Негасимое пламя

L. Пламя и тернии

Громко щёлкнул замок, крышка резко отскочила, и драгоценное содержимое шкатулки в беспорядке рассыпалось по ковру. Яр выругался сквозь зубы, горстью забросил колдовской хлам обратно в складки тёмного бархата и из сбившихся в сплошной ком цепочек выпутал одну, с оправленным в металл бледным кристаллом кварца. Эта штука, пусть и недотягивает до полноценного научного оборудования, могла бы кое на что пролить свет – например, почуять чужие следы во взломанном сейфе. Яр и думать забыл про оставленное Лидией Николаевной нелегальное барахло, пока не напомнило старое проклятие в разваливающемся доме. Пытаться что-то найти на документах уже бесполезно, но впредь амулет лучше держать при себе. Особенно сегодня.

– Хозяину поужинать бы, – укоризненно проворчал от дверей зануда Прохор.

– Убери в холодильник, потом поем, – распорядился Яр, наспех наводя на тайник защитные чары. Бросил взгляд на часы. Он не знал, когда станет слишком поздно.

– О-хо-хонюшки, душенька беспокойная, – запричитал домовой. – Да разве же можно так? Старый хозяин, бывало, дочерей-то бранил, когда от еды нос воротили…

– Помолчи!

Перчатка, всё ещё помнившая прикосновение Липатова, лежала на столе, рядом с раскрытым ноутбуком. До сих пор поисковая магия уверенно указывала куда-то в район Управы; должно быть, у офицера нашлись там ещё дела, кроме как кошмарить беднягу Громова. Яр лихорадочно скомкал в пальцах перчатку. Через пару часов она станет бесполезной, но этого времени, судя по словам самого Липатова, должно хватить…

Западнее. Определённо, искомый сместился западнее. Вдоль по злополучному шоссе.

Но сейчас нет ни времени, ни желания гнать машину чёрт-те куда. Теперь, спасибо Щукину, можно попросту воспользоваться магией. Яр нетерпеливо дождался, пока расстояние между ним и Липатовым перестанет стремительно увеличиваться, и не без труда сверил с картой результаты работы поисковой магии. Серые квадраты промзоны далеко за чертой города. Нелегальные колдовские цеха, логово контрабандистов, маленький питомник для нежити?.. Если Липатов попадётся в каком-нибудь таком местечке, ему несдобровать. Яр сунул в карман перчатку, выбрал на карте точку где-то посреди примыкающей к шоссе лесополосы и шагнул сквозь чары.

Дальняя дистанция выпила из него порядочно сил. Колючий холод тронул кожу сквозь тонкую ткань футболки и тут же, побеждённый, отступил. Глаза медленно привыкали к темноте. Где-то вдали, полускрытая заснеженными сосновыми кронами, тянулась цепь бледных огней – фонари вдоль трассы, связанные проводами в единую путеводную нить. Яр замер на миг, ошеломлённый этим нехитрым зрелищем. Таким он когда-то впервые увидел этот странный мир: ночная тишь, безлюдье и уводящая в неизвестность дорога, освещённая фальшивыми звёздами. Тогда рядом была Лидия Николаевна. Узнай она, чем теперь занят её ученик, что бы сказала?..

Яр до боли сжал в кулаке перчатку. Наставница неизменно наказывала поступать правильно, а чтобы понять, кто тут прав, надо довести дело до конца. Прыжок – к бесконечному бетонному забору. Прыжок – в пустынный закоулок между лишёнными окон приземистыми зданиями. Поисковая магия указывала на одно из этих близнецовых строений. Из-под крыши на небольшую парковку и на запертый вход пялились камеры. Внутри наверняка тоже есть, но внутри уже будет не так важно.

Безрассудство.

Было бы безрассудством, окажись на его месте кто-нибудь другой.

Ещё один прыжок. Тепловатый пыльный воздух ворвался в лёгкие. После ночной темноты царивший здесь сумрак показался едва ли слепящим полднем. Металлический купол накрывал гулкий простор, разделённый надвое широким проходом; справа и слева высились исполинские, до потолка, стеллажи, кое-где занятые беспорядочно расставленными коробками. Если это склад, то его арендатор переживает сейчас не лучшие времена.

– Рано ты, – недовольный голос Липатова громко раздался в обведённой металлом пустоте. Яр запоздало сообразил, что своим появлением потревожил какие-то сигнальные чары. – Ну, не стой столбом, иди сюда! Будешь пользу приносить.

Офицер сидел, ссутулившись, на перевёрнутом деревянном ящике, спиной к Яру, отделённый от входа пятью рядами стеллажей. Мерцающий голубым светом экран ноутбука занимал всё его внимание. Липатов кого-то ждёт; но это не страшно, много времени не нужно… Нарочито размеренными шагами, чтобы не разбудить чужую бдительность, Яр приблизился на расстояние боевого заклятия. Кроме ноутбука, на накрытой газетами груде ящиков перед контролёром стоял пластиковый контейнер с мелкими металлическими опилками; рядом лежали канцелярский нож, моток скотча и несколько клочков клейкой ленты с густо налипшей зачарованной пылью. Кое-где на тонкой плёнке виднелись дыры, будто бы проеденные кислотой.

– Я уговорил нашего умника поделиться образцами, – сообщил Липатов. Он разогнул спину и с видимым удовольствием потянулся, щёлкая суставами. – И, ты знаешь, тут правда…

Он обернулся и умолк на полуслове. Парализующие чары сковали ему кисти рук. Пристально оглядев утратившие гибкость пальцы, Липатов медленно и слегка неловко поднялся на ноги. На его лице проступила раздражённая брезгливость. Он не боялся.

– Настырный ты, Стажёр, – презрительно выплюнул офицер, поводя плечами, словно для разминки перед дракой. – Чего тебе вечно неймётся? Сиди тихо – целее будешь…

– Приберегите советы, – отрезал Яр. – Что это за место и что вы тут делаете? Отвечайте правдиво!

– А ты мне не уполномоченный, чтоб я тебе отвечал, – Липатов небрежным пинком отшвырнул ящик к стеллажам. – Давай так: ты снимаешь с меня эту дрянь, а я тебя отпускаю живым, невредимым и в здравом рассудке, ага?

Яр на это не купился. Начало рывка он заметил загодя, в напряжённых голенях, в широко расставленных стопах; контролёр ринулся на него плечом вперёд, натолкнулся на силовую волну, выплюнул сквозь зубы крепкое словцо. Остро сверкнул отсветом разрушенной магии неказистый металлический браслет. Яр прянул в сторону, пропуская мимо тяжёлый кулак Липатова, и ухватил противника за ворот рубашки – на несколько кратких мгновений, пока не пришлось вновь отступать. Бить было… брезгливо. Контролёр это чуял. Дрался он методично, без азарта, словно жадничал тратить силы. Движения его, казавшиеся сперва хаотичными, на деле были безупречно рассчитаны – так, что едва хватало проворства уклоняться от самых опасных ударов. Отточил мастерство на нелегалах...

В спину врезались жёсткие рёбра стеллажа. Опытный костолом загнал-таки Яра в угол. Пара пропущенных ударов, и Липатов останется победителем. Нельзя доставлять ему такое удовольствие, пусть и не хочется марать руки – до оторопи, до тошноты… Кипучий огонь обжёг кожу изнутри, одарил злой тянущей болью и одновременно – приливом сил. Яр перехватил кулак, едва не врезавшийся ему в скулу, и отшвырнул тяжёлого контролёра, будто мешок соломы. Гулко задрожала принявшая удар металлическая стена. Липатов кулём рухнул на грязный пол и на несколько мгновений ошеломлённо замер. Заклятие болезненно опалило пальцы, как бывало давным-давно, в детстве, когда Яр ещё не умел толком управляться с собственной силой. Магия послушно свивалась в сложный, тщательно выверенный узор. Чары должны не дать контролёру излишней свободы, но не навредить скованным неподвижностью мышцам, не перекрыть доступ кислорода в кровь, не лишить разум способности к ясной мысли…

– А теперь? – Яр приблизился, опустился на холодный бетон рядом с поверженным противником, снял с его запястья защитный браслет. – Достаточно у меня полномочий?

Липатов болезненно дёрнул головой, словно пытался заставить тело двигаться, и непечатно приласкал обидчика. Он… изумлён. Растерян. Уязвлён собственным бессилием. Не вставая с пола, Яр выпрямился, холодно встретил полный враждебности взгляд.

– Отвечайте правдиво, – раздельно повторил он, прибавляя к словам чары внушения. – Что это за место? Что вы здесь делаете? Почему именно сейчас?

Липатов резко выдохнул сквозь сжатые зубы. Глаза его, хитроватые, светло-серые, с тонкой алой паутинкой в уголках, недобро сощурились.

– А не пошёл бы ты…

Яр сперва отпрянул и лишь спустя мгновение понял, что его испугало. Взгляд контролёра был абсолютно ясным. Ни следа растерянности, неизбежно сопровождающей действие внушения.

– Вы… – бестолково проронил Яр. Мысли неслись лихорадочной чередой. Из вороха вспыхивающих один за другим вопросов надлежало выбрать один, тот, который отличит несведущего от посвящённого. – Назовите… назовите ваше имя.

Злость. Отчаяние. Ненависть к тому, кто посмел спросить. Он попался в ловушку. Он обязан ответить.

Он приносил клятву.

– Юрий, – с отвращением выплюнул пленник. – Только попробуй использовать… Щенок…

Яр невольно усмехнулся. Вот эта трясущаяся за свою шкуру мелкая погань – и в одном ряду с Лидией Свешниковой? С Драганом? С ним самим?

– Как вы до сих пор живы, Юрий? – тихо проговорил Яр. Поднявшись на ноги, он коснулся невидимой цепочки сигнального заклятия. Он усвоил урок. Докладывать этот, с позволения сказать, офицер будет в присутствии действительно уполномоченного лица.

– Я тебя сдам, сволочь, – прошипел контролёр. – Тебя казнят к лешему по третьей статье! Твой же драгоценный Щукин приговор и подпишет!

– Не сдадите, – спокойно возразил Яр. – Мы все повязаны. Вы не посмеете рискнуть чужими жизнями ради себя.

Человек по имени Юрий зло выругался сквозь зубы.

– Откуда ты такой взялся? – бросил он почти насмешливо. – Я знаю каждого грёбаного волхва в городе. Тебя что-то не видел.

Яр только покачал головой.

– Подумайте лучше, что станете рассказывать, – посоветовал он. Где-то вдалеке натужно скрипнула входная дверь; Виктору Сергеевичу не потребовалось много времени, чтобы явиться на зов. – Что и зачем вы тут творили. На кого работали. Для чего устраивали хаос в Управе.

За спиной отчётливо зазвучали торопливые шаги. Яр не оглядывался: не желал упускать из виду чрезмерно деятельного самозванца. Он совершенно точно ничего не слышал о волхве по имени Юрий; наставница никогда не упоминала при нём это имя. Может, и не зря. Неужели собратья по ремеслу могут быть… такими?

– Ни лешего ты не понял, Стажёр, – контролёр презрительно усмехнулся. – Дураком жил – дураком помрёшь.

Резкий толчок стронул с места бетон под подошвами кроссовок. Обжёг скулу равнодушный шершавый холод и сразу же за ним – жаркая саднящая боль. Что за чёрт… Щукин?.. Яр перекатился к подножию стеллажа, уходя от возможного удара. Возвышавшийся над ним человек не имел ничего общего с грузным Виктором Сергеевичем. Молодой, рослый и широкоплечий, телосложением слегка похожий на Старова; лицо его терялось в тенях. Полыхнули в видимом спектре огненно-алые чары. Яр увернулся от заклятия-стрелы и тут же почувствовал, как стремительно немеют мышцы. Парень, кто бы он ни был, немногим хуже него самого обращался с парализующими чарами.

– Вяжи накрепко, Котик, – посоветовал самозванец откуда-то справа. – Больно шустрый, скотина.

Поверх первого заклятия свинцовым листом легло второе. Яр лихорадочно попытался сосредоточиться на враждебных чарах. К лешему скрытность. Волшебное пламя легко сожжёт ко всем чертям невидимые путы, а ожоги как-нибудь потом заживут… Под рёбра врезался тяжёлый ботинок. Яр взвыл бы от неожиданно сильной боли, если бы мог.

– Давай вот ещё для верности, вместо верёвочки, – голос контролёра донёсся откуда-то с высоты; сам он уже был свободен от обездвиживающих чар. – Шевелись, тут сейчас ещё гости будут!

– Он это не снимет, – обиженно возразил молодчик.

– Снимет-снимет, поверь опытному дядьке, – хохотнул Юрий. – Шуруй. И того… В глазки не заглядывай.

Затрещал разматываемый скотч. Шум от чужого дыхания стал слышнее, но Яр не мог даже глаза скосить на обидчика. Тот, не церемонясь, рванул его за сведённые судорогой запястья. Хрустнул вывернутый сустав; от внезапной боли пламя само плеснуло к пальцам. Яр неимоверным волевым усилием сдержал его. Нельзя задеть этого урода… Нельзя причинять ему вред… Прохладной змейкой соскользнул с запястья браслет часов, и вместе с ним исчезла надежда вырваться на волю. Но даже если бы Яр сумел вернуть себе свободу – что он станет делать против двух живых противников?

Сквозь беспорядочное биение крови в висках слуха коснулся невнятный далёкий шум. Молодчик мигом затих, но пленённого недруга не отпустил. Деловито прокатились по бетонному полу слегка неровные шаги: самозванец направился куда-то ко входу. Леший… Щукин ведь ничего не знает… Он доверяет подчинённому…

– Привет, Сергеич! – раздался весёлый голос офицера. – Ты прикинь, чё тут нашёл, а? Контрафакта на пару пожизненных!

– Ничего себе… – слегка растерянно отозвался Щукин. – А Ярик где?

– Какой Ярик? – контролёр мастерски подпустил в голос фальшивого изумления. – Не, Сергеич, ты чё? Попутал спросонок? Это я звал. Ты иди сюда, полюбуйся…

Нет. Нет, ни в коем случае! Как подать Щукину знак, что тут дело нечисто, как заставить его сомневаться, как убрать его отсюда целым и невредимым? Прихвостень волхва-отступника затаился, надёжно укрытый от случайного взгляда нагромождением коробок на стеллажах. Самого Яра тем более не увидеть, если намеренно не заглядывать под нижние полки… Да что за леший! Неужели совсем ничего нельзя сделать?!

Негромкий шорох. Глухой удар тяжёлого тела о бетон. Хриплый вдох, невнятное, быстро оборвавшееся мычание. Липатов хохотнул негромко и как будто виновато, словно извиняясь за оплошность.

– Ты это, Сергеич, посиди тут тихонько, – глумливо закудахтал он, не скрывая издёвки в голосе. – Я чисто так, чтоб ты не сильно переживал. Оно вредно, с твоим-то диагнозом…

Тихо зазвенело по бетону зачарованное серебро. Яр вдруг понял, что умеет по-настоящему ненавидеть. Вот этого человека, как бы его ни звали. Волхва, предавшего собственный дар – и притом сохранившего силу. Липатов приблизился, хлопнул крышкой ноутбука. Он был очень доволен собой.

– Видишь, как удачно получилось, – буднично заметил он, обращаясь к своему подручному. – Молодец, что пораньше приехал. Ну, кончай этого и пошли отсюда.

– Чё, прям так?..

– Нет, балбеса кусок, прям так – твой же батя тебя потом и закроет. Чар накинь, чтоб дыхалка остановилась, и всё, дальше сам управится.

– А тот?..

– А тот знаешь сколько лет эту хрень лечебную носил? Там пык – и готово.

– М-может, вы это… сами?..

– Нет, Котик. Мне нельзя, а тебе характер вырабатывать надо.

Он говорил что-то ещё, но слова слились в сплошной бурлящий поток, доверху заполнивший нелепое приземистое здание ледяной стужей. Холод вливался в глотку против истончающегося дыхания, изморозью расползался по жилам, вытеснял из груди последние искры тепла. Никогда прежде смерть не наваливалась так неумолимо явственно. Чужая – а может, уже и своя. Отзвуки голосов поглотила сплошная чёрная мгла. Кроме тьмы, не осталось ничего: ни звука, ни боли, ни времени.

Только память.

Где-то там, вне захлопнувшейся ловушки, остался тот, кто не должен жить.

Эта мысль не давала забыться. Не хватало сил вспомнить, кто этот человек и в чём его вина, но это не имело значения. Главное – добраться, дотянуться, не дать уйти… Одного гибельного прикосновения будет довольно… Что-то мешает там, за пределами темноты: неряшливо спутанная сеть тускло-алых чар, досадная преграда, не стоящая даже малого усилия. Она развеялась, как невесомая паутинка, не выдержав жаркого дыхания освобождённого пламени. Пламя было повсюду. Неукротимое, всепоглощающее, не способное угаснуть по самой природе своей, оно стремительно заместило собой пугливую черноту, заполнило целый мир ослепительным светом. Достаточно пожелать, стереть небрежным жестом границу, отделяющую свирепую стихию от нетронутой пока яви – и огненный шквал выплеснется на волю сокрушительной волной. Две бледные живые искорки, одна совсем слабая, другая немногим ярче, угаснут во мгновение ока. Им будет больно перед смертью – волшебное пламя жжёт сильнее обычного…

Нет.

Он отчётливо видел пронизанные жизненной силой силуэты – далеко, если вспомнить о существовании расстояний: не в десятке шагов и даже не в одной сотне. Люди суетились, топтались на одном месте, размахивали руками. Люди жили. Один их них непростительно виновен, второй стоял в шаге от того же самого, но – нельзя отнимать у них жизнь.

Ни в коем случае.

Пламя отхлынуло, безупречно послушное его воле. Вновь съёжилось в маленький жаркий сгусток посреди темноты. Оно и прежде не казалось безобидным, но теперь Яр знал наверняка, какой смертоносной может быть волшба. Его учили, что эта сила призвана защищать и исцелять, но она не способна вернуть жизнь. Только отнять. Если того пожелает волхв.

Пыльный, пахнущий гарью воздух царапнул пересохшее горло. Яр ждал боли, но её не было. Ни малейшего отголоска, ни даже усталости, словно он как следует искупался в мёртвой воде, а потом проспал несколько суток напролёт. Он мог бы на своих двоих добежать отсюда до Москвы и не слишком утомиться. Или магией поднять над землёй весь треклятый склад. Или играючи выжечь все окрестные леса вместе с обитающей в них нежитью.

Это было хуже всего.

Горелой вонью тянуло откуда-то от входа. Огонь, лижущий тонкие стены и подгрызающий подпорки стеллажей, был самым обыкновенным; горел бензин, небрежно разлитый у дверей и вдоль центрального прохода. Ещё пара минут, и всё здесь было бы объято пожаром – а может, погребено под рухнувшими полками. Яр одним движением поднялся с грязного пола. Разгулявшаяся было стихия подчинилась легко и как будто даже пристыженно; она ни в какое сравнение не шла со своенравным волшебным огнём. Лучше не думать о том, что случилось бы, не удержи Яр в узде собственный холодный гнев…

Низкий гул пламени сменился растерянной тишиной. Яр вытер о джинсы перепачканные в пыли ладони и медленно, словно навстречу свирепому ветру, приблизился к соседнему стеллажу. Поднял валявшийся под ногами амулет. Очень хороший, с мощным зарядом медицинской магии, щедро сдобренным превосходными чарами удачи. С такой штукой можно жить долгие и долгие годы, даже нося на себе неослабевающее проклятие.

Если её не снимать.

Тело, неловко лежащее на фанерных ящиках, не имело ничего общего с Виктором Сергеевичем. Застывшие в болезненной гримасе черты ничуть не напоминали улыбчивое круглое лицо; беспомощно раскинутые руки не могли принадлежать умелому и могущественному магу. Сам не зная, зачем, Яр поискал пульс на синевато-бледном запястье. Нечаянно коснулся нити сигнальных чар – тех самых, которые заставили Щукина сорваться в неизвестность посреди ночи. Не было желания гадать, какая из случайностей и ошибок оказалась роковой; наверное, как всегда, ни одна и все сразу. Тишина отдавалась в ушах назойливым звоном. Волхв-отступник сказал: «Удачно получилось». Почему? Чем ему мешал добродушный, слегка наивный Виктор Сергеевич? Если уж убирать с дороги, то крутого нравом Верховского…

Изумляясь собственному отстранённому спокойствию, Яр нашёл в кармане телефон – экран треснул наискось, но всё ещё реагировал на прикосновения – и отыскал в списке номер начальника. Длинные гудки отсчитывали струящееся мимо время. Который сейчас час?.. Не всё ли равно?..

– Александр Михайлович, – сказал в трубку Яр, услышав из динамика сонное «алло». – Нужно ваше присутствие. Сейчас.

– Может быть, скажешь, что случилось? – слегка ворчливо осведомился начальник. Голос его звучал настороженно: Верховский прекрасно понимал, что стажёр не стал бы беспокоить его среди ночи по каким-нибудь пустякам.

– Щукин мёртв, – проговорил Яр. Это оказалось несложно: слова – всего лишь слова, а боли он даст выход как-нибудь потом. – Я бы должен быть тоже. Мы можем поговорить лично?

Несколько мгновений трубка молчала. Потом Верховский тихо ответил:

– Да, разумеется. Дай мне знать, где ты.

В этот миг Яр был ему искренне благодарен. Отправив начальнику точку на карте, он осторожно устроил вероятностный амулет рядом с телом Щукина и отступил на несколько шагов. Может быть, Виктор Сергеевич всего лишь подвернулся под руку заметавшему следы отступнику. Может быть, его бы не тронули, не случись сегодняшней ночи… Яр сердито запихнул телефон обратно в карман. Там было странно пусто. Яр брал с собой амулет-детектор, а теперь артефакт куда-то делся – то ли выпал сам, то ли забрали, пока хозяин лежал в забытьи. Не было и перчатки, которая всё ещё могла бы указать путь к владельцу. Отсюда вообще много чего забрали: нет на месте ни ноутбука, ни контейнера с металлическими опилками, ни кое-каких ящиков, прежде стоявших тут же, на ближайшем стеллаже. Где теперь искать это всё?..

– Ярослав, – негромко окликнул Верховский. Он стоял в проходе между стеллажей, там, где пол покрывала копоть от неслучившегося пожара; входная дверь за его спиной была распахнута. Начальник казался собранным и сосредоточенным – и не скажешь, что его разбудили десять минут тому назад. – Ты сам-то как?

– В порядке, – Яр горько усмехнулся. – Насколько это применимо.

Верховский смерил его проницательным взглядом. Приблизился, на ходу натягивая на левую руку чёрную матерчатую перчатку. Яру следовало бы сделать то же самое, а не хвататься за амулет голыми руками. Наверняка и Липатов – или кто он там на самом деле – позаботился о том, чтобы не оставить отпечатков на зачарованном серебре…

– Осилишь пространственный прыжок? – нарочито спокойно осведомился Александр Михайлович. По застывшему лицу трудно было понять, что у него на душе, но неестественно ровный голос выдавал его с головой.

– Осилю, – Яр встал рядом с ним. Открывшее зрелище ничуть не изменилось, но на сей раз мысль раскалённой иглой пронзила разум: Щукин убит. Убит, мёртв, этого не исправить. Яр с силой прижал пальцы к вискам, пытаясь вернуть отстранённую сосредоточенность. Не хватало ещё сорваться прямо здесь, при начальнике. – Только догнать вряд ли смогу…

– Не надо никого догонять, – проронил Верховский. – Отправляйся в мой кабинет и жди там. Никуда ни шагу. Никому не звони и ни с кем не разговаривай, пока не поговорим мы с тобой. Понятны указания?

– Да, – помедлив, сказал Яр. Начальник не стал превращать свои слова в приказ. Не верил в здравый рассудок подчинённого – и, положа руку на сердце, правильно делал. – Вам… не нужна помощь?

– Здесь уже ничем не поможешь, – глухо отозвался Александр Михайлович. Он смотрел только на Щукина, словно безжалостно заставлял себя поверить в случившееся. – Выполняй. Я скоро буду.

Это обещание почему-то отозвалось в душе смутным чувством облегчения. Верховский, в отличие от самого Яра, действовал здраво. Он знал, что делать; он прекрасно понимал, что от стажёра здесь и сейчас толку не будет…

Пропахший гарью склад дрогнул и пропал. Вместо него из ночной полутьмы выступили стены логова. Громоздкий стол, пустое кресло, отблёскивающие в лунном свете стёкла книжных шкафов. Коричневое нутро кружки, редко свободной от позабытого чая, лоток для бумаг со скопившейся в нём кипой макулатуры, помятая пачка сигарет в стороне от рабочих документов. Верховский не курит; курил Щукин – изредка, когда доводилось серьёзно понервничать…

Яр рухнул на ближайший стул и наконец позволил себе спрятать лицо в ладони. Почти так же, как три года тому назад, только здесь не досаждал вездесущий назойливый Прохор. Мирная ночная тишина едва слышно звенела токами чар в сигнальных контурах; этот звук, упрямо утверждавший, что всё в порядке, колол слух миллиардами незримых мелких иголок. Всё не в порядке. Совсем не в порядке. И никогда уже не будет в порядке.

А может, никогда и не было.