Три Царя

Глава 46

46

Морской бриз приятно щекотал кончик носа и обдувал обветренную кожу с подсохшей солевой корочкой на ней. Вокруг царила абсолютная тишина, и где-то вдалеке раздавался шум прибоя, что бился о неизведанные скалы таинственного места. Окружение казалось абсолютно безмятежным, а воздух настолько легким, что каждая клетка наслаждалась его привкусом.

Волны убаюкивающе шептали мягким касанием, утягивая за собой в пучину сладкого сна. Веки буквально окаменели и отказывались двигаться. Человек попытался открыть глаза, но для этого ему понадобилась не дюжая сила и воля, ведь в этом приятном сне, на удивление, ничего не болело. Кому захочется возвращаться в реальность, где каждая молекула собственного тела мечется в агонии боли и предает своего же хозяина?!

Ему все же удалось открыть глаза, и мужчина обнаружил себя на неизвестном ему берегу. Ясное и мирное небо, на просторах которого плясали пористые облака, медленно уплывая прочь. Море уходило далеко за горизонт, окрашенный золотисто-медным оттенком толи рассвета, толи заката. Тело мужчины буквально утопало в рассыпчатых дюнах побережья, а песок пытался проникнуть отовсюду.

Опасаясь вновь погрузиться в грезы, мужчина, на удивление, быстро и легко поднялся на ноги. Песчаные дюны змеёю кружили сквозь его пальцы ног, изредка пытаясь подняться выше. Человек посмотрел вдаль и попытался понять, где же он всё-таки оказался? Солнце светило слишком ярко и непривычно, будто его выбросили на свет после десятков лет заточения в холодной и грязной темнице.

Всё, что он видел, это неясные силуэты нечто отдаленно напоминали высокие здания, однако изогнутые в неестественной форме. Быть может, они ими вовсе и не являлись, а лишь игрой его сознания и искажением образов испепеляющего светом горизонта. Другой бы счёл увиденное как божественный свет и долгожданное путешествие через великую речку. Пройти по священной тропе, умыться росой, что покоится на листьях векового дуба и приготовиться к встрече с богами и предками. Однако было нечто в этом месте, что никак не могло быть ни берегом божественным, ни землей духовной. Не было ни счастья, ни горечи на душе, даже воздух постепенно терял свой сладковатый привкус легкости.

Ощущалось это место пустым, абсолютно заброшенным на долгое время. От силуэтов домов хоть и веяло теплом, то только больше погасшим очагом, нежели жарким огнем. Когда-то здесь и существовала жизнь, счастье и радость, но нынче песчаные дюны побережья поглотили всё живое, или так казалось лишь на первый взгляд?

Песчинки продолжали тянуться к ступням человека, как верный питомец, друг, что ластиться после долгой разлуки. Мужчина не чувствовал себя дома, но и гостем так же себя не мог назвать. Ему тяжело было находиться здесь, но и по какой-то причине хотелось остаться. В поисках ответов на свои вопросы, он завороженный силуэтами на горизонте направился навстречу им, в надежде всё же узнать, где ему посчастливилось оказаться.

Резким, практически насильно, рывком, душу стервятника вырвали из груди и вернули обратно. Балдур открыл глаза и жадно хватал воздух. Холодный, заплесневелый и полный гнили, он оставлял после себя металлический привкус во рту, или это было его собственная кровь? Над ним крутился Коклоток, размахивая маленькими сосисочными ручками, и хватал себя за голову.

Балдур не сразу осознал, что вернулся туда, куда уже и не надеялся, а затем лежа попятился прочь от карлика в поисках оружия. Он все еще опирался на осязание и запахи, однако вдруг его словно прострелило. Он видел, всё видел, причем отчетливо. Тело двигалось и выполняло все приказы хозяина. Ребра на месте, кости не сломлены, а кожа вновь затянула своей оболочкой красное и мягкое содержимое человека. Боль? Она словно исчезла, испарилась. Нет, она постепенно покидала тело, как от удара, а в мгновение ока перестала существовать, только вот не полностью. В груди нечто сдавило, и пульсировало, причем с монотонным и противным темпом пробивалось внутрь.

Балдур, глядя перед собой, нащупал больное место, и в тот момент сердце провалилось. Нож. Клинок. Тот самый, что предательски и очень удобно оказывается под рукой, словно по чьему-то велению. Стервятник прикоснулся пальцем к рукоятке и, прежде чем схватить, замешкался. Кто-то или что-то явно виновен в его «чудесных» исцелениях. Падение, которое ни одна живая душа не должна была пережить. Изодранное в клочья тело, что дышало лишь человеческой инстинктивной волей к жизни. Слишком удобно, слишком легко. Балдур знал лучше других, что за все есть своя плата, и сколько он был должен и главное кому или чему, терзало сознание мужчины.

Он стиснул зубы и вырвал нож из груди, затем сразу же отшвырнул его прочь. Как и в прошлый раз никакого ощущения и крови он не заметил. Старая рана лишь вернулась в свою былую зарубцевавшуюся форму.

Был ли бой? Был ли монстр, что напал на него словно из неоткуда. Очередная игра разума?! Балдур огляделся. Комната выглядела так, словно в ней произошла не просто кабацкая драка, а целая война. Мебель, порубленная на куски, деревянные щепки повсюду. Глубокие вмятины, что раскрошили камень в пыль, но не тела, как и ни капли крови. Балдур не мог найти тела того, кого он, казалось, убил наверняка.

Выжил паскуда? Уковылял в свою тёмную яму зализывать раны? Вряд ли, существо напало явно с целью убийства, и било так, как ярость может казаться на вкус.

Стервятник бросил взгляд на карлика, что сидел в углу и колотил себя маленькими кулачками по огромной опухолевидной голове. «Плохой раб, неверный раб, не провел Красного господина», — мычал он сквозь слезы и сопли.

Быть может, он видел, что напало на Балдура, или по крайней мере докажет существование этого нечто. С другой стороны, как можно полагаться на достоверность слов раба, что ответит лишь то, что хозяину хочется слышать, дабы не разгневать его. Лжец, баламошка, выродок, что ничего не знает. Сколько раз он это слышал от своих господ, когда произносил не те слова, и не в то время.

— Коклоток, — произнес Балдур, с тяжелым хрипом и сухостью в горле.

— Да мой, господин. Слушаю, Красный господин, — залепетал тот, подбегая, словно послушный щенок, падая в ноги человеку.

— Ты… — Балдур закашлялся, выплевывая песок, вымоченный в крови себе на ладонь. Зуд будто армия кусачих муравьев зашевелился в его глотке, от чего говорить становилось еще тяжелее. — Кто на меня напал? Сколько их было?

Карлик молчал, а стервятник заметил дрожь, что прошла по его телу:

— Я… я не знаю, Красный господин. Ничтожный раб позволил себе моргнуть, а затем великодушный хозяин пропал в дыру.

— Где была дыра? — Балдур пытался составить карту в голове, и осознать в какую сторону его унесло. — Слева? Справа? Верх, низ? Относительно тебя, Коклоток.

— Справа, от меня, Красный господин. Справенько, как ровно два шага. Дыра размером в треть больше светлого тела великого хозяина.

Это сходилось с теми фрагментами памяти, что Балдуру удалось восстановить в своей голове. Напавший и вправду был больше него, хоть стервятник и сам был не низок. Значит что-то его действительно снесло. Волна из твердой плоти, которая, умерев, испарилась. Балдур вытер кровь о штанину, и тут его осенило. Кровь! Должна была остаться кровь и не только человеческая. Раз он вернул себе зрение, то можно восстановить схватку по следам крови, и наконец убедиться была ли это галлюцинация или нет.

Другой бы восхвалил богов за чудесное спасение и отправился дальше, только вот Балдур знал, что главное оружие — это не руки и ноги, и даже не револьвер. Разум. Тело и снаряжение всего лишь инструменты, что легки в обращении, но если сознание рисует ложные формы на холсте реальности, тогда смерть неминуема. Как он отличит друга от врага? Как поймет реальна ли дверь, и можно ли через нее пройти? Перво-наперво стоило убедиться в здравомыслии и отбросить безумие. Ведь безумие может прийти не только от физической травмы.

Мужчина сразу отмёл факт духовного одурманивая. Ему приходилось переживать психические атаки от различных существ, в том числе и от разумных. Дух мог разорвать его на части, оторвать конечности, испепелить, а также множество других форм изощренного убийства. Но как прокаженный, он был защищен от наполнения духом изнутри. Психические манипуляции, некоторые проклятья, в которые Балдур не верил, и в том числе сложное и высокое духовное восстановление клеток, попросту не работали на нём. Ведь все они требовали тесной связи с внутренним духом носителя. От манипуляций разума, Стервятник несколько дней мог лежать, испытывая самое ужасное похмелье, при этом сохранив его своим.

Балдур отодвинул карлика в сторону, и тот занял место возле него, ожидая приказаний. Комната выглядела как место побоища, но жидкостей не было видно. Стены, куски дерева и мебели. Стервятник надеялся, что существо носило в себе субстанцию другого цвета или оттенка, однако, к сожалению, практически все живые существа имели красную кровь.

Балдур резко вспомнил как падал. Падал, казалось, целую бесконечность, а затем приземлился в центре комнаты. Он поднял глаза к потолку, и на мгновение пошатнулся. Дыры не было. Всё больше указывало на галлюцинацию, однако Балдур мог поклясться всеми богами, что чувствовал каждую секунду сражения. Как и что? Коклоток признал, что нападавший существовал, как и дыра в стене, через которую пробило его тело. Стервятник коснулся спины, даже плащ его не прибавил новых дыр.

Балдур вспомнил в один момент битвы, у него в руках было нечто, напоминающее деревянный дрын. Ножка стула? Кусок стола? Проще было пересчитать на пальцах одной руки, сколько предметов мебели уцелело, однако все же один обрубок заострил его внимание. На нём остался кровавый отпечаток человеческой ладони, как и следы плоти. Значит зверь все же существовал, или этого было слишком мало для окончательного заключения? Балдур жестом подозвал Коклотока и спросил.

— Что ты видишь?

Карлик замешкался, и внимательно осмотрев кусочки плоти на обрубке, ответил:

— Простите, господин, ничтожный раб не знает.

— На что это похоже? — слегка повысив голос, уточнил тот.

— На кожу… мясо?

Балдур прекрасно помнил, что по ощущениям оболочка зверя была твердая и вряд ли хрупкий кусок смог бы пробить её. Так же он помнил, что нож хоть и входил легко, однако ему приходилось приложить усилия, чтобы пробить шишковатую броню нападавшего. В голове словно ураганом родилась другая мысль, которая нравилась ему все меньше и меньше. Вдруг за ним кто-то наблюдает, и в тайне пытается помочь? В конце концов он очнулся невредимым, а проклятый нож каким-то образом должен был очутиться в груди. Тело также пропало, и окружение всё больше напоминало о том, будто кто-то или что-то нарочно пытался запутать следы. С другой стороны, если помощь и была, то зачем заметать следы своего присутствия и еще больше вводить в заблуждение самого Балдура? Вопросов становилось всё больше, однако стервятник смог убедить себя, что держит свой рассудок под контролем, в той или иной мере.

Оставаться на одном месте было опасно. Коклоток рассказал, что добрался до Балдура практически сразу после того, как сам очнулся от остолбенения. Одним богам было известно, что за это время могло произойти с Сырником и остальными. Пустые переживания лишь будут отвлекать человека и туманить сознание, которое отчаянно нуждалось в ясности. Балдур проверил свой револьвер, что по-прежнему не был годен для стрельбы, и приказал Коклотку вести его дальше.

С того момента, сборщик пристально наблюдал за карликом, позволяя семени сомнения прорости в его голове. Слишком уж удобно появился Коклоток и подозрительно легко признал Балдура своим хозяином. Если тело карлика список череды его наказаний, что уродство за уродством вели его к послушанию своего истинного хозяина, то, как настолько послушный раб предал своего господина настолько легко?

На своем веку Балдур повстречал немало искусных лжецов и мастеров манипуляции, в том числе и обращения. Коклоток возможно являлся одним из них, однако весь опыт в общении с Ярушей и Сырником, что редко покидал человека, не позволял ему разглядеть нечто подобное в карлике. Тот, в свою очередь сгорбившись в мясистый комочек, семенил по коридорам, и часто оглядывался по сторонам.

В один из таких моментов, Коклоток резко остановился, словно почувствовал нечто. Балдур сразу по привычке схватился за револьвер. Он был его единственным оружием, и за всё время ему так и не удалось наткнуться даже на поношенный проржавевший клинок. Без средств защиты он чувствовал себя абсолютно уязвимым и беспомощным. С другой стороны, это обостряло в нём нежелание встречаться с местными обитателями и оставаться незамеченным.

Коклоток повернулся к стене одного из коридоров и принюхался. Затем широко открыл рот, из которого вывалился огромный, влажный язвенный язык, что никак не мог помещаться внутри. Карлик смачно облизал стену, потом некоторое время чавкал, пробуя её на вкус. Балдур старался не разговаривать без надобности. Чёрт знает, с кем ему придется встретиться дальше. Человек? Монстр? Зверь или какая другая тварь?

Коклоток посмотрел на человека, жестом показал закрыть ему рот и задержать дыхание. Балдур не стал медлить, ведь через мгновение он услышал голоса. Они доносились и приближались из поворота, что вёл вправо, судя по всему, именно туда им и надо было идти. Не успел Балдур и заметить, как карлик попросту исчез, скрывшись за поворотом. Голоса стали громче.

— Куда летишь? А ну стой! Кто такой?

— Раб чей-то, ошейник видишь?

— Да… и работу в нём чую, кто-то хорошо постарался. Гниль, ты чей?

Наступила пауза. Балдур по-прежнему держал рот закрытым и внимательно прислушивался к окружению.

— Ничтожный раб потерял своего хозяина. Затрясло сильно, и гниль провалилась.

— У тебя цепь с собой? — в голосе одного явно проблеснули нотки возбуждения.

— Да на кой он тебе нужен? За потерю хозяина ему печь грозит. Такого урода даже в жертву не принесешь. Негодная масса, пустая трата. Пошли, если не найдем источник, госпожа нас самих в печь бросит, и то если повезет, а то и вовсе…

— Молчи! Знаю я!

Балдур услышал глухой удар, и болезненный писк Коклотока.

— Не убивайте, молю вас! Ничтожный раб сделает всё что вы пожелаете, новые господа.

Вот и переметнулся паскуда. Теперь стало ясно, как бывшему фокрунцу удалось выжить в таком месте настолько долго. Проклятый карлик был самым простым и обычным приспособленцем. Скорее всего и хозяина никакого не было, и все его рассказы это лишь байки и сказки.

Долго ждать не пришлось, как Коклоток затараторил.

— Я бежал, хозяина искал…

— Я думал мы твои новые хозяева, — с усмешкой в голосе проговорил один.

— Погоди резать, дай спросить. Гниль, отвечай прямо, видел или нет…

— Видел! Мужчина! Человек! Русые волосы, голубые глаза. Носит длинный плащ, в кобуре грохытало, такое, как и у других. Недалеко совсем, тут буквально за поворотом. Разворотил всю комнату. Ничтожный раб покажет, грозные и могучие господа.

Раздалось глухое мычание боли, и вдруг запахло жженой плотью.

— Покажешь, а если обманешь, лишишься сначала второго глаза, а потом и всего остального. Тебе ясно?

— Ясно как свет, что озаряет ваш лик, величественные и могучие господа.

Эффект неожиданности все еще был на стороне Балдура, однако он не был уверен справиться ли сам. Сколько их на самом деле? Шагов и голосов раздавалось на двоих, но в подобном месте и стены живые. Насколько хорошо вооружены? Опытные колдуны или обычные головорезы, и самое главное Коклоток. Паскудный раб собирался привести их именно туда, где несколько секунд назад был Балдур.

Выбора у стервятника не оставалось. Дорога назад вела обратно к тому самому помещению, а значит даже не рассматривалась. Человек пытался запомнить все повороты и ответвления, что прошел, шагая за рабом, а именно больше десятка. Балдур нашел тёмный карман, где его прятала тень, падающая от уродливой каменной фигуры, изображающей незнакомого ему зверя. У него будет всего один шанс, и действовать стоило молниеносно.

Голоса и шаги приближались, и один из них, с издевкой подталкивал Коклотока и ехидно ржал. Наконец они показались, первым шел раб, прикрывая ладонью кровоточащую глазницу. За ним следовали двое мужчин крупного телосложения. У одного за спиной виднелось короткое копье, второй держал шипастую дубину.

Тут Балдур понял, что его шансы свелись практически к нулю. Оба облаченные в тяжелые доспехи поверх кольчуги. Балдур удивился как это ему не удалось расслышать их шагов, ведь подобная броня без малого весила пару пудов.

Повалить? А дальше что? Разбивать кулаки в кровь о сталь? Головы у обоих не прикрыты, однако стервятник сомневался, что они будут спокойно лежать на месте, пока он их вырубает. Опять же, чем вырубать? Опытного воина хоть и можно было ошеломить на мгновение, но понадобилось бы более чем пара ударов в челюсть, чтобы тот потерял сознание. С другой стороны, тело Балдура защищал подранный плащ, да тонкая рубаха.

Надеяться, что тени скроют его, а воины будут слишком заняты издевками над Коклотком, что пройдут мимо и не заметят его? Шанс имелся, особенно с каким рвением один из них, пинал под зад маленького раба, и то и дело подзадоривал своего товарища. Пройдут мимо, а дальше что? Как быстро Коклоток приведет их в пустую комнату? Что они с ним сделают после? Убьют скорее всего, только вот Балдур сомневался, что им это удастся. Маленький паскудыш, хоть и выглядел безобидно, но мог прошмыгнуть в любую щель или угол.

Нет. Ничтожный раб должен умереть. Он слишком много знает, слишком много видел. Он знает, куда держит путь сам Балдур, и что ищет возможно своих друзей. Как быстро он сдаст эту информацию кому-нибудь рангом повыше, на прощение и защиту? Слишком много неподчищенных концов и возможных путей. Стервятник был уверен, что даже если его обнаружат, он сумеет убежать от преследователей. Тяжелая броня хорошо защищала в бою, однако не являлась хорошим помощником для продолжительного преследования. Пускай трубят потом тревогу, главное, что у него будет время добраться до остальных, и возможно вооружиться по пути. Мысль об этом грела его сердце, как миска горячего супа, после долгого и тяжелого дня Бролисовской зимы.

Балдур был уверен, что, выпрыгнув в нужный момент, успеет свернуть шею карлику и раствориться среди бесконечных коридоров. Благо Коклоток, когда еще слушался своего хозяина, набросал словесно путь до заветной точки, вместе с тем, что им придется встретить, и как это лучше обходить.

— Да шевелись, уродец! Я не собираюсь тут куковать, когда гора проснется!

— Мой, господин.

Бей, унижай, наслаждайся своей игрой, мне плевать, главное не останавливайся, идите дальше. В этот момент Балдуру показалось будто его слова прозвучали вслух. Коклоток сбавил шаг и его живой глаз в ужасе и трепете упал на человека. Он его заметил, не было никаких сомнений. Учуял дух? Невозможно. Запах… чтоб тебя … Карлик медленно поворачивал голову, как его вернула к реальности звонкая оплеуха.

— Что встал?

— Мой… господин… — его голос дрожал, а зубы судорожно стучали.

Позиция не самая удачная. Еще несколько шагов, позволили бы ему рассчитать самую удачную, насколько это можно было, возможность, но выбирать не приходилось. Второй уже с интересом поглядывал на карлика и пытался понять, на что тот всё же пытается указать. Пни его, садани еще раз, или наконец убей паскуду. Отвлекись от меня, черт, не сработало.

Балдур выпрыгнул из тени, словно дикий кот, но тут, как по паршивому случаю, гора вновь дала о себе знать. Тряхнуло сильнее, чем раньше, воины явно оказались правы. Гора просыпалась и потягивая затекшие каменные мышцы от долгого сна. Тот, что был начеку, успел метнуть копье, но оно просвистело у правого уха.

Стервятник поймал момент и, насколько мог, сильно нанёс удар ногой в грудь того, что издевался. Мелкая точка, жирная и неуклюжая тень мелькнула сбоку, и Балдур потянулся. Он почувствовал, как одна ладонь соскользнула с шишковатой головы. Если карлик удерет, то придется рвать со всех ног, не останавливаясь и соображая на ходу. К счастью, второй рукой ему удалось схватить за шиворот Коклотока. Недостаточно, чтобы свернуть шею, и Балдур едва удерживал его на месте.

Тряска усиливалась. «Да к чёрту»! — прокричал он и изо всех сил, отшвырнув того назад. Карлик показался ему не тяжелее Сырника. Однако времени на раздумье не было.

— Беги!

Коклоток даже не замешкался. Он сорвался с места и показывал невероятную скорость для кого-то своих размеров. Балдур успел бросить остатки медной пыли за спину и побежал. Те двое, хоть и являлись обычными людьми, однако медь ужасно жжется и колит, попадая в глаза, нос и рот. Сработало или нет, Балдур не стал поворачиваться и проверять. Вместо этого за спиной послышались ругательства и скрежет стали.

Бежать и не останавливаться. Но куда? Попытаться оторваться, следуя за карликом, и затем разобраться с ним? Риск, вдруг он приведет его в сердце, кишащее паразитами, что готовы вцепиться зубами в плоть человека? Балдур решил нагнать Коклотока, быстро расправиться с ним, и двинуться дальше, а там будь что будет. Только вот карлик несся будто сама смерть гонится за ним, возможно он и был прав.

Под ухом вновь просвистело. Еще одно копье? Нож? Стрела? Нет, намного быстрее и горячее. Одними словами тяжело было передать, как Балдур не любил колдовство и чары против себя. Особенно, когда ему нечем ответить, да и метят в спину. Раз, другой. Медь, судя по всему, сделала свое дело, однако, попасть в прямом коридоре в цель было легко, даже с закрытыми глазами.

Каменная крошка выстрелила из стены от попадания заклинания, которое, если Балдур не ошибался, обычно использовали наемные убийцы. Они в свою очередь не носили тяжелых доспехов. Коклоток пискнул и резко повернул, Балдур уж хотел мысленно поблагодарить тех, но вместо этого послал к черту и пообещал убить обоих, если такая возможность представится.

Всё-таки, что он увидел перед собой, сулило как спасение, так и возможность. Множество дверей по правую и левую руку. Жилые помещения или складские? Трапезные или оружейные. Балдур перестал слышать, что происходило за спиной, так как раздались звуки боя, совсем рядом. Совсем недалеко.

Коклоток позволил себе обернуться, тут же увидев озлобленный взгляд человека, который явно не был доволен поведением своего бывшего раба. Карлик вскрикнул и попытался прибавить шагу, как одна из дверей по правую руку с грохотом раскрылось и припечатала его к стене.

Дальнейшее, что видел Балдур, произошло в мгновение ока, но для него длилось достаточно долго, чтобы он успел рассмотреть. Мягкий, сладковатый запах вымоченной в крови и усталости. За ним следовали шикарные локоны, что скрывали под собой лаурэн. Реальность или разум выдает желаемое за правду? Ответа не пришлось ждать долго.

Мира ударилась спиной о ту самую стену, что и карлик, сжимая в руках лишь половину своего оружия. Часть её лица была окроплена кровью, но это не останавливало её. Она, не обращая внимания и возможно не замечая, отмашкой метнула молнию с кончиков своих пальцев. Запахло озоном.

— Мира?! — удивился Балдур, высоко поднимая брови от изумления.

— Еще один! — раздалось из комнаты.

Выжить любой ценой. Адаптироваться под любую ситуацию, использовать знания местности. Выжить! Всё должно быть на своих местах. Иногда стоит убежать, а иногда и сразиться, и видят боги, время для бегства прошло. Преследователи уверенно приближались. Из помещения лезли другие паразиты. Скот, ничтожество, что настолько заплыло жиром собственной уверенности. Убить всех. Мира. Ненавижу это место.

Во рту вновь почувствовался отчетливый привкус соленой воды, а сердце в груди обливалось кровью. Балдур не успел понять, как в руке вновь почувствовалась уже знакомая, но всё еще гнилая и ядовитая рукоять. Сойдет. Хватит, чтобы убить. Не позволю так с собой обращаться. Не позволю. Она моя, и только моя…

Коклоток подождет. Месть подождет. Балдуру предстояла битва, и в этот раз, его не застигнут врасплох.