Богатые тоже плачут: Бето и Марисабель

ГЛАЗА 63 Мерседес возвращается к жизни

Доктор Пласидо Ривера задержался в своем кабинете допоздна. Персонал больницы «Сан-Себастьян» нисколько не удивлялся этому — заведующий кардиологическим отделением работал много и часто уходил из больницы очень поздно. Но на этот раз доктор Ривера вовсе не работал. Напротив, он сидел неподвижно, положив руки на стол и смотря в одну точку.

Доктор Ривера думал, но мысли его были не о том, какое лечение лучше назначить тому или иному из пациентов. Он думал о себе.

Это случилось много лет назад. Пласидо Ривера тогда был начинающим, но уже подающим большие надежды врачом-кардиологом. Он приехал в Сьюдад-Викторию после окончания Высшей медицинской школы в Монтеррее как раз в то самое время, когда этот город стал перевалочным пунктом среди торговцев наркотиками. При этом, как оказалось, прямой начальник Риверы, заведующий городской больницей, был одним из тех, кто обеспечивал прохождение «груза» по провинции Тамаулипас. Он втянул молодого врача в свое грязное дело. Вторым помощником был также начинающий врач Исидро Вальдес. Так Ривера и Вальдес оказались скованными круговой порукой.

Когда началась война с наркомафией, Вальдесу удалось скрыть подложные документы на лекарства, под видом которых перевозились наркотики. На этих документах стояли подписи получателей — Исидро Вальдеса и Пласидо Риверы.

Прошли годы, Исидро стал практикующим врачом, Пласидо приняли в клинику «Сан-Себастьян». Они время от времени перезванивались, и иногда Вальдес упоминал о хранящихся у него документах. Ривере было неприятно слышать об этом, он корил себя за ошибки юности, но не придавал этим намекам большого значения.

Но вот настал день, когда Вальдес привез к нему в клинику юношу с больным сердцем — Аркадио Кохидеса. Пласидо этот случай с самого начала показался очень странным, необычным. Получалось, что парень, который еще полгода назад обладал прекрасным сердцем, вдруг неизвестно как заработал острую сердечную недостаточность. Вальдес объяснял что-то насчет осложнений после ангины, но Ривера не поверил ни одному его слову. Он был уже опытным кардиологом и понимал что к чему.

И тогда Вальдес потребовал, чтобы Ривера устроил парню инфаркт со смертельным исходом, или, по крайней мере, не мешал сделать это ему, Вальдесу. Произошла ужасная, бурная сцена. Вальдес напомнил о документах, оставшихся неизвестными полиции. Для Риверы это значило бы — полный крах, конец всей его блестящей карьеры.

И он малодушно согласился закрыть глаза на действия Вальдеса.

Аркадио Кохидес умер от инфаркта.

Пласидо Ривера решил, что откупился от Вальдеса. Но не тут-то было. Он потребовал, чтобы тот положил в кардиологическое отделение девушку, страдающую бронхиальной астмой, и (Ривера был в этом совершенно уверен) специально вызывал у нее при помощи аллергенов приступы удушья. Теперь дошла очередь до матери несчастных Аркадио и Мерседес. Ривера понимал, какую игру ведет Вальдес. И его ужасала, мучила та роль, которую в этом преступлении приходилось играть ему.

Он знал, завтра приедет Вальдес, сделает сеньоре Кохидес инъекцию, и через полчаса она скончается от обширного инфаркта.

Внезапно Пласидо ударил кулаком по столу и громко сказал: «Этого не будет!»

«Пусть относит документы в полицию, пусть делает все что хочет, я врач, а не убийца», — решил он.

В этот момент в дверь его кабинета постучали:

— Доктор Ривера, там внизу вас спрашивают какие-то люди, говорят, что это очень срочно и касается сеньоры Кохидес, которая поступила сегодня.

— Сеньоры Кохидес? — воскликнул Ривера. — Я сейчас спущусь к ним.

— Рубен! — воскликнула Мерседес, когда дверь палаты открылась. — А я думала, это сестра. Ко мне ведь никого не пускают! Я так по тебе соскучилась!

Мерседес была бледна, но на щеках играл легкий румянец.

— Как ты себя чувствуешь, любовь моя?

— Ты знаешь, неплохо. Сегодня утром доктор Ривера отменил мне все лекарства, и, как ни странно, мне стало намного лучше. Ты думаешь, я смогу поехать домой?

— Конечно, я забираю тебя сейчас же!

— Доченька моя! — в палату вошла донья Леа в больничном халате. — Мне тоже гораздо лучше. Доктор Ривера нас отпускает.

— Ура! — воскликнула Мерседес.

— Мне кажется, — сказал наблюдавший эту сцену из коридора падре Игнасио, — у этих людей темная полоса их жизни закончилась.

На следующий день ближе к вечеру Рубен забежал в домик Тони и Фелисии и сказал, что донья Леа просит их и падре Игнасио навестить ее, чтобы она могла поблагодарить их за свое спасение. Падре Игнасио уже начал приготовления к отъезду, который был намечен на следующий день, но он решил принять приглашение.

Тони уже был у вдовы утром, когда он осматривал ее и Мерседес, и нашел, что им гораздо лучше. Сейчас они с Рубеном обсуждали, насколько откровенно можно сказать ей о преступных замыслах Вальдеса в отношении их семейства.

— Разумеется, пришлось ей объяснить насчет Вальдеса и Магды и о том, как он погиб, — говорил Рубен. — Мерседес, по-моему, узнала об этом даже с облегчением. Но я не представляю, как сказать ей про Аркадии.

— А она сама не догадывается? — спросил Тони.

— Мне кажется, донья Леа настолько потрясена случившимся, что у нее еще не было времени сопоставить все факты.

— Тогда лучше подождать, — посоветовал Тони. — К сожалению, больное сердце сеньоры Кохидес не выдумка Вальдеса, так что надо соблюдать осторожность.

— А Мерседес? — взволнованно спросил Рубен.

— Ну, тут я, пожалуй, смогу тебя успокоить, — ответил Тони молодому человеку. — Хотя записей, разумеется, Вальдес не делал, но мне удалось примерно установить, какие аллергены ей колол этот негодяй, чтобы спровоцировать астму. К счастью, процесс еще не зашел так далеко. Если девушка будет соблюдать режим, ее здоровье может восстановиться достаточно быстро.

Рубен, не находя слов, стиснул руку врача, но лицо его было красноречивее всяких слов.

Донья Леа встретила их в гостиной, где она полулежала в мягком кресле, а верная Ребекка тут же вкатила в комнату столик на колесиках, заставленный угощениями. Хотя видно было, что перенесенные волнения наложили на нее свой отпечаток, донья Леа выглядела гораздо лучше, чем накануне вечером в больнице «Сан-Себастьян».

Гости уселись на диванах и креслах вокруг хозяйки.

— Как Мерседес? — спросил Тони.

— Она сейчас отдыхает, но чувствует себя гораздо бодрее, — ответила донья Леа. — Ах, Тони, мой мальчик, я со вчерашнего вечера ищу слова, чтобы высказать тебе… Если бы не ты… — Донья Леа не выдержала, ее голос задрожал, и она заплакала, прижимая к глазам платок.

— Донья Леа, теперь мы можем не плакать, а радоваться! — воскликнула Фелисия. — Тони уверен, что Мерседес скоро поправится, а уж он знает, что говорит. — И Фелисия с гордостью посмотрела на мужа, полностью уверенная, что лучшего врача, чем он, не найти ни в одной медицинской академии.

— Я в этом не сомневаюсь, — подхватил Рубен. — И очень надеюсь, что нам больше не придется откладывать свадьбу. — Он выпалил эти слова, как бы собравшись с духом, и сразу же с опаской посмотрел в сторону сеньоры Кохидес.

Но донья Леа нисколько не рассердилась, а наоборот, посмотрела на юношу чрезвычайно благосклонно. Она уже успела осознать, что лишь благодаря неуклонной преданности Рубена, который вовремя забил тревогу, ее дочь и она сама чудом избежали смертельной опасности.

— Как бы это было замечательно, — обрадовалась Фелисия. — Я обожаю свадьбы. Если вы не против, донья Леа, я могла бы помочь Мерседес с приготовлениями — я обожаю этим заниматься.

— Ну конечно, деточка, мы будем счастливы, — ответила сеньора Кохидес, снова прижимая платок к повлажневшим глазам.

— Сеньор Кантильо, — начал Рубен, глядя на Тони, и вдруг запнулся.

— Знаешь, мне будет приятно, если ты будешь звать меня просто по имени, — сказал Тони, — ведь между нами не такая большая разница в возрасте.

— Спасибо. Я хотел попросить, Антонио… — он опять запнулся. — Не согласились бы вы… не согласился бы ты быть шафером на моей свадьбе?

— Ну конечно, с огромным удовольствием, — ответил Тони и протянул Рубену руку, которую тот крепко пожал.

— Вот здорово, — Фелисия даже захлопала в ладоши. — Остается только попросить падре Игнасио, чтобы он провел обряд венчания.

Все посмотрели в сторону старого священника, которого они узнали так недавно и который сыграл такую важную роль в их жизни.

— Дети мои, — произнес падре Игнасио, — я очень польщен вашим приглашением. К сожалению, не могу сейчас сказать, позволят ли мне мои обязанности быть вместе с вами на этой радостной церемонии. Но будьте уверены, что в любом случае я буду в этот день призывать на вас Господне благословение, чтобы вам была дарована долгая жизнь в любви и согласии.