Три Царя

Глава 30

30

Солнце постепенно скрывалось за острозубыми скалами Вороньего Перевала, который уже можно было разглядеть невооруженным взглядом. Воздух заметно холодал, и отряду пришлось сделать вынужденную остановку.

Выбрав удобную опушку для ночлега среди сосен и извилистых березок, Балдур с Сырником отправились за дровами и сушняком. Мира произнесла заклинание и маленький шарик света воспарил над строящимся лагерем. Достаточно яркий, чтобы освещать, но и тусклый довольно, дабы не привлекать дичь ночную.

Ярик ловко мастерил места для ночлега, одновременно звучно бурча пустым желудком. Он часто поглядывал на Миру, что сидела на гладко вылизанном ветром и природой бревне. Меридинка обосновала в центре небольшой походный котелок с обуглившимся днищем и смоляными краями.

До ближайшей речки или озера было добрых два часа ходьбы. Ходьбы через бурно наступающую тьму и рычание, что сопровождало её. Мира закрыла глаза и обратилась к духам опушки, обитавшим на этой поляне. Она хоть в отличие от других членов отряда была членом сестринства танца, однако вода давалась ей тяжело.

Вдали от источника живительной влаги, она часто обращалась к домовым и добрым духам за помощью. Обычно они не подводили. Женщина зашевелила пальцами, не открывая глаз, и над котелком засверкала чистотой и прозрачностью невидимое ведерко. Она выдохнула после того, как содержимое с плеском наполнило котелок. К сожалению, лишь на одну треть.

Мира хоть и огорчилась, однако не показывала это своим видом. Местные хранители поделились именно стольким, сколько им нужно, чтобы пережить ночь, и она это знала. Женщина достала из сумки утренний каравай и с хрустом отломила ломтик. На окраине их лагеря торчал чёрный и плоский камень, который идеально сошел на благодарственный алтарь.

Мира положила хлеб и горсть горькой редьки, после чего поклонилась и вернулась. К тому моменту как она села на бревно, подношения волшебным образом улетучились.

Балдур вышел из лесополосы с тюфяком сушняка и завязанным за спиной рюкзачком полным дров и веток. На поясе у него болталась тушка свежепойманного зайца, а Сырник держал охапку дикой голубики.

Когда вода начала бурлить в котелке, а костерок волшебно потрескивал, создавая вечернее настроение, совсем стемнело. Шарик света, зависший над центром лагеря, освещал их место остановки.

Кролика сразу пустили на бульон, так как мяса в нём не более чем в жирном голубе. Перед тем как покинуть Красоград они, конечно же, пополнили запасы, однако отряд всегда предпочитал путешествовать налегке. Мать Земля была готова поделиться всеми своими дарами для тех, кто нуждается и ищет. Поэтому в этот раз, учитывая начало их пути, Дэйна предпочла еде чистую воду, бинты и медикаменты. Дэйна закончила обход территории, после этого вернулась в лагерь.

Пока Балдур чертил защищающий круг остатками костной муки, ему удалось напороться на дырявое ведро. Он подцепил его носком своего ботинка, и тут же поставил возле котелка. Новоиспеченный стул, хоть проржавел и прогнил от времени, однако одним богам известно, как он выдержал вес Стервятника.

Ярик закончил с палатками и, бросив свой профессиональный взгляд, одобрительно кивнул сам себе. Он присоединился к остальным, а затем схватил свободный черпак и утопил его в бурлящем бульоне. Мира раздражительно цокнула, а Сырник толи смеха ради, толи от скуки швырнул в огненоволосового голубикой.

Все четверо собрались вокруг котелка и костра, что мерцал языками пламени и изредка потрескивал. Они молча сидели и смотрели как Мира поварским черпаком мешает кролика в бульоне да закидывает специи из маленького пакетика. Ароматный запах постепенно поднимался ввысь, однако начерченный Балдуром барьер не давал ему выйти за пределы лагеря. Еще не хватало чтобы из-за одного кролика им пришлось сражаться с озверевшей стаей гнилобрюхов.

Когда бульон изменился в цвете, все, кроме Миры, принялись работать над финальной версией жаркого. Балдуру было поручено почистить и нарезать соломкой картофель. Обычно они бы сварили большими кусками, но возиться полночи не было времени. Сырник, удобно устроившись на одном из колен человека, скобил морковку, отбрасывая густую ботву в сторону. Дэйна молча нарезала лук.

Она вела себя на удивление тихо и молчаливо после того, как они покинули Красоград. Зачастую даже Мире приходилось вытаскивать её из мыслей, что мучили полувеликаншу. Она прекрасно помнила, как слуги шептались по углам о златовласой воительнице и могучем воеводе, что прогуливались в беззвёздную ночь по вишневому саду.

Постепенно котелок начал наполняться, а Ярик достал нажитую бутылку полисовской водки. Ту самую, что он смог выменять у кухарки Зои за поцелуй в щечку и слова, сказанные на ушко, от которых она краснела и по-девичьи смеялась.

В небе раздался голос ворона. Все четверо подняли голову, чтобы восславить Чернобога, чье время наступило. Ярик разлил по заранее заготовленным чаркам и протянул каждому. Балдур и Мира жестом отказались. Им обоим хватило напитков и хмельных мыслей за всю свадьбу. Дэйна так же не решилась, но на удивление не стала запрещать Ярику.

Никто так и не обронил ни слова. Все молча смотрели на похлебку из кролика.

Холодный ветерок одарил опушку своей свежестью, от чего стало зябко. Мира заерзала на бревне и потянулась к огню. Балдур почесал брюхо. Он сделал это так, словно клыкастая тварь укусила его в больное место. Сырник смотрел перед собой, медленно пережевывая ботву от морковки.

Казалось, ими всеми завладел момент. Отряд просто смотрел на огонь и слушал треск костра да бурление котелка. Могло показаться будто их жестоко подразнили весельем, хоть и спорным, в котором они смогли забыться, а теперь все вернулось на круги своя: проблемы, что нужно решать, в то же время и заказ на перевал. Всё это смешивалось в голове, и каждый реагировал на это по-своему.

Когда Мира опробовала жаркое и достала тарелки, все заметно облизались. Она, не обронив ни слова, раздала всем. Ночную тишину прерывал лишь поскребывание ложками.

Сначала съели всю картошку и мясо, затем принялись за морковку. В конце кому было мало, довольствовались бульоном, что пили прям из миски без ложек. Котелок опустошили довольно скоро, даже волки, что кружили вокруг, не закончили свою песнь.

Сырник отрывисто отрыгнул и заразительно сладко зевнул. Он медленно моргал тяжелыми веками, и наконец, не выдержав, поджал ушки и хвост, засопев на коленях у человека. Балдур погладил его густую шерстку, от чего зверек довольно заурчал и уснул.

Тяжело было сказать, что стало причиной молчания в ту ночь. Обычно во время каждой остановки, на протяжении многих лет, разговоры могли длиться до самого утра: непристойные рассказы и анекдоты от Ярика, попреканья от Дэйны, обсуждения тактик, игривые жалобы Миры, и даже неугомонный Сырник, что скакал по всему лагерю.

Однако в ту ночь, ни Серый и его метка, ни встреча с Царями и битва Балдура. В ту ночь им впервые за всё время просто нечего было сказать. Ни одна мысль держалась в голове не больше, чем щелчок пальцев. Они просто сидели и молчали, потому что так нужно было. Потому что такая была ночь.

Они поблагодарили Миру и отправились по своим палаткам. Первой и последней всегда дежурила Дэйна. Это был её способ проследить чтобы все отдохнули, и никто не проспал час рассвета.

Только Ярик сидел еще некоторое время. Пил и шепотом разговаривал с отцом. Никто не упрекнул его за это. Да и за что?

***

На дворе стояло солнечное и приятно обжигающее утро. Светловолосый мужчина, положив в карман мускулистому бугаю на входе добрую купюру, вошел внутрь. Запах, что ударил по его непривычным к подобной среде чувствам, заставил его достать из кармана костюма платок и приложить его к носу.

Отребья, пьянь и прочие благородные жители этой части полиса придавались сладким хмельным удовольствиям посреди самого простого бара. Мужчина сразу направился к барной стойке, где заприметил мирно храпящую цель своего визита. Подойдя поближе, он брезгливо протер высокий стул и сел рядом.

Пожилая женщина с заметными мешками под глазами практически нехотя поинтересовалась его выбором. Он заказал студеной, на его удивление, что все-таки имелась за прилавком. К напитку он так и не притронулся, лишь изобразив неловкий жест пролил его на бело-красный плащ спящего.

Рыжая голова едва заметно качнулась, и раздалось нечленораздельное мычание.

Мужчина нахмурился. Подобный жест явно не повел за собой ожидаемого результата. Женщина в пол глаза присматривала за необычным посетителем, но ничего так и не сказала. Тогда мужчина схватил лежавшую за стойкой тряпку и принялся отмывать водку с рукава. Сильно. Очень много тряски. После того как он полез к лицу, владелец огненных волос решил разобраться с наглецом.

— Шлюха твоя мать! — первое, что выдалось из его уст, а затем последовал слабый и очень медленный удар.

Мужчина смог увернуться, и громко произнес.

— Я прошу прощения, уважаемый, я не хотел оскорбить вас, позвольте мне оплатить чистку вашего плаща, а также в знак извинения угостить вас напитком.

— Сам почищу… — промычал тот. — А вот выпить заказывай.

— Что вы предпочитаете?

— Зина! Березовку!

— Тогда две Березовки.

Рыжеволосый поднял голову лишь тогда, когда оба стакана оказались на стойке. Мужчина вежливо протянул свой ему на встречу, однако тот звонко выдохнув прикончил содержимое в гордом одиночестве. Завсегдатай потер глаза и пошатываясь осмотрел внезапного собутыльника.

— Ишь, паскуда, как вырядился то! За версту видать неместный. Что тебе надо от меня?

— Просто поговорить, — спокойно произнес тот.

— Так кто говорит то на сухую, не предложив напитка?

— Простите, так я же только что…

— Псу под хвост твои слова, я тебя впервые вижу!

Мужчина поморщился, однако скрыл это за натянутой улыбкой.

— Позвольте мне извиниться за мою дерзость и угостить вас напитком? Березовка, так ведь?

Рыжеволосый покачал головой в изумлении и ответил.

— Ишь выискался какой, откуда знаешь, что я пью?

— Простая догадка, — с улыбкой ответил тот.

— К псам твои догадки, Зина!

Они снова выпили. Женщина заметила, как прихожий мужчина с отвращением глотает содержимое. Она знала, что в её заведении так пьют лишь те, кто здесь либо не по своей воле, либо в поисках. Её мысли подтвердились, когда мужчина перешел сразу к делу. Он понял, что рисковать хмельной памятью рыжеволосого последнее дело.

— Знаком ли вам некий сборщик, Красный стервятник?

— Балдурчик-то? Конечно, знаком! — воспрял духом огненный. — Вопрос обстоит в другом, тебе откуда известно его имя?

— Я…

— Ох, паскуда, Балдур мой брат, — внезапно заладил рыжеволосый, прикрывая глаза окровавленной рукой. — Мужик, который свет не видал. Паскудышь может, но клянусь отцом, самый лучший человек, которого я встречал. Разошлись мы правда хреново! — Он, сделав паузу, звонко икнул и тяжело выдохнул. — А всё то думали, что мол он выпердышь такой, бросил нас, но только я знаю правду. Зина!

— Хватит тебе.

— Вот когда скажу, что хватит, тогда хватит! А теперь лей как сказано, этот вот в пёстром всё оплатит. Так о чём я? Ах, да! Разошлись то наши дорожки много лет назад, так вот только не по вине Балдура то. Дэйна ведь, она ведь мать же! Мать, сука, представь себе! Ты знаешь Дэйну? Большая такая, ручища во, задница во, волосы златые.

— Я…

— А да откуда тебе знать то! — рыжеволосый похлопал по щеке мужчину, оставляя кровавый след вместе с чем-то противно скользким и липким.

Женщина увидела, как тот касается другого человека и резко подойдя огрела его звонкой пощёчиной.

— Я тебе что сказала? Больше никакого кутежа в моем баре, тебе ясно? Еще один раз и я тебя ни просто не пущу, так еще органы вызову. Пускай они с твоей пропитой рожей выясняют что делать.

— Он сам ко мне полез, а я просто тебя красавицей назвал, — оскорбился рыжеволосый.

— Потому что он мой муж.

— Хреновый выбор.

— Согласна, но я тебя предупредила.

Огненный подмигнул правым глазом и вернулся к своему собеседнику. На стойке стояла новая порция Березовки, однако мужчина сразу накрыл его тоненькой папкой. Рыжеволосый криво сжал губы и с интересом посмотрел на неё. Затем он бросил взгляд на мужчину, который крутил в руках позолоченную чернильную ручку.

Зина, поставила бутылку за прилавок и с интересом поглядывала на документ.

Рыжеволосый приоткрыл документ и увидел знакомые лица. Мужчина понял, что это тот самый момент. Момент, когда добыча клюнула на приманку, и пора подсекать.

— Да ты мне в уши гадишь!

— Нет, уважаемый Ярик Отц …

Рука «Огненного» моментально оказалась у шеи мужчины, что аж тот почувствовал смертельное жжение.

— Мы… Мы хотим предложить вам работу в старой команде. Задача…

— Псу под хвост задачи! Где ставить галочку?

***

Балдур вскочил с места, жадно хватая воздух ртом. Сердце сделало два сильных удара, а затем замерло на мгновение, вернувшись в норму. Стервятник утер выступившую на лбу испарину и тяжело выдохнул. Сырник выглядывал из палатки и с интересом вертел хвостом.

Он был один. Мира заняла палатку рядом из-за того, что дежурила второй, да и хотела дать человеку поймать те мимолетные часы сна. Снаружи послышались голоса, от чего Балдур рефлекторно схватил револьвер, что лежал под боком.

Стервятник схватил Сырника за хвост на ходу и закинул себе на плечо. Тьма так и не отступила, и Чернобог все еще правил небесами и землей. Балдур прошелся пальцами по заспанным глазам, после взглянул на источник голосов. На окраине лагеря стоял его отряд и вел с кем-то весьма жаркую беседу.

Когда Балдур подошел поближе, заметив, что Мира не пускает полуночников за начерченный круг защиты и держит глефу на изготовке. Рука человека автоматически легла на рукоять револьвера, а Сырник едва слышно зашипел.

— Ну хрен ли вам надо? — Ярик и так особо не отличался тактом, в хмелю так и вовсе норовил нарваться на драку.

— Выбирай выражения, когда говоришь со мной, — раздалось с другой стороны круга.

Балдур сразу узнал голос, от чего во рту возник привкус помоев. Сделав пару шагов, он наверняка подтвердил личность говорящего. Шепко Странствующий Добродетель, как он сам себя называл. Человек с режущим слух дефектом речи и очень паршивой привычкой вести за собой одни лишь проблемы. В этом он чем-то был похож на Балдура, однако в отличие от Стервятника, Шепко с легкостью падающего листа перебрасывал их на других.

— Кто тебя так растил и сказывал, что с людьми добрыми разговаривать так морно?

Ярик сплюнул на землю и покрутил носком ботинка, словно туша окурок.

— Вот заладил, паскуда, морно не морно. Тебе по-людски сказали, здесь ходу нет. Круг очерченный видишь? Что ты башкой своей лысой киваешь, видишь, говорю?

— Вижу.

— Ну и что тогда не понятно? Иди лесом со своим отрядом.

Шепко заметил подошедшего Балдура и, кивнув, произнес:

— Здравствуй, Красный Стервятник.

— И тебе поздоровее.

Балдур не особо жаловал Шепко, так как это был не первый раз, когда он страдал из-за его напыщенных идеалов добродетели. Еще больше тот не любил, когда его резко вырывают из сна, и причиной тому являлась не Мира. Как на зло, по брюху вновь забегали маленькие жуки зуда, во рту стоял помоечный ком, а выпитый ранее бульон за шкирку тянул в кусты.

Слова так и срывались с уст Балдура, но Стервятник никогда не оскорблял в первую очередь, если на то не было причины. В отличие от того же самого Ярика, мужчина свято верил в богов и заветы славянского народа. Жить по-совести и на добро добром отвечать, а ежели зло сотворишь без причины, то и ожидай лихо в ответ.

— Вижу, всё еще сбором промышляешь. Отбираешь только, в ответ ничего.

— Я смотрю, и ты профессию свою не изменил, так может на этом разговор и закончим? Будь добр.

— С удовольствием, только вот пройдем и хорошо всем.

— Да куда ты прешь то? Клянусь отцом, я тебе сейчас морду разукрашу в пёстро-ляпистые цвета! — никак не мог угомонится Ярик, и правда сказать, вел себя более агрессивно, чем обычно.

За спиной у Шепко раздалось тихое рычание древолюда, а затем вмешалась Дэйна:

— Я не понимаю, что ты так уперся, Странствующий Добродетель? Ты с легкостью можешь обойти стороной наш лагерь и защитный круг необязательно прерывать. Кто-то всё же старался и чертил его, вот и будь добр, уважай чужой труд.

Шепко сложил руки на груди, словно внезапно кто-то его возвел в стан царей, а затем нелепо покачав головой, ответил:

— Мы обратный путь наметяли через эту поляну, вот и пройдем. Планы менять не морно.

— Да и псу его под хвост, — Ярик широко расставил руки, и на ладонях засверкали два огненных шара. — Доставай свою дубаску, сейчас дядя Ярик будет тебя манерам учить, приблуда ты странствующая!

Древолюд, меридинка с весьма привлекательными формами и абсолютно квадратной формы камнеступ схватились за оружие. Ярик оскалился. Конь, что спокойно находился на привязи у древолюда, даже не фыркнул. Он меланхолично дёрнул копытом и качнул головой.

— Хватит! — Мира позволила себе повысить голос. — Еще не хватало нам биться посреди тьмы без взора богов. Кто потом рассудит, кто прав, а кто виновен? Да и набегут на запах крови звери и охотники.

Тут противный ком в горле резко провалился. Балдур, потирая заспанные глаза, выглядывал за спину Шепко. Чем больше он прищуривался, тем больше он отказывался верить в увиденное. Да, конечно! Не может быть такого, это просто игра света и тени! Шепко может и был редкостной баламошкой, но на такую глупость даже он не способен. Правда ведь? Не способен же? Ну не может быть.

Балдур, на всякий случай, посмотрел по сторонам и расщелкнул пряжку на кобуре. Помимо голосов спорящих, ночь стояла на редкость немой и убаюкивающей. Стервятник еще раз присмотрелся и, окликнув древолюда, спросил.

— Эй, что это у тебя там за спиной?

Древолюд сразу поймал взгляд человека и злостно огрызнулся:

— Не твоего ума дела, сборщик.

— Яйцо аспичье, — в позе гордости Шепко задрал подбородок так высоко, что стоящий напротив Ярик мог с легкостью во тьме различить жиденькие волосики в широких ноздрях.

Балдур тряхнул головой, сваливая проблемы со слухом и зрением на прервавшийся сон.

— Аспида?

— Ага! — похвастался Шепко. — Нас женщина добрая попросила. У неё урожай не рос, будет теперь удобрять земелюшку, да процветать.

Дремоту сняло как рукой. Мужчина сделал шаг назад и схватился обеими руками за голову, будто та вот-вот сорвется с шеи и укатиться прочь. Древолюд завидев знак лидера достал яйцо и выставил всем на показ.

— Ты… вы… — Ярик от удивления хватал ртом воздух и не мог найти правильных слов. — Вы! Баламошки гнездо вставили?! Посреди ночи?

— Тактическая операция! — ответил Шепко, надменно покрутив указательным пальцем в воздухе. — Самец спал сном крепким, израненный весь.

— Это была самка! — не выдержав прокричал Балдур, потому что знал, что хранить тишину больше не было смысла. — Самка это была, мать! Она измученная после сноса на седмицу легла! Понял, паскуда? Семь дней они спят после сноса!

— Вот и тем более, — зло прорычал древолюд. — Чего ты вопишь, Стервятник, зверье сейчас сбежится ведь!

У Балдура не было ни времени, ни желания объяснять великому и повсеместно известному отряду с сомнительной на его мнение репутацией, в чём они были не правы. Он задрал подбородок к небесам и быстро закрутил головой. Вытаскивать оружие не было смысла, выход виделся всего один.

Ярик затушил огонь и, постучав себя раскрытой ладонью по лбу несколько раз, процедил сквозь зубы:

— Шепко, ты… ты… тупое ты…

Он так и не закончил свою фразу. Сначала послышалось порхание крыльев, что сопровождалось глухим и душераздирающим криком матери. Дэйна убрала оружие и рванула собирать вещи. Мира схватила Ярика за шкирку и потянула за собой.

Балдур помнил тот день, когда впервые встретился с аспидом. На дворе стояла вторая зима, с тех пор как он получил револьвер сборщика с одним патроном. Ему посчастливилось повидаться с земляным Аспидом, который в отличие от своих горных собратьев не отличался большими размерами и не имел крыльев.

Аспиды: Существа змеиного роду, изрыгающие огонь и яд. Всего известно о трех видах: горных, земляных и водных. Последние обитают на крайних глубинах и способны передвигаться с невероятной скоростью. Одна самка в состоянии уничтожить небольшой флот. Земляные предпочитают охотиться недалеко от своего жилища — пещеры. Обладает прочной чешуей, острыми когтями и клыками. Горные, считаются самыми опасными из всех. Они обладают черной как ночь чешуей, что переливается радугой на свету, и в отличие от своих сородичей, способны летать. Из всех аспидов именно горный считается наиболее опасным, умным и быстрым, а также большим.

Эти строки, по которым он дрожащим пальцем водил по странице общего тома «Основы Сбора», моментально вспылили в его голове. Через мгновение из-за лесных крон показалась сама смерть. Практически незаметная в ночи она скользила меж теней, несмотря на свой размер. Каждый взмах крыльев сопровождался вихрем. Каждый визг разрывал перепонки.

Древолюд обернулся и, сделав шаг в сторону, совершил последнюю ошибку в своей жизни. Яйцо неуклюже соскользнуло с его рук, ударившись об острый камень, раскололось. Содержимое потомства растекалось на глазах у скорбящей матери. Она издала короткий визг боли, а затем изрыгнув огонь к небесам, завыла.

Они собрали, что смогли, и отправились прочь. Единственное, что приходило сразу на ум, это попытаться скрыться среди сосен, однако огненное дыхание матери, с легкостью достало бы их и там.

Стервятник бежал первым, как резко остановился и, нарушив собственное правило, обернулся. Скорбящая и полная ярости мать птичьим клювом подцепила древолюда и вспорхнув он утонул в её глотке.

Балдур сжал зубы и замер на месте.

— Что стоишь? Бежим скорее! — закричала Мира.

Балдур выругался про себя, и сразу дернул Ярика на свою сторону. Затем он обернулся, покрутил головой. Человек наметил рощу, в которой можно было скрыться и попытаться увести её в противоположную сторону.

— Ты что творишь? — вновь послышался голос женщины.

Балдур вместе с Яриком поравнялся возле Миры и Дэйны, потом быстро сорвал с плеча Сырника.

— Балдур! Нет! — закричал внезапно он.

Маленький аури цеплялся руками и хвостом за руку человека. Он кусался, кричал и отказывался покидать того, кто больше всего ему дорог на этом и другом свете. Времени на церемонии не было. Стервятник буквально зашвырнул Сырника в объятья Миры, и прокричал:

— Время уходит! Она нас всем разом зажарит, а если одолеем, то опять несколько дней отлеживаться. Найдите Гривастых и молите, чтобы она нас дождались. Мы с Яриком быстрее вас, поэтому потеряем её в чаще, а потом встретимся у Гривастых.

Балдур не дал им возможности на спор, срываясь с места, ударил по плечу Ярика. Дэйна выругалась проклятьями, Мира сделала шаг, но тут же остановилась. При желании она могла бы догнать их, только вот Дэйна осталась бы одна, а Балдур отдал ей Сырника не просто так. В очередной раз они противоречили своей клятве, и это разрывало воительницу изнутри, но она должна была признать, что вариант хоть и не был самым лучшим, худшим он так же не являлся.

Балдур оттолкнул в сторону обнажившего клинок Шепко и в прыжок оседлал коня. Ярик запрыгнул следующим. Против горного аспида, посреди опушки у них не было никаких шансов. Змей попросту заплевал бы их потоками духа, а затем задрал массивными когтями и пастью. Через мгновение Ярик и Балдур, сверкнув плащами напоследок, скрылись среди деревьев.

Мать увидела убегающую жертву. Она больше не разбирала кто прав, а кто виноват. Кто похитил её не рожденное дитя. Она жаждала крови и отмщения, а кто для этого подходит больше всего, чем клейменный ликом и звонко ругающейся человек.