Страх

Книга Маат. Глава 2. Делай, что должен

Перед глазами торчали из темноты наставленные дула автоматов и злые морды потревоженных патрульных барсов-штурмовиков, в глаза бил фонарик в руке громилы капитана. Я в отчаянии думал хвататься за бесполезный нож. Такой же безоружный Скворец в тоске смотрел на меня снизу вверх, вцепившись в ноги трупа. Ждал спиной очередь своих последних пуль. Я, дрожа от холода и страха, сжался в комок в морозилке, сидя на корточках, держа мертвое тело за плечи — оно морозило руки, как сухой лед. Вот такая моя Смерть. Вот и Устье моей реки. Быстро как-то. Смотрел на синее замороженное лицо нашего покойника. Вот мы то тебе и составим твой почетный эскорт. Рядом сейчас ляжем, вместе пойдем по этапам других миров. Патрульный передернул затвор. Холод пронзил и ноги и спину. Зубы стучали, скулы сжались, я уставился глазами в упор на ствол. Тут даже прыгнуть некуда. Как можно было вляпаться в это?

Просто пил кофе в Дежурной части на Кобре с Боянисом — добродушный круглолицый, не пойми с чего вдруг оказавшийся среди этого волчьего логова, умел поговорить ненапряжно о том-сем и ввести в какой-то успокоенный транс. Даже в эти дни, когда всех будто пришибло… Ходили понурые да стремные, жаловались на депресняк. Это жители-то севера Беты, живущие в почти вечной осени… Тем более, что сейчас еще стояло лето. Не очень интересовался особенностями психики местного криминала и причинами подавленного состояния, но стал замечать и за собой всякие задние мысли. Не мысли даже, скорее тени невнятных страхов, взявшиеся роиться где-то в затылке, портя настроение, сбивая с толку и разрушая внимание.

Бояниса позвали к монитору, звонил какой-то большая шишка. Я встал к зеркалу, заценить, как на мне смотрится по местной волчьей моде прикид — вареные джинсы, темно-зеленая майка и кожанка. По зеркалу пробежала перед глазами рябь, мелькнула тень, увидел на мгновение себя на толчке в отеле на Славном с вытаращенными глазами, вспомнил, услышал внятно свой голос «Буду должен». «Должен, должен…» разносилось эхом в голове, пока поверх не раздался голос Бояниса — Бросок, подойти, пож. Я взял у него из рук трубку.

— Это Ягуар, мне сказали, что ты хороший друг Радуги и все можешь. У меня к нему ряд вопросов из-за его дел в Мановахе. Другому бы уже предъявил. Но за него много добрых слов сам Клюв молвил. Короче, придется тебе за него одно дело сделать. Справишься — не будет вопросов пока к нему. Дело сложное, но если откажешься — не хорошо будет для вашей бригады.

— Говори, Ягуар, все сделаем.

— Клюв погиб. Это пока секрет. Возглавил сам удар по базе гаммовцев под Серым. Услышишь в новостях еще… Считай, уничтожил их основные силы. Отчаянный бросок. Барсы отбили потом район. Тело Верховного, короче, у них. Привези его в Железнорудск в целости и сохранности. Это святое. Он должен лечь на наш костер. Справься.

Новый Верховный положил трубку, я постепенно врубался, что заданьице в натуре сложное. Вырвать у озверевших от поражения полярников труп обидчика, да еще и в целости. Слышал опять вдалеке эхом голос из зеркала про должок. Радуга сейчас мчался на форсаже сюда на Бету, но ему еще лететь и лететь, связи с ним в полете нет. Советоваться не с кем.

— Боянис, тема стремная есть в Сером. Секретная, но очень важная, надо сделать, — я не стал разыгрывать бодрый беззаботный тон, — Дай Гепарда и Скворца в помощь.

— Тебя, конечно, круто рекомендовали. Но шеф сказал их в неприкосновенном личном резерве держать.

— Был бы Радуга на связи, одобрил бы. Точно. Это дело его чести, — я сжал губы и поморщился, — и потом, мы там все равно боем мало что решим. Хитрить будем. Верну я их тебе живыми.

После погрома, устроенного Клювом на авиабазе Гаммы аэропорт Серого начал принимать самолеты — мы трое долетели прямым рейсом. В дороге конкретно запарил Гепард:

— Я так понял, ты Радугу давно очень знаешь? — Сотник с Кобры смотрел пристально, будто пытаясь вывернуть меня взглядом наизнанку, — Он мог продаться? Мог под Galaxy лечь?

— Вряд ли. У него с ними терки почти с рожденья. Скорей мир перевернется. К бабе этой мановахской у него страсть вдруг закипела. Пройдет.

— Нехорошо мне от всего этого, Бросок, — Гепа страдальчески прожевал и сплюнул в стаканчик из-под кофе, — Вот всегда считал западлом бояться. Ни пули ни ножа. Смерть не так страшна… А вот обман, сука, страшно. Я же никому не верил никогда считай с детства, с дома. Радуге поверил. Жесть как обидно будет, если продаст нас всех. Главное во мне убьет. Я тогда поверить никому не смогу уже больше. Жить в падлу будет. Ведь тогда же получится, что вообще все — говно.

— Не парься, пацан. Конечно, все бывает. И Радуга не железный. Но если он тебя братом назвал, то тебя точно не продаст. Это я отвечу под что угодно. Это сто пудов, Гепа. Верь ему.

Сойдя с трапа, я понял, что или отвык от большой войны или отстал от жизни. Воронки на летном поле мне показались просто чудовищно огромными. Вооруженный конвой вел пассажиров мимо черных выгоревших руин терминала к палаткам — там таможня и досмотр. За три месяца войны регулярные силы степных волков и снежных барсов вместе с армией горных и десантом Гаммы фактически взаимно уничтожили друг друга. Теперь тут хозяйничали степные мобики — в старинных гимнастерках и пэша. У палаток стояли не менее древние БТРы — стальные коробки с открытым верхом. Вдали от перрона торчали острые хвосты тоже старых истребителей.

Огромный город, стертый с лица земли тяжелыми бомбовозами невидимками Гаммы, серой пыльной кучей остался в стороне, там теперь никто не живет. Попуткой, кругломордым зеленым джипом с брезентовым тентом добрались до штаба резервной армии степных к генералу Хвату. Пока его не было на месте ждали у кунга, глядя, как слабо дымят стоявшие длинной шеренгой за рядами танков мобильные крематории, как стоят к ним в очереди грузовики-труповозы из города. Работали явно ударно, спасали развалины Серого от эпидемии.

У палатки рядом вышел покурить мужичок в синем бронике с маркером «ПРЕССА». Лицо журналиста показалось знакомым — под полтос, бледноватое плоское да лысое в очках. Где же… Точно, в зеркале. Он должен был встречаться с Оскалом на Альфе, вербовать его против Республики. Агент Кошеса с ксивами Лилит. Интересно кого он тут охмуряет… Подошли к нему втроем поближе.

— Дейв? Привет, дружище! — Я кивнул на него Гепе, — Ты представляешь кого мы поймали? Это же джек-пот!

— Подождите! — мужичок, странно повел перед своим лицом рукой, вставив в меня неожиданно твердый и тяжелый взгляд, — Не выдавайте меня. Мы можем договориться.

— Можем, — я лениво отвернулся в синее жаркое небо, отцепив на всякий случай от его взгляда глаза, — но это очень дорого.

— Денег хватит.

— Мы благородные волки, чувак, у нас более высокие ценности в почете, — я искоса подсмотрел за его ладошкой, приколдовывает подлец, нахватался по мелочи где-то джедайских штучек, — Нам надо тело Клюва в целости и сохранности доставить в Железнорудск для последних почестей.

— Это нереально, — Мужичок, посерел лицом, искренне не веря в возможность такого дела, — И я сейчас не могу связаться ни с Кошесом ни с Лилит, чтобы они продавили вопрос.

— Узнай хотя бы где искать.

«Журналист» кивнул и пошел в палатку, мы за ним. Там пили воду из бутылочек его товарищи с камерой и прочим. Полноценная съемочная группа. Дейв с кем-то активно чатился в телефоне, опасливо глядя, как за спиной у него горой высится Гепард, играя в руке пистолетом.

— 2-я штурмовая бригада, остатки точней. Они выбивали горных волков с авиабазы. Значит и тело у них. Полковник Жало, сейчас уже в двухстах км от Серого, идет маршем на северо-запад к своим. Пока никому про трофей не говорил. Хочет, наверное, своему Верховному подарок сделать.

— Молодец, Дейв! — Я тронул его за плечо, почувствовал его, может, ссучившийся джедай… Мало ли кто из наших как выживает. Но работать на Кошеса это перебор. Хотя Радость же работает… — Теперь давай нам свои ксивы, вертолет и пилота. Это же ваш стоял ВИП семиместный голубенький на площадке? Не дрейфь, с тобой Гепа останется, присмотрит. Если мы не вернемся, он тебя пристрелит. А, Гепа?

— Вальну в натуре, — Гепард выпучил глаза на Дейва и выдвинул вперед свирепо челюсть, артистично приставил ствол ему в лоб.

Скворец кивнул в целофановое окно — пришел генерал. Хват был доволен, что не придется воевать за тело Клюва и пускать для этого в расход пару бригад. Согласился взять на себя возможные разборки из-за «наезда на прессу».

Понтовая по теперешним временам брендированная вертушка с кондеем несла нас над вечеревшими плоскими степями. Скворец задумчиво ковырял навороченную IGMовскую камеру. Что-то лучшие бойцы Радости мне показались за недолгое наше знакомство слегка на измене:

— Чего грустишь, волчара? — попробовал я взбодрить помощника, — Дело сложное, конечно, но на месте разберемся. Главное легенды держись, оператор, и смотри в оба. И все будет тип-топ. Не ссы.

— Я не об этом, Бросок, — Скворец вымученно улыбнулся, совсем уже не как гимнаст, — В целом все как-то стремно. Не объяснить. Кажется, что все может получиться, что все сделаешь правильно, все постараешься на пять баллов… Но кто-то спи…дит все в конце. Возьмет и по беспределу вытащит что-то главное. То ради чего все затеваешь.

— Ты про войну? Да победим уже по ходу. Скоро львы подтянутся.

— Не. Не про войну. Я к олимпиаде областной по гимнастике дома в детстве готовился, как никто. Меня уже в сборной ждали. Я точно бы чемпионом бы стал. А тут вдруг, сука, раз — и зрение село. Вот как я мог к этому приготовиться? И все насмарку, все по пи…зде, и ничего не исправишь. И сейчас, и в любой момент может такое же говно случиться. Ху…к, и все зря. И оно рядом, и с ним не договоришься, не отобьешься. Беспредел.

Я молча похлопал его по плечу, да уж, подумал, не стану я ему про свои горести с Черной рассказывать. Посмеется, скажет, лажа. Уже подлетали, я подсел к пилоту, вышел в эфир на открытой частоте:

— Всем! Я Пресса, IGM. Вижу колонну. Вы кто?

— Я снежный барс, полковник Жало, 2-я Штурмовая, — зашипело снизу, — Что надо?

— Керосин кончается. От степных еле ноги унесли. Так есть хотим, что даже переночевать негде.

— Садись.

Пилот посадил машину у скопления огней среди которых в упавшей на степь ночи угадывались силуэты бронетранспортеров, кунгов и палаток.

Погонялы тут меткие — Жало был тощим и длинным, белобрысым с тонкой длинной головой на узкой шее. Обветренное лицо, энергичные манеры, как у вьюнка, поджарый в общем такой барс.

— Что у вас со степными стряслось? — полковник быстро но внимательно стрельнул глазами в наши ксивы.

— Да озверели вконец. Чуть камеру не разбили. Мы какие-то контейнеры сняли нечаянно на 4-м стартовом столе на космодроме. Большие такие под три метра высотой с мановахскими ярлыками, на миротворческие похожие. Хотели на подвал бросить нас. Мы поперли уже напролом, стрелять они только что постеснялись.

— Да понятное дело, миротворцы эти, суки, с ними заодно, — Жало зло сплюнул на траву, — озверели волки, не то слово. Я Клюва выбивал с авиабазы. Вот же он злая тварь. Был. Грызся, падла, до конца. Я пол бригады там потерял. Волчара позорная, так и сдох у ангаров, не сдриснул.

— Хоть трофеи взял?

— Какое там… Нищета.

— Ну вон ты мясом зато разжился, — я непринужденно кивнул на рефрижератор с нарисованными на борту вкусными баранами, — Че давай шашлычка сбацаем? У меня оператор такой сжарит, ты всю жизнь этот шашлык будешь помнить.

— Да не до того, — замялся Жало.

— Да что ты? Твое мясо, мой повар — вот и ужин.

— Некогда. Голодные? — полковник махнул нам на палатку, — бросайте шмотки вон там, вам туда хавчик принесут. Мне в натуре некогда интервью давать, завтра вертушки будут с Меркета, поделятся керосином. Спокойной ночи.

Барс ушел, мы со Скворцом заселились в палатку, ожидая еду. Все в принципе ясно. Объект в рефрижераторе, при такой густой жаре больше негде. Часика в три ночи выйдем, тихо срежем часовых у машины и на ближнем посту, с которого все видно. Отнесем тело в вертолет и улетим.

В телефоне пиликнула смс от Гепы «Кто-то надавил на Хвата. Клиента забрали на космодром, телефон ему пришлось вернуть». Вот ведь блатной какой этот Дейв. Придется все делать немедленно, щас. Отправили пилота сидеть ждать в кабине вертолета не включая пока даже свет. Спрятав ножи в рукавах вышли из палатки, время только полчаса после отбоя, могут быть случайные прохожие. Скворец двинулся к посту, я к рефрижератору. Окликнул часового, типа дай, братан прикурить, а то без жиги остался. Мужик достал зажигалку и протянул мне. Схватил его левой за руку резко притянув к себе, ткнув ножом правой в сердце. Приобняв аккуратно положил на траву. Вынул у него из кармана ключ, тело подтолкал ногами за колеса под машину. Сзади подошел волк с успешно окровавленным клинком. Открыли, стремно проскрипев, двери. В огромном холодильнике в темноте одиноко виднелся крупный покойник в камуфляжной ветровке.

— Э! Журналисты? Вы че там? — раздалось сзади, как бензопилой по затылку. Скворец застыл, держа руками тело за сапоги. Я стоял в машине, скрючившись, держа Клюва за плечи. Поднял глаза — к нам бежали трое, светя фонариками, с автоматами наизготовку. Вот и пипец. Сзади морозило от холодильника, мысли встали в ступоре. В голове не было ничего кроме давившего на затылок ужаса. Сейчас выстрелят… Или потащат к Жалу и будут пытать пока не отрежут руки ноги по частям… И это не игра с сохраняшками и перезагрузками. Это конец. И никакой Радость, никакая Россомаха не вытащат. Бессилие ошеломляло, требовало встать на колени и вымаливать жизнь. Придется просить…

— О, братаны, помогите, а? — Я спрыгнул из кузова, держа в рукаве нож, широко лыбясь навстречу кэпу и двум бойцам патруля, — Жало сказал снять на видео жмура для истории. А тут место беспонтовое, не подойдет. Помогите оттащить к вертушке, там красивше и у нас там камера и свет.

— Нет проблем, — капитан кивнул солдатам на тело и те ловко ухватившись понесли покойного к площадке. На свету показалась большая крепкая голова с посиневшим покрытым инеем крупным носатым лицом — точно Клюв, герой.

— Кэп, может, тогда еще подсобите, — Я широким жестом предложил бойцам пачку дорогих сигарет, когда подошли к вертушке, — попозируйте децл, типа его смотрите, опознаете. Ты, оператор, слазь пока в салон за камерой и светом, бойца возьми с собой помочь.

Скворец с солдатом залезли в вертолет. Я посадил кэпа на корточки у головы трупа, типа разглядывать лицо, второго бойца поставил рядом, сунув ему в руки пачку каких-то бумаг типа листать изучать документы. Сам стал эту сцену пока фоткать на телефон «для соцсетей». Когда волчара показался в двери один, кивнул ему на рядового, сам зашел за спину кэпу, как бы снять его рядом с мертвым волком сверху вниз. Ударил его всей силой ножом сзади в сердце. Увидел, как мелькнул от вертушки солдату в глотку нож Скворца. Быстро закинули Верховного и его трех новообретенных попутчиков в салон, пилот врубил движок. На шум и свист уже бежал к нам очередной патруль, а за ними и еще какие-то силуэты. Я торчал в открытой двери, держа за перегородкой руку с трофейным автоматом патрульного с виноватым видом орал гостям:

— Срочняк задание, улетаем! Извинитесь, попрощайтесь с Жалом за нас, а то нету времени ваще! — Обернулся и рявкнул на пилота, чтоб уже взлетал, пока не шмальнули, — Давай, пацаны, удачи вам!

Вертушка качнулась и потянулась вверх, я захлопнул дверь. Если сейчас не распорят с автоматов, через минуту уже не достанут и не догонят. Сидел тесно прижавшись к пока еще теплым кэпу и солдату, смотрел как оттаивает рядом волк, отекая струйками воды по серевшему лицу, видел как свернулся калачиком на бок, будто спал второй патрульный. Мы впятером отражались в круглом окошке дорогого вертолета. Минута прошла и нас не замочили. От огней внизу по пластику окна пробегала рябь, я видел себя опять в зеркале на толчке в Эльдорадском отеле, слышал ясно и четко эхо «Зачет. Долг исполнен». Клюв смотрел на меня уверенно и твердо, капитан разочарованно и с обидой. Солдат с удивлением. Я чувствовал как промокли штаны от крови кэпа, прижимавшегося ко мне боком. Встал, пошел к кофе-автомату и закурил, открыв окно. Пил американу, тянул сигарету и дышал ветром. Написал Гепарду в Серый — готовь холодильник, щас будем…