Ожидание

Глава 9.

«Сёрфс Ап» сообщал, что второй день подряд самые сочные волны на юге Калифорнии приходят на Стейркейс. Хотя Бэллард не считала воров, которых разыскивала, самыми умными преступниками в своей карьере, она всё же полагала, что у них хватит ума не возвращаться на то же место на следующий день после кражи полицейского жетона и оружия. Но она всё равно направилась по Тихоокеанскому шоссе, просто чтобы осмотреть местность глазами человека, который теперь лучше понимал, что к чему.

Она провела добрую часть ночи в интернете, сопоставляя отчёты о кражах с историей волн в приложении «Сёрфс Ап». За единственным исключением, каждая кража, о которой заявляли сёрферы за последние двенадцать месяцев, происходила на том споте, где, согласно приложению, были лучшие волны. Когда анализ был завершён, стало очевидно: воры — а она была убеждена, что их несколько — использовали приложение «Сёрфс Ап» для планирования своих преступлений.

И теперь она ехала в предрассветной тьме к Стейркейс, надеясь на то, что воры всё-таки не так умны, как она предполагала.

Когда она добралась до места, было ещё темно. Парковка за утёсами пустовала. Она вышла из машины и прошла вдоль стоянки, разглядывая гряду холмов позади неё. Должна быть наблюдательная точка, откуда просматриваются и вода, и парковка. Это позволило бы ворам видеть, как их жертвы прячут ключи от машин, и точно знать, когда те находятся в воде, чтобы нанести удар.

Утёс между парковкой и водой достигал высшей точки в северном конце стоянки. Бэллард инстинктивно почувствовала, что это лучшая позиция для наблюдения. Она включила мини-фонарик, который достала из сумки со снаряжением, и побрела вверх по песчаному склону. На вершине она нашла небольшую проплешину в зарослях морской травы, откуда открывался отличный вид на парковку и пляж. Разбросанные банки, бутылки и прочий мусор, казалось, подтверждали её правоту.

Большая часть мусора валялась как попало на песке или в траве по краям. Но одна банка из-под «Ред Булла» стояла вертикально. Пепел вокруг отверстия указывал на то, что её использовали как пепельницу. Это показалось Бэллард странным, учитывая, что место было открытым и пепел легко можно было стряхивать по ветру.

Она надела латексные перчатки и двумя пальцами взяла банку за ободок, чтобы не смазать возможные отпечатки на корпусе. Осторожно встряхнула: жидкости внутри, похоже, не было, но что-то там всё же находилось. Она предположила, что это окурок сигареты или косяка. Достав из кармана пакет для улик, она поместила туда банку. Вероятность того, что банку трогали воры, обчистившие её машину, была мала, но за годы службы Бэллард научилась доверять своей интуиции. Иногда это окупалось.

Глядя на пляж и воду, она заметила одного сёрфера, который уже был на волнах в раннем утреннем свете. На нём не было гидрокостюма, и Бэллард поняла, что это её утренний ухажёр, Ван.

Бэллард хотела бы быть там, а не стоять на утёсе с пакетом для улик в руке. Она задалась вопросом, настанет ли время, когда она перестанет носить латексные перчатки и пакеты для улик в карманах.

Она спустилась обратно на парковку и увидела, что там теперь стоит ещё одна машина — винтажный фургон «Фольксваген», выкрашенный в светло-голубой цвет с белой отделкой. Окна по кругу и крепления для сёрфов на крыше. Это наверняка был фургон Вана, и она подумала, настоящее ли это имя или прозвище, которое он получил из-за машины. В любом случае, он понравился ей больше из-за того, на чём ездил, и связи этого авто с сёрф-культурой прошлого.

Она села обратно в «Дефендер» и выехала на Тихоокеанское шоссе в сторону 10-й автострады, которая вела через центр города к Калифорнийскому государственному университету в Лос-Анджелесе, где располагалась криминалистическая лаборатория департамента.

По пути она остановилась на пляже в Топанге и огляделся, но сёрферов не было, и волны были так себе. Она поискала взглядом торговца фруктами, упомянутого в полицейском отчёте Доусона, но его нигде не было видно, и Бэллард не стала ждать, появится ли он. Банка «Ред Булла» в пакете для улик на соседнем сиденье занимала все её мысли, и она хотела доставить её в лабораторию без промедления.

Шоссе свернуло на восток через туннель в Санта-Монике и перешло в 10-ю автостраду. Через двадцать минут она миновала центр города и съехала к лабораторному комплексу, который полиция Лос-Анджелеса делила с департаментом шерифа. «Отдел дактилоскопии» находился на первом этаже, и, как и в лаборатории ДНК тремя этажами выше, у «Отдела нераскрытых преступлений» там был свой специалист, назначенный обрабатывать их запросы. Но криминалист Федерико Бельтран был не так сговорчив, как Дарси Трой. Бэллард надеялась, что, доставив улику лично, она сможет избежать задержки.

Припарковавшись, она достала телефон и позвонила Полу Массеру. Ей не хотелось столкнуться с ним в здании и объяснять, откуда взялась банка «Ред Булла». Когда он ответил, она поняла, что он едет в машине.

— Привет, ты уже в лаборатории? — спросила она.

— Только что уехал. Дарси сказала, что запустит образцы сегодня.

— Образцы?

— Я отдал ей оба. Как ты и сказала вчера вечером, было бы хорошо идентифицировать женщину и получить её генетическую подпись.

Бэллард кивнула, хотя знала, что он её не видит.

— Хорошо, но не замедлит ли это Дарси — отправлять в Минюст сразу два образца?

— Не думаю, но если хочешь, я перезвоню ей и скажу придержать помаду.

— Нет, неважно. Я слишком много думаю.

— Она сказала, что всё сделает быстро.

— Отлично. Куда ты сейчас направляешься?

— В Норуолк за свидетельством о рождении Николаса Перселла — если он родился здесь, в округе. Потом обратно в контору.

— Хорошо, увидимся там позже. Мне нужно сделать одно дело утром. Скажи Коллин, чтобы не паниковала, если я опоздаю.

— Уверен, она всё равно будет паниковать.

Бэллард отключилась и поняла, что у неё проблема: чтобы попасть в здание, нужно удостоверение. За свою карьеру она была в лаборатории столько раз, что знала в лицо каждого сотрудника охраны на входе. Не раз её пропускали, даже не глядя на документы, но она всегда имела их при себе. Зная её удачу, сегодня на посту может оказаться новичок, который потребует пропуск.

Она обдумала возможные решения и вышла из машины, открыв заднюю дверь «Дефендера». Там стоял пластиковый контейнер с оборудованием для осмотра места преступления — комбинезоны, бахилы, резиновые сапоги, перчатки, шапочки, маркеры улик, запасные блокноты и камера. Большая часть этого не пригодилась ей за время работы в Отделе нераскрытых преступлений, потому что места преступлений в тех делах давно исчезли. Но сейчас это было нужно. Она положила пакет с банкой «Ред Булла» поверх контейнера, захлопнула дверь ногой и потащила всё это к зданию.

Проходя через автоматические двери, Бэллард изобразила, что контейнер тяжелее, чем на самом деле, и попыталась быстро проскочить мимо стойки регистрации, где сидел охранник. Она узнала его, но он работал недавно и мог её не помнить. Проходя мимо, она мельком глянула на бейдж — Иствуд — и тут же вспомнила его очевидное прозвище.

— Привет, Клинт, — бросила она. — Бэллард, Отдел нераскрытых, иду к Рико в дактилоскопию. Запишешь меня?

— Конечно, — ответил Иствуд. — Номер жетона?

— Семь-шесть-пять-восемь.

— Вам нужна девятка.

— Что?

— Чтобы собрать стрит.

Бэллард выдавила фальшивый смешок.

— А, ну да, точно. Откроешь дверь?

— Конечно. Помочь донести? Выглядит тяжело.

— Нет, я сама. Спасибо.

Иствуд нажал кнопку, и автоматическая дверь открылась. Бэллард была внутри. Она прошла по коридору в отдел дактилоскопии, поставила контейнер у двери и вошла внутрь с пакетом, в котором лежала банка.

Федерико Бельтран уже сидел в своей кабинке, изучая отпечатки пальцев на большом мониторе. Бэллард знала, что это последний этап идентификации. Компьютер подбирал совпадения из всех баз данных, на которые был подписан департамент по всей стране, а задачей эксперта было проверить точность совпадений и вынести вердикт.

— Рико, мой любимый эксперт по пальчикам, — сказала Бэллард. — Как ты в это прекрасное утро?

Бельтран поднял на неё глаза; она опиралась на перегородку справа от его экрана.

— Бэллард, — сказал он. — Я занят в это прекрасное утро.

— Ну, мне придётся тебя ещё нагрузить, — ответила Бэллард. Она подняла руку из-за перегородки, показывая пакет с банкой. Бельтран застонал, как Бэллард и ожидала.

— Да ладно тебе, — сказала она. — Выше нос. Я принесла всего один предмет. Могло быть гораздо хуже.

— Оставь на столе, я до него доберусь.

— На самом деле, Федерико, это приоритет. Я подожду результат.

— Не можешь. Я тут посреди дела.

— И я вижу, что ты его заканчиваешь, так что закончи и займись моим. Ты наш парень и ключ к раскрытию этого дела. Ты можешь стать героем, и мы не забудем упомянуть тебя в пресс-релизе.

— Ага, конечно. Нам никогда не достаются лавры. Вы, ребята, забираете всю славу себе.

— Но не в этот раз. Мне просто нужно, чтобы ты обработал эту банку парами и посмотрел, что получится. Максимум два часа, и если будут раздавать награды, твоё имя будет первым в списке.

— Да, я это уже слышал, и, кажется, от тебя же.

Но Бельтран отвернулся от экрана и взял пакет у Бэллард. Она поняла, что он согласился.

— Какой номер дела? — спросил он. — Посмотрю, свободна ли камера.

Камера для окуривания представляла собой стеклянный бокс, где небольшие предметы подвергались воздействию паров цианоакрилата, который кристаллизовался на гребнях отпечатков пальцев, делая их выпуклыми и белыми. Затем их можно было снять на плёнку или сфотографировать и сравнить с другими отпечатками в базах данных.

Но свободна ли камера, было не главной проблемой Бэллард. Вся работа, поступающая в отдел дактилоскопии для обработки и сравнения, должна была регистрироваться под номером дела. Проблема заключалась в том, что у Бэллард не было номера дела, потому что не было официального расследования кражи её жетона, оружия и прочего имущества. Ей нужно было быть осторожной с тем, какой номер дела назвать. Если она назовёт номер дела, которое однажды будет раскрыто, её запрос на проверку отпечатков станет частью материалов, передаваемых защите в суде, и может дать адвокату повод поставить под сомнение честность следствия.

Именно поэтому у Бэллард было наготове дело об убийстве, которое никогда не будет раскрыто. Она назвала Бельтрану номер 88-0394 и имя — Джеффри Хаскелл. Бельтран записал информацию и понял, что делу больше тридцати лет.

— Восемьдесят восьмой? — переспросил он. — Как это может быть приоритетом?

— Я скажу тебе как, — ответила Бэллард. — Потому что эту банку «Ред Булла» трогал подозреваемый, за которым мы следили вчера, и мне нужно установить его личность и проверить, не связан ли он с другими делами.

Правда заключалась в том, что дело 1988 года было пересмотрено членами «Отдела нераскрытых преступлений» ранее в этом году, и Бэллард согласилась с их оценкой, что его невозможно раскрыть с использованием современных криминалистических инструментов. Не было ни ДНК, ни баллистики, ни отпечатков пальцев. Не было свидетелей и орудия убийства. Дело касалось убийства двадцатидвухлетнего парня из Малибу по имени Джеффри Хаскелл, который поехал в криминальный район Южного Централа, чтобы купить наркотики. Вместо покупки его ограбили, ударили неизвестным предметом и оставили истекать кровью в машине, которую он одолжил у матери, сказав, что едет в книжный магазин. Спустя тридцать с лишним лет не было ни зацепок, ни подозреваемых. Это был «висяк», обречённый вечно пылиться на полке в архиве убийств.

Не каждое дело можно раскрыть. Бэллард знала это, но также знала ценность номера и названия дела, которые можно было использовать для проведения лабораторных исследований предметов, не являющихся частью активного расследования. Она выучила имя Джеффри Хаскелла и номер его дела наизусть. Она знала, что никогда не сможет добиться справедливости для Хаскелла, но он мог помочь раскрыть другое преступление — способом, о котором знала только она.

— Ладно, — сказал Бельтран. — У меня есть твой мобильный. Я позвоню, если что-то найду.

— Нет, я останусь, — возразила Бэллард. — Так я буду знать, что ты не отложишь это в долгий ящик, как только я выйду за дверь.

— Я не собирался этого делать.

— Так ты говоришь.

— Ладно, прекрасно. Оставайся сколько хочешь. Я пойду окуривать банку.

Он встал, взял пакет с уликой и направился к лабораторным дверям в глубине комнаты. Бэллард знала, что не может последовать за ним. Существовали строгие протоколы, гарантирующие, что улики в лаборатории не будут загрязнены или испорчены посторонним персоналом.

— Так ты дашь мне знать, когда что-то будет? — крикнула она ему вслед. Ей не понравилось, что в её голосе прозвучали умоляющие нотки.

— Я же сказал, что дам, — ответил Бельтран, не сбавляя шага и не оборачиваясь.

Бэллард проводила его взглядом, пока он не скрылся за дверями, а затем проверила время на телефоне. Было всего 8:20, и если она уедет сейчас, то успеет добраться до «Центра Амансона» прежде, чем кто-либо — кроме Коллин Хаттерас — заметит её опоздание.