Три Царя

Глава 17

17

Балдур стоял в сторонке опираясь спиной о сельский столб и крутил патрон меж пальцев. Недалеко от него Мира, Дэйна и Сырник обсуждали дальнейшие планы относительно проклятья. Местные холопы постепенно стягивались кто поглазеть, кто плюнуть, но подолгу не задерживались.

Стервятник подбросил патрон и ловким движением захлопнул в своей ладони. Шел второй день, и Ярика все еще не было. Он посмотрел в сторону лесополосы и мысленно себя успокоил, что «отец» Ярика действительно направляет и бережет его, иначе кривая дорога путешествий давно свела бы рыжеволосого колдуна в могилу.

Балдур вновь провернул патрон сквозь пальцы и поднял на уровне глаз, наблюдая за тем, как солнечные зайчики скачут на носике. Свет едва пробивался через затянутое тучами небо, и ему показалось что они не сдвинулись с места ни на миллиметр с момента их прибытия в деревню.

Сырник периодически поглядывал на человека, сидя на булыжнике, что располагался напротив дома певчего. До слуха Балдура доносились лишь некоторые слова, но и их он пропускал мимо ушей. Не то, что стервятнику не было дела до происходящего, просто он знал, что ничего по факту так называемого проклятья он добавить не сможет.

Тучи сгустились. Ярика всё еще не было. Устав ждать, он убрал патрон в карман и поправив плащ, направился к остальным, что вели горячую беседу.

— Я говорю вам, это единственный выход. Домовой был убит неизвестно кем, нам нужно найти «это» и провести ритуал очищения, только тогда певчий из комы выйдет.

— Это ничего не даст, Мира. Найти виновника, конечно, стоит, наказать по всей степени ужасного деяния, но Мороська мне поведал, что и до запоя певчих случались эксцессы то тут, то там. Нужно разобраться с духом озера. Я уверена, что ответы скрыты в пучине.

— И что ты предлагаешь? — почесывая пушок на подбородке, заговорил Сырник. — Судно и с места не сдвинется без своего рулевого, корабельщик дал это понять вполне ясно. Плыть на лодке я не собираюсь, и уж тем более нырять в пучину в поисках этого духа.

— Никуда нырять и не придется, как и плыть. Нужно под луной провести обряд призыва, симулировать Навий день тех времен.

— Это мы не сможем сделать без волхва. Колдовство такого порядка должен проводить специалист, владеющий культурой могильного света, а это обычно волхвы, шептуньи, ведуньи ну или ведьмы-отшельники на крайний случай. Среди нас таких нет, как и думаю среди местных тоже. Домовой был убит, нельзя отрицать этот факт. Носильная смерть такого духа сакрального порядка может разбудить очень мощные силы. Я сейчас не говорю о проклятье, а о возможном хаотичном всплеске дикого духа, может даже божественного. Врать не стану, я лично заинтересована в том, чтобы найти того, кто это сделал, и содрать кожу перед тем, как убить. Это оскорбление для всех нас и наших богов.

— И что ты предлагаешь?

— Пока Ярик не вернулся, нужно согнать всех жителей до единого к могилке домового и принудить к испытанию Духом. Тот, кто не пройдет или откажется, попадет в список.

— Это же пытка! — возмутилась Дэйна, услышав слова меридинки.

— Вынужденная мера, — холодным голосом ответила та. — Ты знаешь, к чему может привести убийство домового.

— Знаю, — не стала отрицать Дэйна. — И понимаю твою озабоченность, виновник должен умереть, умереть смертью, которую сам подарил, но не через пытки всего села. Как насчет детей? Стариков? Они могут просто не пережить.

— Испытание Духом не более, чем легкий шок, даже для обывателя, однако очень неприятный и оставляет мощный отпечаток в сознании на несколько дней.

— Не говоря уже о том, что это незаконно, — раздался голос Балдура, что подошел к своей компании, бросая взгляд на зевак со стороны. — Очевидно, что вы помешались на этом своем проклятье, но не забыли, что нечто подобное висит и над нами?! Мы теряем драгоценное время, я не уверен, что Гривастые будут весь сезон отсиживаться в своём схроне.

— Домового убили ужасным способом, Балдур, такое нельзя оставлять. Я думала, что уж ты то поймешь. Ты из нас больше всех времени провел, общаясь с духовными созданиями. Это ни гнилобрюх, ни нежить какая, и даже не волколак. Этот домовой, судя по останкам и его ауре, был совсем юным и добрым духом.

В словах Миры была суть, которую он прекрасно понимал, но также за годы профессионального сбора и риска своей и чужой жизнью он помнил одно из правил:

— Если не умеешь, найди того, кто сможет, Мира. Хватит оттягивать, у нас есть цель, нам нужен певчий, а как переберемся я первым же доложу местным органам, они то уж такое не спустят.

— Тогда выход всего один, — сказал Сырник. — Нужно как следует отправить домового, задобрить богов и найти волхва с Яриком.

Послышались крики толпы. Местные холопы выбегали из своих домов, спеша на край деревни. Их восторженные крики, которые звучали впервые за всё время их пребывания, разносились по деревне эхом. Балдур заметил, что они, образовав своего рода круг, постепенно приближались к ним, пока не раздался знакомый голос:

— Не надо искать, вот он — я.

Из толпы вышел потрепанный Ярик в компании с исхудавшим и довольно обессиленным волхвом. Он в широкой улыбке взмахнул рукой и подошел ближе, направляя ладони на семенящего колдуна.

— Вот ваш волхв, как обещал, одна штука.

Мудрец поклонился настолько, насколько смог, опираясь о толстый дубовый посох. Он, в том числе повернулся к человеку, благодарно кивая, и собираясь что-то сказать, как вдруг послышался голос Стервятника.

— Где ты его нашел? — с удивлением и толикой негодования спросил он.

— Там, — коротко ответил Ярик.

— Где там? — еще более раздосадовано переспросил сборщик.

— Ну там! — он указал на лесополосу, сохраняя совершенно невозмутимый и серьезный взгляд.

Балдур осмотрел рыжеволосового, путь для которого оказался явно не из легких. Его белоснежная мантия с языками пламени была подрана в разных местах, еще сильнее чем после волка. Скорее всего, он напоролся на опасных хищников или ему пришлось лезть в пещеру за волхвом. Лицо было вымазано в грязи, саже и подсохшей, запекшейся крови. Руки сбиты, но не сильно, однако Балдур всё еще чувствовал запах жженого, который исходил от пальцев Ярика.

— Как ты его нашел? — он решил сменить вопрос.

— Отец подсказал, указал, — с широкой улыбкой кивнул чародей.

Балдур вздохнул, но всё же решил спросить:

— А если точней?

Ярик почесал рыжую копну волос, задумываясь на несколько секунд, словно пытаясь вспомнить маршрут, а потом ответил:

— Ну я особо не запомнил, шел по солнцу, а отец говорил куда сворачивать. Спусков и подъемов было много, это могу сказать точно.

— Не удивительно, — ухмыльнулась Дэйна. — Мудрейший, может вы нам расскажете, что с вами произошло, и в какую беду угораздило попасть?

Пожилой Волхв, благодарно принял кувшин ледяной воды от женщины, и большими жадными глотками выпил всё содержимое. Грязной и поношенной мантией он вытер бороду, едва слышно отрыгнув, ответил:

— Я так понимаю, вы путники, о которых мой храбрый спаситель рассказывал. Пытаетесь снять проклятье с нашей богами забытой деревушки?!

— Рассматриваем варианты, — недовольно процедил Балдур.

— Я отправился в лес за тем же, — одобрительно кивнул волхв. — Когда всё перепробовал. Хотел обратиться на поляне ясной к богам и Лику, просить совета, заодно собрать трав да пополнить запасы, как вдруг кто-то или что-то заехало мне по затылку. Очнулся я в какой-то пещере, привязанный полусгнившей бечевкой к ржавым кандалам. Вокруг темно, не зги ни видать.

— А что же вы бежать не пытались? — озабочено спросила воительница.

— Пытался, доченька, да вот пещера волшебной оказалась, одна из тех, что дух блокирует, а как потом я еще смог выяснить, постепенно вытягивает. Забери дух у волхва, и он останется лишь занудным и начитанным стариком, — с последними словами он засмеялся, и тут же закашлялся. — Я уж сдался совсем, кхе-кхе, чувствовал, как силы покидают, кхе-кхе, а затем меня снова по башке огрели и потащили куда-то. Там мне и посчастливилось повстречать моего спасителя.

— Так что было? Кто вас похитил? С кем наш, то есть ваш спаситель сражался? — поинтересовалась воительница.

— Не видел, дочка, страшно было, я аж глаза зажмурил и не открывал до тех пор, пока всё не закончилось. Громко было, жарко очень, я аж вспотел. Да пахло мясом, горящим. Кричали тоже достаточно, но всё как-то сливалось. Видите ли дело в чём, я волхв, и признать стыдно, боец из меня никакущий, поэтому и ушел в маленькую деревушку, где всё тихо и гладко. Ну, по крайней мере, мне так казалось.

— Вы в безопасности и это самое главное. Нам нужны ваши знания, мудрейший. Домовой был убит, насильственной и ужасной смертью.

Старик посмотрел на Миру, которая вышла вперед всех, и огорченно покачал головой:

— Убили всё-таки Короську нашего. Как же так?! Я надеялся, что в ловушку попал он, или сбежал от нас, но убили? Ах, жалко Короську.

— Так же я нашла следы эманаций и очень подозрительный духовный след, который мне не удалось отследить. Кем бы ни был убийца, он прекрасно замел за собой следы, и должна признать, довольно искусно.

— Эманации наука сложная, значит и колдун должен быть могущественный и с духом знаком не понаслышке, и что же вы предлагаете? — опередил её волхв.

— Испытание духом, выведать правду, — холодно заявила Мира, а толпа возбужденно зашепталась.

— Это крайний случай, — вмешалась Дэйна. — Мы бы хотели с вашей помощью обратиться к обитательнице озера, может быть она замешана в этом или знает то, что нам поможет. Вы жили бок о бок с ней и должны знать что-либо.

Волхв бросил взгляд на избу певчего, а затем на озеро, и словно нехотя произнес:

— Особа она крайне нестабильная, если это можно назвать «ею». Для полного анализа и установления типа обитателя, вида, рода, знака и возможной градации заговора или проклятья, мне нужно оказаться непосредственно рядом с ней, но местные жители по доброте своей, как и наш славный корабельщик, не пускают.

— Сгинешь, потому что ты там. У нас ты единственный на все село, негоже рисковать так! — послышалось с толпы.

— Пущай колдунья вместо тебя плывет, ай да узнает, что надобно, потом тебе скажет.

— Да! Пущай колдунья или другие, но тебя не пустим.

— Сгинут? Да и пёс с ними! Суют нос куда не пади, нюхают и рыскают то тутмо, то татмо. Кабацкую закрыли! Вот пущай и плывут.

— А я вообще на днях ворона ужасного видела! Перья как ночь, глаза блестят аки огонь, а в клюве младенца держит размером с пуговицу! Сглаз привели они к нам, сглаз!

Балдур жадно улыбнулся. Волхв обернулся, поднимая обе руки над собой, толпа тут же замолкла:

— Никто никуда не пойдет, владычица озерная не имеет к этому отношения, заверяю вас.

— Вы уверены, мудрейший?

Старик подошел к Дэйне и молча кивнул. Она задумалась. Он сделал несколько шагов к избе, восславил богов, а холопы внимательно наблюдали за действом. На удивление никто кроме него этого не сделал. Волхвы славились своими «особенными» отношениями с богами и некоторые поговаривали, что с даже с Ликами.

— Раз Короську убили, придется прибегнуть к крайним мерам. Устроим ему самый царский погребальный костер.

Ярик размял костяшки и поравнялся с волхвом.

— Я слышу ваши сомнения, — ответил старик на незаданный вопрос. — Может мне и не удалось идентифицировать существо в озере поселившейся, но я убедился, что до села и жителей чары её не дотянуться. Повсюду рунные камни, амулеты и каждую неделю я обхожу и делаю новый заговор по всей округе.

— Не нравится мне это, Балдур, — зашептал Сырник вернувшись на плечо человека. — Меня снова трясти начинает, как тогда, словно вот-вот что-то произойдет.

— Ты только сейчас это понял? Мне не нравится всё, с самого начала нашей вылазки, с момента, как Велпос покинули. Всё давно уже скатилось вниз и идёт через…

— Значит сжигаем, проводим как следует, — согласилась Мира с ноткой грусти в голосе.

Толпа зашуршала и зашептала в полный голос. Вся деревня стянулась посмотреть на происходящее, широко разинув рты и позабыв о домашних делах. Волхв закончил славную песнь и жестом дал понять, что всё готово. Ярик, словно пианист, размял пальцы и развел руки в стороны. С плеч, начиная свой танец тянулись языки пламени, что концентрировались на его ладонях и затем на пальцах.

Кудрявые волосы человека задергались, и сам он, широко раскрыв рот, тяжело дышал. Волхв отошел на несколько шагов назад, и опираясь на дубовый посох, с грустью смотрел на избу певчего. На момент показалось, что он вот-вот обронит слезу, но вместо этого он помахал в воздухе веткой можжевельника и зашептал слова. Ярик обрушил всю силу огня на скрюченный домишко.

Всепоглощающие струи тянулись широкими нитями, а местами даже канатами к избе, моментально охватывая её огнем. Ему не пришлось долго держать заклинание, так как дерево вспыхнуло, словно спичка.

Толпа ахнула. Дэйна обнажила меч и, выставив перед собой щит, оказалась впереди всех, выглядывая голубыми глазами. Она была готова ко всему возможному. Мира также не оказалась в стороне, и прикрыла собой жителей, что, широко раскрыв рты, наблюдали за пожарищем. Балдур держал руку на рукояти револьвера, однако пока остальные любовались погребальным костром, он смотрел за реакцией толпы.

Чем ярче разгоралось пламя, чем громче читал славную песнь волхв. Его глаза, как и руки были направлены к небу, а вокруг его тела резонировал живой дух. Изнутри донесся визг, хрипота, урчание и вопль, будто сотню свиней вели на забой. Волхв заговорил громче, Мира взялась за оружие, щит Дэйны красовался блестящим снежным налетом. Ярик щелкал большим и средним пальцем, выбивая искру.

Вопль, затем еще один, и еще один.

— Сырник зашатался на плече человека и схватился двумя руками за голову Балдура. Он чувствовал, как маленькому аури становится не по себе, и это его еще больше злило. Он потянулся к ножу, затем резко передумав, сорвал с кобуры револьвер и прицелился на воздымающуюся тень посреди пламени.

«Кем бы ты ни была тварь, я всажу в тебя пулю первым», — пронеслось молнией в его голове.

Внезапно визг прекратился и перешел на хриплый бас, а из огня на всеобщее удивление выпрыгнул маленький зверек, хлопая себя рукой по опаленной шерстке. Он злобно оскалился и достав из-за пазухи маленький нож, похожий на самодельный клинок или скорее на заточку разразился яростным потоком:

— Вы что творите, скоты? Халупу мне спалили к чертям? Вы кто такие?

— Балдур, это… — прошептал Сырник с удивлением.

Большие подранные уши, словно кто-то драл их день за днем, скомканная чёрная шерстка с редкими серыми пятнами. Тоненькие и острые зубы, больше похожие на кошачьи, и сбитые в мозолях и застарелых ранах лапки. Последним штрихом меж ушей была редеющая макушка, с заметной лысиной и глубокий шрам на всю морду.

— Аури, — закончил Сырник.

— Вы нахрена мне избу спалили? Халупу мою! Пропало всё в огне… пропало!

Дэйна, как и все остальные, смотрелась крайне нелепо, перед маленьким зверьком, что размахивал заточкой размером с зубочистку. Она хотела опустить щит, однако узнав в нём аури, приготовилась к битве с намного более крупным противником.

— Кто, паскуда? Кто, паскуда, такой рукастый, что решил, будто можно людям халупы палить? А?

Ярик поднял руку.

Аури осмотрел измотанного человека, который явно не соответствовал внешне своим способностям, и зло ухмыльнулся:

— Ты! — показал он заточкой на Балдура и Сырника! Ты спалил мою избу, мою халупу! Как звать, тебя труп ходячий?

— Балдур, — ответил тот, сам того не понимая зачем, все еще ошарашенный появлением их главной проблемы.

— Ну вот и убалдуривай отсюда, а твои дружки пусть бегут перед тобой! Чем я вам мешал? Всех порежу, все село перережу!

— Проверьте певчего! — крикнул Волхв, удивленно наблюдая за зверем.

Аури услышал его слова и зашипел, однако намного громче и злобнее, чем это делал Сырник.

— Балдур, если он это делал, если он контролировал певчего, убил домового, и смог скрыться даже от Миры, он…

— Ответит за свои слова, безжалостный ублюдок.

— Силен, — перебил его Сырник. — Он должен быть очень силен, обычные аури на такое не способны. Для этого годы, нет, десятки лет тренировок нужны. Нужно быть осторожными.

— Значит ты так не умеешь? — съехидничал Балдур.

— Нет, конечно, морда ты холопская! — возмутился тот. — Это извращенный способ, против нашей природы, я даже не хочу думать, что его заставило пойти на такой поступок.

— Порежу всех, зарежу! — продолжал вопить тот.

— Ты зачем певчих опаивал? Зачем пытал? Зачем домового убил?

— Не твоё, паскуда, дело, баба, вот почему. Я к тебе лез? Диктовал как жить? Как есть, паскуда, спать и трахаться? Халупу твою сжигал? Нет! Вот и иди…

— Хватит! — Балдур снял с плеча Сырника и поставил его на землю. Он быстрым шагом направился вперед, огибая Дэйну. — Давай сученыш, обращайся в кого хочешь, хоть в китвраса, хоть в аспида, мне глубоко плевать. Из-за тебя у меня башка трещала как колокол, а сама мысль, что такое ничтожество как ты у меня в душе копалось, выворачивает наизнанку.

— Да это, потому что ты самый слабый из всех, душонка хиленькая. Что, высерок, смахнуться хочешь? Так это всегда пожалуйста, бери дрын какой да приготовься сдохнуть, щас те дяденька навешает.

Балдур ощетинился:

— У меня душонка хиленькая? Я тебе покажу, что я обычно делаю с такими как ты.

— Убегаешь, сверкая юбкой? — Аури продолжал раззадоривать Балдура. — Тогда почему ты еще здесь?

Стервятник достал револьвер и отбросил его в сторону, отстегнул ножны вместе с ножом и снял плащ. Он чувствовал, как сгорает от ненависти изнутри, хоть и прекрасно понимал, что противник, стоящий перед ним, этого и хочет. Ему было плевать, все чего он хотел это выпотрошить маленького наглеца, пока тот еще живой. Без особой причины, просто, просто потому что хотелось, и это было приятно.

— Обращайся! Не тяни.

— Балдур, болван, возьми оружие! — рявкнул Сырник.

— Заткнись шестерка людская! — закричал на Сырника аури. — Ты позоришь всех нас, рыская в питомцах у этих извергов!

— Я передумал, когда закончишь, я заберу его нож и освежую все еще теплую тушу, а потом брошу сушиться на солнцепеке.

Дэйна слегка улыбнулась, пряча свое лицо за щитом. Это был не первый раз, когда она узнавала черты Стервятника в маленьком аури, или наоборот. Она посмотрела на Балдура, что был полный решимости, и противореча своим же убеждениям, отступила в сторону. Ярик уселся на землю возле толпы, а Мира осталась на месте, готовая к бою.

Аури посмотрел по сторонам, анализируя обстановку, не теряя маниакальной улыбки, а затем совершил свою самую большую ошибку. Перед человеком появилась точная копия Балдура, с глубоким шрамом на лице, который придавал ему еще более грозный вид.

— Вот это ты зря, — раздался за спиной голос Сырника.

Стервятник не стал терять времени.

Он разбежался, и в прыжке нанёс удар. Аури увернулся, и они оба кубарем покатились по грязи. Балдур сразу оказался сверху и занес руку для еще одного удара, но тот оказался ловчее. Аури схватил его за бока, прижимая одной рукой к себе, а второй бил по ребрам, словно заточкой. Стервятник зарычал и подтянул колени к телу, закрывая уязвимый бок.

Тогда противник резко отпустил свою жертву и попытался перекатиться в сторону, чтобы избавиться от опасного положения. Балдур прыгнул за ним, нанося тяжелый удар локтем в затылок. Послышался хруст и аури плюхнулся головой в грязь. Один, другой, пока тело не обмякло и Балдур не повернул его лицом к себе.

Он пару раз саданул по челюсти и носу, брызнула кровь. Аури все еще улыбался и потянулся человеческими руками, что вцепились в волосы, однако Балдур даже не дрогнул. Он подался вперед, ослабляя хватку, и ударил головой в подбородок.

Его копия что-то бурчала и хлюпала кровью, но человека это мало заботило, он продолжал наносить удары один за другим, пока наконец не вцепился в шею. Лицо обращенного, налилось розовым оттенком и затем покраснело. Балдуру не приходилось ранее душить свою копию, как бы и не хотелось в случае с Сырником, но в этот момент его посещали двоякие чувства.

Аури бил его по телу и лицу наотмашь, но удары были слишком слабые, поэтому Стервятник даже не пошевелился. Когда тот потянулся к глазам и нацелился на кадык, сборщик вложил весь свой вес в удар локтем в нос, который уже превратился в кашу. Он продолжал его душить, и чувствовал, как ярость распирает его изнутри, а мир вокруг начинает потихоньку увядать и темнеть. Пальцы, скользкие от крови оцепенели в мертвой хватке, настолько, что он нащупал шейные позвонки своей копии. Одно движение и конец.

Балдур приготовился нанести фатальный удар, как вдруг тело начало мерцать, и постепенно изменять свою форму. Аури вновь возвращался в своё истинное обличие, и через пару секунд окровавленные руки человека сжимали маленького зверька, очень похожего и совершенно другого. Внезапно он понял, что не может убить его, не может сделать это по многим причинам.

Перед ним был всего лишь, как могло показаться, беззащитный аури, что вырывало из сознания картины прошлого. Балдур резко отпустил его, и сел на холодную землю, тяжело дыша. Он смотрел как побитый, униженный и худощавый зверек, покрытый кровью и позором, лежит в грязи. Стервятник потряс головой, выгоняя лишние мысли, и вновь потянулся к нему, но не смог.

Он зарычал, закричал, потянулся, и вновь оказался на земле. В этот момент Аури резко пришел в себя, и бросился на человека с маленьким клинком, но Балдур смог закрыться.

Волна ледяной воды пронеслась над ним, и зверек оказался в пузыре, что парил в метре над землей. Балдур обернулся и увидел певчего, что, заметно пошатываясь, стоял с вытянутой рукой, скривившись в гримасе отвращения.

— Ожил наш певчий! — послышалось с толпы. –— Ожил!

Балдур медленно встал, сплевывая и вытирая грязь с лица, а затем, не обращая ни на кого внимания, направился в сторону озера, где молча встал, и начал умываться озерной водой.

Аури некоторое время барахтался, размахивал конечностями, а затем просто закрыл глаза. Толпа заликовала, вызывая у Стервятника еще больше отвращения. Ему хотелось развернуться, схватить свой нож и револьвер и затем… Он так и не понял, что было бы затем. Ему просто хотелось скорее покинуть это место, провалиться сквозь землю, и больше никогда не вспоминать.

— Сняли проклятье с нашего певчего! Сняли, что твой пень! — из толпы выбежал старейшина, падая в ноги к Дэйне и Мире. — Спасибо вам, да будут вам вечно благоволить боги, да будет ваша жизнь и дорога наполнены счастьем и славой! А теперь не могли бы вы и другое проклятье снять, что над селом нашим висит?

— Какое проклятье? — раздался удивленный голос волхва. — Я об этом не слышал.

— Ну как же, мудрейший?! Мужики замертво падают, бабы мёртвых рожают, скотина бежит от нас, что твой пень.

Дэйна посмотрела на Балдура, на Сырника, что глядел на человека загадочным взглядом, но так и не подходил. Она видела Миру, что убирала оружие за спину, всё еще думая о смерти домового. Ярика, который даже при всей своей беспечности и странности, смотрел перед собой, с абсолютно холодным лицом.

Она почувствовала руки старика на своем ботинке, и резко сделала шаг назад. Местные жители, завидев её реакцию, сразу столпились в кучу, и открыто осуждали взглядом, совершенно забыв об истощённом Воркуте, которому требовалась помощь.

Они путешествовали многие годы, бывали в разных местах и видели разных людей. Дэйна родилась вдалеке отсюда, в другой стране, в другом быте и культуре, где можно встретить и подобное. Здесь были не её боги, но она их чтила и уважала так же, как и уважала тех, кто живет по-совести, живет славно.

— Нет никакого проклятья, как может и нет вашей царицы озерной. Проблемы этого села только, и только из-за людей в ней их живущих. Мужичье падает, потому что главным развлечением стала кабацкая. Женщины рожают мёртвых, потому что в грязи живете и болезнях. У вас пропал волхв, долго ли вы его искали, искали ли вообще? Воркут Ан’Раффэн, певчий вашей деревни, единственный на котором держится вся торговля, пробовали ли вы сделать что-либо? Как долго вы закрывали глаза, списывая всё на проклятья и прочее, даже меня поверить заставили. Тошно, тошно до противного.

— А что мы можем сделать, госпожа колдунья? Мы люд простой, землю пашем, да рыбу ловим. Торгуем, торговали когда-то.

— Выньте головы из задницы и наведите порядок. Пускай крепкие мужья построят частокол, самые ловкие и опытные в лес за дичью. Женщинам навести порядок, найти чистую воду, и перестать жрать помои. Если случилась беда или болезнь, богов восславить стоит, но и лекаря позвать нужно, волхва. Я не из ваших краев, у нас может и живут по-другому, но истина для всех едина. Трудиться стоит во благо, и жить по-совести, а то, что я сейчас вижу, это не те славичи, которых я знаю.

— И я прослежу, чтобы так и стало, и прослежу за этим аури, — пообещал Воркут Ан’Раффэн. — Я обязан вам жизнью, Kvinne-Bomull!

— Как и я, мудрейшая, — добавил волхв.

Мира посмотрела на толпу, что, сбившись в маленькие группки отводили глаза, пока её взгляд не упал на Балдура, на плече которого сидел Сырник, и они оба смотрели вдаль. Она хотела подойти, но боялась тех слов, что они говорят друг другу. Слишком много произошло за последнее время, слишком многое стоит осмыслить и забыть, впереди еще очень долгий путь. Путь, который известен лишь богам.