Богатые тоже плачут: Бето и Марисабель

ГЛАВА 62 Конец доктора Вальдеса

В тот вечер в доме Тони и Фелисии Кантильо долго не гас свет. Падре Игнасио оказался прекрасным рассказчиком, особенно когда соглашался вспомнить что-нибудь из тех таинственных случаев и загадок, в решении которых он принимал участие. Тони и Фелисия слушали его затаив дыхание, только Фелисия время от времени бегала на кухню и приносила еще чего-нибудь вкусненького.

Падре Игнасио рассказывал о двух девушках-близнецах, одна из которых случайно стала свидетельницей преступления, и бандиты хотели ее убить. Но, не зная, что сестер двое, преступники были сбиты с толку и в конце концов попались в руки полиции.

Падре не успел закончить, когда в дверь внезапно позвонили. Звонок был долгий, настойчивый — так Тони обычно звонили, вызывая его на какой-то особо тяжелый случай, когда помощь требовалась незамедлительно.

— Ой, Тони, опять тебя потащат куда-нибудь принимать роды, — вздохнула Фелисия.

— Я же врач, — ответил Тони. — И это мой долг.

Он поднялся и вышел в сад, чтобы открыть ворота. Из темноты в освещенное пространство перед домом вступил молодой человек, которого Тони видел сравнительно недавно, но все же узнал не сразу. Это был Рубен Аретьено, друг Мерседес.

— Антонио Кантильо? — взволнованно спросил он, как будто тоже в первый момент не узнал Тони, с которым как-то говорил о своем беспокойстве насчет здоровья Мерседес.

— Да. — Тони сделал приглашающий жест. — Мы ведь с вами знакомы. Рубен Аретьено, не так ли? Проходите, мы как раз пьем чай.

Рубен прошел в столовую, но за стол не сел. Вместо этого он заломил руки и воскликнул:

— Сеньору Кохидес увезли в больницу!

— Что с ней? — с тревогой спросила Фелисия.

— Сердце, — ответил Рубен. — Он сказал, что, возможно, это инфаркт! Сеньор Кантильо, — воскликнул он, обращаясь к Тони, — поедем туда скорее, а то будет поздно! Надо спасти их!

— Спасти от чего? — недоуменно спросила Фелисия.

— От этого злодея, от Исидро Вальдеса! Я не верю ему! Это не врач, а убийца!

Как и в прошлый раз, Рубен производил впечатление нервного, неуравновешенного человека, и любому врачу было бы ясно, что заниматься следует прежде всего его состоянием. Казалось, он бредит.

— Так, вы говорите, сердце? — переспросил его Тони. — Это ведь вполне вероятно. У сеньоры Кохидес действительно очень слабое сердце. Подумайте, сколько она перенесла — смерть мужа, сына, теперь заболела дочь…

— Но ее отвезли туда же — в «Сан-Себастьян»! — воскликнул Рубен и неожиданно для всех окружающих разрыдался. — Неужели никто не может мне помочь? Бедная Мерседес!

Фелисия побежала на кухню за водой, Тони принес из аптечки настойку валерианы, а падре Игнасио, до сих пор молчавший, тихо спросил:

— О каком Вальдесе вы говорили, молодой человек?

— Это местный врач Исидро Вальдес, — объяснил священнику Тони. — Он работает здесь уже много лет, по крайней мере лет десять, имеет широкую практику, и на него не жалуются. Я слышал о нем как о враче, только самые положительные отклики.

— А как о человеке? — спросил падре.

Фелисия в этот момент заставила Рубена проглотить столовую ложку валерьянки, и он запивал ее холодной водой, причем было слышно, как его зубы стучат о край стакана.

— Ну как о человеке о нем говорят разное, — уклончиво ответил Тони. — Но он порядочен, хотя и… с некоторыми странностями. Живет один, убежденный холостяк.

— Да?! — возмущенно прервала мужа Фелисия. — А кто делал предложение Мерседес? И не одно! Он вьется вокруг нее как муха вокруг варенья! А Магда Гайа?

— Что Магда Гайа? — удивился Тони. — Ты имеешь в виду жену дона Матиаса?

— Именно ее! — воскликнула Фелисия. — Весь город шушукается насчет них.

— Я не привык доверять слухам, — ответил Тони.

Сказать по правде, до него самого доходили туманные слухи о любовной связи доктора Вальдеса с супругой начальника полиции, но это казалось Тони таким вздором, выдумкой кумушек, уставших от безделья и одуревших от жары. И вот то же самое утверждает его собственная жена.

— Я просто не хотела тебе говорить, — сказала Фелисия, — ты же терпеть не можешь таких разговоров, но это правда. Когда мне об этом сказала Пакита из овощной лавки, я чуть не расхохоталась ей в лицо, а потом убедилась, что так оно и есть. Понимаете, падре, — Фелисия повернулась к священнику, — вы не подумайте, я вовсе не думала подсматривать. Но однажды мы с Тони были у Вальдеса дома, собственно, это был единственный раз, когда он нас пригласил. Так вот, когда мы уже и сами собирались уходить, ему вдруг позвонили, он засуетился, стал собираться, сказал, что у него срочный вызов.

— Уж в этом нет ничего удивительного, ты сама знаешь, — вставил Тони.

— Да, верно, — кивнула Фелисия, — но ты помнишь, я тогда еще обратила внимание, что он ушел без инструментов. А ты даже в гости ходишь со своим чемоданчиком — вдруг что-то случится, с кем-то станет плохо. А он уходит на срочный вызов с пустыми руками. Падре, как вы думаете, это возможно?

— По-видимому, нет, — согласился священник.

— Мы вернулись домой, а часа через два я выходила во двор и слышала его голос. Он был у Магды.

— Возможно, она его и вызвала, — заметил Тони.

— Конечно, — кивнула головой Фелисия. — Только не как врача. Узнала, что Матиаса вечером не будет, и тут же позвонила. В тот день вечером я вышла в сад — у меня тут посажен особый пятилистный плющ, который следует поливать вечером после захода солнца. Поэтому я взяла лейку и вышла. И такая была прекрасная звездная ночь! Я лейку поставила, стою и смотрю на небо. И вдруг голоса, я сначала не обратила внимание, а потом слышу — Вальдес. Говорит что-то вроде: «До свидания, дорогая, все будет так, как ты хочешь. Мы обязательно соединимся навек». Ну, может быть, он говорил немного иными словами, но смысл был такой. Я еще удивилась — неужели Магда решила развестись с доном Матиасом? Он, конечно, не подарок, но прожила же она с ним столько лет.

— Он собирался его убить! — воскликнул Рубен. — Я все понимаю!

— Зачем же ему убивать дона Матиаса, если он собирается жениться на Мерседес? — покачал головой Тони.

— Погодите, я доскажу, — перебила их Фелисия. — Он тогда уже уходил, и они стояли в саду. Было очень тихо, и я все слышала. Она говорила ему, как его любит, он ей тоже что-то отвечал вроде: «Нужно подождать». И тут она как закричит: «Я знаю, ты охотишься за богатством Кохидес!»

— Именно так! — воскликнул Рубен. — Я уверен, что, не будь Мерседес богата, он не обратил бы на нее никакого внимания. Сначала он убрал Аркадио, теперь на очереди донья Леа. Мерседес останется единственной наследницей, и она уже сейчас почти полностью подчинена ему.

Все говорили едва ли не хором, то и дело перебивая друг друга, и потому не заметили, как падре Игнасио тихо выскользнул из комнаты.

— Но теперь дон Матиас в тюрьме, и Магда имеет право по закону развестись с ним, если он получит большой срок, а он его получит, — говорил Тони. — Интересно, что будет делать в этой ситуации Вальдес.

— Вот это мы сейчас и узнаем, — раздался с порога тихий голос падре Игнасио.

Все обернулись, удивившись, что священник оказался вовсе не за столом, а стоял в дверях, как будто только что вошел в дом.

— Антонио, Фелисия, вы ведь знаете, где живет Вальдес. Покажите мне дорогу. Надо спешить, дети мои, а то как бы не оказалось уже слишком поздно. Скорее.

И с этими словами падре Игнасио повернулся и поспешил вон из дома. Тони, Фелисия и Рубен последовали за ним. На улицах было темно, и немногочисленные прохожие с удивлением взирали на странного пожилого священника, который в сопровождении двух молодых людей и одной молодой женщины шел по улице со скоростью, которая никак не подобала его сану и возрасту. Если бы это не был священник, они бы даже могли сказать — несся на всех парах.

Несколько раз падре спрашивал у Тони, в правильном ли направлении они идут — за пару дней он еще недостаточно изучил Сьюдад-Викторию, чтобы ориентироваться здесь совершенно свободно.

Наконец все четверо остановились у скромного дома, обнесенного глухим забором, где жил доктор Исидро Вальдес. Дверь, ведущая в сад, оказалась запертой. Священник сделал жест, прося тишины, и все затаили дыхание, прислушиваясь к звукам, доносившимся из дома.

Там шел какой-то ожесточенный спор. Окна дома были открыты, и люди на улице могли слышать звук голосов и интонации, но слов разобрать было невозможно. Однако сомнений не было — спорили мужчина и женщина, причем женский голос был действительно очень похож на голос Магдалены Гайа. Мужской, без сомнения, принадлежал Исидро Вальдесу.

Внезапно женщина воскликнула: «Мерзавец!» — так громко, что это услышали и стоявшие на улице.

— Надо что-то предпринимать, — пробормотал священник.

— Попробуем перелезть через забор, — сказал Тони.

— Лучше я, я полегче, — заметил Рубен.

Он встал Тони на плечи и через секунду уже перемахнул через высокий каменный забор, окружавший дом Вальдеса. Оставшиеся снаружи прислушались, но шагов слышно не было, — вероятно, Рубен попал на цветочную клумбу.

Внезапно дверь, ведущая в сад, лязгнула и распахнулась.

— Входите, — шепотом сказал Рубен. — Дверь была просто на засове. Он ее не запирал.

Тихо, стараясь, чтобы под ногами не скрипел гравий дорожки, все четверо двинулась к дому.

— Фелисия, оставайся снаружи, — сказал Тони жене.

— Да! — шепотом возмутилась Фелисия. — Как самое интересное, так я — оставайся!

— Нашла интересное! — ответил Тони.

— Тишина, сеньоры! — с упреком прошептал падре Игнасио.

Они подошли к освещенному окну. Оно было открыто, и теперь голоса звучали совершенно явственно.

— Я разгадала твои планы, и не увиливай! — кричала женщина, в которой теперь все безошибочно узнали Магдалену Гайа. — Ты просто водил меня за нос, мерзавец! Ты все говорил, что женишься на мне, как только Матиаса не станет, но на самом деле ты думал о ней, об этой девчонке Кохидес. И что ты в ней нашел, ни кожи ни рожи!

— Ну что ты, Магда… — пытался прервать ее Вальдес. — Ты просто не понимаешь…

— Я слишком много понимаю! — воскликнула Магда. — Я понимаю, что ты в ней нашел — деньги! Это единственное, что тебе нужно. Ты хочешь красивой жизни, дорогих курортов, пятизвездочных отелей, Париж, Венеция, Сейшельские острова. Казино, красивые женщины, шампанское! И при этом не работать, получить все даром, не работая. Я прекрасно знаю твои замашки. Трудно, не так ли, получить все это простому провинциальному врачу? И ты решил жениться на деньгах. Сначала тебе приглянулась я — слава Богу, Матиас сумел сколотить кое-какой капитал, но тут подвернулась эта бесцветная дохлятина. Да будь она горбатая и косая, это тебе все равно.

— С чего ты взяла, Магда? — снова послышался голос Вальдеса. — Ты же знаешь, я люблю одну тебя.

— Ложь! Наглая ложь! — закричала Магда.

На миг в комнате воцарилось молчание, внезапно раздался сухой щелчок, и в тот же миг послышался голос Вальдеса:

— Что ты задумала? Ты с ума сошла!

— Да, наверно, ты прав, — ледяным голосом ответила Магда. — Я действительно сошла с ума, но не сейчас, а в тот день, когда поддалась на твои уговоры, когда поверила тебе.

— Ты же сама хотела отделаться от Матиаса.

— Не спорю, этот мерзкий мужлан мне надоел, и я была не против, чтобы он скорее отправился туда, куда следует. Это не была бы большая потеря для человечества. Но вместо этого от инфаркта умер Аркадио Кохидес!

— У бедняги было больное сердце, — ответил Вальдес.

— Я не хочу больше слушать тебя, — голос Магды звучал так, что даже у слушающих в саду кровь застыла в жилах. — Если тебе дорога жизнь, Исидро, ты сейчас сделаешь то, что я тебе скажу. Ты подойдешь к телефону, позвонишь в больницу «Сан-Себастьян» и отменишь свои распоряжения относительно Леа Кохидес. Ты понял меня?

— Но Магда…

— Никаких «но». Или ты это делаешь, или прощайся с жизнью. Выбирай.

— Кажется, пора вмешаться, — прошептал падре Игнасио и осторожно двинулся в сторону входной двери. — Но заклинаю, действуйте тихо, никаких резких движений.

Они прошли несколько шагов вдоль дома к входной двери. К счастью, она оказалась незапертой. Видимо, встретив Магду, Вальдес настолько нервничал, что набросил только щеколду на дверь сада, а дом и вовсе не запер.

Падре Игнасио толкнул дверь и тихо вошел в темную прихожую. В конце коридора, ведущего в гостиную, был виден свет, выбивавшийся из-за неплотно прикрытой двери. Из гостиной как раз и доносились голоса. Падре, стараясь ступать как можно бесшумнее, двинулся по коридору к гостиной. За ним на некотором расстоянии двигались Тони и Рубен. Замыкала шествие Фелисия, которая, чтобы не стучать каблуками, сняла туфли и теперь шла босиком.

Падре подошел к двери. В щель был виден только Вальдес, находившийся в противоположном конце комнаты и пристально смотревший вперед. Магда, видимо, стояла прямо за дверью, заслоняя ему путь к бегству.

Падре Игнасио повернулся было к своим спутникам, чтобы предупредить их о том, как следует действовать в такой ситуации, но Рубен, увидев Вальдеса, пришел в неописуемую ярость. Он, уже не в силах владеть собой, неожиданно для самого себя вдруг настежь распахнул дверь в гостиную и выкрикнул:

— Мерзавец! Подлец! Ты хотел силой заставить Мерседес выйти за тебя!

От неожиданности Вальдес вздрогнул. А Магда, не сразу сообразив, кто этот внезапно появившийся незнакомый ей человек, приняла Рубена за сообщника врача-преступника, который ворвался сюда, чтобы освободить его. Она поняла свою ошибку через миг, но было уже поздно — Магда инстинктивно нажала на спусковой крючок и раздался оглушительный выстрел.

На миг все замерли — сама Магда, остановившийся посреди комнаты Рубен, стоявшие в дверях падре Игнасио, Тони и Фелисия. Затем Исидро Вальдес начал медленно оседать на пол.

Тони бросился к нему. Вальдес лежал на полу, а Тони стал судорожно стаскивать с него рубашку, чтобы выяснить, куда попала нуля.

— Бесполезно, — сказал он через минуту. — Выстрел прямо в сердце. Подойдите, падре.

— Стоит ли читать молитву по такому мерзавцу? — сказала Фелисия.

— Заблудший сын все равно остается сыном Божиим, — ответил падре Игнасио.

Он закрыл глаза покойному и прочел над ним краткую молитву.

Внезапно у него за спиной послышались сдавленные рыдания. Все обернулись.

Магда, бросив револьвер на пол, рыдала, закрыв лицо руками. Никто из тех, кто знал эту гордую, даже надменную женщину, никогда не мог подумать, что она может так предаваться горю.

— Успокойся, дочь моя, — падре Игнасио положил ей руку на голову. — Он не принес бы тебе счастья, даже если бы ты добилась своего.

— Я знаю, — ответила Магда и подняла на священника заплаканное лицо.

— Ты убила человека, — продолжал падре. — Это большой грех, но я свидетельствую, что ты сделала это непреднамеренно.

— Я хотела его только испугать, — сказала Магда. — У меня и в мыслях не было его убивать.

— Твой больший грех в том, что ты злоумышляла против своего мужа, каков бы он ни был, — сказал падре. — Но если ты раскаешься, тебя ждет прощение.

Магда обвела взглядом собравшихся. Она знала Фелисию и Тони, но Рубен, так испугавший ее, был ей незнаком.

— Это жених Мерседес, — объяснил падре, — они давно любят друг друга.

— Тогда поторопитесь в больницу! — сказала Магда. — Если я правильно знаю тактику Исидро, донья Леа должна завтра же скончаться от инфаркта. Возможно, еще можно все предотвратить.