Негасимое пламя

LVII. Новости

Днём звонила Марина.

Она не могла не позвонить: даже до неё докатилась могучая волна грязи, поднятая с утра в газетах. О нет, «Зеркало» не делало предположений насчёт того, кто именно разворошил «Технологии будущего»; вместо этого журналист обрушился на службы, допустившие происшествие. Уже знакомый «апологет» ужасался едва не случившемуся раскрытию тайны сообщества, вопил об опасной нежити в черте Москвы и вопрошал, чего стоит покровительство государства. Обыватели, само собой, были с ним солидарны. Несметное количество косых взглядов, сопровождавших начальника магконтроля на каждом шагу, Верховский мог бы поделить с Тереховым, если бы тот не засел накрепко в больничном корпусе. Неспроста он, конечно, там окопался, но думать ещё и о его мотивах было некогда. Верховский решил, что нечистоплотный бывший контролёр попросту пережидает опасную шумиху, и выбросил коллегу из головы.

– Александр Михайлович, можно мне… ну… – Старов замялся и покраснел ушами, как и всегда, когда желал высказать неудобную просьбу. Допрос Дубинского парню, ясное дело, не понравился. Как бы не решил, что не его это всё…

– Можно, – Верховский сдержал усталый вздох. – Врачам скажешь, что я разрешил. Но учитывай, что приём может оказаться прохладным.

Михаил серьёзно кивнул. Он достаточно хорошо изучил напарника, чтобы понять, как тот зол на весь мир и лично на начальника, приказом пригвоздившего младшего офицера к тесной больничной палате. Ранним утром Зарецкий, отмытый от крови и мрачный, как бродившие за окном тучи, очень вежливо попросил отпустить его на волю. Естественно, получил отказ. Вот уж чьего присутствия не хватает сообществу, и без того гудящему, как потревоженный улей.

На двенадцатый этаж Верховский поднимался, как приличный обыватель, на лифте: берёг силы про запас. Отдел встретил его пустотой. Липатов так и не вышел на связь, Громов куковал в застенках между допросами, Субботин перестал являться на работу, не дожидаясь, пока начальник подпишет заявление. Одному только Костику хватало духу не бросать текущие дела: на его столе, оставленная на время законного обеда, громоздилась аккуратная стопочка прошений. Есть же в мире островки спокойствия…

По выработавшейся с недавших пор привычке Верховский слегка приоткрыл дверь, прежде чем входить в логово. И не был разочарован: слуха коснулся крайне раздражённый голос патрона.

– Меня это не волнует!.. Да хоть что – просто не трогай его, понятно? Считай, что он для тебя смертельно опасен. Вот как «пиявка». Да, прямо так!.. Я должен это с тобой обсуждать? Точно?.. Вот и правильно. Займись чем-нибудь полезным…

«Пиявка»… Вряд ли Авилов имел в виду болотных кровососущих червей. Прозванные «пиявками» запрещённые колдовские поделки вытягивают силу не хуже голодной нежити. Отличный способ вывести противника из строя, а то и убить совсем. И с чем это, интересно, Кирилл Александрович сравнивает такой артефакт? Откуда вообще добропорядочный депутат знает об этой зловредной нелегальщине?..

Леший побери, если так продолжится, он возьмётся подозревать собственную тень.

– Кирилл Александрович, – Верховский вежливо предупредил о своём присутствии, прежде чем закрыть за собой дверь. Авилов рывком обернулся к нему и отнял от уха телефон. Нехорошо прерывать чужие разговоры, но для приватных бесед у депутата есть собственный кабинет. – Чему обязан?

– Не делайте вид, что не догадываетесь, – бросил Авилов. Он был более чем раздражён; тоже видел, само собой, сегодняшние передовицы. – Что вы творите? Почему всё сообщество на ушах? Я, кажется, просил блюсти порядок, назначая вас на должность!

– Издержки, – проронил Верховский в ответ. Патрон имел полное право бушевать. Нет ни малейшего желания объяснять ему, что и почему случилось позапрошлой ночью. – Через пару дней всё уляжется.

– Вы ответственно заявляете? – въедливый Авилов нехорошо прищурился. Вот леший… Теперь непременно спросит послезавтра, как обстоят дела. – Рассказывайте. Что именно произошло, с чьего позволения и почему, чёрт побери, это умудрились так раздуть!

– Раздуть можно всё, что угодно, – заметил Верховский. Нарочито спокойно он прошёл мимо депутата к своему столу, бросил папку с протоколом допроса в стопку важных бумаг и уселся в кресло. – А почему в заголовки попал именно этот случай – полагаю, ясно и мне, и вам.

– Потому что вы разворошили осиное гнездо, но не удосужились его сжечь, – отрезал Авилов. Он предпочёл остаться на ногах и теперь расхаживал по кабинету, словно бы в поисках чего-нибудь, что можно шумно разбить. – Что вам требуется, чтобы в кратчайшие сроки довершить начатое?

Верховский всерьёз задумался. Если уж просить у покровителя помощи, то такой, какую нельзя получить ни от своих младших офицеров, ни от Феликса с его, леший побери, агентурной сетью. Нет смысла привлекать депутата к отлову провалившегося сквозь землю Липатова или к задержаниям бывших подчинённых Дубинского. Можно было бы расспросить насчёт истории с закрытием злосчастного института, но ничего нового Авилов не скажет… Нет, это как-нибудь потом, в спокойные времена.

– Есть два момента, – Верховский выудил из кропотливо собранных записей лист, помеченный ярко-жёлтой закладкой. – Вот, взгляните. У меня нет формальных оснований предъявлять претензии этому человеку, но его имя пару раз всплыло в деле с разных концов.

– А, Оленин, – Кирилл Александрович без малейшего удивления изучил заметку и отложил её на стол. – Да, его вполне могут использовать. Ума там немного, зато авантюризма хоть отбавляй. Если на кону приличная нажива, разумеется.

– Вы исключаете его из… кандидатов в основные подозреваемые? – осторожно сформулировал Верховский. Паршиво, если Авилов прав, но неудивительно.

– Если вам важно о чём-то его спросить, я могу это устроить, – задумчиво протянул депутат. – Но уверяю вас: на масштабные деяния он не способен, а в мелких очень тщательно заметает следы. Скажем, здесь, – он отчеркнул ногтем запись о давней статье, – он заявит, что был всего лишь искренне возмущён, а это, – украшенный артефактным перстнем палец скользнул ниже, к добытым Зарецким сведениям, – просто бизнес. Перспективное вложение в инновационную разработку. Всё, что вы формально сможете с ним сделать – попросить на будущее внимательно читать патентную документацию.

– Почему вы это позволяете? – в лоб спросил Верховский. – Разве здесь не прямая угроза сообществу?

– Если вы про рассадник некромантии, то вопрос я вам верну, – Авилов холодно усмехнулся. – Почему вы, магический контроль, это позволяете?

– Я про газетные статьи, – таким же ледяным тоном парировал Верховский. Нашёлся грозный судия… Не он ли прямо запретил увольнять Субботина, который и выдал лицензию «Технологиям»?

– То есть – зачем я позволяю свободу слова? – Кирилл Александрович оставил наконец в покое записи об Оленине и продолжил расхаживать по кабинету. – Это же святое, Александр Михайлович. Как иначе собирать сведения?

– Не так разрушительно для общественного порядка?

Авилов остановился аккурат напротив собеседника и укоризненно покачал головой.

– Вы предпочитаете заглушить сигнал или разобраться с причинами его появления?

– Сигналов и так было достаточно, – проворчал Верховский, отводя взгляд. Когда всё уляжется, он кропотливо, с болезненным удовольствием от возмездия самому себе разберётся в причинах неудач. И в причинах успехов тоже, это даже важнее. – Ладно, я понял. Если у меня возникнут предметные вопросы к Оленину, я дам вам знать. Мне нужен разговор ещё с одним человеком… А лучше – снятие несправедливого ареста.

– О ком вы?

А что, есть варианты?.. Нет, чушь. Депутат не в курсе, кого и за что держат за решёткой, только и всего. Не его работа, в конце концов.

– О своём офицере. Обвинения, которые предъявляют Валерию Громову, скорее всего, ложны, – сказал Верховский, словно ступая по хрупкому льду. Сам он вряд ли сумел бы сохранить хладнокровие, если бы речь шла о Марине. – Ваша… хм… Пострадавшая приобрела приворотный артефакт на последнем издыхании, а не орудие убийства. Что бы ни случилось на самом деле – Громов тут ни при чём.

– Правда? – проронил Авилов. Не похоже, чтобы напоминание о гибели супруги его тронуло… Нет, он попросту прячет подлинные чувства. Его можно понять. – Вам срочно требуется восстановить справедливость или этот человек нужен для дела?

– Скорее первое, но и второе тоже, – Верховский на миг прикрыл глаза, собираясь с мыслями. Что, признаваться, какой глубины бардак творится в отделе? – У меня есть основания полагать, что Громова шантажировали. Хочу знать, чем именно и в каких целях, но меня не допускают даже на личную встречу, не то что на допросы.

– Вам устроить свидание?

– Как минимум. Как максимум – дать пинка научникам, чтобы выдали наконец экспертизу, – Верховский откинулся в кресле и усмехнулся собственной беспомощности. Подумать только, ради такой ерунды просить вмешательства у самого могущественного человека в сообществе! – Мои служебки коллеги игнорируют. Как будто кто-то очень заинтересован, чтобы наш с Валерием разговор не состоялся.

– Посмотрю, что можно сделать, – задумчиво протянул Кирилл Александрович. – Не в ближайшие часы точно. Я хочу, чтобы вы были заняты делом некромантов и ничем иным.

– Это может быть связано…

– Это не связано, – отрезал Авилов, в упор глядя на Верховского. – Даю вам сутки. Завтра в это же время имена организаторов должны лежать у меня на столе.

Иначе что? Выкинет из кресла не оправдавшего надежды начальника? Страшное наказание… Не принимай дело столь опасный оборот, Верховский из принципа не шевельнул бы пальцем – посмотреть, что предпримет обманувшийся в ожиданиях патрон.

Но не ставить же на кон безопасность сообщества ради мелочной личной обиды!

У него были другие планы на ближайшие часы, но, выпроводив депутата, Верховский рассудил, что важнее всего сейчас – младшие офицеры. Во-первых, обменяться соображениями. Во-вторых – убедиться, что ничего не натворили. Витьку эти неугомонные не заменят, но кроме них никого и нет…

– Александр Михайлович, тут сложный случай с визой, – раздался откуда-то из лучшего, благополучного мира исполненный ответственности голос Чернова. – Согласно пункту шестому пятнадцатой статьи…

– Костя, сделай милость, иди к лешему с этими визами, – Верховский через силу изобразил кривоватую улыбку. И без того длинное лицо младшего офицера разочарованно вытянулось. – И возвращайся ровно через сутки. Не раньше.

Если будет к кому. Что ж, если Авилов вышвырнет к чёртовой матери неудачного протеже, родовитый и даровитый Костик – первая кандидатура в новые начальники. Усмехнувшись этой мысли, Верховский набросил на плечи пальто и вышел из кабинета. Прогулка по крепкому февральскому холодку – то, что нужно, чтобы призвать к порядку бестолково мечущиеся мысли.

– Ну, чего-то такого я и ожидал, – слегка высокомерно заметил Ярослав, выслушав новые вводные. Верховский ему это спустил. В двадцать лет все страшно мудрые, особенно задним-то умом. – А Громова, похоже, за дела с контрабандой прибрали. Если я правильно понял Котика, конечно.

– С чего такие выводы? – недовольно спросил Верховский. Это у запертого в четырёх стенах подчинённого было полдня на досужие размышления, а у начальника от обилия нестыковок пухнет и без того больная голова.

– Он сказал, что искал в нашем сейфе подложные документы для нелегально ввезённых артефактов, – Ярослав задумался на несколько мгновений и педантично прибавил: – Ну, или вывезенных, не так важно. Не с потолка же у них с Липатовым взялась эта светлая мысль.

– Валерий Васильевич правда в таком замешан? – печально спросил Старов. Вот ведь чудо в перьях – обнять и плакать… Откуда во взрослом парне столько веры в человечество?

– Не исключаю возможности, – Зарецкий своевольно спрыгнул с койки и прошёлся взад-вперёд по палате, точь-в-точь как полчаса тому назад Авилов мерил шагами логово. Больничная пижама и перебинтованные кисти рук отчего-то придавали ему свирепый вид вместо жалкого. – В артефактах он правда разбирается. И тогда понятно, чем ему угрожал Липатов… Может, и услугу хотел, но тут уже есть варианты. Леший побери!

Он остановился посреди комнаты и с силой дёрнул себя за воротник, вымещая скопившееся недовольство. Парню, похоже, счёты с Липатовым важнее дела некромантов… И здесь Верховский был с ним солидарен. Как частное лицо. А как должностное – понимал, что с некромантами надо разбираться в первую очередь, хоть бы и из-за масштаба. Не то чтобы в отношении Липатова совсем ничего не делается; беглеца ищут ребята Феликса…

– Что такое? – Михаил первым не выдержал повисшего молчания. Верховский благодарно кивнул ему. Хоть кто-то в состоянии удержать путаную нить разговора.

– Наумов, – маловразумительно бросил Ярослав и тут же поморщился, недовольный собой. – В смысле, его амулет. Тот, который я… м-м-м… видел у него дома. Наумов сказал, что эту штуку ввезли абсолютно легально, а она ведь редкая… Вряд ли можно так просто…

– Что за штука? – дотошно уточнил Верховский. Если вместо Липатова с «Технологиями» сотрудничает Громов, это… это, пожалуй, ещё хуже. Хотя бы по поголовью правонарушителей в рядах офицеров контроля.

– Детектор чар. Кусок кварца на цепочке, – Зарецкий неопределённо пошевелил пальцами в воздухе, будто пытался изобразить действие артефакта. – Их немного, таких мощных. Покажу, если найдёте мне энциклопедию.

– А я видел описание, – вдруг сказал Старов. Он встревоженно хмурил брови, но хотя бы перестал выглядеть глубоко несчастным. – Недавно. У Валерия Васильевича. Такой длинный огранённый кристалл, да? И проволока спиралью, не как на обычных…

– Примерно так, – Ярослав мрачно кивнул. – Вот леший! А ему ведь было дело до… коллекций. Всё пытался выспросить тогда у покупательницы… И моё наследство тоже его страшно интересовало. Чёрт, если бы я тогда понял!

– Тогда Громов может знать кого-то из зачинщиков, – холодно перебил Верховский, торопливо сопоставляя кусочки головоломки.

Кирилл Александрович считает, что арест Громова не связан с делом некромантов. Хотя он мог думать, что речь идёт только о смерти его жены. Если изложить ему озвученные здесь рассуждения, может, и переменит мнение насчёт встречи. Но кто так сильно не хочет, чтобы она состоялась? Безопасность, следствие, научники, кто-то вовне?

– До Громова я не доберусь, – пробормотал Ярослав. Снова брал на себя до нахальства много. – А вот до Липатова… Александр Михайлович, отмените приказ, – почти просительно сказал он, вновь повернувшись к начальнику. – Я совершенно здоров, честное слово. К полуночи обоих достану, и его, и Котика. Хотите, поклянусь?

– С чего такая уверенность? – хмыкнул Верховский. – Что-то изменилось за прошедшие сутки?

– Да. Я разуверился в том, что мне помогут, – туманно пояснил Зарецкий. – Буду действовать не совсем честно, но наверняка. Вас ни в чём не обвинят, – торопливо заверил он, наткнувшись на скептический взгляд начальника. – А Липатов должен знать много. Каким бы образом ни участвовал.

– Не сомневаюсь, – задумчиво проронил Верховский. – У тебя есть какие-то ориентировки? Соображения?

Любые сведения, которые пригодятся Феликсу. Вчерашние стажёры не сделают против убийцы ничего путного, даже если придать им Костика в усиление. Тут нужны такие же ничем не гнушающиеся нелегалы… Или боевой маг с удачно позабытой особой присягой и так и не сданным в оружейную огнестрелом.

– Ничего, что не было бы вам известно, – Ярослав взгромоздился на широкий подоконник, заслонив бьющее сквозь снеговые тучи холодное солнце. – Я всё продумал. Совсем всё. Пока ещё кого-нибудь не убили – дайте мне шанс. Пожалуйста.

Как бы его самого не угробили во время оперативных мероприятий. Если попытались даже здесь, под боком у врачей, под прицелом камер – что уж говорить о суровом мире за стенами лечебного корпуса?

– Под моим присмотром, – сказал наконец Верховский. – И с предварительным посвящением во все детали плана.

– Так нельзя, – Зарецкий упрямо нахмурился. – В том-то и дело. Я должен быть один.

– Будешь ловить на живца? – недоверчиво спросил Михаил. – Так тогда надо, чтоб кто-то страховал.

– Ну я же позову, если что.

– А сегодня ночью почему не позвал? – хмыкнул Верховский.

Подчинённый, невиданное дело, смутился.

– Да как-то… не подумал.

Врёт. Не захотел. Ведь не из-за дурного гонора: на него это не похоже. Наверняка у него припасены ещё секреты, унаследованные от наставницы. Может, и признается, если надавить или пришпорить хрупкое доверие… Вот был бы номер, если бы Верховский поведал, что сделала для него досточтимая тётушка своенравного офицера! Нет уж, это лучше оставить на самый крайний случай.

– Александр Михайлович, здесь от меня всё равно никакой пользы, – горячо заговорил Зарецкий. – Можно мне хотя бы домой? У меня там домовой от тоски помрёт, если его надолго оставить.

– Тебя дома не было полтора дня, – напомнил Верховский. Нормативы надзора по содержанию домашней нежити он помнил смутно, но за пару суток даже самый хилый домовой не успеет загнуться от одиночества. – Почему ты так уверен, что тебя не убьют? Собираешься что-то предложить?

– Скорее, попросить, – Зарецкий лукаво усмехнулся. – Вы сами сказали: у нас мало времени. Дайте мне пару часов на попытку.

– На озвученных условиях, – отрезал Верховский. – Ты переоцениваешь свои силы…

Его прервала настойчивая телефонная трель. Номер на экране сулил новости – не то очень хорошие, не то очень плохие. Покосившись на разом притихших младших офицеров, Верховский поднёс трубку к уху.

– Делся куда-то твой Барон, – сообщил Феликс. Придуманная Липатовым кличка резала слух, но более удачного условного имени для Бориса Субботина в спешке не придумалось. – Птички напели, что он уже сутки из дома не выходил, а через окна его не видать. Даже до сортира не гуляет. Зайти проверить?

– Без нас не надо, – сумрачно отозвался Верховский. – Пусть твой человек подождёт, м-м-м, полчаса.

Динамик зашуршал негромким смехом.

– Дожили… Ладно, как скажешь. Ждём.

Планы меняются. Одно дело, если Борис Андреевич попросту расхворался на нервной почве, а если нет? Могли его пришить, чтобы не всплыла на волнах газетного скандала история с липовой лицензией? Или не пришить, а вывезти подальше от опасного водоворота, затянувшего в себя почти весь отдел магического контроля. Люди Феликса – не маги, хоть и осведомлены кое о чём его стараниями. Они могут не заметить важных мелочей…

– Миша, поедешь на домашний адрес к Борису Андреевичу, – решившись, распорядился Верховский. – С собой – аптечка и все защитные артефакты, какие только найдёшь. И проверь, как работает связка.

– Хорошо работает, – отрапортовал Старов и для убедительности нащупал на запястье две сигнальные нити. – А что случилось?

– Это тебе и предстоит выяснить.

Ярослав терпеливо молчал, пока его коллега получал инструкции, но всем своим видом показывал, что с ним разговор ещё не окончен. Упрямец. Навязать, что ли, и ему ребят Феликса в сопровождающие? Так за ним не угнаться: прыгает через чары ловчее, чем обезьяна по веткам…

– Доверьтесь мне, – вкрадчиво попросил Зарецкий, как только за Михаилом закрылась дверь. – Я всё рассчитал. Ничего плохого не случится.

К зудящей в висках боли Верховский уже привык так, что едва её замечал. Происходящее очень трудно назвать торжеством, так что смерть от проклятия в ближайшее время ему не грозит. Чего там хочет неугомонный младший офицер? Позволить ему взять на себя все риски? А потом до конца жизни мучиться совестью ещё и за него, если что-то пойдёт не так?

– Отмените приказ, – напористо повторил Ярослав. – Я буду крайне осторожен. Обещаю.

Надо по дороге обратно в Управу заглянуть в местную аптеку за снадобьем от головной боли. Леший, ещё и сорока толком нет, а болячки, как у древнего деда… Младший офицер неотрывно смотрел на него; парень засиделся взаперти, его можно понять. Он уже доказал, что умеет быть полезным, а разгуливающие на свободе убийцы и впрямь придают каждой минуте вес золота…

– Хорошо, – проговорил Верховский, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не прижать пальцы к вискам. – Отменяю запрет покидать территорию больницы. Но при малейшей угрозе…

– Разумеется, – быстро сказал Зарецкий и, подумав, загадочно прибавил: – Можете больше не исполнять данные вам указания, какими бы они ни были.

Что за леший? Какие ещё указания?.. Верховский ухватился было за эту странную мысль, однако она проворно ускользнула, утонув в накатывающей волнами головной боли. Нехорошо всё это. Не к добру. Зачем он разрешил подчинённому авантюру? Помрачение нашло, не иначе…

– Вам бы отдохнуть, – непривычно мягко и как-то сочувственно сказал Ярослав. Он проворно спрыгнул с подоконника и, приблизившись, на прощание протянул руку. – В регистратуру потом как-нибудь зайду, ладно?

– Ладно, – чувствуя себя ни на что не годной старой развалиной, Верховский поднялся на ноги и замкнул рукопожатие. Вопреки логике вещей, стало как-то спокойнее. – Жду сигнала. В любом случае.

Зарецкий молча кивнул и исчез. Разумеется, предупреждать медперсонал – не царское дело. Молодёжь… Впрочем, если вспомнить, чем был занят в его годы сам начальник магконтроля, желание читать морали отпадает само собой.

Невесело усмехнувшись собственным мыслям, Верховский вышел в пахнущий хлоркой больничный коридор. По не слишком счастливому стечению обстоятельств в этом же корпусе находится человек, который может если не подсказать короткую дорожку к томящемуся в неволе Громову, то хотя бы пролить свет на подлинные обстоятельства ареста. И к нему уж точно не пошлёшь младшего офицера – не тот масштаб. Значит, и отставной оперативник на что-нибудь да сгодится.

***

Сопровождающий не внушал доверия. Щуплый тип в неприметной тёмной куртке, тёплой, но не сковывающей движения, отдалённо смахивал на спортсмена, которому взбрело в голову посреди зимы стряхнуть наледь с уличных турников. Представляться он не стал, и Мишка так и прозвал его про себя – Спортсменом. И как только Александр Михайлович умудрился связаться с таким соглядатаем?

– Встретил, – коротко буркнул Спортсмен в допотопный кнопочный телефон и тут же небрежно бросил трубку в карман. На пронизывающем ветру он нетерпеливо притоптывал на месте, мешая с грязью свежий колкий снег. – Мне сказали, ты в теме. Ага?

– Ага, – без особой убеждённости подтвердил Мишка. Спортсмен брезгливо сплёвывал слова, будто комки каши; Старов не был вполне уверен, что правильно разбирает его речь. – Я вперёд, а вы прикрывайте. На всякий случай.

– А мож я первый пойду? – галантно осведомился Спортсмен.

– Нет, не надо. Спасибо.

На том уверились, что можно иметь друг с другом дело.

Внушительная входная дверь была заперта. Мишка для порядка нажал на кнопку звонка; на мелодичный сигнал никто не отозвался. Спортсмен многозначительно хмыкнул и демонстративно отвернулся – мол, действуй. Шеф сказал, что он в курсе относительно сообщества… То и дело оглядываясь на компаньона, Старов тщательно прощупал дверь в поисках чар, потом прижал пальцы к металлической личинке замка. Использовать магию как отмычку его учил Липатов. Куратор вообще показывал много мелочей, о которых Мишка прежде либо не задумывался, либо попросту не знал. Дениса трудно было назвать хорошим человеком, но угадать в нём убийцу? Для этого, наверное, надо уметь читать мысли.

– Прошу прощения, – негромко сказал Старов в прохладную полутьму прихожей. Потом, помедлив, первым шагнул через порог. – Борис Андреевич, вы дома? У вас всё хорошо?

Молчание. Может, тут и вовсе никого нет. Спортсмен ужом проскользнул в прихожую и деловито потянул носом, озираясь по сторонам. Тонкие шерстяные перчатки он снимать не спешил.

– П-шли, – едва уловимо прошипел он и ловко показал на пальцах: я – вот эти три двери, ты – вон те.

Мишка сосредоточенно кивнул. Ещё разок поискал на ощупь следы чар – впустую. Первая выпавшая на его долю дверь вела в жилую комнату. Пёстрые плакаты на стенах, внушительная громада компьютерного стола, стеклянная витрина со спортивными кубками – всё это принадлежало пареньку, который без малого неделю тому назад грозился перебить весь отдел магконтроля, а прошлой ночью попытался исполнить посулы. Почему? Чего ему не хватало?.. В комнате – идеальный, почти армейский порядок; если тут и есть хоть что-нибудь личное, оно не на виду. Зато с плакатов победно смотрят чемпионы мира по плаванию, знаменитые футбольные команды, автогонщики на фоне сверкающих болидов. Нашлось место на целый отдельный шкаф под медали и кубки. «Я лучше, – упрямо твердил Лев Субботин с больничной койки. – Я лучше, я победил, я лучше…»

Мишка вздохнул. Тут уже поздно увещевать. Может, даже и тюремный срок не исправит… Но это, к счастью, решать следствию. Старов сомневался в собственной способности приговорить кого-то к смерти, пусть бы даже этого требовали хором справедливость, здравый смысл и все статьи Магсвода.

За соседней дверью оказалась ванная.

Сперва показалось, что белоснежная эмалевая чаша доверху наполнена скомканным тёмным тряпьём. Потом всё – цвета, очертания и более всего запах – сложилось в единую картину, и Мишка механически отступил обратно в коридор, прижимая к губам ладонь. Если бы он удосужился сегодня перекусить, его вывернуло бы наизнанку. Борис Андреевич, нелепо запрокинув голову, пустыми глазами смотрел в потолок. Тяжёлые складки набрякшего влагой махрового халата небрежно прикрывали рану на впалом бледном животе. Она уже не кровоточила; наверное, прошло несколько часов… Пересилив себя, Мишка зажёг свет и снова шагнул в просторную ванную. Небольшие побуревшие кляксы пятнали светлый кафель на полу и чуть-чуть – на стенах. Субботина-старшего убили здесь, в ванной. До этого, должно быть, обездвижили и приволокли, чтобы не оставить следов в комнатах. Леший побери… За что его так? То есть – за что именно?

Где-то позади раздался глухой тяжёлый грохот. Так падает на пол бесчувственное тело.

Стараясь унять нервную дрожь, Мишка попятился и наспех вызвал к жизни первое пришедшее в голову заклятие. Клубок серебристых нитей нетерпеливо пружинил в ладони. Вряд ли Спортсмена настигла внезапная слабость. В квартире есть кто-то ещё, и непонятно, кто кого уложил…

– Оба-на, – Котик, то есть Лев Субботин, выступил из-за изгиба коридора и ощерил в хищной усмешке крепкие желтоватые зубы. – Какие люди! Это твой дружок там мои сигналки трогал?

– Лев, – через силу проронил Мишка. Что он, не чувствует расползающегося из ванной тошнотворного запаха? – Тут… плохие новости. Пойдём куда-нибудь подальше…

– А я знаю, какие тут новости, – хмыкнул Котик. Мишке показалось, что его самого пырнули в живот чем-то острым. Знает? Может, ещё и сам устроил? Неужели способен? – Я ж тебе обещал, что передавлю вас, тварей, как тараканов.

Старов вперёд мысли швырнул в него сеть и торопливо тронул первое попавшееся заклятие-связку. В одиночку против выведенного из-под присяги психопата? Ну нет…

– Даже жалко тебя, – поведал Котик. От сети он увернулся умелым движением; неудивительно, если его учил этим штучкам сам Липатов. – Ты вроде ничего, получше остальных. Но ты ж сам эту работу выбрал, правильно?

Мишка шарахнулся в сторону от пущенной в него огненно-алой стрелы. Где-то за спиной вспыхнули обои; запах дыма разбавил удушливую вонь. Руки всё ещё дрожали, будто на тренировке после долгих упражнений – и так же, как на тренировке, он приловчился делать поправку на эту дрожь. Котик слегка отступил под его натиском, словно ошеломлённый прытью противника. Но это ненадолго. Оправится и ударит в полную силу, не связанный необходимостью сохранить чужую жизнь…

Массивную приземистую фигуру за спиной Котика Мишка разглядел за миг до ярко-алой вспышки заклятия. Юный убийца болезненно охнул и рухнул на пол, раскинув руки поперёк коридора. Кто-то незнакомый, грузный и немолодой, без опаски склонился над ним, оттянул пальцем веко, потрогал на шее пульс. В наступившей тишине взорвался пронзительной трелью телефонный звонок.

– Всё уже в порядке, – сказал Мишка в трубку, не отводя взгляда от нежданного спасителя. Тот пристально рассматривал Котика и, кажется, не собирался бросаться на Старова.

– Хорошо. Меня тут отвлекли, – зло бросил в трубку Ярик. Он тяжело дышал; должно быть, тоже только что выбрался из передряги. – Если нужен, позови ещё разок, я не уловил координаты.

– Нет, всё нормально. А тебе…

– У меня всё хорошо. На связи.

Мишка нехотя отнял от уха замолкшую трубку. Незнакомец – без сомнения, маг – дождался, пока он спрячет телефон в карман, и протянул для пожатия короткопалую мясистую ладонь.

– Тебя, что ли, разбираться отправили? – спросил он почти сочувственно. Покосился на недвижно лежащего Котика, вздохнул. – Вот молодёжь борзая пошла… Мы такими не были.

– А вы, прошу прощения… – начал было Мишка и осёкся. Надо бы по протоколу, с предъявлением корочки…

– На огонёк заглянул. Посмотреть, кто тут моих ребят обижает, – собеседник усмехнулся и качнул головой куда-то в сторону входной двери. – Удачно вышло. Ну, ты, наверное, бригаду сюда вызовешь? Этого вот везти?

– Да, конечно.

Леший, и правда надо вызвать. Не самому же волочь Котика до Управы!

– Ты повремени минутку, – сказал незнакомец почти просительно. – Я своего приятеля заберу – тогда зови кого хочешь. И это… шефу своему передай, что Феликс по счетам-то платит.

Он неспешно развернулся и нарочито неуклюжей походкой побрёл на выход. Мишка, спохватившись, крикнул ему вслед скомканное «спасибо». Ну и знакомцы у Александра Михайловича… Должно быть, ещё со старых, оперативных времён…

Старов добросовестно дождался, пока Феликс и слегка оклемавшийся Спортсмен уйдут из квартиры, и набрал диспетчеру. Укутанный в несколько слоёв крепкими нитями сетей, со стянутыми брючным ремнём кистями рук, так и не пришедший в сознание Котик всё ещё казался опасным. Его наверняка убьют. На его совести несколько смертей, не считая блекнущих на этом фоне преступлений помельче. Но его нельзя отпускать, ни в коем случае нельзя…

Решение принимать не следствию, понял Мишка. Решение принимать ему, вот прямо сейчас. Наскоро привести Котика в чувство и отпустить на все четыре стороны под какую-нибудь клятву – или оставить всё как есть. Рискнуть собственной жизнью – или рискнуть жизнями тех неизвестных, которые впредь попадутся на пути вырвавшегося на свободу нелегала. Отдать на верную смерть – или отсрочить её наступление, закрыв глаза на последствия…

Нет. Пусть даже он до конца жизни будет жалеть этого паренька, многообещающего молодого мага, почти своего ровесника, но он не имеет права на такой риск. Убийца пойман; убийца будет наказан. Тот же Ярик на месте Мишки не сомневался бы ни секунды…

Звонок в дверь прервал его болезненные раздумья. За задержанным приехали безопасники.