Три Царя

Глава 28

28

Неожиданным заявлением и поступком оскорбленного наследника, тронный зал превратился в место будущего побоища. Огромный меридинец эффектным движением сорвал с себя рубаху, оголяя мышцы и шрамы, привлекая взгляды как молодых, так и поживших дам. Он был молчалив и грозен, в стать своему образу опытного и могучего воина.

Балдур не отрывал серьезного взгляда от Варгина, что в своей манере двусмысленно улыбался. Ему начинала надоедать игра одного из Трех Царей, что явно наслаждался предстоящей схваткой. Выбранный арбитр поединка, напоминал человеку свод правил, нарушать которые возбранялись штрафами или розгами. Балдур не слушал, он и так всё знал.

— Вы всё поняли?

Стервятник молчал. С каждой секундой, что он лицезрел Варгина, он чувствовал, как злость постепенно начинала брать своё. Балдур редко общался с кем-либо и обычно чувствовал себя спокойнее во время сбора. Подобное самоограничение представляло ему множество бонусов, в том числе и защиту от манипуляций извне.

Он резко перебросил взгляд на Ратомира, забыв избавиться от недовольного оскала. Князь отреагировал вопросительно, поэтому жестом приказал ему приготовиться к битве. Ему не стоило говорить ни слова, Балдур и так понимал, что в случае провала, лучше бы ему не выжить.

Арбитр объявил, что по правилам поединка, бойцы должны сражаться с голым торсом. Стервятник сбросил кафтан, и потянулся к свободной белой рубахе.

— Позвольте мне, — послышался голос Миры, и она, обойдя арбитра, подошла к Балдуру практически в плотную.

Женщина, держа в руках обычный кухонный нож, разрезала ворот рубахи, и спустила её до пояса. Пара движений и прочь отправились рукава. Ткань прекрасно прикрывала оставленный волком подарок. Затем она затянула остатки как можно покрепче, образовывая своего рода кушак.

— Битва положено обнаженным по пояс, госпожа, — запротестовал арбитр.

— Но не запрещается получать благословения, — ответила она, и на удивление всем, коротким движением отрезала прядь своих божественных волос.

Женщина повязала вокруг пояса, между делом убедившись, что кушак не спадет во время боя, и посмотрела ему в глаза. Балдур был серьезен. Он был зол. Ему с самого начала не хотелось там быть, не хотелось есть эту еду и слушать этих людей. Ему было абсолютно плевать на их политику да помпезные выходки. Он был обычным Стервятником, что отправился в поход.

Мира не стала его целовать, она даже не обняла его. Лишь одного простого взгляда было достаточно. Она видела такое выражение на его лице множество раз. Перед каждой битвой, он словно нанося ритуальную раскраску, одевал такую же гримасу.

Балдур повернулся, и задрав голову, закрыл глаза.

Роде, прадед наш! Если род мой смотрит на меня, не дай мне опозориться. Вы видите это своими божественными глазами, не мой это бой. Не моя схватка. Перун, славлю твоё имя на ристалище предстоящем. Пускай я одержу победу, хоть и не жажду её всем сердцем. Слава вам богам бессмертным, слава роду вашему великому.

Наступила полнейшая тишина, и где-то вдалеке послышалось ржание одинокого коня. Балдур открыл глаза и почувствовал на себе взгляд всех собравшихся, что потеряли интерес к исполинскому меридинцу, разглядывая татуировки сборщика и заметную рану слева на груди. Спускаясь с плеч до самых запястий, тянулись жадные змеи, раскрывая свои голодные пасти.

Он обернулся, и лик его изменился. В кончике его губ появилась тень улыбки. Улыбки того человека, за которым стоят боги.

— Как вас представить? — поинтересовался арбитр, держа на изготовке пергамент и перо.

— Балдур, — коротко ответил тот.

— Боюсь, это невозможно, — отрезал тот. — Вы представляете великого князя Ратомира Солнцеликого. Простой «Балдур» не может быть его защитником.

Стервятник покачал головой и добавил:

— Титулов не ношу, фамилий не имею. Есть только прозвище.

— Боюсь и этого…

— Мы великодушно приносим извинения, уважаемый господин арбитр, — внезапно появился перед ним Ярик и, по-дружески приобняв, продолжил. — Мой друг, а ныне защитник князя, не шибко знаком с местными нравами, однако силушкой не обделен. Позвольте проследовать за мной, я дословно предоставлю вам его послужной список.

Сырник, что сидел на руках у Дэйны, только раскрыл рот, чтобы запротестовать, но женщина тут же его прикрыла.

— Слушай внимательно, — начала она. — Он здоровее, он опытнее и явно агрессивнее. На твою удачу в поединке духом пользоваться запрещено, значит всё сводится к старому доброму мордобою. Единственный твой шанс, который я вижу, это измотать его, но не играй. Чем больше мяса, тем быстрей устанет, но если заподозрит, что именно этого ты и добиваешься, то всё пропало. Выбирай нужный момент и контратакуй короткими и быстрыми ударами. Старайся метить в сочленения и сухожилья на коленях. Бей как можно чаще в печень и по почкам. Судя по его роже, лупят по ней не первый год, а раз еще жив, значит и смысла нет.

— Отличный совет, — послышался голос князя. Балдур обернулся. Солнцеликий, в сопровождении дяди, подошел к ним и сказал. — До меня дошла весть, что уважаемый Пилорат особо слаб на правое колено. Я был бы глупцом, если не поделился бы этой важной информацией.

— Князь Солнцеликий! — Дэйна поклонилась. — Мы рады вашему присутствию.

— А как же иначе? Не мог же лично не поздороваться с защитником, представляющим мои интересы и интересы всего княжества? — на последние слова он сделал особый акцент, а затем добавил. — Ну что, Балдур Красный Стервятник, ты готов?

Балдур хотел задать ему множество вопросов, а особенно самый важный. Почему он выбрал именно его? Неужели Ратомир Солнцеликий доверяет суждениям Варгина настолько слепо? Что еще ему наговаривает на ухо хитрый кот? Не ждет ли его еще какие испытания и неожиданности, если он переживет этот бой?

Балдур ничего не сказал, только кивнул. Ратомир ответил тем же и удалился.

Настала очередь Миры. Она проверила кушак и спросила:

— Помнишь Кудрявую Рощу?

Он задумался, и одобрительно кивнул.

— Когда ты меня перебросил, мне здорово досталось именно правому колену. Подумай, как это можно использовать.

Балдур протянул руку, и маленький аури тут же запрыгнул ему на плечо.

— Мудро ли Сырника брать на этот бой? Он прибавит тебе веса и крена, — спросила Дэйна, в этом случае же поймав себя на глупости своего вопроса.

— Куда Балдур, туда и я, — заявил тот. — Мы всегда сражаемся вместе.

Арбитр возвращался со списком соперников. Это означало, что все правила сказаны, а гости оповещены, что вскоре им возможно придется лицезреть кровь, а может даже и чью-то смерть. На удивление, удалились лишь самые юные девушки, которым по возрасту еще не причиталось присутствовать на подобных мероприятиях.

Оба мужчины вышли на центр зала, где наконец их можно было легко сравнить. Пилорат был на две головы выше Балдура, хоть и сам стервятник не ходил в полуросликах. Меридинец был выше, крепче, шире и мускулистее. В то время как Балдур предоставил публике сухое и поджатое тело. В его ремесле никогда не решали мышцы и плечистость. Они лишь сковывали и замедляли его темп, да и в долгой дороге не всегда хватало времени на то, чтобы хорошо поесть.

Арбитр добился всеобщей тишины и провозгласил:

— Под взором богов, объявляется схватка за брошенный вызов Айвокана сына Нирофаана против Ратомира Солнцеликого князя Красносолнечного. Да будете вы до окончания битвы равны, сражаясь за прекрасную даму. Обе стороны выбрали своих защитников.

Он набрал воздуха в легкие и громогласно представил первого.

— Бросившего вызов, Айвокана сына Нирофаана представляет Пилорат Окран. Могучий воин и личный телохранитель. Он выживал на аренах Трилесья, крушил камень собственными руками. Родившийся под пристальным взором Сварога и Перуна, одаренный нерушимой челюстью и стальным лбом. Он будет сражаться и убивать во имя богов и родины.

Арбитр посмотрел на человека и, слегка прикрыв рот, прошептал:

— Со зверьком будете выступать?

— Это против правил? — коротко спросил стервятник.

— Нет, но вам то удобно?

— Как никогда.

Арбитр посмотрел на Ратомира и Айвокана, оба пожали плечами. И он представил второго.

— Принимающий вызов, князь Красносолнечного княжества, Ратомир Солнцеликий, представляет Балдура, по прозвищу Красный Стервятник. Он… — Арбитр сделал паузу. — Говорящий с Ликом, наездник на Аспидах, Крадущий дух и сердца дам. Укротитель морей и искусный любовник. Вершитель проклятий, меткий стрелок и каратель чудовищ озерных. Избранный богами! Он будет сражаться и убиваться во имя богов и своей любимой.

Тронный зал наполнился аплодисментами. Мужчины встали, дамы посмотрели на человека совершенно по-другому. Дэйна покачала головой, на что Ярик довольно улыбнулся.

Представление закончилось, и оба бойца, сделав пару шагов назад, подняли руки. Схватка началась и вскоре закончилась. Очевидцам того дня повезло оказаться в центре событий. Битвы, о которой всё княжество будет говорить несколько недель.

Пилорат атаковал первым. Он, с присущей ему силой и массой, широко замахнулся, надеясь закончить схватку одним ударом. Балдур предвидел подобное начало и с легкостью увернулся, попятившись в сторону. Толпа загорелась.

Меридинец никак не отреагировал на промашку и вскоре оказался на расстоянии нового удара. В этот раз Сырнику пришлось схватиться за голову и ухо Балдура, так-как стервятник уверенно нырнул и отвесил тяжелую двойку по почкам и печени. Толпа воспылала.

Нанеся первый точный удар, он тем самым задавал темп всего поединка, однако со стороны так не казалось. Вместо того чтобы провести еще одну серию и докончить противника эффектным финалом, человек отскочил назад, сохраняя дистанцию.

— А этот Балдур ничего так себе, — послышались женские голоса из толпы.

Сырник зарычал, но из комочка не разжался. Он прекрасно знал из опыта, что, когда Балдур сражается один на один, излишний вес в сторону будет только мешать. Стервятник почувствовал, что пока все были увлечены дарениям, Сырник успел поглотить порядочную массу оладий. Резко покачнувшись, маленький зверек смачно отрыгнул и показал неприличный жест Пилорату.

Меридинец изредка поглядывал на Сырника, а порой даже могло показаться, он опасался его задеть. При своей массе и тренировке ему бы не составило труда размозжить его с одного удара. Однако Сырник мастерски удерживался на плече Балдура каждый раз, успевая злобно шипеть и ругаться.

Пилорат постепенно прижимал человека к линии очерченного круга посреди зала. Балдур нырнул, чтобы сменить позицию, но меридинец, предугадав этот шаг, последовал за ним и сразу крепко обхватил двумя руками за талию. Стервятник почувствовал, как затрещали кости и рвались по швам мышцы. Он короткими, но резкими ударами бил локтем по макушке меридинца, пытаясь высвободиться из смертельных тисков.

Боль была такая, словно он попал в лапы бурого медведя, что, не щадив сил, сжимал свою жертву. Удары просто утопали, а сам Пилорат, казалось, не чувствовал никакой боли. В тот момент Сырник заметил, что губы у Стервятника начинают синеть, а сосуды на белках вот-вот лопнут. Маленький аури выбросил неброское словцо и, спустившись на плечо Пилората, вцепился зубами в щеку, а ручками пытался сломать его и так потрепанный лаурен. Мерединец сначала недовольно зарычал, словно почувствовав укус назойливого комара, что больше раздражал, нежели вредил. Однако через секунду его выражение лица изменилось. Балдур не мог не воспользоваться этим случаем. Он схватил свободной рукой противника за голову и, слегка наклонив в сторону, ударил несколько раз ниже виска. Скула захрустела, от этого меридинец был вынужден ослабить капкан. Балдур освободился, затем быстро попятился, жадно хватая ртом воздух. Он чувствовал, как кислород постепенно заполняет его легкие и оживляет все органы. Стервятник любил жизнь. Любил много вещей. Однако больше всего он любил дышать.

Сырник вернулся на плечо, вытирая испачканный в крови рот, и громко зашипел.

— Я тебе говорил… — прошептал человек, пытаясь надышаться. — Никогда не…

— Эй! Это что такое было? — послышался голос обиженного Айвокана. — Это против правил! Против правил! Требую, чтобы бой остановили, а моему защитнику присудили победу.

Арбитр, широко раскрыв глаза, смотрел на Сырника, что облизывал оставшуюся кровь, и человека, который отмашкой давал понять, что всё в порядке. Затем судья и надзиратель поединка взглянул на Пилората, который явно был в бешенстве. Меридинец открыто скалился и водил бревенчатыми пальцами по огрызку лаурена, что стал поломан еще больше.

— Продолжить бой! — неожиданно заявил арбитр. От чего Авокан потерял дар речи.

Пилорат сорвался с места, едва дав Балдуру отдышаться. Он приближался словно товарный поезд, груженный яростью и злобой. Стервятник отпрыгнул в сторону, и сразу заметил краем глаза, как к его лицу спешит кулак. Балдур был ловок, быстр и даже искусен в мастерстве уворота. Он делал то, чему его научили в Доме Теплых Стен, когда еще маленький Балдур, проходил первые подготовки. «У всего есть свой ритм и свой танец, нужно только понять», навеки впечаталось в сознание сборщика. Однако в тот момент, как только он увидел этот кулак, он понял, что здесь он оплошал.

Мощная печать отбойного молотка буквально пригвоздила его к полу. Пилорат сразу же оказался сверху и принялся добивать противника. Балдур успел сбросить Сырника с плеча и, закрывшись крутился из стороны в сторону.

Толпа задержала дыхание. Трудно было сказать, кто из них желал поражения Ратомиру, а кто действительно переживал за исход битвы. Одно можно было знать наверняка — победителем выйдет только один.

Сырник кувырком приземлился на пол и, проскулив что-то неразборчивое, попытался вернуться к человеку, как тут же остановился. В этот раз он подчинился. Аури знал, что Балдур сбросит его с плеча только в случае смертельной опасности. Ему было тяжело смотреть. Он не хотел думать, что такая опасность наступила. Смертельная.

Огромные кулачищи, колотили то в пол, то по рукам человека. Стервятник извивался как мог, стараясь получить меньше ударов в голову. Он попытался освободить ноги и выскользнуть словно змея, однако Пилорат и об этом позаботился. Мужчина сразу вспомнил слова князя, поэтому пошел на вынужденный риск.

Он, собрав силы для одного удара, саданул что есть мочи по больному колену и приподнял бедра. В тот момент он ощущал, что поднимает именно тот самый товарный поезд, однако это хватило, чтобы выскользнуть из-под великана. Балдур оттолкнулся обеими ногами от его груди, однако Пилорат успел их схватить и дернуть на себя.

Стервятник с легкостью перышка поддался и вновь перед его лицом сверкнул кулак. Однако в этот момент меридинец совершил ошибку. Он по инерции подался вперед всем телом, показывая свою квадратную голову. Балдур поджал челюсть и принял удар на лоб. На мгновение выпав из реальности, он машинально обхватил толстую шею двумя ногами и крепко сжал.

Ситуация изменилась. Хищник попал в капкан. Убедившись, что ступни надежно закрепились в замок, он обеими руками принялся давить голову великана вниз. Пилорат закряхтел, именно так, как еще недавно тужился Балдур.

Толпа заликовала, но ненадолго. Меридинец был слишком силен, и несмотря на обидную рану, был свеж. В то время как Стервятник тяжело дышал и принял на себя два потенциально нокаутирующих удара. Защитник Ратомира ощущал, что тиски постепенно ослабевают, и их разрыв лишь вопрос времени.

Перед тем как освободить медведя, он осмотрелся вокруг. Пилорат зарычал. Балдур отпустил. Противник по инерции подался назад, затем сразу ощутил пятку сборщика на своей челюсти. Стервятник отдалился от него кувырком назад и резко встал. От подобного маневра закружилась голова. Меридинец также подался назад, и в этот раз решил атаковать не сразу.

Эта маленькая передышка не совсем сыграла человеку на руку. Адреналин немного сбавил свой темп, из-за этого каждый пропущенный удар вышел на сцену. Балдур ощутил, как постепенно начинает плыть. Колокол в голове гремит какофонией погребального звона. Пот и влага в глазах застилают обзор, а во рту отчетливый привкус железа.

Он знал, что нос сломан, а из него фонтаном хлещет кровь. Он ломал его несколько раз, поэтому Мира постоянно жаловалась на ночной храп. Балдур переступил с ноги на ногу и подпрыгнул на месте. Кости вроде бы были целы, хоть и кололо в боку. Он проверил равновесие, после попытался выгнать туман из головы.

Удушение в свою очередь тоже оставило отпечаток на Пилорате. Он смотрел на человека иначе: быстро дышал, словно собака. Вариантов у Балдура оказалось немного, меридинец разгадал его намерения, и как только он вернет себе дыхание, ударит в полную силу. Повторения своих ошибок человек не переживет. Он повторял себе в голове, что бой идет насмерть. Никто не остановит схватку. Никто не поможет. Один поднимет руку к богам, второй отправится к ним.

Балдур едва заметно пошевелил пальцем, чтобы Сырник вернулся на своё место. Он по неизвестной причине чувствовал себя увереннее в схватке, ощущая вес на плече и шипение под ухом.

— Надо заканчивать, — пробормотал тот, едва забравшись.

В памяти всплыло самодовольное выражение Варгина, и как он, болтая хвостом, наслаждался, играя с судьбой человека.

Балдур зарычал и рванул с места. Пилорат встретил его грудью и ударом, который с опасной близостью просвистел у правого уха. Сырнику пришлось резко отпрыгнуть в сторону, но он успел зацепиться своим длинным хвостом за шею человека. Маленький аури, маятником качнулся за спиной сборщика, придавая скорости и нужной амплитуды.

Стервятник парировал выпад и, закрутившись ударил обратным локтем в челюсть. Следом, не дожидаясь ответа, он коротким прыжком, резко сокращая дистанцию саданул в нос. Пилорат попятился, но всё же резкой отмашкой слегка задел человека по голове. Сила была ужасающая, Балдур пошатнулся и чуть не потерял равновесие.

Сотрясение. Резко пронеслось в его сознании. Как и в случае с носом, оно посещало его несколько раз. Пилорат вновь попытался пригвоздить его в полу и оказаться в доминирующей позиции, однако лишь выдал свое больное место. Балдур ударил ногой по его колену два раза, а на третий, лишь коснувшись кончиками пальцев пола, он саданул в голову.

Среди криков зрителей и гула в голове, ему удалось услышать хруст той самой скулы. «Может и помру, но гада калекой оставлю на всю жизнь», — раздалось в его голове. Он внезапно понял, что хоть на секунду и смог добиться перевеса, однако он готовился к смерти. Он ожидал, что Пилорат вернется как ни в чем небывало, да ответит втройне.

На всеобщее удивление такого не последовало. Меридинец сменил стойку, и тут же просел на больную ногу. Шанс. Всего один, этого он просил богов. Балдур не боялся показаться перед глазами богов и зрителей трусом, лупя по травме противника. Это бой насмерть. Всем плевать прав ты или виноват, если мёртв.

Меридинец попытался встать, но тут же зарычав от боли сделал шаг назад. Он заметно хромал на правую ногу, испытывая боль при каждом движении. Балдур позволил себе на секунду задуматься. Если он и вправду такой хороший боец и личный телохранитель сына князя, то почему ему не была предоставлена самая лучшая медицинская помощь. После Янтарного, Балдуру и всему его отряду, представили настолько высококачественное лечение, что уже через два дня, раны затянулись, а ведь он был никем для этих людей. Нельзя было сказать, что князь Нирофаан ходил в бедняках, а медицина его края слыла дурной репутацией.

— Вставай, мешок мяса! — заорал, брезжа слюной, Авокан. — Бейся! Кому приказано? Убей этого прокажённого выродка!

Пилорат кивнул. Наверное, он это сделал больше для себя, чем для него, и через мгновение поднял руку в готовности. Он, в привычной ему манере, побежал на человека, но куда медленнее. Колено сдерживало его былую силу и ярость. Оставалось только гадать, сколько он прожил в такой боли без нужного вмешательства. Эти мысли испарились из головы человека, когда он увидел кровавый оскал меридинца.

Балдур переступил с ноги на ногу и выбросил левую вперед. Это не остановило Пилората, которого, казалось, подгоняла невидимая плеть сына князя. Он сделал фальшивый выпад рукой, но вместо удара он завел её за спину человека и, схватив за затылок, потянул вниз. Туда, где красовалось его здоровое колено.

Сколько раз за эту схватку Стервятник подумает, что вот он пришел конец. Сколько раз он поприветствует богов. Сколько раз он ошибется. Из-за своей травмы, меридинцу пришлось бить здоровым коленом, перекидывая вес своей увесистой туши на больное. В тот момент оно его подкосило.

Ощутив острый прострел, он ослабил хватку и слегка изменил траекторию, позволяя сборщику отделаться вместо лица плечом. Балдур взвыл, но не громко. Он перехватил и ударил коленом в ответ, после чего еще раз саданул по больной ноге.

Пилорат не позволил нанести себе больше вреда. В этот раз он оттолкнул противника и вернулся на безопасную дистанцию. Балдур думал, что он сражается с самой горой, которая никак не поддастся и наконец не упадет. Каждую попытку, каждый удар Пилорат проглатывал и выплевывал лишь кости. Физически он был ранен, но никак не духом. Меридинец был готов положить свою жизнь. Балдур нет, по крайней мере больше нет.

Его никогда не интересовала политика процветания полисов либо царства. Даже если в один день они падут, а на их месте вырастут другие, а он всё также останется простым сборщиком. Создания носящие другие одежды и называющие себя по-другому будут оскорблять и пренебрегать им. Он будет брать заказы на других языках и получать в плату другую валюту. Стоило ли умирать, меняя шило на мыло? Он не знал.

Это и отличало их. Пилорат был слеп в своем служении, Балдур не видел много в своем безразличии. Не встретившись, они никогда, это не имело бы абсолютно никакого значения. Однако в тот день, оно решало всё.

— Бестолочь бесполезная! — вновь закричал Айвокан.

Балдур лишь на секунду отвернулся, но, когда повернулся обратно, перед лицом просвистела сталь. Человек не сразу понял, что произошло, пока буквально отбежал назад, и не увидел воочию. Пилорат держал в руках тот самый кусок стали. Меч, наточенный, купающийся в солнечных лучах, а с кончика каплей упала кровь.

Стервятник машинально коснулся носа, который и так весь был в крови. Он не мог понять, куда попал враг, но, с другой стороны, Балдур еще жив, и это главное. Сырник закричал и потянул его за ухо, поворачивая голову человека. Сборщик едва успел поймать появившийся перед его лицом предмет.

Времени не было разобраться в том, что происходит. Он рефлекторно рванул рукоять и опустошив ножны блокировал удар по касательной. Клинок прекрасно лежал в руке, будто собственный, но нечто было в нём чужое. Нечто незнакомое. Взмах, за ним еще один. Искры вырвались в разные стороны.

Балдур почувствовал жжение на левой руке. Пилорат попал. Много крови. Сборщик в долгу не остался. Неизвестный клинок почуял кровь врага. Тогда Балдур понял, что держит в руках тот самый меч, подаренный дядей Ратомира. Он теперь был не просто княжеским защитником, но в первые в жизни держал в руках, меч достойный царя.

Чувство было всепоглощающим. Словно наконец впервые за всю свою жизнь он почувствовал связь с духом. Легкий будто ночная перина, острый как края осоки, и что самое главное — идеально сбалансирован. Всего за секунду знакомства, Балдур ощущал его как продолжение своей руки.

Пилорат рубил. Балдур защищался. Человек был более искусен в кулачном бою, нежели с оружием, но за годы сбора, сумел приноровиться и к клинку. Меридинец метил в брюхо, и лишь слегка сумел его оцарапать, но этого было достаточно.

Рубаха, повязанная на поясе, медленно начала сползать, наполовину оголив позорную метку Лика. Одним богам известно, сколько гостей успело заметить её, пока он не прикрылся, на ходу крепко перевязывая. Это стоило ему нескольких легких ран, и крепкого удара эфесом в зубы. Два из них он выплюнул.

Балдур начал ощущать последствия кровопотери. Кончики его пальцев постепенно немели, а во рту пересохло. Противная смесь железа, прелости и сухости в глотке не предвещала ничего хорошего. Сырник был прав, пора заканчивать.

Человек сплюнул кровавую юшку на пол и сделал ложный выпад мечом. К счастью, противник поверил. Вместо этого он еще раз саданул по больному колену и наметился широким замахом на шею меридинца. От смерти его спасла лишь идеально выставленная рука, из которой тут же хлынула кровь.

Пилорат больше рефлекторно попытался ударить в ответ, но было слишком поздно. Балдур не без усилий блокировал выпад, и тогда всё решилось. Клинок, подаренный самому князю Ратомиру Солнцеликому, и стал его карательным мечом. Балдур вонзил его в грубую плоть меридинца в районе живота.

В глазах Пилората впервые за всю схватку воспылал страх. Он попытался взмахнуть мечом, но больное колено предательски осадило его. В любой другой случай, Балдур провернул бы клинок, ускоряя кровотечение и кончину врага, но в тот момент его рука дрогнула. Он знал, что из битвы выйдет всего один, однако ему не хотелось отнимать жизнь меридинца. Он проникся к нему парадоксальным уважением за схватку. Это была жалость победителя или лишь простые человеческие чувства.

Балдур убивал раньше, ему приходилось. Зачастую, у него не было выбора, но это никогда не приносило ему удовольствия, кроме редких случаев. Внезапно ему стало грустно, практически апатично.

Пилорат выронил из рук клинок и несколько раз ударил человека по лицу. В сравнении с тем, как он скалился и кусался раньше, это были щенячьи игры. Балдур стиснув зубы выдержал, не отрывая взгляда от его глаз. Он извинялся. Ведь, как и он сам, оба стали орудием своих повелителей. В другой день они бы выпили вместе, может даже стали друзьями, но в тот день, один должен был умереть.

Не в силах больше оставаться на ногах, он рухнул. Балдур остался, держа княжеский меч в руках, полный крови своего врага. Меридинец не смотрел на него, он, тяжело дыша, лицезрел живописно украшенный свод тронного зала князя. Сборщик понял, он молился. Он был готов.

— Слава!

Раздалось за спиной человека.

— Добей его, Балдур. Докончи бой!

— Не медли воин, прерви его страдания.

— Слава! Слава Ратомиру Солнцеликому!

— Слава Красограду, слава!

Заткнитесь, прибью ведь, богами клянусь, просто замолчите. Он стиснул зубы, а слова повтором крутились в его голове. Ему стало противно находиться в этом помещении. Ему обезобразила сама аура ликования опившейся и обожравшейся толпы.

Балдур занес клинок над противником, который коротко кивнул ему и закрыл глаза. Сырник перестал шипеть, он больше не ругался. Маленький аури сбоку посматривал на человека.

— Убей его!

— Вызов брошен и должен окончиться смертью!

— Не медли, сборщик! Дай ему умереть смертью воина.

Балдур вспомнил дни перед тем, как он примерил на себе наряд стервятника. Перед тем днем, как он еще не получил своего прозвища за поступок. Те дни, когда ему исполнилось лишь двенадцать, и он был вынужден покинуть стены места, которое называл домом.

Обученный базовым навыком стервятника человек. Ничего не понимающий, он знал лишь одно — кулаки. Быстро впав в долги и потеряв все накопления, он оказался втянутый в сомнительные дела. Балдур не жалел о той части своего прошлого, ведь оно помогло стать ему сборщиком, живым сборщиком. Оно помогло ему выжить, однако возвращаться к нему было для мужчины оскорблением.

Он ощутил себя вновь посреди душного помещения, пропахшего алкоголем, табаком, наркотиками и потом. Быть может ему удалось отдать свой долг всего за две смерти, но он не забудет их никогда.

Стервятник стоял посреди толпы и слышал голоса сильных мира сего, что требовали подобного исхода. Так ли отличается полисовская дыра, полная социальной гнили и наживы, от княжеского двора? Стоит ли умирать за них? Стоит ли кому-то умирать за них?

Балдур знал, что Пилорат не сможет его убить. Уже нет. С другой стороны, он представлял самого Ратомира, и смерть неизвестного ему меридинца лишь сыграет на пользу. Он не стал смотреть на Миру и Дэйну. Он знал, что даже Ярик понимает, это должно произойти. Ему приходилось убивать, и это не последний раз.

— Балдур, — кротко прошептал Сырник.

— Знаю, — коротко ответил тот.

Человек занес выше меч над противником и разжал ладонь. Рукоять, медленно соскальзывая с его пальцев, бренчанием сожаления упала на пол. Толпа ахнула. Вновь. Так было принято.

Пилорат вдохнув воздух еще раз, не поверил, что всё еще жив. Он резко открыл глаза и посмотрел на человека. Тот молчал.

Балдур выждал паузу, перед тем как недовольный вопль, смешанный с гнилью неподчинения, заполнил помещение. Мужчина, истекая кровью потянулся за клинком. Он уважал оружие, ведь в конце концов оно спасло ему жизнь. Сборщик поднял клинок, и медленно похрамывая и держась за бок, поплелся к ножнам.

Когда Сырник соскочил с его плеча и попытался помочь ему поднять их, получил оплеуху. Изнывая от боли и гнева, Балдур поднял ножны, медленно утерев кровь с меча о свои штаны, вернул его туда, где ему и место.

Толпа замолчала.

Он подошел к князю, и поклонившись насколько позволили его ребра, протянул оружие. Ратомир с удивленным лицом принял свой подарок. Сборщик постоял пару мгновений покачиваясь на месте. Лекари не спешили, так как по правилам, поединок не был окончен, пока Марена не клеймит чью-то душу.

Сырник смотрел перед собой, прижимаясь сильнее к человеку. Балдур учтиво поклонился княжне, и развернувшись схватился за кончик шелковой скатерти. С каждым, медленным шагом, она постепенно сползала со стола, роняя за собой хрусталь, золото и серебро.

Никто не сказал ни слова. Никто не позволил себе начать первым.

Стервятник подошел к полуживому Пилорату, что истекал кровью на глазах у сотен. Никто, даже его повелитель, не позаботился о нём. Он лежал и испускал свой дух, как никому более не нужный пёс, что более не способен стеречь двор. Что более не прогоняет дворовых котов и не защищает хозяина.

Балдур, сжав зубы, присел и приложил скатерть к его ране. Пилорат его отринул поначалу, но это не был враждебный жест. Казалось, он слишком боится остаться в живых после проигрыша. Балдур не сдался. Он прошептал ему что-то на ухо, и оба скрепили кровавое рукопожатие.

Балдур закричал, Пилорат изнывал от боли, но они оба встали. Никто так и не сдвинулся с места. Меридинец прижимал ту самую скатерть к ране, из которой буквально хлестала пурпурно-сливовая кровь.

Два бойца, один из них был приговорен на смерть старым обычаем из-за женщины, до которой им нет даже дела. Может быть, их заставят сразиться вновь, либо прикажут казнить обоих. Балдуру не было до этого дела. Он нёс на плече себя, того, что так и не смог вырваться.

Вдруг из толпы выбежала Дэйна, пытаясь поддержать уставшего и израненного Балдура. Он качнул головой и кивнул на меридинца. Она подчинилась.

— Священный круг побоища нарушен! — прокричал Арбитр.

Тронный зал остался в тишине.

Ярик вышел следующим, и коротко кивнув человеку, беззвучно прошептал несказанные слова, помогая Пилорату. Мира шла к нему медленно, сохраняя чувство такта, но только те, кто знал её, смогли увидеть единственную невидимую слезу на её глазах. Женщина подошла и, осмотрев, сжала губы.

— Нельзя так! Обычай твердит!

— Бой не закончен!

Балдур наплевал на всё. Ему просто хотелось отдохнуть и убраться как можно дальше.

— Бессмысленный кусок мяса. Пустая трата моего времени! И ты называешь себя меридинцем? Ты с травмой посмел охранять меня? Ублюдок беспомощный! Да как ты смог проиграть прокаженному сборщику? Безродному выродку!

У каждого бокала, будь то дорогое вино или простецкая медовуха, есть своя грань. Грань, перейдя которую, содержимое выливается наружу: едкое, дурно пахнущее и тяжело отмывающееся. Многие жалеют о своих словах, сказанных с горяча. Некоторые извиняются после, другие делают вид, что и вовсе не раскрывали рта. Балдур не был из них числа.

Ему настолько осточертели последние несколько дней. Он выдержал столько физических и моральных оскорблений. Быть может это лишь всё еще тлевшие угли горячки боя или его гордость. В тот момент это не имело значения. Он отпустил плечо Миры, на которое тут же переместился Сырник, и повернувшись прокричать то, что больше не в силах мог сдержать:

— Паскуда ты сучья. Он был готов умереть за тебя. Свернуть бы тебе шею, да бросить к свиньям, где тебе и место.

Айвокан сын Нирофаана безмолвно хлопал губами, явно не привыкнув к такому обращению в свою сторону. В тронном зале наступила полнейшая тишина, среди которой, лишь одобрительно буркнул Святогор.

Отряд вышел из помещения.

Никто так, несмотря на статус, не позволил себе заговорить.