Три Царя

Глава 41

41

Запах спиртного и отвратных зловоний смешивался в едкую комбинацию. Трупы еще не успели превратиться в гниль, а разило от них не лучше выгребной ямы. Рука так и лежала на рукояти ножа, окостенев, словно от тысячи ночей лютого холода. Как? Почему? Каким образом? Он не знал, что ему дальше делать, желание было лишь одно, провалиться сквозь землю.

Маруська, как могла, сдерживала слезы и стояла на месте вжимая шею в плечи. Чёрный, что держал её за ворот капюшона, самодовольно поднес лезвие ножа к её горлу, она закрыла глаза. «Отрежу ему эту руку, а затем и все остальные руки, что трогали её», — пришло ему в голову, будто у него был шанс выбраться из этой ситуации.

Пилорат может и был искусным бойцом, но одолеть три десятка мародеров ему не было под силу и в юные годы. Он видел по ядовитым глазам их вожака, что он был одним из тех, кто способен убить ребенка и вернуться к своему ужину как ни в чем не бывало. Огонь постепенно догорал и становилось совсем темно. Не могло быть и мысли о битве, Черные, одетые в тёмные одежды и с разукрашенными лицами, скрывались в ночи как истинные хищники. Значит оставалось одно, принять предложение и вступить к ним в отряд, а там уже думать, как улизнуть с Маруськой и вернуться за Семиродом. Старому уж точно разума хватит не идти их искать, и уж тем более не пытаться вызволить из плена.

Как только он подумал о Семироде, в голову сразу пришла мысль, что тот всё же оказался прав. Гордыня, самоуверенность и спешка заставили Пилората пойти на такой отчаянный шанс. Оставить девочку далеко под покровом ночи, схороненной под охапкой веток и листьев. Глупая и необдуманная попытка доказать самому себе, что он еще на что-то способен, после поражения от рук Красного Стервятника. Как по-детски. Неразумно. Теперь из-за его инфантильного поступка пострадает невинное дитя.

Семирод, скорее всего, рассказывает всё праотцам и извиняется, что не смог уберечь маленькое дитя от смерти, а большое от глупости. Старик хоть и относился холодно к ним обоим, но Пилорат был уверен, что тот никогда бы добровольно не отдал Маруську мародерам. Значит не ходить теперь старому волхву по этой земле, не поучать своей наукой.

Меридинец мысленно обратился к богам и молил о прощении. Он не просил их сохранить ему жизнь, на неё ему было давно плевать. Что единственное тогда было важно, это как вытащить из такой ситуации Маруську, успеть передать тому, кто справится с опекой лучше. После такой оплошности он не совсем доверял своим суждениям и поступкам.

Пилорат поднял голову к небу, что выдалось совершенно беззвёздным. Пролилась кровь, даже боги отказывались наблюдать за таким оскверненным и нечистым местом. Судьба их обоих и двух пленниц была в его руках, как и возможность всё исправить.

— Вот теперь ты осознал, ну здраво! Я сделаю вид, что не заметил, как ты потянулся за ножом, и явно хотел меня убить и спрошу еще раз. Пойдешь ко мне? За оскорбление, конечно, придется заплатить. Скажем, высечешь древолюдку и пузатую разом, шесть добрых хлыстов каждой, и мы в расчете. За неуважение ко мне и потерю молодняка.

Пилорат сжал зубы, сейчас ему было явно не до выбора, может в дальнейшем если смягчить вожака, он пойдет на уступки и удастся выторговать участь для обеих получше.

— Девочку не тронь.

Вожак ухмыльнулся, и во тьме показались белые и ровные зубы, что было удивительно для мародера и разбойника.

— Вот ту, что ли? Неужто знаешь её? Дочка твоя, что ли? Мы её на подходе к лагерю поймали, пряталась в кустах, да поглядывала как ты моих режешь. Вот свезло то, я-то думал просто залётная. Это конечно не мое дело, но, когда девки по лесам бегают как за папками, обычно значит, что папки ноги чешут от мамки и всего выводка.

Чёрные разом захохотали, как и их вожак, что наслаждался удачной шуткой.

Тут у Пилората проблеснула искорка надежды в сознании. Раз Маруську вытащили не из землянки, значит и Семирод возможно жив. Также это означало, что они ослушались его и покинули схрон. Опасно стало? Звери местные прогнали? Не может быть, Семирод бы их колдовством зачаровал, да и отогнал. Разбойников испугались? Тоже вряд ли. Пилорат убедился, что землянка надежна замаскирована, а разбойники что-то ищут только там, где есть что искать. Семирод также не отпустил бы её саму гулять. Означало ли это то, что Маруська тайком умыкнула от спящего старика или под предлогом выйти в кустики. Пилорат не хотел в это верить, ведь он знал, что девочка была умнее этого, иначе одна столько бы не протянула. С другой стороны, он и сам оставил отрочество пару десятков лет назад, но как оказывается, еще способен творить глупости.

Он смотрел на девочку, которая с мольбой в глазах надеялась на крепкую руку и большую спину меридинца. Надеялась, что он её защитит. Меридинец тщательно подбирал свои следующие слова: «Как назвать её? Кем представить? Дочкою? Опасно».

Чёрный и так держал все их жизни на кончике указательного пальца, но и мог, забавы ради, выдумать какую другую извращенную плату.

«Обозваться телохранителем? Это бы означало что Маруська из знатной семьи. Холопы и средний класс не нанимали телохранителей для своих детей, только в редких случаях. Обычно если и вели ребенка, то сопровождали братья с отцом. Для родича я староват».

Уж если что и знал Пилорат о таких разбойниках и их стиле жизни, так они не терпят нежности и слабости, зато с радостью восхваляют извращения. Поэтому решил сказать правду, ну или лишь малую её часть.

— Вырезали её всю семью чёрные волки, недалеко от тракта, что идёт через Бородатую рощу. Я волков прирезал, с тех пор за мной и увязалась. Идёт как пёс послушный туда, куда и я. Бросил бы давно, да только похлебку сносную варит, да башмаки до блеска чистит.

Вожак подозрительно улыбнулся и посмотрел на обувь Пилората, что переживала не лучшие времена.

«Не переиграл ли он сильно? Не слишком ли простую и очевидную историю состряпал, что идеально ложиться и фактически делает его побратимом подобному сброду?»

Чёрные стояли молча, никто из них даже не улыбнулся. Всё же переиграл, и если вожак раскусит его блеф, то в виде наказания убьёт Маруську или заставит выбрать между собственной жизнью и её. Он еще раз осмотрел тело меридинца, и затем взглянув на девочку, ответил:

— В таком случае пороть тебе её надо, обувка твоя совсем хреновая.

Он кивком дал команду одному из своих и тот достал с пояса обтянутой кожей хлыст с шипастым наконечником. Тот, что держал Маруську, пнул её под колено и она оказалась на земле. Маруська зажмурилась и крепко сжала зубы, но плакать отказывалась. Пилорат не переставал удивляться, насколько сильным был её дух. Сколько она могла выдержать, когда другой ребенок на её месте уже тонул в слезах. Слова, которые, по его мнению, должны были разрядить обстановку, наоборот сыграли не в его сторону.

— Уж если кому пороть, то это мне! — резко выпалил он. — Прок если хлыст будет держать другой?

— Да ты намного злобнее, чем кажешься, — захохотал вожак. — Решился? Смерть или свободная жизнь?

— Свободная жизнь, — не раздумывая ответил Пилорат.

— Ха! Прекрасно!

— И ты даже не спросишь меня, почему я вырезал весь лагерь твоего молодняка?

Вожак плюнул на землю, и пнул труп одного из «своих».

— Раз сдохли как псы, то значит они не мои. Сегодня или завтра их бы на ножи посадили, — выражение его лица резко изменилось и он, перейдя на более низкий тон, продолжил. — Только не думай, что ты со своей мелкой сукой сможешь удрать посреди ночи или во время попойки. Раз десятником сделаешься, то это означает что ты мне должен двадцать пять вычищенных до блеска черепов и восемь пудов ихней разделанной плоти для торга.

— Что за «их»? — Пилорат сделал вид, что не понимает, о чём идёт речь.

— Тебе растолкуют. Эй, Носопыр! — из толпы вышел один Чёрный, что отличался от остальных лучшей экипировкой и мечом, рукоять которой был обтянута чьей-то плотью.

— Я здесь.

— Звать как? — спросил вожак меридинца.

— Пи… Балдур, — неожиданно для самого себя вырвалось с его уст.

Пилорат так и не понял, почему его разум в тот момент выбрал имя Стервятника, вместо любого другого, которое могло прийти ему на ум. Он тут же хотел поправить себя, не выдавая имя того, кто спас ему жизнь, но было слишком поздно. Может усталость или мороз, что довольно сильно продирал его плоть за последние несколько минут, заставили его это сказать. Никто так и не узнает.

— Какое странное имя.

— Меридинское.

— Ах, да чтоб вас меридинцев, имена, конечно, у вас. Ну да ладно, слушай сюда, Пибалдур. Хочешь занять место десятника, придется одного из них убить, а у меня их развелось как баб в деревнях. Только сначала выдашь по шесть хлыстов каждой из этих, что за твоей спиной, а потом. Потом если прирежешь моего десятника, займешь его место.

Чёрный оступился, и развел руки в стороны в недоумении:

— Главный, меня то за что?

— Ты думаешь, сука, я не знаю, что ты рабынь моих под шумок прешь, а?! — вожак, обернувшись, орал во всю силу. — Ты, где такой смелости набрался, ублюдыш! Брать то, что моё?! Вот тебе шанс! Порешаешь меридинца, дарю тебе жизнь, а если нет, то брошу к остальным и прикажу всем Чёрным обоссать твой труп! — он сделал паузу, спокойно выдохнув, а затем обратился к Пилорату. — Ты, я так понял с одним ножом и прекрасно справляешься, и Носопыра уложишь без проблем. Поэтому с ним будут биться еще пятеро, кого он сам выберет. Не смотри на меня так, это не Носопыр прирезал двадцать рыл.

Пилорат понял, что это была игра и обычная показательная казнь для всего отряда, а для Носопыра всего лишь шанс оправдаться перед вожаком. Внезапно все его надежды рассыпались и развеялись как куча пожелтевших листьев под осенним шепотом ветра. Вожак явно не шутил, а Носопыр выстреливая жирный зельман из широких ноздрей набирал себе самых крепких и сильных Чёрных. Некоторые из них правда отказались защищать честь мародера, но только с разрешения своего десятника. Разбойники редко славились кодексом чётких правил, однако одно было неизменно у каждого отряда. Заришься на вещи старшего, готовь шею на плаху.

Маруська шмыгнула носом и почувствовала, как тупое и ржавое лезвие царапает горло. «Отрежу, вырву. Голыми руками вырву если понадобится», — крепко засело в сознании Пилората. Вожак отошел на несколько шагов, очерчивая круг для сражения, который сразу заполонили все оставшиеся Чёрные. На двух пленниц не обращали никакого внимания, однако они и не были в силах бежать самостоятельно. Оставалось лишь наблюдать, как их новоиспеченный спаситель столкнулся с новыми вызовом, и славить богов в надежде выжить.

Так тому и быть, Пилорат не стал тянуть. Он стянул с себя башмаки и отбросил в сторону. Голые и мозолистые ступни, пальцами зарывались во всё еще теплую от крови землю. Косичка, которая Маруська бережно заплела ему перед уходом, совсем растрепалась, так, как и его волосы. Он стоял посреди круга в одной рубахе и драных штанах, опустив курчавую каштановую голову. Пилорат больше был похож на бездомного и подранного пса, что кое-как отбивался от волков несколько лет, но в конце концов встречает свой конец.

Против него вышел Носопыр и еще пятеро. Все как один в хороших драповых рубахах и кожаной броне. У каждого в ножнах покоился наточенный клинок, а также минимум два бросковых ножа и один обычный. Они были уверены в своей победе, ведь противник выглядел совсем вымотанным и уставшим. Тем более в его распоряжении был всего лишь нож, холодные зимние ветра не щадили своими острыми зубами.

Возможно, они были правы в своей уверенности, и богам угодно оставить Пилората разодранным трупом посреди этого кровавого месива. Может он и падет, одолев всех шестерых, но он пообещал себе, если вожак не сдержит слово, то меридинец успеет вырвать руки тому ублюдку, и закроет собой маленькую девочку. Обещание, данное перед богами, и им затем уж судить, прав он был в тот момент или нет.

Чёрные даже не уподобились окружить Пилората, как следовало бы сделать в таком сражении. Они достали мечи и хлопая плашмя по коленкам, широко улыбались. Носопыр в свою же очередь был серьезен, ведь чёрный не был уверен, что даже если убить меридинца, вожак сможет простить его поступки. Чтобы доказать свою верность и лидерские качества десятника, он приказал всей пятерке взять себя в руки, и заранее посвятив свою победу великому и бесстрашному вожаку Рорхе, ринулся в бой первым.

Пилорат устал, не стоило лгать. Он хотел, чтобы это всё поскорее закончилось, и он мог просто упасть на землю, предаваясь сладкому расслаблению. Однако все его мысли были лишь о Маруське, и он не мог позволить себе этого. Меридинец старался не смотреть на девочку, но что он сделает дальше, лучше ей не видеть. Пилорат абсолютно игнорируя бегущего на не Черного все же взглянул на девочку и нежно улыбнулся. Ей показалось что это последний раз, когда она видела его улыбку. Прощальный акт тепла, что сможет подарить ей тот, к кому она успела привязаться. Она пискнула котенком, но Пилорат кратко кивнул, уверяя что всё будет хорошо. Он закрыл левой рукой себе глаза, и Маруска поняв, вжала шею в плечи и зажмурилась. Вот и хорошо, не надо ей видеть его таким.

Клинок просвистел вместе с диким воплем Носопыра и разрезал пустоту. Пилорат злобно оскалившись в своей последней схватке одичавшего пса, сделал шаг в сторону, и схватив чёрного за горло, опрокинул на землю как мешок с сеном. В мгновение ока меридинец оказался на нём, и с впечатляющей скоростью рвал ему глотку ножом. Удар, еще один, еще, глубже, кровь. Очень много крови. Она фонтаном брызнула ему в лицо, поднимаясь ввысь тёплым паром. Он знал, что делает, он делал это раньше, так же на потеху публике, только другой. Как только мышцы ошмётками разлетелись в разные стороны, он нырнул левой рукой в месиво и резким движением отделил шейные позвонки от остальной части. Плоть трескалась словно в дубильне, пока вставал Пилорат. Ему пришлось ударом ноги отделить остатки и злобно скалясь, он бросил голову Носопыра под ноги пятерым. Среди Чёрных послышался гул недовольства и редкий шепот. Вожак улыбнулся двузначно. Наверняка он был счастлив смерти Носопыра в своем стиле, но также ему не нравилось, что меридинец уж слишком легко справился с ним. Пилорат вытер рукоять ножа о рубаху, и озираясь из-под бровей, процедил:

— Следующий.

Семя суматохи, которое он посеял среди чёрных, дало начало маленьким, но крепким росткам неуверенности. Десятник в любом отряде должен превосходить не только умом, но и силой обычных бойцов. Ведь должен. Должен, так ведь? Пятерку поддерживало то, что за ними стоит больше двух дюжин их собратьев, поэтому они, потоптавшись на месте, с боевым кличем ринулись в бой. Началось.

Пилорат не просто так снял с себя башмаки. Многие недооценивают сколько крови и жидкостей может держать в себе каждое тело, и как быстро они распространяются через открытые раны. Всё это время, пока вожак вел с ним разговор, около десятка тел насыщали почву эссенцией жизни, от чего вместе с формальдегидом она становилась совсем мягкой. Чёрные это почувствовали, когда первый из них споткнулся, и фактически пролетел мимо меридинца.

Пилорат на ходу успел схватить меч Носопыра и не глядя швырнул перед собой. Не попадет в одного, так попадет в другого. К счастью, клинок прошелся по касательной, попадая в плечо одному из пяти. Отсчет снова пошел. Двое напали разом, это, пожалуй, было их лучшее решение за весь день. Один попытался рубануть наотмашь, отрезая Пилорату путь к отступлению. Меридинец слегка пригнулся и нанёс два быстрых удара ножом в ногу и пах. Он оказался недостаточно быстр, и чуть не лишился запястья, от меча второго. Вместо этого клинок слегка срезал кожу, и брызнула кровь.

Не обращая внимания на рану, он схватил первого за грудки и закрыл им свистящий в его сторону меч. Дыхание Чёрного внезапно остановилось, а сам он смотрел полными ужаса глазами на меридинца. Не останавливаться. Выхватить бросковый нож и метнуть в ближайшего. Тот успел закрыться рукой, и маленький нож попал ему чуть ниже локтя.

Вдруг за спиной послышалось хлюпанье по земле. Пилорат едва успел развернуться, как получил чем-то твердым в челюсть. От такого удара ему не удалось устоять на ногах, и, размахивая руками, он попятился. Чувство падения, что вот-вот напорется на нечто холодное и острое. Нечто ужасное и знакомое, что оборвет его жизнь. Он не мог себе этого позволить, поэтому на ходу попытался обернуться, как увидел перед собой злобную пасть чёрного. Пилорат оскалился в ответ как мог, и попытался сделать шаг в сторону. Только это и его спасло.

На момент ему почудилось, что Чёрный рухнул на месте сам собой, только лишь через пару секунд, Пилорат заметил, что мародеры засуетились и абсолютно забыли о битве. Меридинцу удалось вернуть чёткость зрения и собрать себя воедино, как он заметил стрелу в черепе у одного из нападавших. Засвистели и остальные. Обычные, пропитанные духом, а то и вовсе сотканные из него. Пилорат видел, как двое Чёрных пытаются оттащить в сторону вожака, которого наградили тремя стрелами в грудь. Мужчина пытался понять, что происходит, и кто прервал его битву. Спасители? Или новое бедствие? Наверное, именно так себя чувствовали две пленницы, что отползли к своим столбам и зажмурились.

— Серые! — смог разобрать в бесконечных воплях и криках Пилорат. — Серые, бей их!

Меридинец понятия не имел что за Серые, и почему они атакуют Чёрных. Банды и мародерские отряды носили довольно цветастые имена. Одно Пилорат понял наверняка, нужно пользоваться случаем и вытаскивать Маруську. Он сорвался с места с такой скоростью, будто на кону стояла судьба всего Бролиска. Мужчина выискивал в полнейшей тьме того ублюдка, что её держал, и маленькую девочку, которую не было видно из-за её роста. Там? Нет. Тут? Нет. Где же она? Рука уверенно сжимала нож, а зубы стучали в агонии ненависти и жажды убийства. Он не простит себя, если её уже не стало. Не простит того ублюдка кто с ней это сделал. Где же ты? Подай голос маленькая, закричи! Сейчас можно.

Вдруг во тьме и абсолютном хаосе ему на глаза попались детские рукавички и большие покрасневшие серые глаза. Шаг, другой, лезвие просило больше крови. Чёрный, завидев Пилората в ужасе от массивного зверя с длинной шерстью, окровавленным лицом и диким оскалом, отбросил девочку в сторону и закрылся обеими руками. Рука Пилората же не дрогнула, и с уверенностью загнала охотничий клинок ему в живот.

Меридинец смотрел в его глаза, наблюдая как жизнь покидает тело чёрного, тянулся за тем, что обещал исполнить. Он схватил его за запястье, и тут почувствовал на себе взгляд Маруськи. Не отпуская будущей культи, он обернулся, и увидел выражение ужаса на её глазах. Пилорат попытался успокоить внутреннего зверя, и подбежав к девочке, крепко её обнял. Вокруг бегали и орали чёрные, сражаясь с невидимым противником.

Пилорат поднялся на ноги, и прижимая девочку к себе, крутил головой по сторонам, в надежде найти окно. Тот самый путь, что выведет их из этого проклятого лагеря. Казалось, что в ночи он видел волков, или точнее по размерам они больше были похожи на волколаков. Только ни те и ни другие не пользовались стрелами. Двигались они точно по-звериному, передвигаясь то на двух лапах, то на всех четырех. Огромные клыки и когти, выкованные из стали, рвали чёрных на части, словно тряпичных кукол. Потеряв своего вожака от внезапного нападения, недолго оставалось до того, как они в ужасе разбегутся кто куда. Это и произошло.

Пилорат заметил, что самое безопасное место для него и Маруськи это возле пыточного столба с остальными пленниками. Боль вернулась как по расписанию. Он снова сильно захромал, только в этот раз он очевидно держался за рану на животе, и едва слышно рычал от мук. Маруська подхватила его как могла, но огромная туша меридинца для неё весила словно целая гора. Пилорат упал на колени, хватая ртом воздух и приказал девочке не отходить от него ни шаг.

Сама же Маруська вертела головой по сторонам, как цыпленок в курятнике, и топталась на месте в нерешимости. Она не ослушается своего защитника, только вот не знала, чем может помочь. Вокруг царила полная неразбериха. Крики людей, звуки рвущейся плоти, хлюпанье крови и слюны. Всё это в кромешной тьме. Пилорату нужно было всего несколько секунд, чтобы побороть боль и подняться на ноги, но этого времени могло и не быть, так как один из Чёрных решил отомстить перед смертью. Он с диким воплем бежал на них, задрав высоко над головой секиру. Маруська пискнула и буквально оцепенела от страха. Она смотрела на того, кто хотел её убить, и ничего не могла поделать, даже пошевелить кончиком пальцев.

Вдруг перед ней выбежала древолюдка, та, что ранее назвалась Закхрой. Она схватила небольшой нож и, закрыв глаза, выставила его перед собой. Вряд ли это остановило бы опытного мародера, но, когда она решилась открыть глаза, он лежал у неё под ногами, хватая ртом воздух. Охотничий нож торчал у него из шеи, хоть она всё еще и держала свой. Пилорат зарычал и вновь попытался подняться, но едва встав на одну ногу, вновь оказался на земле.

Древолюдка в ужасе выронила нож и подбежала к нему. Она попыталась его поднять, но как для Маруськи для неё он был слишком тяжел. Девушка попыталась найти причину, найти то место, из которого бы торчал кусок стали или стрела. Однако внешне тело меридинца было в полном порядке, несмотря на несколько старых зарубцевавшихся шрамов.

— Внутренние повреждения? Может контузия или разрыв органа? Ах, стоило уделить время другой литературе, когда была возможность.

«Разрыв», — словно молнией пронеслось в голове девочки. Она вспомнила как несколько дней назад, Пилорат полез на дерево, чтобы собрать подсохших шишек. Он обещал научить её плести ожерелье из шелухи, точно такое же, какое плела его мама каждый год. Тогда он сорвался и упал на землю, и так же задыхался. Она вспомнила, потому что он порвал свои штаны зацепившись за сук. Маруська зашивала из ниток, которые дала ей Рожка еще в деревне, а Семирод занимался ранами меридинца.

Старик говорил непонятные и тяжелые слова, которые она не могла понять, но взгляда не отрывала. Маруська помнила, что Семирод тогда воспользовался колдовством, чтобы облегчить боль защитника, так же как и помнила, что он говорил ему если боль вернется, а рядом не будет лекаря, есть один старый и верный способ избавиться от мук, которым пользовались еще до появления волхвов. Трюк своего рода, магия организма.

Маруська захлюпала по сырой земле и надрываясь подняла скользкий камень. Он скользил по детским пальчиками, поэтому она торопилась. Девочка, оказавшись перед Пилоратом, мысленно извинилась и закрыв глаза отпустила. Пилорат издал глухой рык, и с удивлением в глазах посмотрел на девочку. Камень упал на его левое мясистое плечо. Он не понимал зачем она так поступила? Неужели была настолько зла на него или испугана, что пыталась убить? Нет… не может быть. Пилорат повернулся к ней, как вдруг почувствовал, что может встать.

Плечо болело ужасно и изнывало от пульсирующей боли. К счастью, это всего лишь был ушиб, однако рана на животе его не тревожила вовсе. Маруська в страхе смотрела на Пилората, как тот поднимался во весь рост. Он всегда для неё был «Дядей-Горой», за которой можно спрятаться, хоть она его так никогда и не называла. Меридинец лишь потом поймет почему она это сделала, но это не главное. Главное, что он мог наконец встать и, вернув себе свой нож, отправился с остальными к столбам.

К тому времени, как они все спрятались за спиной Пилората, звуки битвы постепенно утихали, и он смог различить, что серые на самом деле не звери, а обычные люди, обличенные в шкуры волколаков. Они к тому моменту уже добивали выживших. Еще он заметил, что это был точечный вырез, точно такой же каким он и сам занимался ранее. Серые не искали заложников, не выпытывали информации, они просто резали и убивали, явно наслаждаясь этим. Пилорат, с другой стороны, всё еще не мог понять, кем окажутся внезапные гости? Одно их объединяло, они разделяли общего врага, но только вот как поступят с ними после этого, неизвестно. Быть может, попросту отпустят или заберут в рабство? Пилорат решил не бежать, чтобы не получить стрелы в спину, поэтому просто сидел, наблюдая за ними.

— Жопа Сварога, никогда не привыкну к этой вони! Как эти чёрные выпердыши её переносят? Пасёт так, словно кто-то обоссался, облевался, сдох, успел завоняться, а потом решил весь круг повторить.

— Формальдегид. Они его в кожу втирают и нюхают, а самые прожжённые в бутылку добавляют.

— Да знаю я! Только вот, ах да чтобы у тебя они отвалились! Опять сиськи вывалила? Ну перед богами хоть постеснялась бы. Мы Чёрных резать идём, а у неё посмотрите ли опять сиськи наружу. Если ты эт самое, оседлать кого хотела, то поздно, мёртвые они совсем. Мертвее некуда. Убери их куда подальше, а то видят боги, наступит день я их отрежу и свиньям брошу.

— Ну попробуй, я тебе хрен оттяпаю скорей, было бы, что резать еще. Не вывалились, а слегка выглянули. Бабы у вас славичей грудями хорошо вышли, а только вот плечи то хрупкие. Как не затягивай броню, всё равно паскуда спадает. Я говорила, что никак не могу подходящий набор найти.

— Или конь тебе нужен. Хороший, крепкий и мощный, а ты всё по кобылам ходишь, вот и вываливаешь в компании мужиков. Просишь, да все просишь. Ты сама, если бы без своих явных выпуклостей сошла бы за одного.

— Еще слово и… а там кто?

— Где?

— Там у двух столбов. Неужто не добили?

— Не похоже. Рожи не вымазанные, да и гляди как трясутся. Рабы пади скорее всего, чёрные, чтоб их паскуд в детстве топили. Ладно, пошли поговорим. Не люблю я возиться с рабами, привыкли к плети хозяина и послушанию, так и липнут потом в поисках нового. Помнишь, как той весной на обоз целый нарвались?

— Помню. Этот вроде слишком крепкий для раба, походу он им назвался.

— Да ну? Ну давай спросим, эй ты!

Они подошли к Пилорату, который встал перед ними в полный рост. Он не убрал ножа, как и был готов любой момент к защите. За его спиной любопытно выглядывала Маруська, а Закхра заботилась о беременной. Серые осмотрели его с головы до ног, одобрительно качая головами, а затем взглянули на остальных недовольно цокая и сплевывая.

— Кто такие?

Пилорат, не теряя ни секунды, ответил:

— Чёрные нам, как и вам, враги. Мы шли мимо и нарвались на их лагерь. Я так понимаю вы не их очередное подкрепление?

— Да у нас, паскуда, гений объявился. Ты видишь, чтобы у меня рожа была вымазана в черной жиже или прёт как от сифилитика? — мужчина сам посмеялся над своей шуткой, а затем пнув труп продолжил. — Мне всегда было интересно, как они потом её смывают?

— В смысле? — непонимающе спросила вторая.

— Ну ты хоть раз смолу пыталась на харю намазать? Она же твердая как… ну ты поняла, то есть они горячей мажутся? Тогда бы передохли давно от ожогов и боли-то.

Она устало выдохнула и ответила:

— Какой же ты баламошка. Они себе хари сначала маслом мажут, а потом уж смолу налепливают. Проще говоря маски это, и не более того. Отваливаются сами по себе.

— Вот увальни, рожи обмазали, а за огонь забыли, — мужчина вновь рассмеялся. — Видела, как тот горел?

— Которого я подстрелила?

— Да они все горели. Тот, что бежал с таким большим…

— Вы нас отпустите? — вмешался Пилорат, что больше не мог стоять ровно на ногах. Слишком многое произошло за последнее время, и последнее, что ему хотелось это начать новый бой или попытаться заключить новый договор.

— А? — мужчина посмотрел на него, как на обычного прохожего в обычный день. — Да идите вы куда хотите. Рогалик думаю не против будет, пока нашей атаманши рядом нет. Только совет напоследок.

Пилорат уж было почувствовал облегчение, как вновь обернулся и увидел на себе серьезный взгляд Серого.

— Ты назвался Пибалдуром?

— Да, — не стал врать тот.

— Каким бы Пи ты не был, не называй себя именем того, кто тебе башку оторвет. Просто совет.

Меридинец вдруг понял, что они не только наблюдали за ним всё это время. К тому же они прекрасно слышали, что он говорил. Неужели в отличие от Чёрных они раскусили его блеф в отношении Маруськи, и сколько они видели? С того ли момента, когда он окропил свой нож первой кровью, или когда пытался освободить пленников? У него не было ни желания, ни сил узнавать. Всё что сделал Пилорат это просто кивнул и поспешил к Маруське и пленникам.

— Двадцать Чёрных в одного. Прилично, — хмыкнул вслед ему серый.

Пилорат принял это как комплимент хоть и не от собрата, но такого же воина, что не собирался их брать в рабство. Он убедился, что Маруська и Закхра могут идти, и подошел к беременной, что едва дышала. Она была бледнее снега в ослепительный зимний день, еще и держалась за живот, проливая материнские слезы.

— Коман… Главный! — раздался молодой голос паренька за спиной.

Мужчина, что отпустил пленников на все четыре стороны, обернулся и злобно оскаливаясь произнес:

— Рогалик главный, его так называй. Закончил блевать в кустах, новичок?

— Именно так! — без доли сомнения в голосе ответил тот. — Блевать закончил, и нашел вот этого вот. Он там чародеял и колдовал в кустах. Как пить дать старый работал на чёрных и хотел всех нас превратить в свиней.

— Отличное пополнение ганзы, — мужчина зажмурил глаза, и что-то прошептав себе под нос, затем размахивая руками, продолжил. — Ты засранец видишь, что у него рожа размазанная? Или что формахренью воняет? Волхв он, раз старый и колдует.

— Живы. Целёхоньки, — улыбался со слезами на глазах Семирод.

— Ваш?

— Наш, — ответил Пилорат. Маруська выглянула из-за его спины, и виновато потупив глаза, протянула ему грушу, что сумела сохранить в маленьком кармашке.

Новичок посмотрел на свой отряд и на Пилората, и пытаясь выйти из положения продолжил:

— Ну я же видел, как он колдует! По-чёрному колдует!

Мужчина прошептал пару фраз рядом стоящей с ним МидСхвальке и объявил:

— Теперь ты Гривастый! Тебе запрещается блевать в кустах от запаха, трогать детей, женщин и стариков, если они на тебя с оружием не бросаются. Ясно?

— Именно так!

— А теперь ради всех богов, отпусти этого бедолагу.

В тот момент, Закхра закричала, будто чёрные снова вернулись. Она, шатаясь стояла на ногах и размахивала руками, пытаясь привлечь внимание остальных. Ведь та, что еще совсем недавно лежала и ждала своего часа, резко завопила от пронзительной боли. Она схватилась за живот и столб, к которому до этого была прикована. Разорванное платье на бедрах вымокло в крови, и невинной попыткой рвалось наружу.

Новая жизнь стремилась стать частью этого мира. Маленькое и невинное дитя, что устало наблюдать за муками матери, рвалось наружу, чтобы спасти её жизнь. Жизнь той, что дарует ему свободу посреди крови, убийства и хаоса.