Богатые тоже плачут: Бето и Марисабель

ГЛАВА 59 Виктория возвращается в Мехико

Виктория возвращалась домой со смешанным чувством. Когда она садилась в самолет в аэропорту Веракрус, ее мысли были еще в домике ее сестры, где она провела такие счастливые недели среди родных и близких ей людей. Но по мере того как самолет приближался к Мехико, а Веракрус оставался в прошлом, Виктория все больше ощущала груз своих домашних проблем, от которых она смогла на время отрешиться. Но отрешиться не значит забыть.

Самолет, совершавший полет по маршруту «Веракрус — Мехико», пошел на снижение. «Еще немного, — подумала Виктория, — и я буду дома».

Дома. Какое емкое, важное для каждого человека слово! Виктория вспомнила мрачный особняк Герреро — неужели его она должна называть своим домом? Беспокойство за Лео вновь возникло в ее душе. Как там он, ее мальчик? Недовольство поведением сына давно прошло, и теперь Виктория чувствовала, что ужасно соскучилась по нему.

В последние две недели, когда они говорили по телефону, ей показалось, что сын как-то изменился, стал взрослее. Ее очень порадовало то, что он, вернувшись с ранчо, сразу же извинился перед Хеорхиной, осознав свою вину. Но когда Виктория начинала расспрашивать его об отце, Лео как-то странно замолкал, а потом неизменно переводил разговор на другую тему. У Виктории даже сложилось впечатление, что он не ладит с отцом. Это было неприятно. «Но ничего, — успокаивала себя Виктория, — я приеду и во всем разберусь».

До посадки самолета оставалось всего четверть часа. Виктория гадала — будет ли Умберто в аэропорту один или вместе с сыном, или, может быть (эта мысль пришла ей в голову только сейчас), ограничится тем, что пришлет в аэропорт шофера? Это было бы обидно, но Виктория вспомнила, что в прошлый раз, когда она возвращалась из поездки в Испанию, куда она летала на похороны матери, Умберто поступил именно так, сославшись на занятость. Стоит ли всякий раз лично встречать жену, когда для этого есть специально нанятые люди?

В гостях у Бегонии, после того как сестры обменялись новостями и излили друг другу душу, Виктория старалась не думать о своих проблемах с Умберто. Ей казалось, что, когда она вернется, они все-таки смогут найти общий язык. «Надо поговорить с ним откровенно, начистоту, — думала Виктория. — Он же умный человек, он должен меня понять». Но теперь, по мере того как самолет приближался к Мехико, ее уверенность в том, что они с мужем смогут-таки найти общий язык, убывала со скоростью движения самолета.

«Через несколько минут наш авиалайнер совершит посадку в аэропорту Ла-Гвардия города Мехико, — сообщила бортпроводница. — Просьба пристегнуть ремни».

Когда Виктория вступила на трап самолета, от ее былой уверенности в благополучном решении всех ее семейных проблем не осталось и следа.

Виктория глазами искала в толпе встречающих высокую, плотную фигуру мужа. Его нигде не было. «Значит, не пришел», — поняла Виктория, и ее сердце упало. В эту минуту она осознала, что с Умберто Герреро все кончено. Нет, она не собиралась, вернувшись, сразу же начать паковать свои вещи, она все-таки постарается найти какой-нибудь выход, но есть ли он? Виктория была почти уверена, что будущего у нее с Умберто больше нет. Но как же Лео?

Думая об этом, она медленно шла в толпе пассажиров, уже не надеясь, что ее встретят.

— Мама! — услышала она до боли знакомый голос.

Виктория подняла голову.

— Мамочка!

Прямо перед ней стоял, улыбаясь, Лео.

— Ну, рассказывай, — обратилась к Лео Виктория, когда ее чемодан был благополучно погружен в багажник и они с сыном удобно устроились на заднем сиденье автомобиля.

Это был не «ягуар», которым обычно пользовался сам Умберто, а запасная машина Герреро — чуть более старый «форд».

— Как там на ранчо? Ты действительно научился ездить на лошади? — расспрашивала сына Виктория.

— Еще как! — гордо ответил Лео. — Я умею ходить и рысью, и галопом, могу брать препятствия. Мы с Андресом такие гонки устраивали.

— И кто побеждал?

— Обычно он, — честно признался Лео и тут же добавил: — Потому что у него конь лучше. У него знаешь какой жеребец! Я бы тоже хотел такого. Даже думал, может быть… — он вдруг нахмурился и замолчал.

Лео вспомнил о том, что когда-то хотел попросить у отца подарить ему лошадь, но сейчас, представив себе эту картину, он подумал, что, возможно, отказался бы даже от такого подарка.

От Виктории не укрылась эта резкая перемена в настроении сына, однако она не могла понять, с чем это связано.

— О чем же ты подумал? — улыбнулась она. — Что мы с отцом можем подарить тебе такую лошадь? Ну, это надо заслужить!

— Нет, вовсе не об этом, — хмуро ответил Лео. — Ну, в общем, как ты думаешь, может быть, я смогу снова поехать на ранчо? Не сейчас, потом, когда все успокоится?

— Что должно успокоиться? — с тревогой спросила Виктория. — Там что-то произошло? Ты поссорился с Андресом?

— Ну что ты… — Лео улыбнулся. — Разве я могу поссориться с Андресом? У меня такого друга, как он, еще никогда не было и не будет. Они на ранчо все, знаешь… какие-то настоящие! — При воспоминании об Эрнандесах его лицо просветлело. — Они бы не стали врать, притворяться, прятаться…

— А кто же это врет и притворяется? — серьезно спросила Виктория.

— Кто? — Лео снова помрачнел. — Есть тут всякие. Да ты же ничего не знаешь…

— Ну ты же мне ничего и не рассказываешь.

— Верно, — невесело улыбнулся Лео.

Смотря сейчас на него, Виктория поражалась, каким взрослым стал ее сын. Она оставляла дома капризного заносчивого мальчишку, который искренне считал, что он пуп земли, а встретила взрослого юношу, серьезного и по-мужски сдержанного. В нем появилась какая-то внутренняя сила, способность не только брать от других, но и отдавать, и Виктория подумала, что теперь у нее есть опора в жизни.

Когда они вернулись, Умберто дома не было — он, как всегда, был занят. Викторию немного обидело то, что он не мог ради ее приезда вернуться из офиса пораньше, но вслух она ничего не сказала.

Хеорхина встретила ее довольной улыбкой — веселую, обладавшую легким характером Викторию дома любили, в отличие от скупого и грозного Умберто, и слуги были рады, что она, наконец, вернулась.

— Я очень рада, что ты извинился перед Хеорхиной, — шепнула Виктория сыну, когда служанка удалилась на кухню.

— О чем ты, мама! — воскликнул Лео. — Это же было так давно.

За обедом он подробно рассказал матери о своих приключениях на ранчо. Когда он дошел до того, как неизвестные бандиты напали на них с Андресом, Виктория невольно поежилась. Только сейчас она поняла, как близко в ту минуту ее сын находился от гибели.

— Вот после этого родители Андреса решили отослать нас в Мехико.

— Да, я с ними совершенно согласна, — кивнула Виктория. — Оставаться там вам было просто опасно.

— Но понимаешь, мама, они ведь охотились за этим ящиком, а мы совершенно о нем забыли. Мне очень любопытно, что же там такое. Андрес теперь уехал обратно в Сьюдад-Викторию, я думаю, он обязательно разведает, что лежит в этом ящике, если он, конечно, по-прежнему находится у Фелисии.

— А ты не думаешь, что это очень опасная игра? — с сомнением покачала головой Виктория. — Если там действительно ценности, то просто так преступники вам их не отдадут… — Виктория вздохнула. — Неужели на свете нет места, где живут только честные люди?

— Мама, ты неисправимая идеалистка, — улыбнулся Лео.

«Наверно, он прав, — подумала Виктория, — я идеалистка. Но как же иначе жить на свете, если не верить в хорошее? Тогда лучше вообще не жить».

Вслух она сказала:

— Так мне легче, да и другим тоже.

Они давно покончили с обедом, но из-за стола не уходили, продолжая сидеть над пустыми чашечками кофе.

— Может быть, хотите чего-то еще? — спросила, заглядывая в столовую, Хеорхина.

— Спасибо, милая, ничего, — улыбнулась Виктория.

Она чувствовала, что сын хочет сказать ей что-то еще. Нечто очень важное, но не знает, с чего начать.

— Мама, — наконец проговорил Лео, — скажи, ты… — он помолчал, как будто подыскивал правильные слова, — ты очень любишь папу?

Виктория ожидала услышать все что угодно, но только не это. Лео задал ей тот самый вопрос, который она задавала себе сама. Любит ли она Умберто Герреро? Ответить на этот, казалось бы, простой вопрос было не так легко. Иногда ей казалось, что она не испытывает к нему никаких чувств, кроме раздражения, но в другие минуты она вспоминала о его напористом ухаживании, и тогда в ней просыпалась прежняя нежность — все-таки он был отцом ее сына, он делал для семьи все, что мог, в этом отношении Виктория никак не могла на него пожаловаться.

Виктория посмотрела на Лео — сын ждал ее ответа.

— Это трудный вопрос, — ответила она. — Я не готова вот так с налета ответить «да» или «нет».

— Значит, нет, — упрямо сжал губы Лео.

— Почему ты так решил? — немного обиделась Виктория. — Ты думаешь, я тебя обманываю?

— Мама, — он посмотрел ей в глаза, — ты сама себя обманываешь. Если человек действительно любит, он не сомневается и не думает по полчаса, прежде чем ответить. Значит, ты его не любишь?

— Лео, — сурово сказала Виктория, — эти вопросы так не решаются: да или нет. Все гораздо сложнее. Мои чувства к твоему отцу нельзя описать при помощи двух слов «люблю» или «не люблю». Ведь он твой отец, мой муж…

— Мама, — вдруг очень серьезно сказал Лео, — я на самом деле понимаю больше, чем сейчас может показаться. Он ведь мне тоже отец, и я его тоже любил…

«Любил» прозвучало как разрыв снаряда.

— Лео, да что ты! — воскликнула Виктория.

— Мама, давай уйдем от него, а?

— Уйдем…

Виктория еще ни разу всерьез не думала бросить Умберто. Это значило бы уйти из этого дома, снять скромную квартирку на свои деньги, как и раньше, самой зарабатывать на жизнь. Все это было не страшно. Но как же Лео? Ведь Виктория не сможет учить его в той школе, где он учится теперь, — на это у нее не хватит денег. Да и заслужил ли Умберто такое обращение? Да, он скучный, педантичный, слишком экономный, но он все делает для семьи.

— Подумай, а что же будет с папой? — сказала Виктория. — Он ведь нас любит.

— Он… — Лео колебался, рассказать ли матери о том, что у отца давно есть молодая любовница, на которую он тратит больше денег, чем на жену и сына вместе взятых.

Лео, ожидая, когда же приедет мать, не раз думал о том, следует ли открыть ей то, что он узнал об отце. Он снова и снова представлял, как начинает этот разговор, и всякий раз убеждался, что просто не сможет сказать ей этого. Это было выше его сил, язык прилипав к гортани, он не мог даже мысленно найти правильные слова.

— Ты начал что-то говорить об отце, — напомнила сыну Виктория.

— Ты говоришь, он любит нас, — сказал Лео. — Он не любит никого, кроме себя. А нас только потому, что мы часть его жизни. Сами по себе мы ему безразличны.

Виктория была потрясена словами Лео. Никогда раньше она не подозревала в сыне такую ясность и глубину суждений. Да, Умберто Герреро действительно любил их только как антураж собственного существования. Но как Лео мог дойти до такой мысли?

Внизу хлопнула входная дверь. Мать и сын вздрогнули, как преступники, застигнутые врасплох. Однако они продолжали сидеть где сидели.

Через несколько минут дверь столовой отворилась и на пороге появился Умберто — как всегда, безукоризненно одетый, гладко выбритый и надушенный дорогим мужским одеколоном.

— Умберто! — воскликнула Виктория.

Она хотела произнести его имя с радостью, но голос прозвучал как-то жалко, даже пискляво.

— Я рад, что ты вернулась, Виктория, — сказал Умберто, пристально глядя на жену.

Ей сделалось не по себе под взглядом его холодных глаз. Некоторое время все трое молчали.

Затем Умберто обвел глазами кухню и снова внимательно посмотрел на жену и сына.

— Ну что ж, я вижу, наш домашний шпион уже успел передать тебе всю информацию, — холодно заявил Умберто.

— Какую информацию? — подняла брови Виктория.

— Не надо притворяться, — в голосе Умберто прозвучало раздражение. — По вашим лицам я сразу же все понял.

Викторию задел его раздраженный тон. Вовсе не такой она представляла себе встречу с мужем после разлуки. Она-то думала, что они смогут примириться. Но теперь на это не было совершенно никакой надежды. Не желая, однако, чтобы их встреча сразу же превращалась в ссору, Виктория поднялась, чтобы уйти к себе и начать распаковывать вещи.

— Ты куда? — ледяным голосом спросил Умберто.

— К себе, — коротко ответила Виктория.

— А наш маленький шпион? — отец повернулся к сыну.

— Я не шпион! — вспылил Лео. — Ты не имеешь права так говорить. Я никому ничего не рассказывал.

— Значит, ты еще и трус, — сказал Умберто, и презрительная улыбка скривила ему губы.

— Я не трус! — крикнул Лео.

— Что происходит?! — спросила пораженная Виктория. Она еще из телефонных разговоров по тому сухому топу, которым сын отвечал на ее вопросы об отце, поняла, что у них испортились отношения, но не думала, что настолько.

— Ты сама прекрасно понимаешь, — ответил Умберто. — Меня оскорбляет и возмущает ваша лживость. Не надо притворяться, что ты ничего не знаешь.

— Лживость! — не выдержал Лео. — Да ты посмотри на себя. Разве не ты все это время лгал и притворялся?

— Лео, прекрати немедленно, — одернула сына Виктория. — Это все-таки твой отец.

— Ну и пусть.

— Ему это все равно, — сухо усмехнулся Умберто.

— Умберто, что значит эта сцена?! — Виктория повернулась к мужу. — Я требую, чтобы мне все объяснили.

— Вот как? — переспросил Умберто. — Хорошо. Как я понимаю, твой дорогой сын уже рассказал тебе, что видел меня с любовницей.

— Что? — От неожиданности Виктория сделала шаг назад. — С любовницей?

— Да, — спокойно ответил Умберто. — И не делай вид, что ты слышишь об этом впервые. Я понимаю, тебе это неприятно, но ведь я могу позволить себе содержать любовницу. И согласись, Виктория, ты все же не ребенок и знаешь, что все или почти все женатые мужчины время от времени имеют связи на стороне. Лучше пусть это будут постоянные девушки, чем неизвестно кто. По крайней мере, я застрахован от неприятных болезней.

Когда Умберто начал говорить, Виктория на миг подумала, что ослышалась, что не понимает, о чем идет речь. Затем ей пришла в голову странная мысль, что это может быть глупой шуткой. Но по мере того как Умберто продолжал, она понимала, что он совершенно серьезен.

— Господи! — воскликнула Виктория. — Как же это возможно! С этим человеком я прожила столько лет!

Она повернулась, ни на кого не глядя, вышла из столовой и заперлась у себя в комнате.

Виктория не знала, сколько времени она просидела без движения, даже не включив света. «Все кончено, — думала она. — Теперь обратного пути нет». Оглядываясь назад, она уже не понимала, как вообще могла когда-то согласиться на этот брак. И все-таки, наверно, это были не впустую потраченные годы. Ведь в результате у нее есть замечательный сын. Вспомнив о Лео, Виктория улыбнулась — пожалуй, ради одного этого стоило выйти замуж за Умберто Герреро.