Три Царя

Глава 31

31

Ночь, раздутая утренним заревом, кончилась раньше положенного. Деревья, вгрызаясь корнями в почву, едва удерживались на месте. Яростная мать раздувала крыльями целые горы, а её дыхание смердело обжигающим зловонием мести.

Балдур не жалел коня, а тот покорно рвался сквозь лес, периодически придерживая для опасных маневров. Ярик сидел позади и, развернувшись к стервятнику спиной, внимательно следил за зверем.

Единственное, что мешало зверю выплеснуть свою ярость и почувствовать вкус крови на клыках, это высокие березы с богатыми кронами. Аспид полный решимости то и дело заходил на бреющий полет, но, боясь задеть деревья, хлопал крыльями, набирая высоту.

Ярик мало знал о них, однако достаточно для того, чтобы начать действовать. Балдур прижался к горячей шее коня, минуя очередной ухаб, как его посетила мысль. Лес, деревья и вправду дают им возможность, но что будет когда полоса закончится? Как быстро зверь среагирует на чистое поле и первый лучик света, что ударил человеку в глаза.

Он знал, что даже на коне, им не поспеть за скоростью Аспида. В то же время сборщик не забывал об убийственном духе, что зверь изрыгает из своей пасти. Однако так же он помнил, что в независимости от вида, каждая тварь боялась всего одного. Огня.

Руки Ярика залились багровым оттенком, а вскоре вспыхнули как два факела. Он пытался удержаться ногами на месте, швыряя наотмашь шары в небосвод. Зверь с легкостью парировал, посверкивая пестрой слепящей чешуей на свету.

Балдур позволил себе лишь на мгновение обернуться, и увиденное навеяло ему воспоминания. Аспид парил над лесом, а чешуя его блестела словно золото. Однако каждый раз, когда тот совершал нырок, утопая в собственной тени, броня буквально сливалась со тьмой. Балдур мог поклясться, что видел, как тёмные вихри окутывают её крылья. Как она дышит смогом и плюется смолой.

Еще один заход и вновь неудача, но в этот раз матери всё же удалось клацнуть челюстями в нескольких шагах от Ярика. Рыжеволосому это не понравилось. Огонь на его руках замерцал и заплясал, перестраиваясь по воле хозяина. Ярик взмахнул руками, и пламя сорвалось. Только в этот раз вместо двух больших, с кончиков его пальцев устремились сразу несколько.

Из-за размеров зверь не счёл их реальной угрозой и, лишь вспорхнув крыльями, отбросил шары словно корзинку с куриными яйцами.

— Думаешь они успели уйти?

Балдур едва расслышал слова человека сквозь визг ветра и треск веток.

— Должны. Мира знает путь, мы с ней обговорили еще в Красограде.

— Тогда брат, думаю и нам пора.

Последствие слова сорвались с уст рыжеволосого именно в тот момент, когда аспид набрал воздуха в грудной мешок, а из носа и закрытой пасти потянулись тёмные струйки дыма. Это могло означать лишь одно. Зверь понимал, что даже сквозь деревья он сможет достать убегающих, но повреждения будут слишком велики. Значит, всё стало очевидным. Разъяренная мать с высоты полета разглядела открытую местность, к которой, судя по всему, и двигались беглецы. Через пару мгновений все сомнения испарились в бездне отчаяния.

— Держись за что-нибудь! — заорал Балдур, подгоняя коня.

Ему показалось, что половина его тела вот-вот покинет остальную и по инерции отправится полет, оставляя лишь руки и ноги. Ярик звонко выругался, и едва удержался одной рукой, хоть его и перебросило на другую сторону словно тряпичную куклу.

Аспид заметил манёвр, но отказываться от своей затеи не собирался. Однако ему пришлось понизить силу удара, и сделать его более чётким, на что сразу отреагировал Ярик. Он сложил руки замок, а затем изобразив в воздухе шар, запустил увесистый кусок огня навстречу. Две стихии сошлись чуть выше крон деревьев, выплевывая разрушительную взрывную волну и поднимая горючий смог.

— Гони, гони! — зачастил Рыжеволосый.

Балдур заметил, как конь тяжело дышит, но за доли секунды прикинул маршрут. Зверь закружился в небе, совершая очередной манёвр, а стервятнику показалось, что массивные когти, вот-вот вцепятся ему в затылок. Глаза скорбящей матери налились кровью, когда она увидела удаляющуюся от неё точку. Жертва убегала, всё дальше и дальше. Непростительно.

Когда раздалось второе рычание, Балдур понял, что больше им так не повезет. В следующий раз она ударит со всей своей силой, со всем отчаянием и со всей злостью. Он знал, что это произойдет, и молил богов лишь об одном, быть в другом месте, когда это случится.

Впереди показалась речка. Не глубокая, проходимая по колено. Ярик прижался. Они проскочили её словно и не заметили, только вот в глаза человеку бросилось то, что окатило его разум понимаем, словно речной водой.

Брошенные снасти и удочки, и всё еще свежий костерок. Видимо, услышав вой аспида, рыбаки побросали орудия вместе с уловом и отправились в прочь. Только вот куда. Насколько они далеко от поселения? Деревни и села всегда строились рядом с речками, мелководными и полноводными. Если не рыба, то хоть и белье можно стирать, да воду пресную таскать.

Балдур постарался прикинуть по местности, какой из путей возможно приведет их в деревню, и стараться его избегать. К сожалению, пейзаж менялся слишком быстро, и ему мало чего удавалось разглядеть. Аспид вновь просвистел над головой, не давая забыть о себе.

Куда? Куда же? Продолжало крутиться в его голове. Сборщик понимал, что если накличет аспида на село, то там уж обиженная мать отыграется до пьянящего экстаза. Одна лишь мысль об этом, что он сможет стать источником гибели всей деревни, заставляло его кровь кипеть в жилах, а сердце биться сильнее.

Казалось, он стал слышать лучше, видеть резче. За годы, проведенные в сборе, он смог выработать некоторые чувства недоступные другим. Зачастую он замечал запорошенные тропы или слышал отдаленное гудение, что могло означать множество вещей. Порой даже он вставал на колени, и как пёс обнюхивал землю, камни и деревья.

Всё это было прекрасно, однако абсолютно бесполезно в сложившейся ситуации. Ему надо было решать и решать быстро. Дорога постепенно расходилась надвое, один из путей вел к смерти сотен. Ярик продолжал отстреливаться, используя одно и то же заклинание, однако разными способами.

Налево или направо? Жизнь или смерть? Возможное спасение и гибель сотен или скорая смерть? Стервятник не размышлял о выборе, он просто не знал с какой стороны правильный. Ему оставалось лишь одно: упокоевать на милость богов и их мудрость.

В обычной ситуации Балдур бы всё провел как полагается: соорудил бы алтарь из хвороста и украсил его ягодами или листвой, в зависимости к какому богу он бы хотел обратиться. Потом произнес бы Песнь Славную и преподнёс бы подарок. Кроля или смоченный кусок хлеба в молоке или ряженке. Затем провел бы на одном месте минимум до заката или рассвета, выказывая терпение и покорность.

Боги не жаловали тех, кто жаждет знаний и мудрости, и в порыве своей жадности забывает о терпении. В обычной ситуации, даже если боги ему не ответили, не подали бы знак, наставляя на путь славный, он бы повторил через одну седмицу. Однако в тот момент у него не было времени на это.

Он, переступая через себя и свои верования, послал жертву к чёрту. Не соорудил алтаря, даже времени на Песнь Славную не было. Балдур просто закрыл глаза и сделал длинный выдох, хватило которого на лишь пару слов: — «Видят боги, я не желал зла!»

Он открыл глаза, и время замедлилось. На самом деле шло своим чередом, только в тот момент ему показалось, что всё вокруг остановилось. Перед собой Балдур увидел филина, такого, которого никогда не встречал. Его глаза горели огнем, стальной клюв раскрыт в боевом кличе. Кисточки на кончиках были похожи на бесконечные снежинки, а само оперенье седое, как борода старца.

Филин ранним утром, что не было характерно для представителя его вида, гнался за небольшой мышкой, что пыталась нырнуть в норку, в надежде пережить еще один день своей и без того короткой жизни. Внезапно птица, широко расправив крылья и не меняя своей траектории, повернула голову и вгрызлась взглядом в человека.

Балдур почувствовал, как его сердце замедлилось и практически остановилось. Кончики пальцев рук и ног резко онемели, будто от массивной кровопотери. Кожа, что буквально секунду назад горела и липла от пота, обрела прочность толстого льда. Птица смотрела на человека, будто читая его мысли, будто спрашивая его. Балдур не знал вопроса, но попытался ответить. Губы слиплись от чего-то холодного, а язык был слишком тяжел, чтобы двигаться.

Вдруг филин закрыл свой клюв, убрав когти прочь, а глаза, перестав, гореть ярким пламенем вернулись в свой истинный лик. Птица вспорхнула к небесам, а мышка нырнула в безопасную норку, и не выглядывала еще очень долго.

В тот момент Балдур не понял, что произошло. Он еще долго будет вспоминать тот момент и пытаться разобраться. Какие бы мысли его не посещали, он даже не позволит себе думать, что ощутил прикосновение богов. Он был никем, лишь обычным человеком, что славит великих богов, и не заслуживает даже легкого касания.

Что бы то ни было. Время резко вернулось в естественный ход для него, и Балдур почувствовал необычайную уверенность. Вправо. Направо! Кричало всё его тело. Разум бился в агонии, словно пытаясь достучаться до человека сквозь толстое стекло. Скорость, вожжи, поворот, слова проклятья от Ярика. Да. Именно так и должно быть.

Человек не знал, что помогло ему сделать такой выбор, но на всякий случай поблагодарил богов. Даже если это были не они, то кто-то или что-то созданное ими. Конь копытами вырвал клочок земли и, захрипев, поддался воли нового хозяина.

Аспид, летевший всё это время за ними, решился на очередной рывок, но тут же завопил от внезапного поступка человека. Щелкнув клювом, он разрубил пополам толстое дерево, а крыло едва не задело ошалевшего Ярика.

Это был переломный момент погони, по крайней мере это так казалось со стороны. Аспид, больше не желал отделываться легкими нырками. Он жаждал вцепиться когтями в массивный камень и тут же изменил траекторию.

Она гналась за ними будто гепард, сшибая собой силой медведя. Крылья убраны, голова опущена, а взгляд устремлен на добычу. На мощных чешуйчатых трёхпалых лапах она уступала в скорости коню, однако постепенно набирала темп.

Ярик разбрасывался шарами в таком темпе, насколько только был способен в сложившейся ситуации. Конь ревел, зверь приближался, Балдур до скрипа стиснул зубы. Он понял, что ему удалось сделать правильный выбор, когда они вышли на большой тракт. Длинная, казалось, бесконечная прямая, была единственным путем. Возможное спасение гибели сотен или верная их смерть. Он выбрал второе, но отказывался ощущать на себе хладное прикосновение Марены.

Мать заверещала пронзительным писком, от чего Балдур едва сдерживал кровь из ушей и старался не зажмуривать глаза. В момент, когда они вышли из чащобы, аспид набирал скорость для атаки в длинном прыжке или полете. Стервятник это знал. Так же он знал, что под ними ревел не просто конь, так как сельская кобыла, уже сбросила бы обоих, и отправилась прочь. Скакун явно пережил несколько битв, и тот факт, что находился во владении Странствующего Лободыра, это лишь подчеркивало мнение Балдура.

Мать принимала на себя один шар за другим. Чешуя на лбу, шее и крыльях постепенно плавилась и обжигала кожу. Даже идя впереди, они оба отчетливо чуяли запах паленной плоти. Вот оно, могло показаться. Стоит лишь добраться до плоти, и зверь либо отступит в нестерпимых муках боли, либо издохнет совсем.

На это и рассчитывал Ярик, однако сердцем он понимал, что разъяренная мать, лишившись и наблюдая за смертью своего ребенка, скорее сама ляжет на плаху, ежели отступит от мести. Всё что оставалось рыжеволосому мужчине, это пытаться сдерживать её на расстоянии, и надеяться на Балдура.

Надежда, хрупкое создание вселенной, что благотворит одним, но наказывает ложной безопасностью других. Ни Ярик, ни Балдур за свою прожитую жизнь не могли надеяться попасть в её любимцы.

— Как скажу, влево! — прокричал Ярик, Балдур не стал спрашивать почему.

Рыжеволосый как смог, прицелился и сконцентрировал на кончике ногтя маленький, однако очень плотный огненный шар, сердцевина которого была темнее ночи. Он усилил заклинание парой звонких ругательств и щелчком отправил в полет.

Звериная реакция аспида была намного быстрее людской вдобавок, учитывая тот факт, что Ярику понадобилось длительное время на подобный ход. Шар, больше похожий на скатанный пух до плотного состояния, отправился в полет.

Мать в порыве удушающей ярости давно забыла о боли и принимала все удары на себя, наращивая при этом скорость. Однако в тот момент, животное нутро подсказывало ей, что этого лучше стоит избегать. Ярик заметно качнулся, и чуть не потерял сознание. Зверь это заметил и отреагировал.

Коротким маневром Аспид отскочил в сторону, сшибая своей увесистой тушей придорожные сосны. Инстинкты не подвели, за спиной раздался взрыв. Зверь тут же раскрыл крылья, и поддаваясь волне рванул в сторону людей.

— Рви!

Конь засвистел копытами, а сердце на момент провалилось в груди. Балдур лишь успел повернуть голову, как на небольшом расстоянии от него щелкнул огромный клюв. Стервятник много раз смотрел в глаза смерти и знал практически все оттенки её ужаса. Он видел ярость убийства, ненависть иноземца, страх перед смертью, но такого ему еще не удавалось наблюдать. Чистое, истинное, израненное и плачущее изнутри безумие. Он мог поклясться, что в тот момент перед его глазами промелькнули серебряные слезы скорбящей матери.

Запрет. Нельзя. Главное правило всех сборщиков — «Мы собираем, а не убиваем». Каждое Лико, каждой территории отвечало за баланс. Хищники охотятся и пожирают не более нужды, остальные плодятся и защищаются с дарами богов. Человек во владениях любого Лика, это нарушение баланса. Только лишь сборщики со своим сводом правил, могут свободно ходить по этим землям.

Он убивал, когда ему приходилось. Защищался против хищников, отстаивая своё право на баланс. Такова жизнь, таковы законы божьи. Каждый имеет право на существование, каждый имеет право на самозащиту.

Балдур слышал это несчетное количество раз. Он слышал от едва живых сборщиков, что возвращались в крови, а то и оставив часть себя на съедение зверям. Ему приходилось быть свидетелем подобных речей и в полисах и сёлах. Он понимал, но тогда ему было особенно тяжело защищать свою жизнь.

Иноземец вмешался не ради сбора, а ради трофея, похитив среди ночи нерождённое дитя любящей матери. Каждый крик, что она издавала. Каждый вопль, что разносился эхом боли, не был нуждой. Не был балансом. Душераздирающий плачь, жаждущий лишь мести, после которой ничего не останется кроме холодной пустоты.

Человек смотрел в глаза зверю, но тогда они поменялись местами. Молодая мать, была намного человечнее, чем те, кто украл её дитя, ради славы и награды. Балдур затем пожалеет о том, что сделал, и будет помнить это еще очень долгое время. Его поступок не принесет ему ничего кроме сожаления и обещания. Обещания, что в следующий раз, когда он встретит истинного виновника, он сделает то же самое, что сделал и с бедной матерью.

Стервятник рывком схватился за револьвер и направил его в огромный зрачок аспида. То самое оружие каждого стервятника. Последнее средство в борьбе за жизнь. Оно отражало суть владельца и его опыт. Каждый выстрел на вес золота. Каждый выстрел против Лика, это шаг назад. Другого не оставалось, и он нажал на курок.

Грохот. Таким словом можно было описать рёв его оружия. За два десятка лет, ему выпало немало возможностей улучшить его, чем он незамедлительно воспользовался. Удлиненный ствол буквально изрыгнул из себя выстрел, заряженный духом, и оставил болотно-кровавое месиво после себя.

Она закричала. В этот раз от уничтожающей боли. Балдур мысленно попросил прощения перед богами и Ликом, дернув вожжами Коня. Аспида отбросило в сторону, но недостаточно для того, чтобы упасть. Зверь оступился, однако погоню не бросил. Она вспорхнула крыльями, пытаясь оправиться от травмы, и планировала свою последнюю атаку.

— Вот же настойчивая паскуда, — задрав голову к небу, произнес Ярик. — Что будем делать? Я могу еще попробовать, но вряд ли попаду…

Как бы сильно Балдур не гнал своего коня, он понимал, что дорога рано или поздно кончется. Еще одно поселение, еще один город, тем более что аспид в полете больше не уступал их скорости. Балдур знал, что, когда пробьет его час, он встретит свой конец вместе с Сырником, поэтому ни на секунду не сомневался в своем решении. Маленького аури, по которому он уже успел соскучиться, не было рядом, а значит и умирать придется в другой день.

Он постепенно сбавлял скорость, пока наконец конь полностью не остановился. Аспид просвистел над ними и готовился на новый, на последний заход. Стервятник охапкой поправил свои волосы и проверил снаряжение.

— Что ты задумал? — сказал Ярик, кузнечиком спрыгивая с коня.

— Ты её обжег, так?

— Ну так.

— Я ей глаз прострелил, так?

— Ну так, и что с… о-о-о, — глаза Ярика широко раскрылись, а на его губах, растянулась довольная улыбка.

— Она нас сожрет, значит нужно её ослабить, — Ярик предвкушал следующие слова человека. — Тогда мы её соберем.

— Вдвоем против аспида? — протянул он руку.

— Вдвоем против аспида, — ударил по ней он в ответ.

Зверь заметил, что люди остановились и широко раскрыв клюв, рванул к ним. Рванул чтобы наконец закончить эту погоню.

— Сдохнуть по руку возле сборщика, за этим мы и писались, — Ярик звонко шлепнул коня по бедру, и скакун, заржав, отправился прочь.

— Думаешь помрем? Что твой отец говорит? — мысленно поблагодарил мерина Балдур.

— Впервые за долгое время он молчит. Значит помрем.

Балдур не стал ничего отвечать. Ярик расправил свой плащ, и маниакально улыбнулся, в то время как его обе руки засияли пламенем. Балдур опустошил ножны, крепко сжимая свой длинный нож, а в другой руке он держал горсть кристаллов. Он не знал, сколько ему понадобиться, чтобы ослабить аспида. Он лишь надеялся, что сможет нанести хотя бы тройку ударов.

Зверь приближался с невероятной скоростью. Сборщик и единственный его охранник так и не сдвинулись с места. Перед тем как аспид вонзился в них своим клювом и когтями, прозвучали слова.

— Мы собираем, а не убиваем.

— Псу под хвост правила. Жду твоей команды, Красный Стервятник.