Три Царя

Глава 15

15

Они шли по центральной дороге, по крайней мере им так казалось. Местные жители, кто кланялись при встрече, кто шарахались в сторону, как от Лиха, еще не успели привыкнуть к редким гостям из Велпоса. До пристани, где на приколе не первый месяц стояло судно, оставалось всего несколько минут пути.

— Балдур, как ты думаешь, что они смогли найти? — Вдруг раздался голос Сырника.

— Кто? Мира и Дэйна? ¾ крутя патрон от револьвера меж пальцев, спросил человек.

— Нет, Баламошка ты холопская, Федоська и его умалишенная бабка Ефросинья. Конечно, Мира и Дэйна.

— Понятия не имею, время лишь в пустую тратят. — Безразличным голосом ответил мужчина.

— А Ярик? — в голосе Сырника прозвучали нотки тревоги.

— Ярик он… — Балдур искал подходящие слова. — Он Ярик. Не впервой, что он так пропадает по велению отца, с которым всё отказывается знакомить нас.

— У всех есть свои секреты, — пробормотал аури.

— Есть, поэтому мы и не спрашиваем. Будем делать как он сказал, если через пару дней не вернется, пойдем искать. Он может и кажется дурачком, но Ярик бывалый сопровождающий, правила все знает, и как оставлять ориентиры для поиска тоже. Не пропадет, мы в этом убедимся, да ты и сам всё знаешь, зачем я тебе это рассказываю?!

Он заметил мачту и корабль на пристани, а также едва отчетливую фигуру человека, который бродил в одиночестве. Он ускорил шаг в надежде разобраться со всем как можно скорее, как им преградили путь четыре человека.

— Ты полисовский? — начал тот, что был здоровее всех с непомерно волосатыми руками и огромным животом.

— Какое ни было ли дело у вас ко мне, лучше не стоит, — спокойным голосом отрезал человек.

— Ты остолбень, о котором всё село болтает, тот, что с крысой на плече ходит по округе-то, да вопросы спрашает, стало быть, Дуботолк?

— Пошли к псам вы шлюхины дети! — оскалился и зашипел Сырник. — Думаете у него на поясе железяка просто так болтается?! А волшебное стреляло для красоты? Проваливайте пока есть на чём, а то ноги переломаем, и в узел завяжем так, что придется на руках ковылять.

— Мужики, — загнусавил самый тощий из всех, что прятался за спиной здорового. — Нас тут крыса ручная оскорбляет!

— Крыса видать забыла, где место её. Ша, шерстянной, видишь люди разговоры говорят? — вновь послышалось от гордого владельца самого большого брюха. — Ты слушай сюда, полисювский, у нас таких как вы не жалуют, да староста, вконец поехавший, защищает пред всем селом. Грит проклятья колдуны пришли снимать.

— От меня-то чего хочешь? — Всё еще сохраняя безразличие в голосе, поинтересовался стервятник. — Зуд в заднице не проходит? Так не проклятье это, форточку на ночь закрывать надо одеялом.

— С задницей у меня всё в порядке, — на полном серьезе заявил волосач. — А вот стакан пустой. Вы на кой хрен падлы кабацкую закрыли? Жрете и пьете пади там наши запасы, а люду простому горечь утреннюю приглушить нечем. Хотьте проклятья снимайте, хотьте с голым задом по селу носитеся, но кабацкую надобно открыть!

— Вот кабачнику это и скажи.

Балдур бросил слова как бы нехотя и отправился своей дорогой, однако брюхастый был другого мнения. Он схватил стервятника за руку и отшвырнул назад. Балдур слегка пошатнулся, а Сырник зашипел вовсю пасть. Рука человека инстинктивно потянулась к ножу, и двое из компании занервничали.

— Вот ты ему, паскуда, сам и скажешь. Не слушает он нас, грит надобно так, чтоб село от проклятья сбавить-то. Токмо срать мне хотелось на все ваши проклятья и прочую чепуху. Мне в кабацкую надо!

— Твои бы слова… — едва слышно произнес Стервятник.

— Так что давай, бери свою крысу ручную и бягом в «Крот» чтоб всё объяснил и двери открыли, а то зубы выбью, кости переломаю, а башмак свой так глубоко в гузку засуну, что всякой сапожник смогет набойки стальные через глотку клепать. Будут тебя бабье да мужики звать Сапостой! Понял меня?

— Я не понял, — прервал молчание холоп с курчавым носом, и большим шрамом над верхней губой. — Почему сапостой-то?

— Потому что сапог мой у него в глотке стоять будет! Через задницу!

— О! — многозначно почесал редеющую макушку тот, переваривая информацию. — Ха-ха, эвано как завернул, Сапостой, Ха-ха.

— Балдур, давай их перебьем, а мелкому я самолично глотку разгрызу и разорву.

Слова холопов особенно зацепили гордость и самомнение Сырника, и тот впился руками человеку в плечо, и скалил свои маленькие, но острые зубы. Стервятник закрыл глаза и глубоко вдохнув вновь попытался пройти сквозь. Он на своем опыте знал, они чужаки, и любой конфликт с местными может перерасти в потенциально неприятную ситуацию, а Балдур имел редкую аллергию на них.

— Ишь какой непонятливый! ¾ вновь пригрозил брюхастый, а Балдур почувствовал, как смердящая испражнениями и алкоголем ладонь тянется к его лицу.

Он автоматически нырнул и сделав полуоборот выхватывая нож, и занес его ровно над брюхастым. В следующую секунду он вернул контроль разума над телом, и успел остановится ровно посреди локтя, оставляя маленький и совсем тоненький порез. Брюхастый взвыл больше от страха, чем от боли, и попятившись назад, упал в грязь.

— Ты чего остановился? — возмутился разъяренный Сырник.

В этот же момент колебания, Балдур открыл свою спину, и получил по голове чем-то тупым и холодным. Звон колокола разнесся в его черепушке, а сам человек сделал несколько шагов в сторону, и сухо саданул кривоносому по ребрам. Нож моментально оказался в ножнах, а сам Стервятник больше не останавливался.

Следующим он добавил увесистый апперкот, а затем схватив холопа за шею нанёс тяжелый удар коленом, в конец превращая его нос в раздавленную лепешку. Брюхастый оправился довольно быстро и попытался схватить человека своими волосатыми ручищами. Балдур вновь почувствовал отвратительный запах, который, казалось, теперь исходил от всего нападавшего.

Секунда промедления и он оказался бы в медвежьих объятых, поэтому Стервятник рванул на встречу, и ухватился за его широкую талию. Брюхастый пошатнулся, а гравитация сделала всё остальное. Они оказались на земле, и Балдур зажав меж ног его правую руку, сперва вывихнул плечо, а затем послышался отвратительный хруст, после чего брюхастый завыл как дитя.

Оставалось еще двое, и человек понимал, что ему нужно как можно скорее оказаться на ногах, но холоп, с перевязанным пожелтевшим бинтом глазом широко расставив костлявые руки бежал на Балдура забавной крабьей походкой. Он не смог встать кульбитом, так как на плече сидел Сырник.

Во время падения на сальное брюхо холопа, маленький Аури успел схватить камешек, рыбий обглоданный скелет, небольшую палочку и невесть откуда взявшейся бечёвкой мастерил дротик. Балдур перекатившись в сторону резко встал, а Сырник зажмурив один глаз и, высунув язык в сторону, метнул самодельным оружием. Дротик угодил прямиком в здоровый глаз бегущего, от чего тот схватился за лицо и упал в грязь.

— Второй подбили! — завопил хилый. — Ослепили Филю нашего в конец, караул, помогите!

Сырник закручивал камешек в остатки веревки, мастеря своего рода цеп, и с маниакальной улыбкой смотрел на худого, что, спотыкаясь, пытается убежать. Балдур нащупал небольшую рану на затылке и поморщился, медленно идя за тем, кто оскорблял Сырника и нанёс предательский удар в спину. Сырник покручивал в руке цепом, и был готов бросится с плеча человека, прямиком на холопа, как внезапно показалась крупная фигура.

Мужчина схватил одной рукой худого за шею, да с такой силой, что тот подпрыгнул на месте, и уложил на сырую землю. Брюхастый все еще ныл и посапывал со сломанной рукой, кривоносый держался за лицо, что было всё покрыто кровью, ослепший Филя, орал во всю глотку, лишь худой удивленно смотрел на человека.

— Вы чего это тут устроили, шлюхины вы дети? Вчетвером на гостя нашей деревни, разве так у нас принято? Так гостей встречают? Да вас высерков безродных стоило бы в лес вывести, да таких навешать, чтоб запомнили на всю жизнь! Прочь с глаз моих раны зализывать, пока я не добавил.

Худощавый, широко раскрыв глаза, лишь мычал в ответ и кивал головой. Он помог встать слепому, накричал за безносого, чтоб тот поторопился, и пнул по пузу Брюхастого. Весь квартет позорно ретировался с поля боя, оставляя Балдура и Сырника в задумчивости о личности мужчины.

— Вот упыри на мои плечи, — злобно процедил он. — Прощения прошу, господин сборщик, совсем с ума местные посходили от скуки. Целыми днями лишь бы, извиняюсь за выражение, всадить кому, да засадить, и не обязательно в таком порядке.

Перед ним стоял действительно крупный мужчина с заветренными щеками, широкими плечами и огромными грубыми руками. Он потер ладонь о ладонь, и вытерев о штаны, протянул для рукопожатия. «Моряк, корабельщик», — подумал Балдур и пожал в ответ.

— Я Корабельщик, приятно, господин сборщик.

— Балдур, — ответил он. — а это Сырник. Имя то у тебя есть?

— Корабельщик, так меня и зовут. Сколько здесь живу, никто по-другому и не называл, да как-то со временем и притерлось, так что и вы меня можете так звать. У вас, наверное, вопросы есть о происходящем, и так полагаю на ту сторону Янтарного переправа нужна?

— Именно, — согласился Сырник, убирая импровизированный цеп за пазуху и протягивая маленькую ручку.

Корабельщик пару секунд колебался, не зная, как аккуратно пожать её в ответ и не сломать своими грубыми ручищами. Он посмотрел на лицо Балдура, в глазах которого ничего необычного не происходило, и решил просто протянуть в ответ. Хватка Сырника его впечатлила для существа подобных размеров, после рукопожатий он указал в сторону пристани.

— Пройдемте тогда к моему кораблю, там и сесть, где есть, и поговорить спокойно можно. Народ там давно уже не ходит.

Мужчина казался совершенно простым, но и было нечто в нём, что заставляло держаться на расстоянии. Свои секреты и тайны, видимо по этой причине он и не раскрывал своего настоящего имени. Нутро Балдура велело ему быть настороже, хоть и никакого повода корабельщик ему и не давал.

Он устроил своё жилище в трюме корабля, который, судя по внешнему виду, последний раз покидал пристань довольно давно. Внутри было всё для комфортного проживания. Самодельная кровать-гамак, засмоленные щели закрывали шкуры животных. Ближе к корме можно было заметить простенькую кухню, где корабельщик сушил травы и варил супы.

В целом, его жилище можно было назвать сносным. В нём имелось всё, что нужно для простого человека, но одна часть интерьера показалась человеку интересной. Далеко в углу, слегка прикрытой серым куском ткани выглядывал прочный щит со знаком Перуна и рукоять булатного меча.

Корабельщик заметил, как Балдур обратил своё внимание на оружие, но ничего не сказал. Они сели за небольшой столик, и мужчина поставил два стакана и глиняный кувшин с водой. Секреты, подумал про себя Стервятник, у каждого они есть, и некоторые раны лучше не тревожить, некоторые вопросы лучше не задавать.

— Скажи мне, Корабельщик, давно ли последний раз твой корабль по озеру ходил? — не теряя времени, спросил человек.

— Давненько. Как первый певчий слег, так и закон, и здравый смысл не позволяет паруса поднять. — Он протянул стакан с водой человеку, и тут же осёкся на Сырника, совсем забыв предоставить ему питьё. Аури махнул рукой в ответ, давая понять, что всё в порядке.

— Неужели нет никакого способа пересечь озеро? Перебраться на другую сторону, ведь речь идёт всего лишь об озере, даже не о море, и уж тем более не об океане.

Корабельщик улыбнулся и протянул стакан с кристально чистой водой, они сошлись чарками, и мужчина сделал глоток.

— Я понимаю, господин сборщик, дела у вас неотложные или заказ горит, но таков закон. Без певчих суда не ходят, да и я сам не пойду.

— Не называй меня господином, моряк, — сухо выдавил он. — Я Балдур, да и по статусу я практически никто, и откуда ты узнал, что я сборщик?

— Ну как, — сделав глоток, продолжил тот. — Молва по селу давно прошла, что пожаловали к нам господа колдуны, якобы с проклятьем разбираться, вот мне и стало интересно, колдуны какой масти. Узнать в вас сборщика было легко. Легкий и универсальный отряд, а прокаженного, ежели оскорбил этим словом прошу прощения, узнать легко. Все сборщики такие револьверы носят, и только они, остальным не положено, да и смысла не имеет.

— Имел дело с подобными? — спросил Сырник.

— Приходилось встречать парочку другую, когда по Янтарному ходил и груз возил.

— По поводу проклятья, — оборвал его Балдур. — Коллеги мои твердо уверены в его существовании и сейчас рыскают по вашему селу в поисках зацепок, меня вот к тебе направили. Что ты думаешь? Какова твоя версия?

Корабельщик сжал губы, выпячивая квадратный подбородок, и почесал голову:

— Да нет никакого проклятья, если вы моего мнения спрашиваете. Брешет народ, горазд люд на выдумки всякие. Приплетают то леших, то лихо, то других тварей обитающих, а ежели совсем худо, то и гнев богов наплетут.

— Первый человек, с мозгами вместо соломы, — заключил Стервятник, и протянул стакан.

Корабельщик засмеялся и ответил тем же.

— Не поймите меня неверно, я верю в их существование, и в гнев богов, но только тут иной случай. Проклятье может и выдуманное, но обитательница озерная настоящая.

— Да, ты упоминал, что тебе здравый смысл не позволяет паруса поднять, почему?

— А что вы знаете? — Спросил мужчина.

— Практически всё и ничего, — добавил Сырник, играясь с маленьким оружием в руках. — Знаем лишь что в озере нечто живет, хотелось бы услышать твою историю, твоё мнение.

Корабельщик задумался, словно подбирая нужные слова или вспоминая очередность своей истории, а затем начал:

— Ну как я и сказал, проклятья-то никакого нет, а вот озеро живое. Холопы то, на примете тех, с которыми вам удалось познакомится кличут её то царицей, то самой Мареной. Я, конечно, край наш люблю и озеро моим домом стало, но вряд ли думаю, что там сама богиня зимы и смерти поселилась. Что ей там делать, верно? Скукотища же ведь.

— Так что там, по-твоему, или твоя история может быть такой же выдумкой, как и про царицу, и Марену? — Произнёс стервятник.

— Дело в том, что царевна то была, ну точнее так её мужики звали. Баба на редкость высокомерная, да красотой не обделенная, но пёс с ней. Так я по началу думал, да только видел я всё своими глазами, в первый день мой было, когда предыдущий корабельщик за борт прыгнул.

— За борт? — удивился Сырник. — Сколько ты под этим парусом ходишь? Кабачник рассказывал, что предыдущий был трусливым малым, но обратно в порт вернуться смог.

— Сколько людей, столько и мнений, — улыбнулся мужчина. — А вариантов одной истории еще больше.

— Значение лишь имеет всего одна, та, что настоящая, — произнес Балдур.

— Не могу не согласиться.

Они вновь слились чарками.

— Я уверен, потому что и сам слышал, кабачник вам жути нагнал, приукрасил так, что хоть в басни с ходу. Страшно было, но не так. Холодным потом меня прошибло, а я под парусом хожу, скажи, что с пеленок, но только ни волн, ни ураганов не было. Тишина как на кладбище и дымка серая над водой. Штиль полный стоял в тот день, даже певчий управление потерял. Видел я женщину, нет, не то, чтобы женщину, скорее силуэт или нечто похожее.

Подозрение Балдура подтверждались всё больше и больше о прошлом корабельщика. В отличии от холопов и многих зажиточных персон в том числе, он аккуратно подбирал слова, когда дело касалось важной информации. Он замечал, как мужчина всё чаще хмурится, словно копаясь в памяти пытаясь отыскать отчетливое изображение, чтобы передать всё до мелочей.

— Не верещала она и не кричала, лишь парила над водой как дух или как утопленница, да шептала, только я слов разобрать не мог. Со мной тогда было десять человек экипажа и гражданских двенадцать. В основном торговцы да женщины с детьми. Они как увидели её, за головы похватались и носиться стали, как крысы по палубе.

— Дух? Утопленница? — перенял инициативу разговора Сырник. — Существуют истории и даже записи, как дев насильно топили, а затем они становились призраками озер и морей. Заманивали моряков в штиль, и они помирали от жажды и голода, постепенно сходя с ума. Иногда позволяли вернуться, но только лишь тогда, как мужики совсем с ума сходили. Месть своего рода или жестокая игра.

— Быть может, но мы пробыли там недолго. — Продолжил корабельщик.

— Да? Как вернулись раз штиль стоял, да певчий приливы не подчинял?

— Отпустила она нас, но прежде певчий несуразицу какую-то шептал, а затем привязал бочку к шее и за борт. Я хотел нырнуть за ним, да парализовало как ребенка, до сих пор чувство не могу забыть.

— Значит проклятье есть и нет его одновременно, — Сырник спрыгнул с плеча Балдура и сел на стол. Корабельщик угостил и его водой.

— Если это утопленница, то паршиво дело, среди нас нет тех, кто на их языке говорить умеет, и уж тем более расколдовать может. Единственное, что можем это амулетов и рун заготовить, но вряд ли они сработают. — Стервятник вновь бросил взгляд на щит и булатный меч. — Только вот одно «но» не складывается история.

— О чем ты, Балдур?

— Кабачник говорил, что вы и раньше дары преподносили.

— Да, всегда через певчего, он ритуал проводил и вопросов много не задавал. — Отрезал мужчина.

— Именно, только ты говоришь, что впервые её увидел несколько месяцев назад, и с тех пор ни судно, ни дары не покидали берега.

Корабельщик вновь улыбнулся:

— Разные варианты одной истории. Холопам не нужно видеть монстра, чтобы его боятся.

— Так как было всё на самом деле?

Корабельщик почесал бороду, опуская глаза, а затем ответил:

— Единственное что могу сказать, раньше было всё хорошо, а сейчас госпо… Балдур, всё очень хреново.

Он осмотрел своё жилище, и на его лице появились легкие лучики тоски. Мужчина явно скучал по былой жизни, хоть и не хотел это признавать открыто.

Секреты да некоторые раны лучше не теребить, иначе они раскроются кровавым лотосом агонии и боли. Балдур понимал, он понимал, как никто другой, что может значить всего одна рана, оставленная на дряхлой плоти или на бессмертном разуме. Ему было приятно пообщаться с корабельщиком. Их беседа была легкой и непринужденной, словно два старых приятеля собрались после долгого расставания. Ему хотелось посидеть и поговорить еще, но в тот момент, ему пришлось признать и произнести.

— Это ничего нам не даст. Значит озеро не перейти без певчего. — Заключил Балдур.

— Так.

— И даже если веслами грести, ты не пойдешь без него? — Решил поинтересоваться человеку.

— К сожалению, так.

— А на обход мы потратим несколько недель.

— Месяц, не меньше, — добавил корабельщик, почесывая бороду. — Вокруг Янтарного сопки да скалы, и опасные территории.

— Опасные, — подтвердил Балдур. — Особенно для нас.

— Как раз наоборот, — Сырник запрыгнул на плечо Балдура, оплетая хвостом его шею, и указал на выход.

— Сырник, обойти не получится, я уже…

— А? — вырвался из своих мыслей аури. — Не обойти, как раз наоборот, что это нам ничего не дало. Скажи нам, корабельщик, если певчего в чувства приведем, ты пойдешь под парусом со сборщиком и его отрядом?

— Сочту за честь, — не колеблясь ни секунды, ответил тот.

— Тогда жди, спасибо тебе за воду и рассказ. Балдур, нам срочно нужно найти Миру и Дэйну.

Балдур поморщился. — Мы не будем расколдовывать утопленницу, мы не…

— Помолчи, Балдур, никто и не собирался.