Жемчужина, сломавшая свою раковину

Глава 61 РАХИМА

После смерти Джахангира прошло сорок дней. Предусмотренный традицией срок траура подошел к концу.

— Возможно, сегодня придут люди помолиться вместе с Абдулом Халиком. Смотри веди себя, как подобает вести себя матери в такой день, — предупредила Гулалай-биби.

Шахназ фыркнула и ушла купать своих детей. Она тщательно следила за тем, чтобы ее сын и дочь близко ко мне не подходили. Я, мать умершего ребенка, внушала ей почти суеверный страх.

Сорок дней. Интересно, думала я, что за магия в числе «сорок»? Должны ли мои чувства измениться, буду ли я завтра чувствовать иначе, чем сегодня? Предполагается, что мне следует забыть о том, что случилось полтора месяца тому назад?

Мы, афганцы, отмечаем день рождения и день смерти, отмеряя этот срок — сорок дней, словно нам требуется время, чтобы убедиться в случившемся. Мы праздновали сорок дней со дня рождения Джахангира, не будучи при этом уверенными, суждено ли ему пережить младенчество. И вот настал сороковой день со дня его смерти.

— Сегодня сороковой день, Рахима, — напомнила Бадрия.

— А завтра будет сорок первый, — равнодушно ответила я. И ничего не изменится.

Но кое-что все же изменилось. В течение сорока дней Абдул Халик почти не общался с нами. К нему приходили мужчины, они выражали соболезнования, вместе молились и читали Коран. Но со мной он вел себя совершенно не так, как обычно. Я могла безнаказанно подходить к нему и спрашивать, какими были последние часы жизни нашего сына и хорошо ли ему сейчас в руках Аллаха. Я чувствовала благодарность за то, что муж сделал для Джахангира, за то, что он был добр с ним. Но больше я не хотела иметь с Абдулом Халиком ничего общего.

На сорок первый день после смерти моего сына дом вздохнул с облегчением. Детям Бадрии больше не надо было чинно передвигаться по двору и разговаривать полушепотом. Отведенное для скорби время закончилось.

В ту ночь Абдул Халик велел мне прийти к нему. С тяжелым сердцем я направилась в знакомую спальню. Он стоял у окна, повернувшись ко мне спиной. Я знала, что должна войти и прикрыть за собой дверь. Но я не сделала этого: в глубине души я надеясь, что мне не придется оставаться здесь.

— Закрой дверь, — бросил он, по-прежнему не оборачиваясь. В его голосе звучала угроза.

Я повиновалась.

— Подойди ближе.

Мне хотелось кричать. Хотелось выскочить вон из комнаты и бежать подальше от него самого, от его запаха, его грубых рук и надменного взгляда, которым он вечно окидывал меня с ног до головы.

«Неужели я недостаточно страдала?» — хотелось мне закричать в полный голос.

Абдул Халик развернулся и прочел отвращение, застывшее у меня на лице. Он сделал шаг в мою сторону. Я отвела глаза и уставилась в пол.

Оплеуха обожгла мне щеку. Я едва устояла на ногах.

— Ни одна из моих жен не смеет так смотреть на меня!

В глазах у меня стояли слезы. Его пальцы впились мне в предплечье с такой силой, что я подумала: еще немного — и он сломает мне руку.

— Я не хотела… Я не… Извини…

Он швырнул меня на пол. Я больно ударилась коленкой.

— Никчемная тварь! — заорал он. — Я зря потратил деньги и время. Мне следовало послушать тех, кто предупреждал: брать тебя — это ошибка, но я пожалел твоего отца. Он обманул меня, подлая крыса! Убедил, что его дочери будут прекрасными женами. И что? Одна хуже другой.

Абдул Халик впал в бешенство. Ничего нового, такие припадки случались с ним и раньше, но сейчас в нем словно проснулся какой-то особый пыл, каждое слово было пропитано желчью. Когда я попыталась подняться на ноги, опираясь о край кровати, он подскочил и снова ударил меня.

— Бача-пош! Ну конечно! И ты не желаешь становиться женщиной!

Я почувствовала солоноватый привкус — кровь из разбитой губы струйкой бежала по подбородку. Я внутренне сжалась, ожидала удара, который, как я понимала, сейчас последует, — удара, который убьет меня.

Была в его словах доля правды или нет, но я не хотела, чтобы он их произносил.

— Смешно было рассчитывать, что негодная жена станет достойной матерью. Мой сын не заслужил такой участи. Он был бы жив, будь у него хорошая мать!

Я закрыла глаза. Боль, словно острый кинжал, вонзилась мне в сердце. Удары сыпались один за другим. Я скорчилась на полу, прикрывая голову руками. Моя поза была похожа на позу молящегося человека. Он бил и бил, что-то выкрикивая. Но я не слышала его воплей — их заглушали мои собственные всхлипывания.

— Ты хочешь быть парнем? А? Этого ты хочешь?!

Мои ребра хрустнули.

— Моей матери не удалось сделать из тебя нормальную женщину! Может, стоит вернуться к тому, чем ты была раньше?!

Не знаю, откуда у него взялись ножницы. Наверное, он выхватил их из-под подушки. Или они лежали в кармане его безрукавки? Абдул Халик схватил меня за волосы и рванул к себе. Моя голова дернулась. Кожу точно кипятком окатило. Увидев посыпавшиеся на пол локоны, я поняла, что он задумал. Я попыталась вырваться, умоляла его прекратить, но он вряд ли вообще был способен слышать человеческую речь.

Все больше и больше волос падало на пол.

— Один ребенок, только один ребенок! — рычал он. — И за тем ты не могла смотреть как надо!

«Один ребенок. Один ребенок».

Мне очень хотелось, чтобы наказание, которое я заслужила, наконец совершилось. Черные мысли преследовали меня день и ночь. Так пусть мой муж сделает это для меня, пусть он прекратит мои страдания. Возможно, я даже нарочно стала бы подначивать его, подталкивая к последнему шагу… Если бы не…

Он отпустил меня и, тяжело дыша, плюхнулся на край постели. У моего мужа не хватило сил до конца выполнить то, что он задумал.

Я неподвижно лежала на полу, ожидая приказа.

— Убирайся! — прошипел он. — Видеть тебя не могу…

Я ползком добралась до двери и встала, опираясь на стул. Приоткрыв дверь, я услышала шаги — кто-то торопливо уходил в глубь коридора. Держась одной рукой за стену, чтобы не упасть, вторую я прижимала к пульсирующему болью животу.

«Один ребенок».

Кое-как приковыляв к себе в комнату, я стала ждать. Мое сознание было затуманено, поэтому я не ощущала боли. В предрассветной серой мгле я ждала, когда начнется кровотечение. Я знала, что оно начнется.

И новые слезы о новой потере.

Возможно, по моей вине погиб один ребенок Абдула Халика. Но он сам только что убил второго.