Записки из страны Нигде

О пище

02:00 / 07.06.2016

Попробуйте сказать навскидку: что чаще всего кушает за завтраком Конан? Только не говорите, что конину, потому что это не вполне так. Конан кушает плохо прожаренное мясо. Причем жилы и кости (а иногда хрящи и сухожилия) дьявольски громко хрустят на его зубах. Такое происходит с Конаном из книги в книгу, и вот что я вам скажу: плохо прожаренное мясо - это лучшее из еды, что достается Конану. Потому что в большинстве книг Конан не ест вообще. Он только пьет.

Наиболее частый разворот сюжета у многих авторов (а я немало их перевела, отредактировала и просто прочитала, не прикладывая к текстам белы рученьки) выглядит так: Конан сражается с монстром, потом долго скачет по степям и лесам, находит наконец таверну, вваливается туда, уставший, покрытый потом, пылью, кровью, слизью убитых монстров и кричит: "Эй, хозяин!.." Ну? Правильно - "...вина!" И потом сидит остаток вечера и пьянствует.

Относительно пищи книги о Конане делятся на три типа: "Конан-вино" (чаще всего), "Конан-пиво" (северный подвид первого) и "Конан-плохо-прожаренное-мясо".

В других фэнтези-текстах дело обстоит не лучше. Как правило, фигурируют абстрактная "похлебка" (подвид - "варево": "аппетитное" или "неаппетитное с виду"), а в качестве дорожных припасов - сыр, яблоко и хлеб. Хлебные лепешки обычно черствые, сыр - желтый и твердый. Описания кусания яблока проголодавшимся героем лично у меня вызывают приступы тошноты. Как пример трепетного и вместе с тем физиологически-неинтересного отношения к еде могу привести писателя Модезитта-младшего, коего я когда-то отредактировала не то три, не то четыре тома эпопеи об Отшельничьем острове и о котором сказала уже немало "добрых"слов. Персонажи Модезитта все время жрут, пристально и любовно наблюдая за своим пищеварительным процессом. Они тщательно прожевывают черствые лепешки, ощупывают языком надкусанные яблоки, ковыряются в твердом сыре. Других пищевых продуктов в тексте нет.

Писательницы-женщины, описывая своих героинь, обожают заострять внимание на ароматных кореньях, которыми персонажицы обильно уснащают пищу. Пища эта представляет собой неизменно "аппетитное с виду варево", которому упомянутые выше коренья придают "пряный", а иногда даже "таинственный" запах.

Выкармливание с ложечки раненого героя предполагает наличие "кашицы" абстрактного происхождения. Впрочем, "кашица" фигурирует недолго и всегда описывается как нечто "неаппетитное с виду". Героиня при этом ласково воркует: "За Говарда, за Сальваторе, за Модезитта-младшего..."

Любопытно, что авторы романов-фэнтези, романов, которые, по идее, должны приобщать читателя к светлой мысли о том, что мир прекрасен, полон загадок и волшебства, и что человек в этом мире может практически все, даже быть Конаном, - эти самые авторы ничего не могут сказать о том, что Макаренко называет "первичной потребностью человека", - о пище. В лучшем случае их герои "лопают, что дают", не слишком-то обращая внимания на хрящики и даже кости, трещащие на зубах (sic), в худшем - нам будут описывать коренья, булькающее варево и ароматное мясо неизвестного происхождения (возможно, конину).

Конечно, роман-фэнтези - не книга кулинарных рецептов. Но вот вопрос: ведь мы уходим в вымышленные миры за красотой, за тем чудесным, чего не может нам предложить грубая реальность по эту сторону бумажной или электронной страницы. Но если там, за радугой, нас будут так отвратительно кормить... Я еще подумаю. Может быть, мне остаться и приготовить себе яичницу.