Богатые тоже плачут: Бето и Марисабель

ГЛАВА 5 Виктория и Леопольдо

Виктория проснулась с каким-то радостным чувством, какого у нее уже давно не было. «Вчера произошло что-то хорошее, — вспомнила она. — Ах да, я еду к Бегонии. И Лео со мной». В том, что ей удастся убедить мужа и взять сына в Веракрус вместо того, чтобы снова отправлять к дядюшке Гаспару, она была совершенно уверена. В конце концов, в том, что касается сына, она тоже имеет право голоса.

Два дня назад Лео вернулся домой из своей частной школы, столь дорогой и престижной. Виктория, пожалуй, предпочла бы, чтобы сын жил дома, где она могла бы с ним постоянно общаться, но Умберто и слышать об этом не хотел. Его сын должен получить самое лучшее (то есть самое престижное) образование, еще в школе завязать контакты с «людьми своего круга», — другими словами, войти в замкнутое общество мексиканской элиты. Все это Виктории не нравилось, но она не спорила.

В этот раз, как и всегда, когда сын возвращался домой, начинались слезы радости, поцелуи, объятия. Мать и сын допоздна вместе сидели в гостиной и не могли наговориться. Хотя некоторые высказывания Лео больно кольнули Викторию — один раз сын презрительно отозвался о ком-то из школьных друзей: «Он, в сущности, неплохой парень, но его родители обычный рабочий скот».

— Лео, как ты можешь так говорить! — воскликнула Виктория.

— Так ведь его отец чуть ли не у станка стоит, — пожал плечами сын. — Этот парень в нашу школу случайно попал. Его обучение оплачивает какая-то богатая тетя. Однажды мать приехала его навестить, ты бы видела, как она была одета! Не лучше нашей поварихи или уборщицы. Мне было за него стыдно, честное слово.

— Значит, если бы я приехала тебя навестить без этого манто, в старом платье, тебе было бы стыдно? — похолодев, спросила Виктория.

— Но ты же так не приезжаешь! — ответил сын.

— Да, но если мы вдруг разоримся, да мало ли что может случиться, что же, тогда ты… отвернешься от меня?

— Ну, мама, ну что ты спрашиваешь! — ушел от ответа сын. — Мы же не разорились, а если бы это случилось, я бы уже не учился в этой школе.

Они перешли на другую тему, но тот разговор тяжелым камнем лежал на душе Виктории. Неужели у нее, презиравшей сословные рамки, пробившей себе путь в жизни упорным трудом, вырастет вот такой сын? «Если бы он увидел свою бабушку», — с горечью думала Виктория, вспоминая свою мать, работавшую в Бильбао то билетершей в кинотеатре, то продавщицей в лавке. А когда она осталась вдовой, чтобы поднять детей, пошла работать на ткацкую фабрику. «А мама Чоле, — вспомнила Виктория приемную мать Бето, — совсем простая женщина, а какой души человек. Этот Гаспар Герреро ей и в подметки не годится».

И Виктория решила — она непременно возьмет Лео с собой к Бегонии. Там он уйдет из-под влияния этих Герреро, а они с Бегонией приложат все усилия, чтобы убедить мальчика в том, что деньги и положение в обществе — далеко не самое главное в человеке.

Нужно только, чтобы Лео сам сообщил отцу о том, что не хочет ехать в Монтеррей или в Чикаго, а предпочитает отправиться с матерью в Веракрус. Устроить это казалось Виктории проще простого, ведь очевидно, что сын захочет провести каникулы с мамой.

Виктория оделась и поспешила вниз. Настроение у нее было самое радужное. Еще несколько дней, и они вместе с сыном надолго уедут из этого мрачного дома.

Виктория уже спускалась по лестнице, когда ее внимание привлек какой-то странный шум, доносившийся из кухни — сдавленные крики, возня. Затем все затихло, и вдруг раздался резкий и громкий крик Лео.

— Мерзавка! Дура! — кричал он. — Ты пожалеешь об этом!

Виктория остановилась как вкопанная. Ее поразили даже не сами слова, а тон, которым они произносились. Она и подумать не могла, что ее сын способен так кричать — капризно, обиженно и высокомерно. Виктория еще с минуту помедлила, а затем со всех ног бросилась вниз и рывком распахнула дверь, ведущую на кухню.

Ее глазам предстала странная картина. Лео, красный от ярости, стоял посреди кухни, сжав кулаки. Его светлая рубашка была вся в красных пятнах. В первый момент Виктории даже показалось, что это кровь, но она быстро сообразила, что это всего лишь томатный соус. Перед Лео с соусницей в руках стояла Хеорхина. Увидев Викторию, она густо покраснела, руки ее задрожали, и она уронила соусницу на пол. Виктория, не говоря ни слова, посмотрела на осколки фарфора, под которыми расплывалась темная томатная лужица, и, наконец, спросила:

— Что здесь происходит?

— Эта мерзавка облила меня соусом! — злобно выкрикнул Лео и вдруг расплакался. Однако и сквозь слезы он продолжал кричать: — Выгони ее, мама, выгони сегодня же!

— Но как это случилось? — спросила Виктория.

— Эта идиотка взяла и облила меня! — сказал сын.

Виктория повернулась к служанке:

— Хеорхина, скажите, пожалуйста, зачем вы вылили на мальчика соус?

— Мальчик… — пробормотала служанка, — он пытался… ущипнуть меня за… — Она замолчала и покраснела еще гуще.

— И что дальше? — упавшим голосом спросила Виктория.

— Я попросила его отойти и не мешать мне работать, — пролепетала Хеорхина. — А он сказал, что он хозяин в этом доме, а я просто…

— А ты просто рабочая скотина! — злобно выкрикнул Лео. — Твои родители в земле копаются!

— Так, — тихо сказала Виктория и безжизненно опустилась на стул. — Хеорхина, — обратилась она к молоденькой служанке, — скажите, он так и сказал?

— Да, сеньора, — ответила девушка. — Он сказал еще хуже.

— Выгони ее, мама! Она испортила мне костюм! И пусть купит мне новый! — рыдал Лео.

— Этого не произойдет, — вдруг холодно и решительно сказала Виктория. — Я требую другого. Лео, ты должен немедленно извиниться перед Хеорхиной. Понял?

— Что?! Я извиняться перед ней? — Мальчик перестал рыдать и поднял на мать недоуменный взгляд. — Но она же служанка!

— Это вовсе не значит, что она не человек, — сурово ответила Виктория. — Подумай, ты оскорбил женщину. Ты должен извиниться, Лео.

— И не подумаю! — крикнул сын и, сорвавшись с места, выбежал из кухни.

Виктория и Хеорхина продолжали неподвижно стоять, слушая, как он топает по лестнице наверх. Раздался оглушительный грохот — это сын с силой захлопнул дверь в свою комнату.

— Простите, сеньора, — разрыдалась Хеорхина. Она прижала к глазам угол фартука, а ее худенькие плечи сотрясались от рыданий. — Я… я не знаю, как это получилось…

— Тебе незачем просить прощения, — сказала Виктория. — Насколько я понимаю, во всем виноват мой сын. Это ты прости меня за его поведение.

— Что вы, сеньора… как можно… — испугалась служанка.

— Только так и можно, — ответила Виктория. — И он тоже должен извиниться перед тобой. Я этого так не оставлю!

Виктория вышла из кухни. Она была потрясена. Конечно, она и раньше замечала в сыне подобные замашки, но никогда не думала, что он способен на такой поступок. И она приняла решение — Лео извинится перед девушкой, чего бы это ни стоило.