Страх

Книга Радуги. Глава 5. Ветка в лесу

Солнце весело играло с глазами и рыжей щеткой волос Радуги, бросая блики и прямые лучи туда-сюда, как будто на его лице показывали какое-то отдельное загадочное кино. Ветка смотрела, как он смеется, любовалась, как он дышит, как капли пота мелким янтарем блестят и катятся у него по лбу и щекам, слышала его горячий пар из широкого рта, жаркими волнами ритмично окатывавший ей нос. Он старался.

Волки не часто случались умелыми или хотя бы прилежными любовниками. И один то оргазм не всегда удается словить даже принцессе. Волки, конечно, могут быть очень страстными и отчаянными, ведут себя в постели как в последний раз, порой, оно так и есть. Это очень бурно и ярко, но очень быстро. Как пожар.

К тому же дочери Хаса не так просто было с кем-то сойтись даже и на ночь. Отец никогда не был против ее знакомств в парнями, что называется «в целом», и не парил никогда, всякой фигней, типа «ни ни до свадьбы», да и не пытался даже выдать ее замуж. Но в среднем из каждых трех возможных кавалеров, Хас отвергал двоих — то по политическим причинам, то подозревал, что вражий агент, то из-за неснятых взысканий, то рановато этому мальчишке «еще себя не показал»… А если Хас был против, то лучше такому волку точно не давать, а то потом узнаешь через пару недель, что грохнули. «Странно, папа, почему ты запрещал мне строить глазки Радуге… Я много потеряла», — думала Ветка, когда ее накрыло, в третий раз.

Она дрожала и смеялась, краснела пятнами и чувствовала, как испаряется с ее кожи усталость и гнетущее напряжение последних дней. Со смехом уходили страх и неуверенность, она тискала руками плечи Радуги, видя красные следы своих пальцев на розовой коже. Он двигал ладонь ей по влажной ноге и что-то там прикалывался. Рыжий вел себя с ней непринужденно, как с подругой, так запросто, что с ним можно было во всех смыслах расслабиться. Если все волки были как пожар, то он был как Солнце. Светил и грел ровно и долго, не сжигая.

Черт такой, носит вечно дутые куртки, или не приталенное пальто, всякие толстовки… Ветка, конечно, прикидывала, что у него должна быть неплохая фигурка, но впервые увидев его голым, едва смогла скрыть восторг. Это был просто бог, настолько идеальное мужское тело, принцесса еще не встречала. Узкий, высокий, с четко очерченной мускулатурой, широкими плечами, стройной осанкой. Вылитая статуя Светоносного, которому поклонялись в Змеинной долине до Больших перемен.

Улыбчивый бог, в лучах солнца навис над ней снова, подав налитый фужер с вином и блюдечко с сыром, засмеялся, опять полез рукой к ней под простынь и нежно прикусил ей левый сосок. Ветка, почувствовала, что праздник еще не кончился, хихикала, и пила вино, счастливо глядя в потолок, когда за окном бахнуло, стекла издали звук гитарной струны, но удержались целыми в рамах. Еще раз бахнуло и еще. Радуга застыл над ней, уставившись в окно — Сука, достал уже, — поднялся и слез с кровати, торопясь натягивая штаны. Ветка потянулась за ним, успев еще потрогать ладонью его точеные мокрые от пота бедра. Он накинул куртку на голое тело, сунул ноги без носков в сапоги и выскочил из комнаты — выяснять потери и в который раз пытаться поймать вражеских минометчиков.

Белый пристрастился так шутить — брал каждый раз новые три грузовика с транзитными номерами, прятал в них три свои легких миномета с расчетами. Они спокойно в потоке дальнобойщиков ехали по трассе на северо-запад. Тормозили всякий раз в новой точке километрах в пяти от космодрома, делали один-два залпа и сваливали. Стреляли не прицельно, потому что так и не смогли всунуть разведку на Кобру, но все равно шесть мин каждый день, ахавших в самый не подходящий момент посреди базы, это не пять. Первые два залпа и вовсе унесли жизни пятерых бойцов и двух работников, еще шесть человек были ранены. Теперь народ по базе больше не шлялся как по дому, Радуга стал следить, чтобы перемещались на улице только бегом и запретил стоять без дела, курить или базарить вне укрытий. Все это, конечно, парило народ, не привыкший так жить и прятаться. И потери все равно были — кого-нибудь да цепляло, хотя бы легко. Иногда горели тачки или какая-то техника. Хорошо, что основной корпус базы, куда в итоги пришлось запихать весь народ и все сколь-нибудь ценное, построен на случай войны крепкий, минометами его не прошибить.

Радуга в тайне надеялся, что однажды стрелки хотя бы нечаянно зацепят общаковских ПВОшников, прикрывавших космодром и стоявших впритык к базе Радуги, тогда бы Белый огреб по полной. Но твари так сильно не промахивались. И при этом Белый не беспределил, обстреливал только саму базу бригады, не трогал терминалы космодрома, корпуса обслуживания, летное поле и стоянки звездолетов. Иначе бы нарвался на претензии префекта Северо-запада и Аэрокосмической службы. Конечно, жалобу префекта Белый как-нибудь да переживет, на крайняк откупится.

Мысль о том, чтобы устроить беспредел по всему Северо-западу, пока Радуга, ответственный здесь за порядок, отсиживается на Кобре, давно уже зреет в обиженной после разгрома Верного и гибели Пули башке Белого волка. Но ведь рыжий может в ответ устроить беспредел в самом Змеинодольске… И неизвестно на кого будет жаловаться тогда Клюву змеинодольский мэр. На Радугу-погромщика или на Белого, спровоцировавшего его, но не сумевшего защитить город? Надежно прикрыть огромный мегаполис несколькими сотнями стволов у Белого не получится. А мэр может любого лидера бригады на самом деле растереть в порошок и без помощи Клюва. И не важно, что Белый — честный и уважаемый волк, лидер тысячи вооруженных идущих за ним свободных. А мэр всего лишь избранный остальными мужик, ведущий какие-то игры с барыгами, зависящий от мнения толпы бесправных и беспонтовых, имеющий в качестве полиции только городскую стражу, вооруженную только свистками и палками резиновыми… Да, это волчья земля, и дело мэра возиться с канализацией и мусорками, а не скалиться на волков. Но если мэр захочет, Белый жить и работать в Змеинодольске не сможет, а его бригада развалится.

Взаимоотношения между вооруженными и остальными на Бете Близнецов даже за те 15 лет, что здесь ошивался Белый, сильно усложнились. Когда он сюда только прилетел с Гарпии, волк мог просто грохнуть любого чиновника, что посмел разявить на него пасть. А то, что творится теперь, не лезло ни в какие ворота. Избранные населением мэры и префекты за последние относительно мирные годы разбогатели, стали создавать крепкие союзы с крупными тоже накопившими большие бабки корпорациями, задабривали быдло благоустройством и соцподдержкой, и, видимо, не хило башляли предводителям. Все чаще при попытке волков наехать на какой-нибудь банк, лидеру бригады звонил предводитель и орал в трубку «Стоп!». У Хаса в Змеинной долине это, пожалуй, зашло дальше всех. Таких борзых префов и барыг нет нигде больше в стране Горных Волков. А Рос, мэр Змеинодольска — холеный высокий блондинчик, инженеришка, учившийся на Стрельце, и вовсе вел себя так, что сразу было видно, не застал он времена утюгов и паяльников, не знает, что это такое. Белый и поддержавшие его в войне за пост Предводителя лидеры бригад не болтали пока. Но план Белого был в том чтоб покончить с этим парадом борзых щенков и показать всем чиновникам и торгованам их место. А некоторых, особенно, Роса, так и завалить.

Ветка, приподнялась на локоть, ткнувшись коленом в липкие Радугины капли на простыне, видя в окне черные пятна ям на асфальте площадки, джип с разбитыми стеклами и дырами в борту, поняла, что четвертый не состоится: «Вот же суки!»

Эта мысль принцессы относилась сейчас не только к минометчикам, разбомбившим ей оргазм, и даже не только к Белому — тупомордому самодовольному уроду, привыкшему упиваться властью и насилием. Ветка, лежа на мокрых горячих простынях, думала о том, как достали ее все эти волки. Ведь жили же нормально без них до Больших Перемен. Конечно, сам виноваты, устроили между собой свару, сами поназвали к себе в наемники со всех концов небес головорезов. Сами потом струсили и легли под их власть.

Но ведь сейчас уже можно жить нормально. Растут города, банки, строятся дороги и электростанции, больницы и школы. Но эти гребаные волки вечно влезут со своими пулеметами, своими дебильными амбициями. И опять все несется в пропасть и разруху. На севере Беты живут два с половиной миллиарда человек и только максимум три миллиона всех этих волков, медведей и прочих вооруженных хищников. Но из-за них сюда не инвестирует ни одна нормальная трансгалактическая корпорация, все уроженцы Беты невъездные в СГЦ и на Стрельце, а по всем другим галактикам окружены подозрением и наблюдением полиции. Вся земля Ветки, где тысячами лет жили ее предки, теперь считается бандитским анклавом и угрозой для цивилизованного мира, позором человечества.

Да, Ветка росла в доме Хаса, с детства ее окружали волки, от которых она теперь мечтала избавить свою планету. Многих она любила, многие ей нравились. Ей было страшно сейчас чувствовать что те, к кому она испытывала нежность, считала друзьями и родней, иногда ей казались врагами, вирусными бактериями, поразившими ее страну. Она, гордо именовавшаяся волчицей, порой вдруг кривилась, услышав это в свой адрес. Она, блин, дочь своей земли или оккупантка?

Взяла телефон, набрала Ферса, хозяина и гендира банка «Верный», крупнейшего в стране Горных Волков:

— Мои люди тебе ущерб нанесли в Каменном углу Змеинодольска. Ты пойми, мы против Белого воюем, Сам же небось не хочешь его предводителем увидеть в долине. Я хочу тебе 5 тысяч золотом возместить.

— За Орла агитируешь? Он мне нравится, но мне же не голосовать. Это ваши волчьи дела.

— Я не про Орла. Помнишь наш разговор год назад про Палату? Может, пора начинать?

— Может, — Ферс на том конце Волчьих гор сделал паузу, — мне неделя нужна подумать. Может и пора.

Пять тысяч — половина всей заначки, что отец оставил Ветке в качестве родового капитала. Ветка давно знала Ферса — сухого, невысокого, со строгим узким лицом банкира, учившегося в СГЦ, вопреки любой логике вернувшегося с дипломом на родину, работать здесь в банке. Бояться, ходить по лезвиям бритв, считать и пересчитывать убытки, потери и слезы. Таки не смотря ни на что он выстроил здесь в итоге свой собственный банк, с которым теперь должны все считаться. Ферс, конечно, понял, что она дает ему эти пять тысяч на Палату.

Ветка оделась и вышла в коридор, в дежурке взяла двух проверенных бойцов из личной охраны пошла гулять в лес за территорией Кобры. Радуга поначалу пробовал запретить ей такие прогулки, но понял, что бесполезняк. Ветка, запахнув рыжее пальто и сунув руки в карманы, шла тропинками между деревьев, наряженых яркой листвой и наслаждалась солнечным днем этой решавшей все осени. Осень на Бете — холодная, серая и сырая — длилась четыре месяца, еще четыре — почти такая же весна, только без пестрой листвы. Оставив на опушке охрану, по уже выученной тропе шагала, мягко ступая по коричневым мхам, вдыхая ароматы трав, коры, шишек, хвои и листьев. Слушала сновавших вверху в кронах птиц и внизу в кустах лис. Вышла на «свое» место.

Села на кочке у большого ручья, положив руки на коленки, смотрела в быстро бежавшую мимо нее по песку и камням воду. Веселый ручей, как бойкий парень, звонко хвастал ей, где бывал да что видал. Могучая высокая широколиственница над ней, словно мудрая тетка, плавно покачивая недоверчиво копнами листвы, временами возмущенно и тягуче гудела на ветру — ой, да ладно, во заливает…

Пень с той стороны ручья смотрел пристально прямо на нее, а Ветка доставала из сумочки пакет с хлебом и разбрасывала вокруг себя крошки, приговаривая на родном языке — угощайтесь, лесные, на здоровье вам… Вынула из того же пакета кусочки сырого мяса, бросила на четыре стороны по кустам. Села опять на своей кочке и вытащив из внутреннего кармана пальто свечу, зажгла, воткнув в песок у самого ручья перед собой. Сидела, глядя в огонь и слушая лес, тихо пела песенку, которой научила бабушка в детстве, про то, чтоб все было хорошо.

Ветке всегда нравилось в лесу — удивительно, насколько здесь все такое разное, настолько невообразимо разное, а как-то может жить вместе, одним порядком. Как Батюшка Лес может поддерживать порядок, всем дать свое место и время, и при этом не потерять никакой зверушки, никакой травинки, и чтоб всякому цветочку дать возможность зацвести, всякому плоду созреть, всякой твари вдоволь набегаться, все успеть повидать за недолгую жизнь и оставить потомство?

Почему человечество не способно жить таким порядком? Почему вечно надо уничтожать какие-то расы, страны, культуры или идеи, да так, чтоб именно не осталось следа? Почему целым народам и поколениям бывает не находится места и времени, света и земли, чтоб созреть и плодоносить? Хоть когда-нибудь человечий бог дорастет умишкой своим хотя бы до уровня Лесного?

Ветка просила Лес подсказать ей, как вырастить свое дерево жизни, чтоб ровненько, высоко, надолго. Как добиться, чтоб созрела и дала плоды идея создать на Волчьих горах Торгово-промышленную палату, которая смогла бы отстаивать интересы мирных работников и барыг, защищать их от волков. Чтоб не зачахло в тени волков еще одно поколение молодой поросли жителей Беты. Ведь получилось же такое на Альфе Близнецов, откуда заезжал к отцу в гости Пума. Там одна большая планетарная Вооруженная Республика, в конгресс которой входят помимо лидеров бригад представители профсоюзов, предпринимательских ассоциаций, избранные населением главы территорий. И живут лучше, чем на Бете, и отношения со всем миром у них уже тоже получше.

Ветка просила Лес подсказать ей, как выстроить отношения с Радугой. Она чувствовала, что он ей дорог, он ей нужен. И отец говорил ей, что он нужен стране. Типа он и не волк вовсе, а рыцарь с очень далеких планет, только это секрет.

Ветка вспоминала, как вместе с отцом в детстве они сажали дерево в саду. Она помогала копать ямку маленькой красной лопаткой, держала руками влажный тонкий ствол Красноягодницы, потом ногами в зеленых резиновых сапожках подпихивала глинистые комья к стволу. Отец сидел рядом на корточках, держа ветки будущего дерева, говорил своей Веточке молодым тогда еще голосом, что она теперь ответственная за жизнь этого деревца, должна читать сайты и форумы и узнавать, как правильно за ним ухаживать, должна защищать от всякой заразы или мудаков, не дать сломать пока деревце еще слабое, поливать, если засуха, удобрять… Короче, дерево в Лесу и без тебя бы выросло. Но ты, Веточка, притащила его к себе в сад, если не вырастет, ты — убийца.

Шли дни, Ферс думал, а Ветка все звонила более-менее знакомым барыгам и заводчикам, банкирам и префектам, предлагая подписаться под проект Палаты. Белый то ли узнав про ее интригу, то ли отфиксировав ее перевод в банк «Верный», то ли просто потеряв терпение, решил хоть как-то показать силу до выборов.

Собрав все свои пятнадцать броневиков, сформировал на их базе 15 штурмовых групп — броневик и 30 бойцов на автобусе в каждой. В один день и час атаковал 15 банковских офисов по всему Западу и Северо-западу. Внезапность и превосходство в силах сделали дело. Облом был только на одном офисе, остальные 14 взяли, расстреляв небольшие отряды вооруженной охраны, вскрыли хранилища. Само собой Белый знал, что Лось и Радуга держат наготове отряды реагирования. Но их сил хватало чтоб успеть отбить максимум 6 банков, точно не все 15. При этом вслед за штурмовым группами, Белый отправил три группы поддержки с зенитками и грузовиками со спецназом — бить туда, куда сунутся эти отряды реагирования. В итоге 8 хранилищ были обчищены и вывезены без неожиданностей. 3 хранилища были отбиты подоспевшей из Кобры подмогой, а еще на 3 банках отряды реагирования Радуги и Лося нарвались на удар превосходящих сил групп поддержки Белого. Парни Ветки в тяжелом мочилове таки смогли пробиться к банку и отстоять подвал с сейфами. В двух других банках полегли все.

Такого здесь давно не видели, эти бои прошли почти во всех мало мальски крупных пригородах Змеинодольска. В общей сложности за пару часов со всех сторон в этой разборке погибло больше тысячи вооруженных и примерно триста банковских работников и случайных прохожих. На улицах собирали целые грузовики трупов волков, на асфальте и стенах домов краснели пятна крови и чернели выбоины от пуль, дымились подбитые бронеавтомобили и офисы с разбитыми окнами.

В общем-то Белый в итоге понес большие потери, у него с товарищами на всех осталось под рукой свободными от постов теперь только 400 стволов. У Радуги больше пострадали посты охраны в банках, его свободные ударные силы теперь насчитывали 600 человек, и он ждал еще подкрепления с дальних планет. Но Белый надеялся, что Радуга либо труханет в ответ соваться в Змеинодольск (бой в городе слишком непредсказуем) либо не захочет беспределить и ссориться с мэром и банкирами. Тогда Белый будет выглядеть перед выборами победителем, хотя бы по очкам. Все таки показал, что рыжий не способен выполнять обязательства защищать территории и объекты, и взял на хранилищах в общей сложности целых 16 тысяч золотых.

Ветка смотрела в окно, как готовят на вечер погребальные костры, и на монитор телевизора, где выступал в прямом эфире Белый:

— Наслышан, что барыги мутят с Веткой. Вы что-то попутали! Вы, стремные и шуганые, хотите повлиять на выборы Предводителя свободных⁈ Волю свою хотите волкам предъявить⁈ Я сегодня некоторым показал, что эта соплячка и рыжий лох им не помогут. И другим, кто хочет порычать, тоже покажу. Это Волчьи Горы! Я напомню, если кто забыл!

Белый скалил зубы в камеру, рубя правой рукой воздух перед собой, как саблей. Он хотел понравиться всем волкам, видимо не только в Долине, и напугать барыг. Поверх него на экран выпало оповещение из чата с Ферсом:

— Короче, Веточка, заводчики и торгованы не готовы пока. Всему свое время и место. А вот банкиры созрели. Пора собирать. Хотят создать Ассоциацию банков. С тебя три вещи. Будь нашим Предводителем, поговори с Клювом и пусть Радуга до выборов предъявит какой-то военный успех.