Записки из страны Нигде

Параллельные миры (1)

03:00 / 25.02.2017

«Писать, чтобы писать; читать, чтобы читать». Я считаю весьма ошибочным расхожее утверждение о том, что «мы пишем те книги, которые хотим прочитать». Ничего подобного. Мы пишем ровно те книги, которые хотим написать, и читаем те книги, которые хотим прочитать. Не бывает такого, чтобы желающий прочитать не нашел ничего себе по вкусу.

Да, почти любому из нас встречался впечатляющий рассказ про то, как некто жаждал прочесть про Великую Неубиваемую Любовь, однако ничего пригодного по теме во всей мировой литературе не отыскал и вынужден был сам взяться за перо.

Друзья мои, это – враки.

Чтение и писательство – совершенно разные способы постижения мира. Или, скажем так, разные способы проникновения в параллельную реальность. Пассивный и активный, назовем их так.

В первом случае иная реальность открывается тебе страница за страницей волей автора, с которым ты можешь полемизировать, внутренне не соглашаться или в чем-нибудь даже обвинять. В надуманности, фальши, лживости, подтасовке фактов, в том, что «эльфы такими не бывают» и так далее.

В другом же случае параллельная реальность открывается тебе «сама», ты получаешь информацию фактически «из первых рук». Ты сам ее открываешь. Сам с собой или со своими видениями ты, естественно, не полемизируешь. Не бывает таких эльфов? Да вот какие тебе привиделись, каких ты придумал – такие в твоей вселенной и бывают…

Происходит некое вымышленное взаимодействие человеческого разума с несуществующей вселенной.

Искусственно выдумать удается только отдельные элементы, а вообще – ты погружаешься в свои фантазии (или видения) и свободно плаваешь там мыслями, наслаждаясь фантастическими картинами и невероятными ситуациями. И в твоей личной воле – что-то записать, передать читателю, а что-то оставить себе для личного использования.

Отсюда – довольно распространенная ситуация, когда на каком-нибудь литературном конвенте подвыпившего и потому беззащитного писателя кто-нибудь из гостей-читателей интимно берет за пуговицу, отводит к окну и произносит вкрадчивым голосом: «У меня для вас подарок».

В мозгу наивного писателя мгновенно вырисовывается коробка конфет или бутылка коньяка, но увы! «Я придумал сюжет, - продолжает нашептывать «читатель». – Только вы можете его воплотить. В общем, живет такой мужик, от него ушла жена, а он тренер по каратэ. И вот он попадает в параллельный мир, где даже нет огня, и зажигает зажигалку – тут его считают уже за бога, - ну а дальше вы можете такое напридумывать!..»

Обратимся, так сказать, к истокам подобного явления. Почему писателям столь настойчиво пытаются всучить сюжеты?

Я к тому, что вышеописанный сюжет (один из наиболее распространенных; второе место по распространенности занимает Всемирный Заговор Ватикана/Тамплиеров/Инопланетян против Всего Русского/Совета Мудрых/Инопланетян), - да-с, так вот, вышеописанный сюжет на самом деле в состоянии воплотить любой человек, закончивший среднюю школу и обладающий достаточной усидчивостью.

И, кстати, таковые усидчивые люди действительно имеются. В снобистских кругах их называют «графоманами», но я бы остереглась осуждать подобных людей, если только они не заваливают своими рукописями все тех же бедных писателей с криком: «Побудьте моим литагентом, пристройте мою гениальную рукопись вашему издателю!» Это уже просто неприлично. Не говоря уж о том, что человеку лучше бы заниматься либо творческой работой, либо административной. Если ты писатель, значит, ты не менеджер по продажам и уж тем более не литагент совершенно незнакомого тебе человека. То есть каждый должен заниматься своим делом, а не «сапоги ваять пирожник». Но это так, между делом.

В общем, графоман – это человек, который обслуживает себя сам. Как в советской столовой, где раньше висело объявление: «Здесь нет мам, поел – убери сам».

Пришло тебе в голову «нечто», открылась параллельная вселенная про тренера каратэ – сел и написал. Сам. Написал именно потому, что хотел написать. Потому, что именно таким способом хотел постичь тот параллельный мир, который предстал в сознании. Не поленился - и получил удовольствие.

Никуда не годится, если графоман пишет, имея в виду будущую публикацию и подделываясь под некие «требования издательства» - какими они ему представляются. «Требования» сии такой бедолага почерпнул из серийной масс-литературы, поэтому старается подражать именно ей, а ведь задача у него совершенно другая: пощупать пальцами неведомый мир, погрузиться в него, побывать в воображаемой вселенной. Подражать, конечно, можно (в творчестве вообще все дозволено, пока не пришел час жесткой редактуры, но это – потом, потом), - но подражать надо просто потому, что так хочется. Хочется подражать Толкиену, Сальваторе, Жюльетте Бенцони. Чтобы было «как у них». А вовсе не потому, что это может «подойти для серии».

Чужие мнения, реальные или гипотетические, тем более - самоцензура в таком процессе абсолютно вредны. Они обесценивают и делают бессмысленным сам процесс. Если вы пишете просто потому, что не можете не писать, если воображаемые миры рвутся на на монитор компьютера, если у вас только один читатель – кошка/лучшая подруга, - пишите без оглядки даже на нее. Задача-то – путешествие в параллельный мир, и ничто иное. Ну так и путешествуйте на здоровье.

Еще один момент, связанный с «подаренным сюжетом»: в полемике о том, прилично ли «дарить» автору дорогой сердцу сюжет про мужика-каратиста, обязательно кто-нибудь вспомнит о том, как Пушкин подарил Гоголю сюжет «Мертвых душ». Оставив в стороне обстоятельства этого «подарка» - просто рассмотрим ситуацию в «сухом остатке». Пушкин – мэтр, Гоголь – начинающий. В описанном выше (и наиболее распространенном) случае все наоборот: «даритель» - кто-то из начинающих или вообще не пишущих, «потому что лень/некогда/не умею», а тот, кому «дарят», - он как раз мэтр.

Пушкин, если и «подарил», - то от избытка, от преизобилия. Обычный же «даритель» преподносит свой «дар» от сугубой творческой убогости.

Поэтому сравнение, скажем так, некорректно.