Три Царя

Глава 4

4

Кровь. Очень много крови. Вываленные внутренности из раздутых животов. Мерзостный запах гнили, разложения и смерти. Кажется, что он попал на место настоящей бойни — имя которой реальность. Бой, очередное сражение что отпечатается в его памяти пульсирующей болью в левом плече.

Ему опять приходится терпеть её, даже несмотря на тот факт, что прошло уже много лет. Каждый раз, когда ярость берёт контроль над разумом, тело пронзает невыносимая боль острым клинком напоминания об омерзительном прошлом.

Звуки, сопровождавшие эту пытку, можно было сравнить с ударами дюжины боевых барабанов, что грохотали в висках человека. Всё повторялось снова и снова, ему приходилось без конца переживать одну и ту же картину. Трепет перед битвой, сладкая ярость наслаждения, а затем пустота, от которой становилось еще больнее.

Он никогда не забудет это чувство, оно никогда не покинет его разум, до тех пор, пока сердце еще бьется. Даже спустя столько лет, лишь одно упоминание, мгновение ощущения той атмосферы, сыграло с его сознанием злую шутку. Он привык, ведь последнее время это случалось всё реже.

Человек сжимал скользкий от плоти врагов меч и стоял посреди багряно-красного месива битвы. Его сердце билось в дикой агонии. Взгляд застилала пелена прошлого и никак не отпускала. Металлический привкус крови на губах застывал проклятьем не сказанных слов, а затем всё повторялось по новой.

Удар. Еще один. Лезвие пронзало плоть как бумагу. Взмах. Крик. Неистовство. Опять и опять человек продвигался к своей цели, разрубая на своем пути всё, что преграждало его путь. Она была настолько близко, что он мог практически коснуться её. Та самая цель, тот самый желанный «эликсир», что может облегчить его боль.

Напряжение нарастало, еще секунда и он дотянется. Кровавая улыбка зарождалась на его разбитых губах, разум бился в нетерпении долгожданного момента. Вот он, момент триумфа. Момент, когда всё наконец закончится, то, чего он так долго ждал.

Кончики пальцев лишь слегка оцарапали его цель, как он в бессилии упал на колени, внезапно забыв как дышать. Предсмертные секунды, что заставляли жадно хватать ртом воздух, в попытках прожить еще хоть немного. Было слишком тяжело, голова кружилась, а в глазах начинало темнеть.

Он не хотел так отдавать свою жизнь. Только не так, и только не им. Он провалился, не смог. Человек потянулся к кобуре, что покоилась на правом бедре, в надежде сохранить право выбора смерти за собой, однако его ладонь сжала лишь пустоту. Пустоту, которая терзает его рану и будет терзать, пока сердце бьется.

***

Балдур быстро захлопал глазами, словно просыпаясь от сна, который так и не наступил. Коротким взглядом, он убедился, что никто этого не заметил. Никто и не заметил, кроме Сырника. Он некоторое время, еще молча смотрел на человека, и затем выдохнув, устремил свой взгляд на спину воительницы.

Человек нащупал кобуру на правом бедре, оружие дожидалось своего хозяина. Балдур глубоко вдохнул лесной и чистый воздух, как его сознание вернулось в его распоряжение. Приступы не беспокоили человека уже некоторое время, и он был крайне удивлен, что они напомнили о себе именно сейчас. Он мысленно ответил на незаданный вопрос Сырника и отбросил неприятный опыт в сторону.

Свежий лесной воздух прогнал прочь неприятное послевкусие от приступа, а показавшийся на горизонте Большой Тракт, указывал нужное направление. Они успели отойти от Велпоса на достаточное расстояние, хотя за спиной все ещё виднелись шпили, как некие, своего рода, ориентиры. Им придётся пересечь еще немало земель, прежде чем они и вовсе скроются с виду.

Было приятно покинуть хоть и шикарные, но всё же душные для человека стены полиса. Он не мог подолгу оставаться внутри, так как стены, казалось, давили на него своими размерами. Только оказавшись за ними, он мог глубоко дышать, а плечи сами расправлялись. Сырник напротив, не находил ничего удушающего в полисовских удобствах, но и сам был не против путешествий.

Они шли организованным строем. Балдур был посередине, а по его бокам уверенно шагали две воительницы. Взгляд Дэйны не изменился с самого того момента, как они оставили Велпос позади. Она внимательно оглядывала каждую травинку, и, думалось, вовсе не моргала.

Мира вела себя менее напряженно, так как меридинка больше надеялась на своё духовное чутье, нежели зрение или слух. Балдур поймал себя на мысли, что в который раз пытается представить, какого это, видеть мир сердцем. Ему казалось, что если по воле богов, ему удаться обрести эту способность, то от внезапного всплеска ощущений, его разум попросту сгорит. Он слышал истории от тех, что были слепы или глухи с рождения. Слышали рассказы и о том, какого это впервые видеть краски мира и слышать его пение. Эмоции рассказчиков передавались быстрым дыханием и порой слезами, но даже такой дефект не мог сравниться с его. Какого это всю жизнь ни слышать, ни видеть, не чувствовать вкусов и не дышать. Быть запертым в маленькой коробочке, в которую не проникает ни капли света. Что произойдет с разумом, если внезапно лишиться его оков, и полной грудью, впервые вдохнуть мир. Это была сладкая мечта, которую он хранил и оберегал, поэтому позволял себе наслаждаться ей лишь иногда. Нет, Балдур не питал иллюзий о собственном бытие, и не стеснялся своего происхождения. Однако он всё же оставался человеком, и изредка всё же позволял себе помечтать.

Он настолько задумался, в очередной раз прогоняя в голове отточенный до безупречности вихрь мыслей, как не заметил на себе взгляд Миры. Она смотрела на него, слегка улыбаясь, а глаза женщины игриво сверкали. Она выглядела так, словно заметила на лице человека предательскую кляксу или торчащий из носа волосок. Балдур сам того не понимая, потянулся рукой к лицу, как вдруг на пол пути отдернул её прочь. Женщина улыбнулась, и его глаза устремились вперед.

Сырник, как обычно, сидевший на левом плече человека, бегал взглядом между ними двумя, пытаясь найти источник её улыбки. Балдур почувствовал, что поставил себя в неловкое положение и сосредоточился на пути, хоть они и не отошли слишком далеко для настоящей угрозы.

Словно в подтверждение этому, потемнело, и лишь через мгновение стервятник понял, что не солнце скрылось, а перед ним появилась дева со щитом. Запоздалый свист раздался одновременно с металлическим клацаньем. Рука человека инстинктивно легла на рукоять оружия, а Сырник прижав уши, оскалил тоненькие зубки.

— Мира! — выкрикнула Дэйна.

— Вижу, — коротко ответила она, и в её руках оказалась обоюдоострая глефа. — Защити Стервятника! — выкрикнула она, и взмахнула оружием в воздухе.

С кончика одного из клинков сорвалась быстрая искра и затерялась среди деревьев. Просвистели новые стрелы, но только уже с других направлений. Удивительно, что они словно огибали меридинку, стремясь к плоти человека, но Дэйна с легкостью блокировала каждую из них. Балдур отщелкнул застежку, но полувеликинша кивком дала понять, что всё под контролем, и револьвер остался в кобуре.

Мира взмахнула глефой вновь и вновь. Искры затанцевали меж сосен, стрельба прекратилась на пару мгновений, прежде чем показались сами нападавшие. Они устали от бездействия или попросту осознали, что в дальнем бою у них нет преимущества. Первое, что успел заметить Балдур, это невысокий рост нападающих.

Они были настолько обвешены листвой, что больше напоминали квадратные кустики, с пиками и мечами. Если бы они были глубоко в чаще или у границ Трилесья, он бы поставил на осинников, или боровичков. Балдур решил оставить свои размышления в стороне, тем более они приближались с завистной скоростью для их роста.

Большинство из них, приближалось к Мире, что направилась им навстречу, однако под ногами у Дэйны оказалось сразу несколько нападавших. Как они подобрались так быстро, оставалось загадкой, но благодаря своему росту и своей юркости, один из них, забрался на щит воительницы, и перепрыгнул через её голову.

Балдур не нуждался в полнейшей защите, и Дэйна это знала. Стервятник снял с прикрепленному к дулу револьвера нож, и поймав одной рукой нападающего, приставил клинок к его горлу.

Внезапно его васильковые глаза широко раскрылись от удивления, а Сырник, что был готов вцепиться когтями в горло разбойника, звонко выругался матом.

Совсем юные глазки выглядывали из-под прикрывающего до бровей куста. Измазанное в саже и грязи лицо, корчилась от боли и страха, а беззубый рот широко раскрылся в страхе перед смертью.

— Паскуда, это дети! Дети! — прокричал, что есть сил Балдур, и резко почувствовал боль в правом боку.

Маленький кинжальчик был настолько туп, что не смог даже пронзить ткань его плаща. Человек тут же отшвырнул наглеца в сторону, и вновь прокричал:

— Дети! Дети!

Когда Мира услышала эти слова, она уже сама сложила картину происходящего. Разбойники обладали настолько низким духовным присутствием, что фактически могли и сами являть собой кустарники. Подобный уровень мог быть только у необученных взрослых или детей. Мира на мгновение остановилась, как внезапно со стороны на неё запрыгнул разбойник с сетью.

Меридинка наметила свой удар, выстав ногу перед собой так, что нападающий прошел по касательной и плюхнулся на землю. Женщина посмотрела на него, едва успев отвернуться, как на её щеку, приземлилось нечто мокрое и теплое.

Мира резко обернулась, но маленький разбойник уже скрылся с виду. Лицо женщины обрело оттенки гнева. Она утёрла противный плевок листом, и сразу после на кончике клинка её глефы вновь заискрилась молния. Меридинка видела убегающего, как он теряет по пути штаны и мчится прочь. Мира прищурила глаза и крепко сжала губы, как вдруг раздался могучий голос.

— А ну прекратили, паскуды малолетние!

Все внезапно остановились, неосознанно приков свои взгляды на полувеликаншу. Её грудь вздымалась от гнева, глаза были наполнены яростью, а на шее вздулась одинокая вена зеленоватого оттенка.

— Прекратили, кому сказано! Что вы тут устроили? А-ну вылезай из кустов, да-да, ты!

— А ну ты, что рожей не вышел, быстро отпустил Петручу! — выкрикнул один из них.

— Заткнись полоумный, на кой ты всем моё имя разболтал?

Судя по всему, именно так и звали юного разбойника, что во второй раз решил напасть на Балдура, оказавшись под его пятой.

Не успела Мира и проговорить, как под дикие и довольно высокие вопли из-за деревьев выбежал мальчуган с надетым поверх горящим кустом. Он резко сбросил его с себя, оставшись совсем нагим, и смотря на то, как сгорает его костюм, гневно закричал сквозь слезы. В тот момент Мира, облегченно выдохнула и мысленно похвалила себя, за то, что ограничилась лишь короткой искрой.

— Вы кто такие? — спросила наконец Мира, периодически угрожающе щелкая молнией по лежащему под ногами камню.

— Мы банда лесных бродяг! — гордо заявил переговорщик, выпятив грудь.

— Я те в шапку насру! Хватит рассказывать им кто мы такие и как звать! — вновь запротестовал мальчишка под пятой человека.

Переговорщик замолчал и утер испачканный в саже нос. Он топтался на месте словно выискивая слова, которые не выдадут больше информации врагу. Балдур слегка улыбнулся и терпеливо выжидал ответной реакции.

— Ну тогда, просто отпускай нашего вожака, а то, я тебе глотку перережу, токмо поторопись у тебя пять мигов, я начинаю считать! Раз! Два! Три...

Он замолчал, вопросительно смотря на стоявших рядом мальчишек. Те в ответ недоумевающе покачали головой в разные стороны.

— Четыре, — холодно продолжила Мира. — И пять не будет, иначе вы бы уже атаковали, значит всё это для того, чтобы отвлечь внимание от истинной цели. Нас вам не одолеть, как ни крути. Слышала я о подобных вам мародерах, обдираете полисовских туристов. Препарируете их кошельки и обратно в лес, — Словно в подтверждение своим словам, она подняла лежащий на земле меч. Ржавый, с множеством зазубрен, он больше назывался оружием, нежели действительно им являлся.

— Ничего мы не препа… препа… ничего не прерируем! Давайте освободяйте Петручу, а то я применю колдунство и заставлю блох загрызть всех вас до смерти.

Мальчишка, выставив перед собой руку, сжал в кулак, направляя худощавенький мизинец на Балдура. Он попытался скопировать жест, который использовали местные ведьмы да волхвы для устрашения простолюдинов, однако выглядело это всё до безумия забавно. В какой-то момент Балдур решил подыграть пареньку, что с ног до головы был обвешан прутиками с листьями, и изобразил обеспокоенную гримасу.

— Колдовство? — голос Дэйны стал еще громче. — Если я на обратном пути увижу, а еще лучше узнаю, что вы паскуды мелкие разбойничайте дальше, я покажу вам колдовство.

Под эти слова Дэйна обнажила свой клинок, и он в яркий и солнечный жаркий день, на глазах оброс острым как бритва льдом. Щит воительницы, словно живой, выплевывал обратно острие стрел, и даже на таком расстоянии, говоривший почувствовал исходящий от него холод. Множество разбойников побросали в стороны свои ржавые орудия и бегом направились прочь.

— Эй, вы куда? Вернитесь пердилы! — кричал мальчишка, всё еще оттопырив свой мизинец, злобно провожая взглядом мародеров.

Не все нашли в себе силы и смелость для побега, несколько разбойников стояли на месте как вкопанные, едва заметно переступая с ноги на ногу, ощущая как по ним течёт теплая жидкость.

— Драпайте! Что встали? — закричал пленник. — Я вас потом найду как с этими справлюсь, драпайте кому сказано! Спасайтесь.

Они попеременно посмотрели в сторону лесополосы, а ноги слегка задергались, но никто так и не сдвинулся с места. Маленькие ручки сжимали самодельные мечи, кирки, у кого-то даже была совковая лопата, украденная видимо с чьего-то огорода.

— Слушай, ты! Вы! — заикаясь продолжил переговорщик, постепенно переходя на плач. — Пустите, Петручу, а? Мы без него не уйдем, даже если придется устроить сечь.

Дэйна убрала меч в ножны, а щит поставила на землю. Разбойники облегченно выдохнули, но оставались на своих местах.

— Для начала вы вернете всё что награбили, начиная вон с той лопаты, а затем расскажете почему в мародеры ушли? — заговорила холодным голосом Дэйна.

— А не плевать ли? — удивился Балдур. — Давай их отпустим, да пускай бегут восвояси. Трёпку мы им знатную устроили, может и передумают идти дальше большой дорогой. Ты и сама знаешь, сколько таких вольных отрядов в Бролиске, и у каждого своя история.

— Это дети, и, судя по всему, они в лесах уже не первый месяц. Нужно узнать почему они такими стали, прежде чем отпускать, — Дэйна не смотрела на стервятника, но в её голосе всё было понятно, и Балдур осознав, резко пожалел о сказанном. Сырник недовольно цокнул, реагируя на слова человека.

— Послушай, я не это хотел…

— Может и так, но убивать уже могут, видела своими глазами. Так что не спеши с выводами, Сборщик. Я согласна с Дэйной, нужно узнать кто такие и откуда, а затем мы решим, что делать дальше. Не забывай ты на нашем попечении до конца миссии.

— Так ты сборщик? Ты, что рожей кривоват, — опустил свою руку переговорщик. — Так мы же коллеги! Мы тоже собираем, поэтому, это самое, пущай уже Петручу, по-коллегски прошу, а? Мы в лес, а вы дальше, собиральничать там и всё такое.

— Всё такое будет, когда ответите на наши вопросы, — осталась непреклонна Мира, которая в отличие от Дэйны держала оружие на изготовку. — Первый, давно промышляете? Второй, сколько вас в целом? Третий, как вы до сих пор живы на большаке. И последний: кто из вас малолетних мразот мне в лицо плюнул во время битвы?

Послышался приглушенный смех среди строя. Мира тут же нашла источник, она кончиком клинка подцепила небольшой камешек, и подбросив в воздух, резко ударила по нему. Он со свистом отправился в полет и угодил прямиком в грудь виновному. Мальчишка упал на колени, и издав пронзительный мат, застонал.

Переговорщик покорчился, смотря как его товарищ ругается себе под нос.

— Не скажу я вам! Ничего не скажу! Мы Лесные бродяги, а не сифилитики какие, как другие мародеры. У нас есть кодекс и правила, пустите Петручу, а?

Мира демонстративно подковырнула кончиком клинка еще один камешек и холодно ответила:

— Нет.

— Тогда сечью заберем атамана нашего. Держись вожак, сейчас мы тебя освободим! Мальчишка поднял свой меч вверх и издал боевой клич, остальные тут же присоединились. Они были готовы атаковать, как внезапно всё замолчали.

Балдур усмехнулся и убрал ногу с груди лидера. Тот сначала несколько секунд лежал, только лишь когда мужчина отошел в сторону, он резко встал и побежал к своим. Мира и Дэйна не стали его ловить, только вопросительно посмотрели на человека. Мужчина ничего не ответил, а всего-навсего повернул голову в сторону тракта. Дэйна окинула его своим взглядом, а затем наказала.

— Доложить всё же стоит.

— Доложить можно, — согласилась с ней Мира, только думаешь, местные управщики пойдут искать их? Будем надеяться, что хотя бы часть из них сегодня напугалось до такой степени, что, может, возьмутся за ум.

Вожак пытался скрыть удивление от поступка человека, но юношеский взгляд выдавал его чувства. Дэйна окинула взглядом их вожака и на прощание бросила:

— Проваливайте с глаз моих. Мои слова остаются в силе, узнаю, что вы продолжаете разбойничать, покажу, что такое настоящее колдовство.

Вожак злобно оскалился в ответ, показывая отсутствующие зубы и, фальшиво свиснув, повернулся в сторону леса. Они скрылись, оставив отряд наедине со своими мыслями. Сырник наблюдал зависшую в воздухе тишину, а затем высказал то, что у каждого крутилось на языке.

— Может, двинемся дальше?

— Двинемся, — заключила Дэйна. — Только в этот раз я пойду первой, Балдур ты за мной, Мира замыкаешь. Смотрите в оба, слишком близко уж они подобрались.

***

Лок меланхолично копался в интерфейсе устройства, когда над ним нависла фигура. Маленький фокрунец выставил перед собой сосисочный указательный палец, продолжая заниматься делами. Фигура молчала. Лок последним кликом закрыл интерфейс и поднял голову.

— Да? — абсолютно безынтересно проговорил он.

— Я ищу одного человека, — с морозом в голосе протянул незнакомец.

Тень от шляпы прикрывала верхнюю часть лица, однако Локу этого было достаточно. Незнакомец, судя по всему, впервые оказался в этом месте, так как Лок знал в лицо каждого.

— Придется уточнить несколько моментов. Людей здесь, как видите, что грязи, кто вам именно нужен?

— Сборщик, — холодно ответил незнакомец.

— Если вы хотите оформить заявку на заказ, вам на второй этаж, третья дверь с права.

— Мне нужен определенный человек. Ходит с таким вот аури на плече, русый, хорошо сложен.

Лок сразу понял о ком идет речь, ведь на его памяти был всего один сборщик, что таскал на себе представителя аури. Фокрунец прошелся пальцами по жиденькой бородке изображая задумчивость, а затем ответил.

— Ну может и знаю, только зачем он вам, господин…

Незнакомец так и не назвался, а Лок не стал настаивать. В подобном бизнесе было не редкостью выдумывать себе рабочие имена, или вовсе оставаться инкогнито. Крайне не хотелось, чтобы общественность узнала, как сын богатенького бизнесмена, или заскучавший политик скупают вурдалачью кровь, или эфирный экстракт степной нимфы.

— Его выгнали из коллегии несколько лет назад, последнее место здесь, где его стоит искать, советую попробовать пройтись по кабакам в районе пяти вёрст. Обычно можно найти в одном из них. Позвольте поинтересоваться, с какой целью вам понадобился отставной сборщик? У нас штатных хватает, озвучьте ваш заказ, посмотрим, что можно сделать.

Незнакомец поправил шляпу, еще сильнее закрывая лицо, а затем развернулся и молча ушел. Лок не мог понять, поверил ли он ему, или раскусил фокрунский блеф, как спелый орех.

***

На горизонте показался деревянный мост и два силуэта его стерегущих. Балдуру бросился в глаза дикий куст ежевики, и он, на ходу сорвав несколько ягод, забросил охапкой себе в рот. Дэйна посмотрела на то, как человек довольно жует, заметно поморщилась, а затем сказала.

— Ты всё так же суешь в рот, что попало. Мы почти у села, подождал бы.

Балдур безразлично покачал головой, и Сырник зачавкал ягодами над его ухом. Человеку не впервые было кормиться от земли, да и дикая ежевика, по сравнению с другими, была своего рода деликатесом.

— Меня больше волнует то, что большак начинает ослабевать. – Задумчиво заключила Мира. – Сначала звери, теперь разбойники настолько близко к Велпосу, что же их гонит? Опалая как-то проговорилась, что Лико местное последнее время странно себя ведёт, да и не оно одно.

— Вот за что за что, а за Лико волноваться не стоит, — Улыбнувшись поспешил Балдур. — Бывают сбои в системе, я и не такое видел. У меня на глазах стая диких псов пыталась до смерти загрызть дерево, а на меня никакого внимания не обращали. Вспомни, как мёртвые в карты рубились, а бескровники цветы собирали и песни напевали словно блаженные. Кучка одичалых и неопытных разбойников на большаке — это еще не причина, чтобы трубить тревогу, Мира.

Женщина посмотрела на Балдура, однако в её взгляде всё еще остались нотки сомнения. Правда, за годы походов в отряде, им пришлось насмотреться на такое, во что другие бы и не поверили. С другой стороны, никому еще не удавалось описать или составить портрет характеров Лик.

— Быть может Балдур прав, — внезапно для человека, произнесла Дэйна. — Но я доложу, о случившемся. Здравствуйте, мужики.

Их разговор подходил к концу, так как навстречу им ощетинились и выставили пики перед собой два стражника. Поверх желтых от пота рубах, на них были надеты поношенные кольчуги, а головы украшали шарообразные шлемы.

— Здоровее видали, кто такие? Звать как? И чевойта вам тут надо? — закартавил первый охранник.

Дэйна вышла вперед и оба задрав головы с опаской смотрели на полувеликаншу. Она щелкнула костяшкой указательного пальца по изображению символа коллегии на своей броне и ответила.

— Мы отряд сопровождения Балдура Красного Стервятника, сборщика. Наш путь пролегает через ваше село.

— Отряд кого? Не знаем таких, и никаких сборщиков здесь не водится! Приказано пускать через мост тех, у кого грамота имеется. Ежели нет грамоты, катитесь вы в пасть змеи, пока пиками не закололи!

Дэйне была готова к такому ответу, однако её внимание привлек тот факт, что мост ведущий через реку, охраняется ратниками.

— Скажи мне, солдат, с каких это пор, ваше село так встречает путников?

— Не неси чепухи, бабье, мост всегда стерегли и будем стеречь, потому что велено так, есть грамота али нет? Пиками заколем ведь!

— Не стоит, — мягко заговорила Мира, подходя поближе.

— Стоять на месте! Пиками…

— Заколите, — ответила с улыбкой та. — Я помню.

Она открыла небольшую походную сумку, а облизнув палец, достала свёрнутый в четверо пергамент.

Откуда грамота взялась у женщины, стало еще одним вопросом, который Балдур отложил до того момента, когда они встретятся с последним членом группы. В то время как полисы несколько веков назад перешли на более технические способы передачи информации, внешний мир всё еще пользовался твердой бумагой, маслеными чернилами и грязевыми печатями.

— Вот ваша грамота, с печатью коллегии и подтверждением прохода.

Двое, не опуская пик прищурились и вытянули шеи вперед. При этом их небритые, обильно покрытые прыщами и угрями лица искривились в довольно забавной гримасе.

— Ну, вроде, всё верно. Написано писарем, как пить дать. Печать имеется, можете проходить.

— Погоди, — зашептал второй, толкаю в плечо своего товарища по дозору. — Больно он уж похож на того самого.

— Каво? — недоумевающе буркнул ратник.

— Ну тот, что с плакатов, разыскивают которого. Как там его звали? Эй ты, кличут тебя как?

— Балдур, — спокойно ответил человек.

— От же жоподум, по фамилии кличут как? Вроде полисовский, а мозгов как у пьяницы деревенской. Безотцовщина аль подкидыш что ли?

Очередная ремарка о его происхождении.

— Я прокаженный, — спокойным голосом произнес человек.

— Прока-кто? Не знаю таких.

— Ха-ха! — звонко рассмеялся соратник стража. — Сам ты жоподум. Прокаженный он, то бишь дух не только не может использовать, да и чары накладывать не могущий. Им по законам полисовским не дано фамилий носить, вот и берут себе прозвища всякаи, чтоб не выглядеть ущербными.

Мужчина задумчиво почесал затылок, слегка сдвигая котелок на брови, а затем ответил:

— Коли меня в подмышку, великая мать земли, жестокая жизнь у вас в полисах. Мы здесь таких не лишаем фамилии, коли если мать не выжила при родах, а так таких называем выб…

— Хватит! — резко повысила голос Дэйна, сделав шаг вперед. — Мы на важном задании, и времени вести беседы у нас нет. Так пропустите через мост или еще какие грамоты попросите?

— Да проходите, ради богов, — отошел в сторону картавый, а затем фыркнув добавил. — Ишь нервная какая баба. Раз полисовские, думают себе значится, получше наших будут, ну-ну…

Остальные слова утонули в его одиноком бурчании, да и Дейна не слишком вслушивалась, что плел себе под нос стражник.

Через мост, что навис над приятно журчащей и кристально чистой речкой, они проскочили практически незаметно. Сырник, держась хвостом за шею Балдура отклонился в сторону и терпеливо выглядывал обитающих в речке рыб.

Деревня была практически сразу за мостом, и, пока они переходили, уже отчетливо были слышны голоса и местные запахи, которые на удивление в тот день обладали особым колоритом. Пара дюжин сбитых из деревянных балок изб, а также несколько каменных строений, что служили амбарами и загонами для скота. Молитвенный алтарь Матери Земле, в виде огромного дуба в центре, собирал практически всех жителей каждый вечер.

Балдур любил проводить время вне полиса, особенно в таких маленьких деревушках, что могли предоставить ни с чем не сравнимое удовольствие отчуждения, да приятное тепло крепкой и тесной общины. Он проходил через это село множество раз, однако задержаться ему приходилось всего несколько из них.

Как только они миновали первый дом, Дейна позволила себе чуть расслабиться, а Мира взглядом выискивала местные купальни. Обе прекрасно знали, что шанс опасности для них самих и для их сборщика возможен только со стороны местных пьянчуг. Кто-то склонялся в фальшиво исполненных поклонов, другие же плевали себе под ноги, но тут же отправлялись прочь. Однако даже если местные обитатели решатся взяться за оружие, то против тупых мечей, охотничьих луков и копий с кривым древком и обломанным наконечником, Дейна с Мирой справятся, даже будучи абсолютно голыми и без всякого снаряжения.

— Сейчас бы в баньку, а то липкая вся, и в волосы листья набились, — пробормотала Мира. — Предлагаю первым делом решить вопрос гигиены и ночлега.

— Согласен, — улыбнулся Балдур.

— У нас встреча по расписанию, нужно последнего члена отряда забрать, затем по местным обычаям отдать дань Матери, чтобы она благословила наш постой на чужих землях, и уж потом можно думать о гигиене и ночлеге.

— Я до сих пор не понимаю, Дэйна, как ты в полной броне и при такой погоде умудряешься не думать о бадье розовой воды и расслабляющих травах? У меня при одной только мысли начинает везде зудеть.

— Потому что задание в первую очередь, а потом можно окунуться хоть в океан розовой воды и трав.

Меридинка промолчала в ответ, однако глубоко внутри она рассмеялась. Мира вспомнила как в один из их давних походов, когда Балдур еще не носил своего прозвища, полувеликанша с головой окунулась в розовые воды купальни, в попытках смыть с себя дорожную пыль, перед встречей с близкой её сердцу особой.

Они миновали несколько изб и оказались на центральной площади села, коей её можно было назвать с большой натяжкой. Под ногами хрустели подсохшие листья и цветы, говорящие о вчерашнем празднестве.

На всеобщее удивление площадь была пуста, а скота было больше, чем мужчин. Дэйна сразу обратила внимание, что взгляды вокруг, которые они ощущали на себе, были либо от детей, либо от женщин. Все мужчины словно испарились, а может и просто ушли на охоту.

В центре возле крепкого дуба находился столбец Матери земли, а у её ног располагался жертвенный камень. Чаша с овсяной кашей, что уже успела покрыться корочкой, пирог из отрубей, завернутый в цветастый платок и, накрытый сверху венком из ромашек, свежеиспеченный хлеб, что все еще пах любовью женщины, которая его испекла, а с края покоился мешочек зерна. Подобные дары богине Матери Земли можно было найти на каждом камне под столбцом великой богини.

Балдур вместе с остальными подошел к алтарю и достал из мешочка гость зерна. Он осыпал камень, и склонившись произнес восславление Матери.

«Славна и Триславна будь Мать всего живого.

Богиня жизни и носительница Света Родового.

Видим, как сходишь в лучах и славы Перуна,

входишь в источники телес наших и наполняешь здоровьем, силой и благом.

Без тебя нет жизни в человеке, а лишь пустота, мрак, коим мы называем её,

и что вествует о конце жизни Явной.

Ныне молим, да славим свет твой.

В том свете вся жизнь существует и вне её – ничто.

Да накормимся мы дарами твоими и найдем приют во владении твоём.

Льется Слава тебе стоголосая Прародительница жизни — Матушка Земля».

Докончив последние слова восславления, он встал первый, и окинув последним взглядом столбец божества, услышал быстро приближающиеся шаги. Слишком быстрые для человека, взрослого. Частые, глухие шаги, шуршащие по сельскому гравию, становились всё ближе.

— Дяденька, господин, что у столбца! — послышался детский голос.

Мужчина обернулся. Перед ним стоял обычный сельский паренек в белой рубахе и красным узорным воротом. Он слегка запыхался, а в одной руке держал плеть для скота. Местные жители тут же обратили внимание на него, так как он начал окрикивать Балдура еще с дальнего расстояния.

— Дяденька господин, вы ведь полисовский да? С Велпоса пришли?

— С чего ты так решил? — ответил Балдур, слыша, как за спиной закончили свои восславления Дэйна и Мира.

— Ну как с чего-то? Ясен же, как день светлый, одежку такую только полисовские носят, мечи вон какие красивые, да и острые как язык кабачника пади. Ко всему восславляете вы неправильно, на запад надо смотреть, а вы лбом уперлись, не гоже так.

— А ты знаешь, где запад? —ухмыльнулся Балдур.

— А то! Конечно, знаю! — гордо заявил мальчик, а затем поднял голову к небу. Он покрутил ею ориентируясь на солнце и проводя невидимые линии в разные стороны, почесывая кудрявую светлую голову. — Там! — выпалил он через мгновение. — Говорю же, неправильно вы восславляете, не по-нашему, вот и полисовские.

— У тебя к нам какое-то послание, юноша? — вклинилась в разговор Дэйна.

— Что? А да! Вы разом одного такого мужика не ищете? Волосы огненно-красные, худой как щепка, да и богами проклят на разум и совесть. Он у нас уже десять ночей гостит, всё талдычит, что ждет спутников своих и друзей, якобы полисовских, что, когда соизволите появиться, он сначала вас расцелует, а потом содержимым ямы окатит. Именно в таком порядке, потому что обратно будет невкусно.

— Не вкусно? — переспросил Балдур.

— Ну целовать не вкусно, яма наша сельская общая, пользуемся, когда приспичит, а иногда и гнильцу сбрасываем туда.

Мира вздрогнула и отвела глаза в сторону.

— Ищем, юноша. Он у вас дома гостит?

— Сначала у кузнеца Кулы был, они пили три дня. Потом, когда водка кончилась, он к нашему волхву пытался на постой набиться, но тот его даже на порог не пустил, хотя и продал травы какие. Спал он там то сям, от комнаты в кабаке отказывался, хоть и мог себе позволить. Вечно говорил с каким-то отцом, но никто его так и не видел.

— А сейчас он где? — спросила воительница. — Ты знаешь?

— А как же не знать?! — мальчик взмахнул плетью и с важным видом ответил. — У избы нашей с мамкою, он давеча проходил мимо и упал, прошло две луны, всё еще лежит. Дух не испустил вроде, так как ругается по-чёрному. Пойдемте я покажу, если это он, вы заберите его скорее, а то батя вернется с ристалища, заругает нас обоих, что мужик какой-то живет.

Без лишних слов и взглядом было понятно, что все трое узнали в словах юноши своего специфического товарища и, к сожалению, или счастью, неотъемлемого члена отряда. Они перешли на быстрый шаг и вскоре оказались возле избы, о которой говорил мальчик.

Дэйна, нахмурившись и явно чувствуя неловкость за поведение представителя отряда, сразу направилась ко входу в избу, однако мальчик тут же указал в сторону небольшого стойла. Там в грязи, в чём мать родила, среди лениво валяющихся свиней, в полный голос храпел мужчина.

— Ярик, — раздраженно пробормотала Дэйна.

— Он самый, — заключил Балдур.

— Я его тащить не буду, — заявила Мира, отходя на пару шагов назад.

— Две ночи говоришь здесь лежит? Даже в нужник не ходил и не просыпался воды попить, хлеба не просил? — удивился Балдур.

— Ну ходит он под себя, поэтому матушка и перетащила его к свиньям, воды и хлеба не просил. Целых два дня. Я уж канаву думал рыть или к волхву идти, но я еще не мужчина, меня не послушают.

— В следующий раз иди, — произнесла Мира, крутя головой по сторонам и что-то выискивая. — Отец раз на ристалище ушел, значит пока мужчина в доме ты, в следующий раз может попасться не такой сонный. Тебя убьет, а мамку… — она остановилась, когда увидела широко раскрытые глаза юноши.

— Хватит разговоров, поможешь нам юноша? Есть у вас ведро какое или… Балдур нет!

Дэйна резко отошла в сторону, но было уже поздно. Мужчина держал в руках кривое ведро из потемневших досок и торчащих в разные стороны кусков смолы. Холодная речная вода, окатила человека с ног до головы, и он резко сев, прокричал.

— Шлюха твоя мать!

— А вот за это я тебе позже выбью зуб.

Ярик скорчившись в отвращении протирал глаза от стекающей жидкости, и сморкнувшись в сторону посмотрел на тех, кто прервал его сон. На его лице засверкала довольная улыбка, и он, вскочив на ноги, побежал к мужчине широко раскинув руки.

— Балдур!

Резкий удар в челюсть заставил его вновь оказаться на земле. На удивление, он, будто не почувствовав поставленного удара мужчины, резко оправился и вновь был на ногах.

— В речку, Ярик. В речку, что на окраине деревни, и пока все местные щуки и окуни не всплывут, не смей вылезать оттуда. Нас с тобой в кабацкую не впустят в таком виде. Эй мальчик, есть кусок ткани какой ненужный, срамоту прикрыть?

Человек улыбнулся в окровавленной улыбке, и осмотрев потирающего кулак Балдура, закрывшую ладонью нос Миру и обозленную Дэйну ответил:

— Как же я рад всех вас видеть, всех нас, снова вместе, так куда направляемся?

— Ты в речку, потом встретишь нас у кабацкой, там всё и обсудим.