Три Царя

Глава 34

34

Балдур, похрамывая, шел за Яриком, часто вдыхая спёртый воздух словно собака. Он старался не отставать, однако зуд, давно перешедший в не прекращаемую боль, сковывал каждое движение. Стервятник потуже затянул плащ на животе, как можно чаще надавливая на больное место. Резкие всплески боли служили как наркоз. На мгновение разум впадал в дикую истерику спазмов, буквально выворачивая внутренности наизнанку, а затем затихал в эйфорическом бульоне дофамина и адреналина. Удар, когда всё совсем плохо, помогал продержаться еще некоторое время.

Они шли через дебри Ржавых Лесов, когда начинало темнеть. Уставшие ветви тянулись мёртвыми ветками к холодной и сырой земле, пытаясь дотянуться до двух путников. Балдур слышал плаксивую и до тошноты наигранную мольбу ауки, от чего захотелось схватиться за револьвер и пальнуть куда-то во тьму.

По кустам зародилось шуршание, шипение и редкое клацанье зубов, но так никто и не показался. Казалось, каждая тварь чуяла запах метки вперемешку со смертью исходящей от человека. Труп, нежилец, а вскоре и вовсе ненасытный гуль. Такого даже убивать не было смысла, природа возьмет своё. Она постоянно берет.

Аука вновь заладил свою песню. Балдур шарахнул себя по брюху, едва сдерживая резкий кашель. Ярик слегка обернулся, но шагу не сбавил, продолжая хранить молчание. Он знал, что Стервятнику долго не продержаться, и лишь печально известная предводительница Гривастых способна облегчить его страдания.

Внезапно Балдур зарычал и достав револьвер направил на Ярика. Рыжеволосый в последний момент успел увернуться, когда на весь Рыжий Лес раздался грохот оружия человека. Балдур вдруг пришел в себя и закрутил головой по сторонам, словно выискивая виновника шума. Ярик тут же подбежал к нему и вырвал револьвер из рук. На время пускай полежит у него, так спокойнее.

Через пару мгновений Балдур осознал, что сам того не ведая, чуть не отстрелил голову своему товарищу. Но как? Почему? Неужели некие силы заставили его? Думать долго не пришлось, как всё встало на свои места. От продолжительной и ноющей боли, вперемешку с ядовитым коктейлем гормонов и стимулянтов в его крови, мозг постепенно начинал отключаться.

Ярик принялся хлестать его по щекам, пытаясь привести в себя. Внезапные вспышки галлюцинаций как защитный механизм от боли, Стервятник был знаком с этим явлением еще с ранних лет своей карьеры. Если он не отключится в ближайшее время, то со временем может потерять часть своего рассудка.

Удары Ярика подействовали, и окружающие звуки вновь возвращали свою целостность, но что из них оставалось частью реальности? Балдур попытался напрячь остатки своих чувств, от чего резкий прострел в области виска чуть не отправил его на колени. Теплая, металлическая кровь струйкой потекла из носа.

Рыжеволосый удержал человека, облокотил на свое плечо. Дальше, видимо, придется нести самому. Стервятник сделал несколько шагов, а после чего коротко кивнув, решил продолжить сам. «Аука, противный выродок, от которых скребло в затылке». Настоящий ли он или больная фантазия его уставшего мозга? Он спросил Ярика, тот тоже его слышал. «Гадство», — подумал про себя Балдур: «Значит выгнать из головы не получится долгое время».

Тропинки Рыжего Леса становились всё уже, а это означало что они почти на месте. На удивление самому себе, Балдуру удалось заметить притаившегося члена ганзы на одном из деревьев, который, судя по всему, не особо и скрывался. Горлорез проводил взглядом двух людей, и вновь принялся смотреть куда-то вдаль.

В тот момент Стервятник был счастлив тому, что родился прокаженным. Ведь если бы он смог истощать дух, то ужасную ауру боли, гнева, ненависти и бессилия почувствовали все. Балдур утер предательскую струйку крови и, зажав одну ноздрю, сморкнулся в темно-болотные куски папоротника. Юшка выстрелила словно из револьвера, из-за чего человек слегка покачнулся.

— Здесь? — вдруг раздался голос Ярика.

Балдур покрутил головой и, заметив спрятавшегося в густом камыше горлореза, утвердительно покачал головой.

Осенний схрон Гривастых представлял собой больше неприметную землянку с виду похожую на небольшой курган. Балдур подковырнул лежащий на земле плоский булыжник и отправил его в полет. Он глухо ударился о насыпь, обнажая одну из маскировочных рун. В дверь постучались, осталось ждать хозяев. Вдруг Ярик резко обернулся и зашуршал по карманам человека. Балдур развел руки в стороны и, недоумевая, качался на месте.

Ярик вытащил один из патронов револьвера и тяжело выдохнув крепко сжал его в ладони. Если бы не способности Рыжеволосого в банальном поглощении духа, ему бы начисто оторвало руку по самый локоть. После хлопка он разжал пятерню и высыпал содержимое патрона себе на ладонь. Пыль. Ядреная смесь толченого кристаллического духа с легковоспламеняющимся концентратом серы и водорода. Другой рукой он достал щепотку личных запасов, и всё это добро смешал воедино. С точностью ювелира, он вымерил нужную дозировку и рассыпал на тыльной стороне большого пальца.

— Давай, Балдур, за маму, за папу, — с этими словами он протянул смесь к носу человека.

Стервятник резко отстранился и ответил:

— Вот не время сейчас. Ты лучше меня знаешь, я эту дрянь на дух не переношу.

— А теперь послушай меня, — слова Ярика прозвучали удивительно серьезно. — С секунды на секунду дверь откроется, и другого шанса не будет. Ты выглядишь и звучишь как высушенное и пережеванное дерьмо на яблочном уксусе. Как ты собрался торговаться за свою шкуру в таком состоянии? Регина, когда увидит, поймет, что ты в отчаянии и тогда пиши пропало, в рабство заберет. Тебе надо взять себя в руки, а значит взбодриться как следует. Я всё прикинул, учитывая, как у тебя зудит и стреляет, а также твои периодические приходы, этой дозы должно хватить, чтобы поставить на ноги на час другой. Поначалу будет словно тебе кислоту в нос брызнули, а мозги в мясорубку закинули, зато боль пройдет и думать ясно начнешь. Поговорим, сделку забьем, а там уж разберемся дальше.

— Паскуда, — процедил сквозь зубы Балдур. Он и вправду понимал, что, скорее всего, когда дверь откроется, он просто рухнет внутрь мёртвым грузом и в конец потеряет сознание. Он уже слышал приближающееся шаги и приглушенный голос Дэйны. Времени на раздумье не было. Он и не стал. Дальше всё было как сказал Ярик, одно из самых противных чувств в его жизни, однако боль как рукой сняло.

Насыпь земли скатилась по спрятанной двери, и перед ним показался мужчина, один из банды Гривастых. Длинная густая смоленая борода, мёртвый правый глаз и изуродованное шрамами лицо. Он внимательно осмотрел гостей и заглянул им за спины. Убийственная смесь приготовленная Яриком ударила по мозгам Балдуру словно товарный поезд, от чего боль резко пропала.

Он ощущал себя словно чучело, набитое пухом, что вот-вот воспарит над землянкой. Настолько резкое избавление от боли, служило своего родом блаженным и эйфорическим наслаждением. Балдур бесцеремонно отодвинул одноглазого и зашел внутрь. За ним, улыбнувшись, последовал Ярик.

Они оказались в своего рода сторожке, напоминающей гостиную. Из неё вели две обычных двери в остальные комнаты. За большим столом сидели члены ганзы и, нахмурившись, смотрели на Стервятника. Мира устроилась на самом комфортном стуле спиной к стене. Сырник сидел на коленях у Дэйны, а сама полувеликанша вела разговор с одним из горлорезов.

Маленький аури, завидев Балдура, в четыре коротких прыжка запрыгнул ему на плечо, и что есть сил принялся колотить его по лицу малюсенькими кулачками. Ругался Сырник не хуже портового надсмотрщика после второй бутылки ржаной. Стервятник ощущал лишь легкое прикосновение, даже когда Сырник оголил когти и саданул что есть мочи.

От этого Балдур лишь поморщило, и схватив зверька за шкирку, поднял на уровне глаз. Сырник продолжал изрыгать цветастые метафоры и жгущие слух выражения, гневно размахивая кулаками.

— В третий раз, сука! В третий раз паскуда ты прокаженная, тварина ты безродная, меня бросаешь! Да кто ты думаешь я такой, безотцовщина холопская? Я аури! Да класть я хотел на аспидов и прочую, увалень! Я сам могу за себя постоять, и не игрушка твоя, которой швыряться можно! А ну хватит трясти меня, поставь на пол. Ставь, кому говорят, бракованный на всю голову.

Балдур слегка улыбнулся, но улыбка выдалась довольно кривая, от чего Мира присмотрелась к человеку ближе. Сырник тотчас оказался на полу и, демонстративно показав средний палец, плюнул под ноги и вернулся к Дэйне.

— Совсем борзой, манерам не учили? — заговорил один из разбойников, что нарезал клубень картошки тоненькими пластиками.

— Где она? — безадресно спросил Стервятник.

— Эй, ублюдышь, к тебе капитан обратился, отвечай, а то пальцы резать начну! — прорычал Мёртвоглазый.

— Никто здесь резать ничего не станет, кроме картошки, лука и болотников. Уж больно вкусно пахнут грибы местные, — вмешался в разговор меридинец с пышной шевелюрой и кривым носом, расставляя на стол тарелки и доставая из-за пазухи бутылку студеной. — Присаживайся, Балдур, она скоро выйдет.

Мёртвоглазый пинком пододвинул ему стул, и смачно сморкнулся на пол.

— Хорош, а! Меня затрахало нюхать твои сопли, выйди наружу, да прополощи ноздри свои, да пасть промой! — вновь пригрозил меридинец, которого Балдур знал в лицо и по имени, только вот вспомнить его никак не мог. Что-то ужасно съедобное и начиналось на «Ро» или «По».

Кулинар был абсолютно прав. В землянке не то, чтобы пахло отвратительно, а буквально несло потом, паром, прелостями, кислой капустой, немытыми ногами и сексом. Само же помещение уходило далеко под землю и имело высокие потолки и широкие стены. Довольно высокие, чтобы Дэйна стояла в полный рост, при этом не цепляясь макушкой за мягкую паутину.

Из одной из комнат доносился стон, перерастающий в крик. Затем еще один и другой. Другой тональности. Сколько их там было, Балдуру оставалось только гадать. Горлорезы не обращали никакого внимания и занимались своими делами. Меридинец меланхолично помешивал шваркающую картошку со свининой, добро заправленной болотными грибами, луком и специями. Мёртвоглаз вернулся к двери, изредка посматривая на Стервятника и цокая языком о кривые губы.

— Вот зараза! Сдаешь как рукосрак. Говорил мне батька, пока не покинул этот мир, никогда не играй в карты с МидСхвальцами, уж тем более с бабами. Чего ты лыбу давишь, сиськи тут вывалила, думать мешаешь. Заправила бы хоть в рубаху, а то, как в коровнике.

— Заткнись и плати, — ядовито хихикая ответила ему женщина с едва заметным МидСхвальским акцентом, который удалось лишь расслышать после нескольких слов. — А сиськи мои, что хочу то и делаю с ними. Жарит, что хоть на стену лезь. Вам славичам как карта прёт, то хохлитесь что твой петух, а как проигрыш, то сразу, мол, южане криво сдают, северяне по правилам кривым играют. Там не то, там не сяк. Ну что, землячка, сыграешь еще партию с нами?

Дэйна завязала увесистый кошель, что заманчиво побрякивал и, убрав за пояс, ответила:

— Уговор был, до прихода остальных наших.

Горлорезка безвыходно развела руками в стороны и ответила:

— Ну и Хель с ними. Эй, Рогалик, скоро там жранина будет готова, а то я сейчас водку начну грызть.

«Рогалик, точно», — вспомнил, Балдур, наблюдая за тем, как меридинец закидывает капусту в рядом бурлящий котел. Щи, надо было сказать, пахли отменно, хоть и не деревенские. Запах свинины постепенно начинал доминировать, от чего и становилось приятнее дышать.

— А ну не тронь пузырь. Водку надо под закуску, иначе никак, — рыкнул Рогалик ей в ответ.

Тут Мира подошла к Балдуру и сев рядом с ним, впилась взглядом в его глаза. Стервятник поначалу не отводил взгляда, а затем стыдливо, словно мальчишка отвернулся. Женщина перенаправила внимание на Ярика, который лишь безразлично мотнул головой.

— Ты во что там палил? — спросила она, поворачивая голову человека к себе.

— Да, кстати, я тоже слышала, — добавила Дэйна.

— Да в самом Царьграде эхом отдало, — зашипел Мёртвоглазый. — Схрон наш выдаст, о чём только Регина думала?

В землянке внезапно настала тишина, и каждая пара глаз кроме Балдуровских смотрели на будущего калеку. Мёртвоглазый тут же понял, что позволил себе излишек, и инстинктивно пригнулся, мотая головой по сторонам.

Тишина тянулась довольно долго. Рогалик неодобряюще и злобно цокнул, а затем спросил первым:

— Друг, Балдур, ты не думал револьвер свой не таким громким сделать? Я, конечно, понимаю, что в качестве аргумента, орудие сугубо отпугивающего зверье всякое — это хорошо, но ты не глохнешь каждый раз? Я к тому, что встречал я и других сборщиков, наблюдал за их работой, да так и палят из ваших профессиональных атрибутов. Эффектно, мощно, но, чтобы так громыхало как у тебя, не слыхал.

— Хрен потому что мелкий!

Тут седоватый горлорез что все еще был огорчен своему проигрышу и облегчавшему кошелю схватил тяжелый сапог, что сушился на печи и что есть сил швырнул в Мёртвоглазого. Мёртвоглазый рухнул как сухое прогнившее дерево, отбрасывая сапог в сторону, что оставил позорный отпечаток подошвы на лбу. До конца вечера он так и произнес ни слова, лишь стоял молча, и злобно дышал, поглядывая на Балдура и седовласого.

Сырник ощетинился и показал ему жест, что совсем недавно демонстрировал Балдуру. Аури заметил тень улыбки на лице Стервятника, и повернувшись к нему, наградил его во второй раз, чтобы не подавно было.

— Заткнешься ты когда-нибудь, али нет? Ты, скотина, где, борзости такой набрался, а? Клянусь священной секирой Сварога, ежели пасть свою еще раскроешь сегодня или сморкнешься на пол как свинья, я тебе второй глаз вырву к…

— Господа, разбойники, — слегка повысил голос повар с увесистым кинжалом на поясе. — Ежели драку затеяли, то прошу из схрона вон. Жранина почти готова.

— Наконец-то! — не выдержала женщина, облизывая кончик свежей самокрутки.

— Обратно к нашим баранам, — Мира явно не желала позволить заданному вопросу затеряться меж делом. — В кого ты палил, Балдур?

— В ауку.

— В ауку? — с толикой недоверия и недоумения переспросила Мира.

— В ауку, — повторил Стервятник, кивая.

— Ну и как? — с явной ухмылкой в голосе спросила Дэйна, явно стараясь перевести разговор в другое русло. — Убил?

— Напугал.

Ей, как и Мире до зуда хотелось расспросить о подробностях побега Ярика и Балдура, но это было не то место, и уж тем более не те уши, которым можно было доверить такую историю. Револьвер всё еще оставался у Ярика, на что сразу обратили внимание обе женщины, а расширенные зрачки Стервятника возбуждали еще больший интерес.

Вдруг за дверьми стоны и крики прекратились и послышалось несколько глухих ударов, будто пару мешков с картошкой упали со стеллажа. Разбойники тотчас притихли, а Рогалик наполнял пустые тарелки. Седовласый захрустел пробкой бутылки, а затем поднатужившись откупорил.

С этим звуком дверь отворилась и в нос ударил резкий запах благовоний и кислого секса. В главной комнате показалась Регина, предводительница Гривастых, что с широкой улыбкой подошла к седоволосому и вырвав бутылку из рук, сделала пару глубоких глотков. Рогалик потянулся за второй.

В народе молва о разбойничьем отряде ходила, как и любая сказка. Люди, меридинцы и все расы Бролиска слышали об их деяниях. Однако Регина, бесстрашный вожак, стремительная атаманша носила отдельный образ. Люд описывал её как человека, да только ростом выше полувеликана, умом острее аноста, и красотой знатной меридинки. Собирательный образ ходил по рукам, меняясь из уст в уста, однако правды так никто и не знал.

Человеком она не являлась, но выше такого была. Умом аностов не превосходила, зато хитростью брала в десятки раз. Красотой, однако не обделили ее боги, насколько можно было рассудить для лисы с телом человека, коей она и являлась. Гордая осанка, грация в движении, огненная шубка в любое время дня, выглядела как царский шелк. А взгляд, взгляд настолько смертоносный и желанный, одновременно притягивал своей загадкой и отталкивал дрожью в коленях. Мало кто знал как она выглядела, еще меньше знали её настоящее имя, но лишь избранные падали на колени перед ней и бились челом в пол, ибо она являлась третьей и последней царицей мира личьего.

В отличие от остальных она не находила радости в диком и примитивном существовании или пёстрых шелках придворной жизни, однако не могла отказать себе в удовольствии золота. Единственное в чём таилась её услада, это привольная жизнь от законов как мирских, так и божьих, и постоянная жажда унижения своего родного серого брата.

Обтянутая в разбойничью кожаную тунику с широкими вырезами на груди и бедрах, что обнажали редкие шрамы, она стала центром внимания всей землянки. Браслеты и украшения из редкого белого золота смотрелись воистину царски, а драгоценные металлы, добавляли ей статуса.

Ярик потупил взгляд в пол и поправил ворот своего плаща, отворачивая взгляд. Горлорезы притихли, один из них вынес стул, что, в стать ей, выглядел как трон. Царица сладко оторвалась от горлышка бутылки и, облизнувшись, села. Ей, как атаманше подали яства первой, и убедились, что кубок не опустеет никогда. Упомянуть стоило, что ела она исключительно из золотой и серебряной посуды, никак не признавая глиняную и бронзовую.

— Здравствуй, — произнесла она безадресно, оставляя остальных гадать, к кому же было даровано сие обращение.

— Приветствую тебя, — ответил Балдур, зная, что богов в разговоре с ней лучше не упоминать. — Благодарим тебя…

Регина проглотила первый кусок жареной картошки с мясом и грибами, и затем вкусив щей, одобрительно кивнула Рогалику. Он поспешил наполнить посуду остальных.

— Как бы ты ни был мне интересен, Красный Стервятник, сейчас меня привлекает более апофеозная фигура, — ответила она, вновь лишь смотря перед собой.

Ее голос был сладок словно мед, но при этом будто проникал иглами внутрь сознания. Она могла говорить нежно, а ее собеседник мог сгорать от боли и унижения или же наоборот гореть глазами полными страсти. Ярик сквозь зубы выругался, и сев ровно ответил:

— Привет, Регина.

— Как объясняться будешь? Как извиняться? — протянула она.

— Да никак, — засмеявшись, ответил тот. — Как видишь, я вернулся туда, где принадлежу, вот и вся моя история.

— И даже ничего не добавишь? — ледяным голосом продолжила она, что пронзил присутствующих словно метель.

Ярик выпалил как на духу:

— Холодными ночами в полном одиночестве вспоминал тебя, и твоё теплое… радушие, как и всю ганзу славную, врать не стану. Тянуло меня к вам горлорезы, что твой пень, только вот все никак дойти не мог. Что уж прошлое тревожить, как сложилось, так сложилось. Главное я рад все ваши кривые рожи видеть вновь, последнее конечно не относиться к твоему божественному лику, манящая своим величием Регина.

На столе невесть откуда появился запеченный в углях и яблоках гусь. Никто из гостей не заметил из какой такой печи его достал Рогалик, но пах надо было сказать он отменно. Царица сорвала с пояса позолоченный кинжал и резко вонзила его в тушку, отрезая добротный кусок грудинки.

— Если я захочу, чтобы твой язык оказался у меня меж ног, мы отправимся за одну из этих дверей.

Последние слова прозвучали с явной ноткой угрозы. Злить еще одного царя, Балдуру хотелось так же, как и иметь третью ногу.

— Извини меня, Регина, я и забыл какая ты…

В тот момент чуть не случилось не поправимого. Видят боги еще одной стычки с существом высшего порядка они не переживут, тем более в таком состоянии. Лиса клацнула челюстью так сильно и быстро, что на нижней губе выступила тоненькая струйка крови. Дэйна прижала Сырника к бедрам, Мира следила за реакцией, а Балдур. Балдур сидел абсолютно спокойно и ровно, все еще с той самой дурацкой ухмылкой на лице.

— Бойкая, — докончил рыжеволосый.

Многие женщины не любили подобного слова в обращении. Высокородные знатные дамы, награждали придворной пощечиной, не терпя подобной вульгарщины. Сельские же поначалу миленько розовели, однако местные мужчины используя это слово часто сравнивали то с кобылой ездовой, то с кабанчиком диким.

Регина не являлась ни той, ни другой, и не относила себя ни к обоим мирам. Как отреагирует своенравная царица, оставалось только гадать. Она прошлась большим пальцем по губам, утирая кровь и рана тут же затянулась, словно и не было её вовсе. Внезапно её гневный взгляд сменился на безразличный, и она, вернувшись к еде и напиткам, холодно произнесла.

— Будь рад, Стервятник, твоему рыжему спутнику всё же удалось испортить мне настроение. Голоса его до конца нашего разговора слышать не хочу, а ты излагай скорее зачем явился, и сам ступай прочь.

Балдура разбудило словно пощечиной. Он звонко шмыгнул носом и широко раскрыв глаза быстро заморгал. Лиса краем глаза взглянула на человека, и ухмыльнувшись, поставила рядом с ним стакан с огненным напитком и кусочек медового мяса.

— Выпей и зажуй, легче станет. Стервятник на своем же товаре, а ты низко пал Балдур, хотя, учитывая компанию, в которой ты ходишь, я не удивлена.

Мужчина, словно выживший в пустыне, жадно вцепился пальцами в кружку и усердно глотал напиток. Средство Ярика сработало, но только не совсем как он предполагал. Боли Балдур не чувствовал, разум больше не бился в агонии, только как оказалось с дозировкой рыжеволосый по доброте своей душевней слегка переборщил. После резкого удара в голову и дикой эйфории избавления оков мук, разум Стервятника постепенно затухал и переходил в долгую спячку.

Горлорезы смотрели на человека, однако никто не посмел произнести и слова. Лиса, медленно покачивая головой из стороны в сторону, нарезала на маленькие кусочки гуся. Рогалик щенячьими глазами смотрел на Лису и её реакцию. Седоволосый смачно чавкал и ковырялся в зубах ножом. МидСхвалька все же привела себя в порядок к столу и с удовольствием уплетала славянские щи. Остальные пили, ели и о чём-то шептались.

Мира не была уверена, что Балдур придет в себя в ближайшее время, а использовать дух в чужом доме без позволения, было равносильно неуважению к хозяину. Она подсела поближе к Балдуру, обращая на себя внимание Лисы, и только после того, как та взглядом разрешила ей говорить, Мира начала.

— Много зим с нашей прошлой встречи, однако если позволишь я пропущу все формальности и перейду сразу к делу.

Регина вновь моргнула.

— Чуть больше пары не недель назад, нам посчастливилось наткнуться на одного из твоих братьев, который был не настолько гостеприимным как ты.

— То-то чую псиной несет, — сказала царица с едва заметной тенью улыбки в уголке губ, на что ее спутники громко засмеялись.

Мира выждала паузу, убедившись, что Лиса закончила, продолжила:

— Ситуация, к сожалению, сложилась так, что всем нам грозила смерть, причем речь шла не о быстрой и избавительной, а о долгой и мучительной. Твой брат известен тем, что любит играть и охотиться на своих жертв, прежде чем их убить и пожрать.

Седовласый резко перестал чавкать, понимая к чему идет разговор. Остальные тоже затихли, и перестали есть, даже иноземка поставила стакан на стол и насторожилась. Тот факт, что они избежали кары Серого, означало две вещи. Первое, по воле богов им удалось его убить или второе. О втором никто не хотел даже и думать.

Балдур сидел на стуле и слегка покачивался из стороны в сторону смотря перед собой в пустоту. Мира схватила за его рубаху и заголила до груди.

Горлорезы подскочили со стульев и панически мыча принялись крутиться три раза вокруг оси и плевать через левое плечо. Лиса положила нож с вилкой и c интересом повернулась к человеку. Она схватила все еще торчащий в гусе нож и поднеся к животу стервятника слегка надавила. Балдур частично пришел в себя и посмотрел ей в глаза, настолько серьезно, насколько мог.

— А ну сели и успокоились, — приказала она своим. — Не холерный он, не заразитесь. Интересно, последний раз я слышала и уж тем более видела, что Серый клеймит кого-то Личьей печатью договора было более двух сотен лет назад.

Она провела кончиком ножа по старым рунам, на языке котором говорили всего лишь несколько живых созданий. От холодного прикосновения и серьезного взгляда Регины, Балдура словно окатили ледяной водой и надавали пощечин докрасна. Он инстинктивно втянул живот и подался назад. Лиса засмеялась.

— Да не бойся, я просто смотрю. Как бы мне хотелось признать, но рыжий правильно сделал что накачал тебя наркотиком, почти все сигили проявились, а значит и твое время пришло. На такой стадии ты бы сейчас зубами и ногтями драл пол, выблевывая свои внутренности.

Балдур ощутил, как внутри заскребло. Паршиво заскребло и до тошноты знакомо. Лиса только достала его душу и крутила в руках пристально рассматривая. Он не мог сдвинуться с места, лишь беспомощно наблюдал за тем, как она водит ножом по его брюху.

— Мы не в силах снимать печати договора друг друга, лишь Лико, причем могущественное, способно на подобное, но ты и так без меня это знаешь, так ведь, Красный?

Он кивнул.

— Так может ты уже скажешь, в чём заключался твой договор с моим шерстяным псом?

Царица и без того прекрасна знала ответ. Она почуяла его приближение еще тогда, когда он нарушил спокойствие своей битвой с аспидом. Ей просто хотелось услышать это из его уст, хотелось видеть, как он будет молить её.

— Тебя, — на удивление всем, выпалил Балдур.

Лиса с довольной улыбкой откинулась на своем троне, а горлорезы как один обнажив клинки бросились на человека. Даже мёртвоглазый, что был особо этому рад не остался в стороне. В мгновение ока каждая рука, каждое лезвие оказалось у шеи, спины и груди человека. Сырник, зашипев, соскочил с ног Дэйны, и в полете успев отбить один из них оказался на плече Балдура. Его пушистый хвост оплел шею стервятника, защищая от стали, а сам Аури в угрожающей позе скалился и размахивал коготками.

Мира, Дэйна и Ярик так же оказались на ногах, однако достали оружие больше инстинктивно, чем для реальной схватки. Лиса закинула ногу на ногу и, сложив руки на груди, с улыбкой смотрела на человека. Горлорезы только и ждали приказа, одной отмашки, даже короткого кивка от своей атаманши, и от отряда Красного Стервятника останется лишь память. Они знали его сопровождение, понимали что многие из них успеют умереть, однако никто и никто не смеет угрожать их вожаку, их лидеру, их царице.

— Госпожа, прошу позволить мне убить и забрать его уши как трофей! — прорычал седоволосый.

— Вперед других не лезь, — парировал Рогалик, направив свой клинок к сердцу мужчины.

Лиса сидела молча, всё еще с улыбкой наблюдая за Балдуром и отчаявшимся, но храбром аури. Она явно выжидала паузу, которая особым садистским бальзамом грело её душу. Ганза один за другим выкрикивали о команде атаманши, и каждый из них надеялся нанести первый и решающий удар.

Напряжение достигло пика. Сами стены задрожали от того, что может произойти в любую секунду. Ярик попытался разрядить обстановку, но вспомнив слова Регины, а она редко шутила и прощала в таком настроении, поэтому молча держал руки наготове.

Тут один из горлорезов не дождался приказа, а именно мёртвоглазый и занес пятерню на Сырника, что рычал и угрожал всеми ему известными ругательствами. Вдруг раздался звонкий щелчок и слова Регины.

— Плохая затея.

Мёртвоглазый поймал на себе лик Лисы и буквально окаменел. Иноземка достала из кармана потертую медную монету, знаки у которой были стерты, и бросила на стол. Балдур знал этот жест, это означало что ганзе нужно посоветоваться без чужаков. Регина пальцем остановила танцующую на деревянной поверхности копейку и кивнула остальным. К их сожалению, это был не тот жест, на который они рассчитывали и разбойники, огорченно выдохнув, убрали оружие и вернулись на свои места.

Предполагаемого совета так и не произошло, однако женщина с далеких земель наклонилась и что-то прошептала на ухо Регине. Та никак не отреагировала на её слова, что еще раз доказывало, что убивать наглых гостей у неё не было в планах, по крайней мере пока.

Царица в полном спокойствии вернулась к своему ужину, как и все остальные по её приказу. Бандиты пили, ели, но глаз не спускали с человека. Никто не смеет, никто не имеет права уйти безнаказанным.

— Я тебя выслушала, — наконец сказала она. — Мой ответ нет, проваливайте.

Балдур потеребил Сырника по густой шерстке и тот более или менее притих, на время забывая об обиде. Настал тот момент, которого и ждала лиса, Балдур был готов молить. Другие бы на его месте не позволили себе так пасть и, сорвавшись, ушли бы красиво в закат, умирая на высоком холме наблюдая за красным заревом и думая о неразделенной любви и путешествии. Быть может кто-нибудь и сложит песню или напишет целую книгу, увековечив имя гордого воина, что не встал на колени ради собственной шкуры. Только дело было в том, что Балдур любил свою шкуру, она была его и они были знакомы очень долго. Подстроиться, найти выход, рвать зубами и цепляться за жизнь, благодаря этим инстинктам он не стал чьим-то ужином или безымянным трупом в зловонной канаве. Он не благородный воин, сражавшийся за честь родного края или сердца любимой дамы. Не герой из сказок и песен, что жертвует своей жизнью ради общего блага. Он всего лишь незначительное пятно на холсте вселенной, прокаженный, обычный сборщик, который пытается выжить.

— Я…

Этого он не ожидал. Регина внезапно остановила его, покрутив в воздухе указательным пальцем. Он замолчал, и ждал её слов.

— Ты не в моем вкусе, Красный, поэтому даже не подумывай пристраиваться своим языком, я не заинтересована, — она сделала длинную паузу, а затем наполнив его стакан продолжила. — Ты всё еще жив, потому что я уважаю наше прошлое. Я помню, как вы Рогалика вырвали из пасти гнилобрюхов. Помню, как отказывался сдавать наш зимний схрон, хоть это и была последняя капля терпения твоей бывшей так называемой ганзы сборщиков. Да помимо этого всего, ты заслужил мое уважение, когда единственный себе подобный смог повстречаться с этим псом, и пережить, дважды так уже понимаю. Однако я не припомню, чтобы Красный Стервятник становился на колени и молил о спасении, как какой-нибудь холоп пред зверем.

Вдруг Балдур ощутил легкое дуновение надежды. Маленькую искру, которую боялся отпугнуть дыханием или лишним словом. За всю свою карьеру, которая длилась более двадцати лет, он старался избегать общения с подобными созданиями, что намного выше его разума. Всё что перечислила одна из Трех Царей, было абсолютной правдой, но Стервятник никогда не искал её расположения, и теперь жалел об этом. Он знал, что ничего не знает об этом мире, о мире, в котором живет, однако одно ему было известно наверняка, если ножи убраны, и идёт разговор, значит вопрос лишь в…

— Цена?

Регина самодовольно оскалилась:

— Нет такой цены, которую ты можешь заплатить. Ведь ты пообещал не только меня, но и моих Гривастых.

— Тогда что я могу для тебя сделать?

«Еще один договор, отлично», — крутилось в его голове. Казалось, он никогда не вырвется из этого порочного круга. Погасить одну задолженность, взяв на свои плечи новую. Где конец этой жестокой игре, что берет новый круг, словно на детской карусели?

— Ты? Ничего! Не переживай я не стану клеймить твою плоть древними и варварскими печатями, — она махнула Рогалику, чтобы тот отнес пару бутылок и свежие травяные свечи в её комнату, где вновь начали просыпаться голоса. — Моя цена это, что у тебя есть. Ровно через год, начиная с сегодняшнего дня, ты мне это отдашь.

— И что же это? — спросил Балдур, догадываясь о чём пойдет речь, и на что он не согласен пойти.

— Аури, что сидит на твоем плече.

— Согласен, — выпалил Сырник.

— Нет, — отрезал Стервятник.

— Могу дать адрес хорошего агентства в Велпосе, — прервал свое молчание Ярик. — Там можно в аренду взять хоть сразу двух или трех, оплата, конечно, почасовая или суточная, но думаю ты потянешь, дорогая Регина.

Лиса, на удивление, не обратила никакого внимания на рыжеволосового и ждала реакции Балдура.

— Назови другую цену, всё что угодно, но не это.

— Мило, — Регина помахала пальчиками Сырнику, а затем добавила. — Я верну его тебе, он мне не к чему на долгое время. Взамен я схожу к Серому, у нас давно накопилось о чём поговорить. Ведь твой договор был привести меня и моих Гривастых, против личьих законов он пойти не сможет.

— По рукам! — вновь вмешался аури.

— Я сказал нет! — Балдур закрыл рукой рот Сырника.

Маленький зверек зашипел и укусил человека, после чего спрыгнул с его плеча и оказался на столе, напротив царицы. Гривастые похватались за клинки и теперь направили их на маленького аури.

— Серьезно? Вы серьезно? — крутя хвостом и размахивая руками запротестовал тот. — Царица, скажи этим кривым рожам, чтобы железяки убрали, а то я за себя не отвечаю.

Лиса слегка наклонила голову в улыбке, и её множественные кольца в ушах зазвенели словно колокольчики:

— Тебя что-то не устраивает?

— Меня? Да что вы, о великая, думаю пальцев не хватит сосчитать, но у нас есть проблема. Пока ты будешь со своими до Серого идти, Балдур, как ты сама выразилась, выблюет остатки своей совести вместе с кишками, а я этого позволить не могу. Мёртвый Балдур, плохой Балдур, и уж если он помрёт от печати вашей…как бы так по вежливее выразиться, уникальной семейки, то я служить не стану. Да, не смотри на меня так, мы оба понимаем для чего тебе нужен именно я. Попробуй найти другого такого аури, что под давлением не сломается. Дикие лучше сдохнут, чем служить станут. Бордельские только на одно и способны, а я сделаю, что прикажешь.

— Интересно, не думала, что ты молить начнешь за жизнь Красного.

— Хрен те в кашу, Рыжая, — парировал Сырник, сразу показывая неприличный жест остальным. — Я не молю, а заключаю новый договор с тобой.

— Сыр…

— Заткнись, Балдур! Отменять чужие печати не можешь, знаю, но наложить свои сигили в твоих силах. Они затрут волчьи и дадут время. Взамен на это я клянусь тебе, через год, считая с этого дня я вступлю в твою ганзу на пять лет.

Стервятник встал и потянулся к аури. Сырник ловко извернулся и схватив вилку направил его на человека:

— Моя жизнь, мое решение!

— Я тебя не отдам! — произнес человек.

— Часто ты последнее время это говоришь, Балдур, только вот реальность другая. Я устал что ты меня за ребенка воспринимаешь, там швырнешь, там закроешь собой. Я взрослый мужчина, нравится тебе это или нет, так что знаешь, иди ты к чёрту, Красный. Ну что, Рыжая, согласна?

— Согласна, — без раздумий ответила та.

Балдур посмотрел на Миру и Дэйну, которые на удивление были спокойны, ведь они понимали, на что идёт Сырник, и он был прав. Без помощи Регины, Балдур не увидит следующий закат. Стервятник достал свой револьвер и, положив на стол, заявил:

— Тогда и я вступлю к тебе в ганзу, пока не будет выплачен долг Сырника и мой долг.

Лиса встала со своего трона, бросая взгляд на вернувшегося с её комнаты меридинца, и повернувшись, сказала:

— Хватит на сегодня договоров, это было довольно интересно. Я схожу к своему брату, исполню свою часть, а затем через год заберу твоего аури на пять лет службы. Живи Стервятник, я подарю тебе такую возможность, но больше никогда ко мне не обращайся.

Она направилась к полуоткрытой двери, откуда отчетливо пахло лесом и алкоголем. Балдур понимал, что договор заключен, и что ему предстоит очень длинный разговор с Сырником. В одном Регина была права, слишком много для одного дня, нужно отдохнуть и понять, что делать дальше. Стервятник убрал револьвер в кобуру и ему захотелось выбежать наружу, чтобы глотнуть свежего воздуха. Мёртвоглазый отошел в сторону и потупился в пол, как вдруг за спиной раздался голос царицы.

— Чтобы ты там не искал, правда всегда обжигает, Красный.