Богатые тоже плачут: Бето и Марисабель

ГЛАВА 28 Визит Умберто Герреро

Лео подошел к автомобилю поближе, все еще надеясь, что это не знакомый темно-вишневый «ягуар» Умберто Герреро. Однако он не ошибся — это действительно была машина его отца. Сомнений не было. «Но что ему тут нужно?» — с тревогой думал Лео. Его отец был не из тех людей, которые станут отдыхать в глуши на ранчо без всяких удобств только ради сомнительного удовольствия подышать свежим воздухом. Он предпочитал модные курорты, круизы, богатые рестораны, хотя и их посещал нечасто. Умберто Герреро не привык отдыхать, вся его жизнь была посвящена работе в компании и наращиванию капитала. Ради чего же он пожертвовал двумя, даже тремя рабочими днями? Это, должно быть, что-то очень серьезное.

Андрес вывел приятеля из раздумий, толкнув его в бок локтем:

— Пошли, чего ты стоишь? Интересно, кто это к нам пожаловал?

Умберто Герреро сидел в кресле и курил. На его лице застыла бесстрастная, ничего не выражающая маска. Если бы Виктория могла сейчас видеть его, она бы сразу поняла, что он сердится, даже испытывает дискомфорт, что ему неприятно находиться в этой крошечной гостиной, но он старается этого не показывать.

Селия ушла на кухню, чтобы приготовить ужин для неожиданного гостя, Гильермо чувствовал некоторую неловкость, не совсем понимая, о чем ему следует разговаривать с этим надутым господином.

Из рассказов Марианны супруги знали, что этот чопорный господин крупный предприниматель, муж ее подруги Виктории и отец Лео, но он не произвел на Эрнандесов особенно приятного впечатления. За его холодными сдержанными манерами чувствовалась голая расчетливость, как будто никакие другие соображения его не интересовали. Он был учтив, вежлив, корректен, но все в определенных пределах.

Гильермо в глубине души был более чем уверен, что Умберто просто не способен на бескорыстное великодушие или щедрый жест. Если он сделает подарок, то ровно такой, какого требовали случай и приличие, не хуже и не лучше.

Гильермо понимал, что Умберто приехал к ним на ранчо навестить сына, но сейчас, смотря на его каменное лицо, недоумевал, может ли этот человек вообще испытывать какие-нибудь чувства, в том числе и отцовскую любовь.

— Где же Лео? — спросил Умберто Герреро, поглядывая на часы.

— Кажется, они с Андресом работают на конюшне, — ответил Гильермо и, заметив удивление в глазах сеньора Герреро, пояснил: — Убирают за лошадьми.

— Вот как? — холодно заметил Умберто.

Ни один мускул не дрогнул на его лице, хотя в глубине души он был потрясен и возмущен этим сообщением. Его сына заставляют убирать за скотиной! Умберто принял решение немедленно, завтра же рано утром увезти Лео отсюда. Хорошенькое эти люди придумали занятие для отпрыска дома Герреро! Чтобы скрыть свои мысли, Умберто вынул из массивного серебряного портсигара новую сигарету и закурил.

Открылась дверь, и на пороге появился Лео — какой-то мокрый, взлохмаченный, одетый кое-как, он застыл в дверях, нерешительно глядя на отца и переминаясь с ноги на ногу.

— Здравствуй, сын, — первым поздоровался Умберто, так и не дождавшись приветствия.

— Здравствуй, папа, — Лео широко улыбнулся и подошел к отцу.

Умберто передернуло — от сына исходил несильный, но вполне ощутимый запах конского навоза.

— Садись, — сеньор Герреро указал на стоящий неподалеку стул. — Ты, наверно, удивлен моим визитом?

Лео вопросительно посмотрел на него. Тон отца ему не понравился, пожалуй, следовало готовиться к самому худшему.

— Да, папа, — ответил он после некоторой паузы. — Я ведь знаю, как ты занят по работе. Тебе не так просто выкроить время, чтобы навещать меня, тем более очень далеко от Мехико. — Лео инстинктивно пододвинул было стул поближе к отцу, но Умберто посмотрел на него так, что сын остался на месте.

Гильермо поднялся с места, извинился и, сославшись на занятость, вышел из гостиной и увел вместе с собой Андреса.

— Я, признаться, несколько удивлен тем, что здесь застал, — медленно начал Умберто. — Я, конечно, с самого начала не ожидал от этой затеи ничего хорошего, но я и представить себе не мог, что мой сын настолько не сможет постоять за себя.

— Постоять за себя? — удивленно повторил Лео.

— Ну да, — нетерпеливо ответил отец, раздосадованный непониманием сына. — Я никак не думал, что ты позволишь себя подчинить. Что они заставляли тебя делать, эти люди? Ты выполняешь самую черную, самую неблагодарную работу. Ты, наследник семьи Герреро, ученик прекрасной школы, аристократ! И возиться в навозе! — Лицо Умберто уже было далеко не бесстрастным, на нем отражались возмущение и гнев.

— Но я только помогал Андресу, — пробормотал Лео.

— Ты, кажется, здесь в гостях и потому вовсе не обязан работать, тем более… — Умберто поморщился, — в качестве скотника. Ты должен был пресечь самую мысль об этом, а не идти на поводу у… этих грубых, расчетливых людей. Подумать только, нашли себе слугу, и где? В доме Герреро! Скажи мне, как им удалось заставить тебя это делать?

— Но меня никто не заставлял, — ответил сын. — Я сам туда пошел. Не могу же я сидеть сложа руки, когда все остальные вокруг работают. И потом, я езжу на Звездочке, вот я и решил сам научиться ухаживать за лошадьми.

— Тебе это умение не нужно! — Умберто говорил тихо, не повышая голоса, но сыну казалось, что он почти кричит. — Я бы попросил тебя запомнить простую истину — Герреро не делают черной работы. Для этого существуют другие.

— Но папа… — хотел возразить Лео.

— Да, я твой отец, — продолжал Умберто. — Но если ты будешь и дальше находить удовольствие в таком обществе и в таких занятиях, я забуду, что ты мой сын. Ты позоришь меня. — Он замолчал и закрыл глаза рукой. — Никогда не думал, что мой сын будет чистить навоз, — наконец сказал он.

Лео опустил голову.

— Вот что, — сказал Умберто после продолжительной паузы. — Собери вещи, завтра рано утром мы уезжаем.

— Может быть, вы хотя бы выпьете чашечку кофе? — предложила Селия.

— Нет, спасибо, я не голоден, — холодно ответил Умберто.

В его голосе прозвучала такая надменность, что, взглянув на мужа, Селия только слегка пожала плечами и едва заметно усмехнулась. Она была не из тех, кого можно напугать суровым и самодовольным видом.

— Как знаете, — любезно произнесла она и стала раскладывать по тарелкам вчерашнюю мамалыгу, поджаренную на сковородке кусочками с острой приправой «чили».

— Где же Лео? — удивленно спросил Гильермо, увидев, что младший Герреро все не появляется к завтраку, хотя все остальные уже давно сидят за столом.

— По-видимому, он вчера не успел собраться, — ответил Умберто.

— Собраться? — Гильермо с недоумением взглянул на него. — Куда же?

— Мы сейчас уезжаем, — холодно констатировал Умберто. — Разве он еще не поставил вас об этом в известность?

Гильермо и Селия только изумленно переглянулись.

— Я подожду его на улице у машины, — сказал Умберто и решительным шагом вышел из дома.

Темно-вишневый «ягуар» стоял у коновязи — там, где Умберто его вчера оставил. В ожидании, когда же появится сын, сеньор Герреро стал придирчиво осматривать безукоризненную блестящую поверхность. Его немного беспокоило, не поцарапал ли он кузов при езде по этой ужасной дороге на ранчо. Сейчас при мысли о том, что ехать обратно придется по ней же, Умберто недовольно скривился.

Внезапно ему в глаза бросилась небольшая царапина возле заднего бампера. Умберто обреченно покачал головой и потер ее пальцем, как будто мог ее стереть. «А ведь еще ехать обратно по этим колдобинам», — проворчал он. Внезапно за его спиной послышались шаги. Умберто обернулся и увидел сына.

Лео стоял перед ним в той же старой рубашке и джинсах, которые были на нем накануне вечером. Никаких вещей у него не было, более того, руки он держал в карманах.

— Доброе утро, папа, — сказал мальчик, остановившись в нескольких шагах от отца.

— Доброе утро, — с некоторым недоумением ответил Умберто. — Почему ты опять в этих лохмотьях? Где твои вещи?

— Дело в том, что… — Лео замолчал, собираясь с силами, а затем выпалил: — Я решил остаться.

— То есть как?

— Ну, — Лео отвел глаза, — я хочу сказать, что… — Он сделал глубокий вдох и посмотрел отцу в глаза: — Я не поеду с тобой.

— И ты думаешь, я разрешу тебе остаться здесь, в этой вонючей дыре с этими… — Умберто замолчал, подыскивая подходящее слово, — с этими неотесанными пастухами? Я требую, чтобы ты немедленно переоделся. У меня нет времени уламывать тебя и упрашивать. Мы сейчас же едем домой. Ты обязан слушаться отца.

— Во-первых, они не пастухи, а если уж на то пошло, земледельцы, — начал Лео, — а во-вторых, меня сюда прислала мама. Она разрешила мне тут находиться. Поэтому я с тобой не поеду. Прости, но я не хочу в Монтеррей к дяде Гаспару.

Умберто молча смотрел на сына так, как будто видел его впервые в жизни. Лео смело смотрел ему прямо в глаза и больше не отводил взгляда.

— Ну как знаешь, — сухо сказал сеньор Герреро.

Он повернулся, подошел к машине и сел за руль. Лео неподвижно стоял у крыльца, наблюдая за его действиями. Умберто завел машину, развернул ее, и вишневый «ягуар», сначала медленно, а затем быстро набирая скорость, исчез за высокими башенками хенекена.

Селия мыла на кухне посуду, когда дверь открылась и она услышала смущенный голос Лео:

— Сеньора Эрнандес, у вас не осталось чего-нибудь поесть?

— Лео? — удивилась Селия. — Разве ты не уехал с отцом?

— Неужели я бы не попрощался с вами? — обиженно спросил Лео.

— Вот я и думаю, как же ты мог так уехать? — засмеялась Селия, доставая сковородку с остатками мамалыги. — Я же слышала, что отъехала машина.

— Это отец уехал, — объяснил мальчик. — А я остался.

— Это здорово. Мамалыгу будешь?

— Конечно!