Записки из страны Нигде

Писатель и читатель

03:00 / 28.12.2016

Какую роль писатель отводит в своем творчестве читателю? А никакой. О его величестве читателе напряженно думают издатели, менеджеры по продажам, мерчендайзеры и вообще те, кто отвечает за расстановку книг на полках магазинов. Есть еще интернет-продажи, там тоже работают специально обученные люди. И все они нацелены на читателя. Точнее – на его кошелек.

Если еще и писатель начнет думать о читателе – то литература окончательно превратится в «чего изволите». В принципе, писатель – не лакей с подносом. Ну, так должно быть в идеале.

«Демократией в литературе не пахнет» - вздыхает мой возможный оппонент…

О май гад! Да конечно же, не пахнет! А зачем, простите, ей там пахнуть? Она и так достаточно много где пахнет…

Есть области, где демократии нет и быть не должно. Ладно, скажем, на войне не устраивают голосование – идти в атаку или провести еще одно собрание. Тут все как-то более-менее однозначно. Но бывают же ситуации, когда демократия в принципе невозможна – она означает стагнацию, топтание на месте. Положим, какой-нибудь особо демократически настроенный автор проводит у себя на страничке голосование: «Как вы хотите – поженить героев или убить героиню?» И читатели начинают голосовать… Одни голосуют «убить», другие – «поженить». В комментариях – обсуждения. Что делает автор? Да как всегда – пишет так, как ему удобнее, как ему хочется. Поигрался с читателями в демократию – и хватит.

Творчество не предполагает демократии. Участвует один человек. Ну иногда – соавторы. Но соавторы – единомышленники, и даже если они устраивают жеребьевку «убить Остапа Бендера или оставить в живых», то потом ничто им не мешает убиенного героя воскресить для второй книги. Заметим, читатели в этой жеребьевке не участвуют.

Означает ли все это неуважение к читателю? Мы пользуемся огромным количеством вещей, которые были созданы без всяких руководящих указаний с нашей стороны. И нам в голову не приходит прийти на мебельную фабрику и начать советовать столярам, как им лучше пилить доски. И никаких стонов о «демократии» не раздается. И никто не подозревает столяра в неуважении к покупателю грядущего стола. Потому что если работа сделана на совесть – это и есть уважение к тому, кто этой работой потом будет пользоваться.

Это же касается и читателя. Окажется книга созвучна ему – прочтет и сложит в душе какие-то запомнившиеся слова. Окажется книга ему не созвучна – ну, извините. Писатель такой же человек, как и читатель. Кроме того, почему-то забывают о том, что писатели также склонны читать. Я как читатель, например, чувствую себя оскорбленной, когда замечаю в чужом тексте следы угодничества. «А тут я раскинул для тебя особую сеточку, из которой ты точно не вырвешься… эротика! А?.. А вот тут еще круче: тут намек на текущую политическую ситуацию… правда, остроумно и злободневно?.. А тут, ой, пальчики оближешь, - тут мои глубокие философские рассуждения о жизни и смерти. Можно выписывать в читательский дневник. Ну как, угодил?»

Нет, друже, отнюдь не угодил. Я читаю вовсе не для того, чтобы ты мне угождал. Можешь быть грубым, можешь быть непонятным, можешь быть шероховатым и даже допускать стилистические ошибки – но изволь быть самим собой. Искренним и открытым. Бросай свой текст мне в лицо без страха – я тоже не боюсь, я поймаю.

Поговори со мной на равных.

Не кланяйся. Не угодничай. Говори о том, что у тебя на душе. На самом деле – а не то, что, по мнению твоего агента, на душе у меня.

Не лги.

Не думай обо мне.