Богатые тоже плачут: Бето и Марисабель

ГЛАВА 22 Тони Кантильо и его соседи

Тони медленно шел по пыльной улочке на окраине Сьюдад-Виктории, почти у самого выезда из города. Врачебную практику всегда нелегко начинать, особенно тяжело обзаводиться постоянными клиентами. Однако Тони был готов к этим трудностям и с радостью шел на любые вызовы, как и следует тому, кто выбрал профессию врача.

Внезапно из-за поворота показался небольшой пикап. Поравнявшись с Тони, машина остановилась, и водитель спросил:

— Не подскажете, как проехать на Авенида де Република?

Тони подошел ближе и наклонился к водителю. Кроме него в кабине был еще один человек — благообразный сеньор средних лет с темными с проседью волосами.

— Прямо по этой улице, третий поворот направо, — сказал Тони. — А там вы сами увидите — это единственный проспект в нашем городке. Вам какой дом нужен?

— Сами разберемся, — махнул рукой водитель, и машина, рванувшись вперед, скоро исчезла.

Тони, погруженный в свои мысли, почти сразу же забыл о ней.

— Ну как твои больные? — спросила Фелисия, когда Тони, вернувшись с обхода, устало опустился в кресло.

— Нормально, один перелом, слава Богу, закрытый, высокое давление у старушки, нарыв у ребенка… ничего страшного.

— А у дона Матиаса гости, — сообщила Фелисия.

— Ну и прекрасно, — улыбнулся Тони.

— Приехали на пикапе, видно, нездешние. Долго ходили по улице, искали его дом. У меня спрашивали.

— На пикапе? Я, наверно, их видел, — припомнил Тони. — Они спрашивали, как проехать на Авенида де Република.

Когда стемнело, Тони вышел в сад — хотелось подышать прохладным вечерним воздухом. Тони нравилось сидеть под темнеющими кронами деревьев, не включая света.

За каменной оградой, отделявшей их сад от сада дона Матиаса Гайа, было также темно. Тони собирался уже возвратиться в дом, но услышал мужские голоса. Говорили за оградой — всего в паре шагов от него. Тони вовсе не собирался подслушивать, но разговор показался ему таким странным, что он не решался уйти, чтобы не производить лишнего шума.

— Они что, у тебя в машине? — спросил грубый голос, который мог принадлежать только дону Матиасу. Он звучал довольно громко — начальник полиции давно разучился разговаривать тихо.

— Ты можешь так не кричать? — спросил второй голос, показавшийся Тони знакомым. — У нас просто не было другого выхода. Проверки повсюду. Спрячь их где-нибудь, а потом, когда мы дадим знать, переправь в Ла-Песку.

— Не нравится мне это дело… — проворчал дон Матиас.

— Это твои проблемы, — ответил второй. — И так сколько лет тебя никто ни о чем не просил. Ладно, давай перетащим их в твою машину, чтобы рано утром, еще до рассвета, мы с Гаэтано уже убрались отсюда.

— Вас тут, наверно, заметили… — проворчал дон Матиас.

— Кто? Какой-то паренек, у которого мы спросили, как проехать, да девчонка, твоя соседка, указала нам дом. Вот и все. Они о нас уже забыли.

— Тут провинция, каждый чужак на виду, — вздохнул начальник полиции. — Хотя и у меня все на примете. Ладно, давай перетащим твой гроб.

— Ты хоть и конспиратор, Матиас, но давай включим свет, я ничего не вижу.

За оградой вспыхнул свет, затем раздался звук открываемой дверцы машины — видимо, открыли пикап, а потом послышалось сопение. Двое мужчин что-то вытаскивали. Тони осторожно прокрался туда, где каменная ограда сменилась металлической решеткой, и с интересом заглянул в соседский сад. Дон Матиас и незнакомец, в котором Тони узнал водителя встретившегося ему сегодня на улице пикапа, несли к гаражу средних размеров фанерный ящик, по-видимому, не такой уж тяжелый.

Тони вдруг стало стыдно оттого, что он подглядывает, как мальчишка, и, устыдившись собственного неуемного любопытства, он вернулся в дом.

Утром, когда дон Матиас Гайа проснулся и вышел на залитую солнцем лужайку перед домом, вчерашних гостей уже не было. Начальник полиции вздохнул спокойно — хотя в его сарае стояла одна крайне неприятная вещь, он был рад, что, по крайней мере, убрались те, кто ее доставил.

Теперь можно было подумать о приятном — о грядущем званом обеде в честь тридцати лет его, дона Матиаса Гайа, честной и безупречной службы в мексиканской полиции.

— Дорогая, этот день будет особенным для меня. Шутка ли — тридцать лет службы! Я хочу устроить большой праздник, ведь это своего рода юбилей, — сказал он вышедшей на террасу жене.

Это был плотный, высокий мужчина, в его сложении еще виднелись последние следы некогда атлетической фигуры. С тех пор как он начал занимать различные крупные посты в городской полиции, дон Матиас забросил спорт, разленился и обзавелся порядочным брюшком, так что сейчас в нем трудно было угадать бывшего спортсмена, красавца и сердцееда.

— Конечно, нужно что-нибудь устроить… Но ты, наверно, надеешься, что всем этим буду заниматься я? — Жена дона Матиаса Магда, напротив, сумела сохранить былую красоту и элегантность. И теперь рядом со своим мужем она явно выигрывала в манерах и во внешности. — На сколько приглашенных ты рассчитываешь?

— Человек шестьдесят… — предположил дон Матиас.

— Шестьдесят? Я всегда знала, что полицейские — не совсем нормальные люди, но то, что в один прекрасный день я смогу сказать так о собственном муже, — этого я не могла себе представить, — съязвила Магда. — Давай посчитаем: мэр с супругой, епископ, еще человек пять из мэрии, эти твои дружки из полиции…

Последнее выражение показалось дону Матиасу обидным.

— Что значит дружки?.. Они все уже солидные люди, — заявил он.

— Для меня солидные только те, кому ты не можешь приказывать. А твои подчиненные… Впрочем, если тебя это обижает, я могу назвать их твоими «коллегами». — Магда сунула в длинный мундштук тонкую сигарету и закурила. Увидев это, дон Матиас тут же открыл стоявшую перед ним на низеньком столике коробку с сигарами, прикурил одну и с наслаждением затянулся. Он много курил, и в помещении Магда часто запрещала ему дымить.

— Дорогая, я же сказал, что это не просто праздник, это юбилей, поэтому я хотел бы пригласить еще кое-кого.

— Кого же?

— Кого-нибудь из бизнесменов, генерала Родригеса, сеньора Пандино, директора благотворительного фонда, еще этого популярного врача, Исидро Вальдеса. Кстати, наш молодой сосед — тоже врач.

— Да, я слышала, он какой-то знакомый вдовы Кохидес… сын друзей ее покойного мужа.

— И его нужно пригласить. Хороший врач в нашем захолустье — видная фигура. Да еще из столицы…

— Пригласи хоть весь город.

— Почему ты иронизируешь? В конце концов, это мой праздник!

— Ну хорошо, дорогой, извини. — Магда сделала небольшую паузу. — Ну а кто еще? Даже если все они придут с женами и детьми, то только человек сорок наберется.

— Я подумаю… Постараюсь, чтобы контингент собрался наиболее представительный. — Дон Матиас затянулся сигарой. — Я предчувствую, званый вечер удастся на славу.

Прозвенел телефонный звонок, Магда взяла трубку радиотелефона. Услышав голос на другом конце провода, она на секунду растерялась, и на ее лице появилось испуганное выражение. Но быстро взяла себя в руки и с притворным видом промолвила:

— Да, дорогая, расскажи, это очень интересно, — продолжая болтать о всякой безделице, она медленно прошла в дом и, только очутившись в полутемной гостиной, начала говорить быстрым шепотом: — Ты с ума сошел! Да, конечно, я просила тебя позвонить, но позже… Что?.. Хорошо, а когда же мы сможем встретиться? Почему такая спешка? Я соскучилась по тебе. Просто не могу больше выносить этого… Да, он полностью поглощен мыслями о своем торжестве… собирается пригласить полгорода… Что? Встретимся там? А раньше никак нельзя? Мне очень жаль, любимый… — Магда перестала шептать и нарочито громко закончила: — Спасибо, что ты мне рассказала, я обязательно схожу к этой массажистке. — Магда вернулась в сад, положила трубку и как ни в чем не бывало улыбнулась мужу.

— Опять эта дура Хуанита? — проворчал дон Матиас.

— Какой ты грубиян! Если бы я по своей наивности не вышла за тебя замуж, этого не рискнула бы сделать ни одна порядочная женщина. И женился бы ты на своем Уголовном кодексе, — рассердилась Магда.

Дон Матиас улыбнулся. Он принял слова жены за шутку, и она показалась ему смешной. Он повернулся к Магде, чмокнул ее в щеку, и она снисходительно ответила ему тем же.