Жемчужина, сломавшая свою раковину

Глава 49 ШЕКИБА

Никах назначен через два дня. Больше Шекибе ничего не сказали. Узнав новость, притихший после казни Бинафши гарем встрепенулся. Несколько женщин собрались вместе, чтобы подготовить невесту к предстоящей свадьбе.

«Как тебе повезло! А как его зовут? Эмир помиловал тебя, чтобы выдать замуж! Эта такая честь!»

Однако таких голосов было меньшинство. Гораздо чаще Шекиба слышала злобные перешептывания и совершенно нелепые сплетни, которые обитательницы гарема с упоением пересказывали друг другу.

«Видите, как уютно она устроилась в комнате Бинафши. Словно всегда тут жила! Готова поспорить на что угодно — она была в сговоре с ее любовником. Я часто слышала по ночам шаги в коридоре, всегда подозревала — здесь что-то нечисто. Они, должно быть, выдают ее за слепого. Кто иначе согласился бы взять в жены такое чудовище?»

Как же быстро они ополчились против нее. Как быстро они забыли все, что делала для них Шекиба: как она возилась с их детьми, таскала бадьи с водой, когда они мылись в бане, и даже терла им спину, если ее просили.

И все же из тех, кто оказался в меньшинстве, нашлись две женщины, которые жалели Шекибу и понимали, что при подготовке к никаху ей нужна помощь. Это были Халима и Беназир.

— Как же все-таки его зовут? — спрашивала Халима, смазывая маслом и расчесывая короткие тусклые волосы Шекибы.

— Не знаю, Халима-ханум. Никто мне ничего не сказал.

— Возможно, это кто-то из слуг. Скорее всего, тебя оставят работать во дворце, — предположила Беназир. — Это же замечательно. Ты хочешь остаться во дворце?

— Да, вполне возможно, так и будет, — сдержанно согласилась Шекиба. Это было не совсем то, на что она рассчитывала, но Шекиба не могла заставить себя поделиться секретом даже с этими добрыми женщинами. Аманулла — сын эмира, вот кого она надеялась увидеть своим мужем, а никак не дворцового слугу.

— Однако, как ни крути, немного странно — почему они ничего не говорят тебе? — пожала плечами Халима.

Она искренне надеялась, что у Шекибы все будет хорошо, но в глубине души была настроена скептически. Невезение и несчастья, казалось, окружают Шекибу, словно рой разъяренных пчел, и если эти злобные твари до сих пор неустанно жалили ее, то нет никаких оснований считать, что замужество принесет ей мир и покой.

— Ты знаешь, существует одна важная сторона замужества, — мягко начала Халима. — Ну, ты достаточно долго работала в гареме и понимаешь, что происходит между мужчиной и женщиной. Твой муж захочет, чтобы ты выполняла свой супружеский долг. И тебе не следует его разочаровывать.

У Шекибы перехватило дыхание. Она редко задумывалась о том, что будет происходить между ней и мужем после свадьбы. Но сейчас, слушая Халиму, вспомнила вздохи и стоны, которые доносились из спальни эмира, когда к нему приводили наложниц, а также сведения, которыми снабдила ее Махбуба. Воспоминания заставили Шекибу вздрогнуть, и внутри у нее разлился странный томительный жар.

— В первый раз будет больно, — продолжила Халима.

— Очень больно, — подтвердила Беназир.

— Но потом с каждым разом — все проще и проще. И если Аллах благословит тебя, родится ребенок. Ты говорила, что у тебя в семье в основном рождались мальчики. Если и ты родишь сына — сделаешь мужа самым счастливым человеком на свете, особенно если это окажется его первенец.

— Ты действительно думаешь, что Шекиба будет первой женой?

— Как знать, как знать, — сказала Халима, оглядывая Шекибу и думая о событиях последних нескольких дней.

В тот же день ближе к вечеру новая потрясающая новость взбудоражила гарем. Набила примчалась в бассейн, где собралась большая часть женщин, — ее пронзительный голос Шекиба слышала даже сквозь закрытую дверь:

— Он обручился! Представляете! Наконец-то наш дорогой Аманулла выбрал себе невесту!

Никто не связал эти две новости — предстоящую свадьбу Шекибы и обручение Амануллы. Никто, кроме самой Шекибы. Она закрыла глаза и, чувствуя, как замирает сердце в груди, стала горячо молиться.

Как и было обещано, через два дня прислали солдата, чтобы отвести Шекибу во дворец. Гафур, стоявшая на страже у входной двери, пошла позвать Шекибу. С той самой ужасной ночи они друг с другом не виделись и не разговаривали.

— Шекиба! — бойко выкрикнула Гафур, остановившись в начале коридора, где располагались комнаты женщин. — Там из дворца прислали за тобой!

Свою последнюю ночь в гареме Шекиба провела в спальне Бинафши, раздумывая о том, что ждет ее завтра. И о той, что жила здесь до нее. Глядя на дверь, Шекиба представляла, как она открывается и Бараан-ага входит в комнату, чтобы овладеть наложницей эмира. Почему все-таки Бинафша отказалась выдать любовника?

Шекиба осторожно поднялась на ноги — спина все еще болела, приходилось спать либо на боку, либо на животе — и разгладила смявшийся подол платья. Она вспомнила, как ладно сидит на Аманулле военная форма, как идет ему высокая барашковая шапка. Взглянув на свое платье, Шекиба покраснела. Она подхватила висевшую на спинке стула шейлу Бинафши, покрыла ею голову и перекинула концы платка через плечо.

Выйдя в коридор, Шекиба едва не споткнулась о Тариг. Девушка дремала, сидя на полу и привалившись спиной к стене, но мгновенно проснулась и вскочила на ноги.

— Уже пора? — Тариг заключила Шекибу в объятия, чем несказанно удивила ее. — Желаю тебе всего самого лучшего, дорогая сестра. Да благословит Аллах тот путь, который ты начинаешь сегодня, и подарит тебе долгую и счастливую жизнь. — Глаза Тариг наполнились слезами. — И не забывай молиться обо мне, хотя бы иногда. Чтобы мне повезло и я тоже нашла свой путь.

— Я молюсь о том, чтобы ты была счастлива, много счастливее меня, — сказала Шекиба.

Присланный из дворца человек ждал, так что у Шекибы не осталось времени, чтобы попрощаться с Халимой и Беназир. Шекиба вышла в холл и, пройдя мимо Гафур, направилась к входной двери.

— Как ты себя чувствуешь, Шекиба-джан? Надеюсь, лучше. Я слышала, наказание было суровым, — неожиданно произнесла ей в спину Гафур.

Шекиба остановилась.

— Когда меня привели к эмиру, моя вина уже была определена. У них не оставалось иного выбора, как только наказать меня, не так ли? — бросила она через плечо.

— Они, вероятно, предположили…

— Они предполагали исходя из того, что им сообщили…

— Я не… Да ладно, не важно. Мои поздравления.

— И тебе тоже.

— Мне? — удивилась Гафур.

— Конечно. Ведь не каждый же день удается избежать наказания.

— Подожди минутку… Я ведь не…

Нарастающее внутри чувство заставило Шекибу повернуться и посмотреть Гафур прямо в глаза. Шекиба устала сдерживать рвущиеся наружу слова.

— Есть кое-что, чего ты обо мне не знаешь, Гафур. — Взгляд Шекибы сделался тяжелым, словно камень. — Ты никогда не задавала себе вопрос, почему моя семья постаралась избавиться от меня? Они сделали это, потому что я несу на себе проклятие, все — все, кто жил со мной под одной крышей, умерли много лет назад. И сейчас, под этим ясным небом, призывая в свидетели злого духа и нечистые силы, я проклинаю тебя, Гафур. И пусть каждый удар, который был нанесен мне, обрушится на тебя страданием, в сотни раз более мучительным. Запомни мои слова: ты, ядовитая гадюка, заслужила их, — тихим голосом закончила Шекиба.

Гафур вскинула голову, пытаясь изобразить презрение, но Шекиба видела — по ее лицу расползлась смертельная бледность. Гафур открыла рот, как будто собираясь что-то ответить, но так и не издала ни звука.

С чувством удовлетворения Шекиба вышла из гарема и направилась к поджидавшему ее у ворот солдату.

Шекибу привели в маленькую комнату в восточном крыле дворца. Двое мужчин, те самые — толстый коротышка и его долговязый приятель, — которые несколько дней назад допрашивали Шекибу в присутствии эмира, снова поджидали ее. На этот раз они сидели рядом, в углу комнаты, и молча разглядывали девушку-смотрителя, теперь уже переодетую в женскую одежду.

Шекиба стояла перед ними потупившись. Улучив момент, она быстрым движением поправила лежащие на плечах концы шейлы и расправила складку на платье — ей хотелось выглядеть безупречно.

«Аманулла? Он придет сюда? Неужели сегодня действительно будет наш никах, возможно ли такое?»

Коротышка взглянул на долговязого, ожидая, пока тот заговорит. Мужчина коротким кивком головы показал Шекибе на стул, стоявший посредине комнаты. Шекиба села. Тогда долговязый начал говорить. Его приятель, точно попугай, повторял за ним каждое слово.

— Тебе очень повезло.

— Да, повезло.

Шекиба сидела, сложив руки на коленях и уставившись в пол.

— Тебе оказана милость, которой ты не заслуживаешь. Ты должна быть благодарна.

— Очень благодарна.

— Нашелся человек, пожелавший взять тебя в жены, — в сложившейся ситуации вряд ли ты могла рассчитывать на такое. Но теперь у тебя появился шанс начать новую праведную жизнь и исполнять свои обязанности, как того требует Коран. Готова ли ты к этому?

— Я была воспитана в любви и почтении к святому Корану. Мое единственное желание — жить праведной жизнью.

Коротышка и его приятель удивленно вскинули брови: возможно, они ожидали другого, более дерзкого ответа от девушки, работавшей смотрителем в гареме.

— Очень хорошо. Ну, как ты понимаешь, наш дорогой эмир больше не желает видеть тебя во дворце — после той трагедии, которая случилась в его гареме. Однако он дал свое благословение, чтобы тебя выдали замуж.

Сердце Шекибы колотилось как безумное. До сих пор имя мужчины, ее будущего мужа, так и не было названо. Она ждала, что вот-вот это имя прозвучит. Сладкое имя — Аманулла.

— Твой будущий муж находится в соседней комнате. С ним мулла. Они подписывают все необходимые документы.

Дверь открылась, в комнату вошел еще один мужчина. Он молча кивнул первым двум. На этот раз в разговор вступил коротышка:

— Твой будущий муж согласен, он трижды подтвердил свое намерение. Теперь твоя очередь. Согласна ли ты взять в мужья Бараана-ага, чтобы быть ему верной женой до конца своих дней?

Шекиба утвердительно кивнула головой, даже прежде чем услышала имя своего будущего мужа. И, услышав, все еще продолжала машинально кивать, пока наконец не осознала… Бараан-ага?!

— Бараан-ага…

— Бараан-ага. Просто ответь «да» или «нет». Согласна ли ты взять в мужья Бараана-ага? И позволь добавить: ты сделаешь самую большую глупость, еще большую, чем все, что сделала до сих пор, если хотя бы на мгновение усомнишься, что твой ответ может быть иным, кроме положительного.

Шекиба лишилась дара речи. Трое мужчин выжидающе смотрели на нее, пока разум Шекибы метался, словно попавшая в силки птица.

«Что случилось? Почему Бараан-ага хочет жениться на мне? Любовник Бинафши! Что все это значит?»

Шекибу бросило в жар.

— Да или нет? — прозвучал нетерпеливый вопрос.

— Не будь глупой. Скажи «да», и мулла закончит никах, — сказал долговязый.

— Послушайте, может, мы ответим за нее? Сколько еще тут сидеть? — предложил коротышка.

— Отлично. Так и сделаем. Она молчит — это означает согласие, — сказал третий мужчина, вышедший недавно из соседней комнаты, и ушел обратно, аккуратно притворив за собой дверь.

«А как же Аманулла? На ком же тогда собирается жениться Аманулла? Да как я вообще могла подумать, что он…»

Шекиба вспомнила подслушанный в саду разговор. У нее сжалось горло. Может, она и вправду такая глупая, какой все ее считают…

Принесли бумагу. Шекиба взяла ручку, которую заранее обмакнули в чернила, и написала свое имя там, где ей указали. У нее кружилась голова, в ушах звенело, но Шекиба достаточно хорошо соображала, чтобы понять — иного выбора у нее нет. Совсем недавно она видела, как избавляются во дворце от ненужных людей.

Шекибе велели надеть паранджу и провели в большой зал, из другой двери вышел Бараан-ага. Вид у него был понурый, в глазах застыло тоскливое выражение. Бараан-ага кивнул ей и направился через зал к выходу, Шекиба последовала за ним. Позади она услышала вздох облегчения — советники эмира выполнили поручение своего господина. Никах состоялся, брачный договор был подписан. Шекиба стала женой Бараана-ага.