Жемчужина, сломавшая свою раковину

Глава 56 ШЕКИБА

В каком-то смысле то, что случилось ночью, принесло ей облегчение. По крайней мере, теперь Шекиба знала, чего ожидать от визитов мужа. Асиф начал приходить к ней довольно регулярно, но подолгу не задерживался. Покончив со стонами и вздохами, он уходил к себе. Иногда возвращался в комнату к Гюльназ. По утрам Шекибе стыдно было взглянуть ей в глаза. Странным образом она чувствовала себя так, будто совершила нечто недостойное по отношению к Гюльназ.

Единственной отговоркой, которая имелась у Шекибы, чтобы отказаться от выполнения своих обязанностей жены, было ежемесячное недомогание. В таких случаях она шептала в темноте, делаясь при этом пунцовой от стыда: «Прости, сегодня я нездорова».

Асиф понимал с полуслова, тут же разворачивался и уходил, казалось, даже с облегчением. И только вчера все было по-другому. Месячные начались у Шекибы два дня назад.

— Я… я сегодня нездорова, — пролепетала Шекиба, плотно сжимая ноги под одеялом.

Но Асиф не ушел. Вместо этого он опустился на пол рядом с тюфяком Шекибы и печально обхватил голову руками.

— Что-то не так. Почему у тебя до сих пор случаются твои ежемесячные недомогания? Или ты врешь мне?

Шекиба удивилась. Таких раздраженных интонаций в голосе мужа до сих пор ей слышать не приходилось.

— Нет, что ты! Разве я стала бы обманывать тебя… в таких делах?!

— А как насчет твоих россказней, будто женщины у тебя в семье рожали по пять-шесть сыновей? Ты здесь уже пятый месяц — и ничего!

И Шекиба снова, в очередной раз поняла, насколько она глупа и наивна. Так вот зачем Асиф забрал ее из дворца! Гюльназ не смогла родить ему детей. Ему нужна не сама Шекиба, ему нужны сыновья.

— Нет, это были не россказни… У меня есть братья… Но…

— Но что? Как такое возможно? Пять месяцев… Они собирались тебя казнить. Ты хоть понимаешь, от чего я тебя спас?

Шекиба, как никто, понимала, от чего он ее спас. Она стояла достаточно близко к месту казни, чтобы отчетливо видеть, как голубая паранджа Бинафши стала мокрой от крови и как пропиталась кровью земля вокруг ямы.

— Понимаю, — прошептала Шекиба.

— Да? Неужели? А ты понимаешь, что станут говорить обо мне люди? «У него две жены и ни одного сына!» Ты хоть понимаешь, что это означает для меня?! — Асиф распалялся все больше. Гюльназ, лежа за стенкой, слышала горькие выкрики мужа. Она перевернулась на другой бок и тяжело вздохнула, понимая, что упреки, которые сыпались сейчас на Шекибу, были обращены и к ней. — Смотритель в гареме! Тебе нравилось исполнять роль мужчины, а? Может, в этом все дело? Тебе так нравилось быть мужчиной, что сейчас ты не желаешь становиться женщиной? Так кто же ты? И не мужчина и не женщина. Ты — никто! Ну, что теперь? Какую сказку сочинишь на этот раз, чтобы одурачить меня?

Шекиба молчала, не зная, что ответить на его раздраженные вопли.

— Я взял тебя в дом, кормлю, одеваю — и что взамен? Ничего! Надо было оставить тебя во дворце. Пусть бы они сделали с тобой, что хотели. Будь ты проклята!

Шекиба внутренне сжалась, ожидая, что сейчас на нее обрушится удар. Но удара так и не последовало. Асиф вихрем вылетел из комнаты и с грохотом захлопнул за собой дверь. А еще несколько секунд спустя из гостиной раздался звон бьющегося стекла.

У Шекибы перехватило дыхание. Ей не оставалось ничего, как только согласиться со своим разъяренным мужем.

«Не мужчина. И не женщина. Я — никто!»

А еще минут через пять Гюльназ проскользнула в комнату Шекибы и села рядом с ней на полу. Через приоткрытую дверь им был виден залитый лунным светом коридор. Обе жены сидели в молчании, глядя на это серебристое сияние. Казалось, полный отчаяния крик Асифа все еще звучал гулким эхом в притихшем доме. Наконец первая жена заговорила:

— Мы были женаты год, а я все никак не могла зачать ребенка. У тебя голова пойдет кругом, если расскажу, сколько разных отваров я приготовила и выпила. Я молилась день и ночь и горстями раздавала милостыню нищим. И ничего. Из месяца в месяц все без изменений, точно как у тебя теперь. Он надеялся, что с тобой все будет иначе, но сейчас я подозреваю, что причина в нем: Аллах проклял его, и скольких бы жен он себе ни взял, все одно — у него никогда не будет сына, таков его насиб. А уж после того, как на голову нашего мужа пал еще больший грех, его насиб стал еще тяжелее.

Впервые за то время, что Шекиба провела в доме Асифа, Гюльназ упомянула о его причастности к скандальным событиям во дворце.

— Ты была смотрителем в гареме. Я знаю, он мне говорил. Ты выполняла мужскую работу, одевалась как мужчина. Да я и сама теперь вижу — твои стриженые волосы, манера двигаться и даже корсет, который ты до сих пор носишь под платьем, чтобы скрыть грудь. Мне кажется, в роли мужчины ты чувствовала себя увереннее. Если честно, я тоже не отказалась бы попробовать, каково это — свободно ходить по улицам, разговаривать с кем захочется. Ты скучаешь по тем временам, когда была «мужчиной»? — вдруг с необычайной живостью спросила Гюльназ.

Этот вопрос Шекиба и сама не раз себе задавала.

— Да, это было хорошее время. Но… знаешь, юбка на мне или брюки, по большому счету это ничего не меняет. Когда дело доходит до серьезных вопросов, я становлюсь такой же уязвимой, как любая женщина… Поэтому я здесь. — Шекиба замолчала, решив не рассказывать о наказании, которому ее подвергли, прежде чем она покинула дворец.

Но Гюльназ и так знала достаточно. Помолчав, она снова заговорила:

— Асиф был ужасно зол. Нет, мне он ничего не рассказывал, но жена и так видит, что на сердце у мужа. Он был сердитым с самого начала, когда мы еще только поженились, но я все никак не могла взять в толк почему, пока его сестра не рассказала о ней. Она считала, что мне следует знать: я не была первой, к кому он сватался.

«О ней».

Краем глаза Шекиба посматривала на Гюльназ. В темноте трудно было разглядеть ее лицо. Интересно, она говорит о Бинафше?

— Он познакомился с ней намного раньше, чем со мной. Она была никто. Из бедной семьи, в которой росли три дочери. Ее отец проклинал свою судьбу. Они жили рядом с домом дяди Асифа, у которого он часто бывал. Не знаю уж, каким образом ему удалось раз или два увидеть ее. Асиф захотел жениться на ней. Отец этого не одобрил, однако сын был настойчив. Он продолжал уговаривать отца, и ему почти удалось убедить его, но тут случилось непредвиденное — отец девушки отдал ее во дворец. Одной дочерью меньше — все легче. Асиф был вне себя от бешенства. За стенами дворца она стала недоступной, и он позволил отцу выбрать для него невесту. Так мы поженились.

Шекиба внимательно слушала Гюльназ. Та говорила о девушке, но имени не называла. Знала ли она вообще это имя?

— Мужчины не любят, когда им отказывают. Даже если причиной этого отказа стал эмир. Асиф не говорил, что именно произошло во дворце, но я точно знаю: нечто ужасное. Когда он вернулся домой, на него страшно было смотреть. Глаза красные, как будто плакал сутки напролет. Потом еще несколько дней не ел и ни с кем не разговаривал.

Шекиба уставилась на пятно лунного света на полу. Она не хотела объяснять Гюльназ, что именно произошло во дворце. И надеялась, что та не станет задавать вопросов.

— А затем вдруг возвращается из дворца с таким безумным видом, словно только что повстречался с самим шайтаном. Ходит и бубнит что-то про искупление грехов и молит Аллаха о прощении. Наконец заявляет, что решил взять вторую жену, раз я не могу родить ему ребенка. Собственно, его семья уже несколько месяцев советовала ему поступить именно так, но до сих пор Асиф не горел желанием следовать их советам. А тут… Как бы там ни было, но я не думала, что он настолько обезумеет, что приведет вторую жену сюда, в наш дом… А потом появилась ты.

Шекиба прикрыла глаза. В ушах у нее звенело. Асиф и Бинафша познакомились еще до того, как девушку взяли в гарем. И она любила его и ради него готова была пожертвовать собственной жизнью. Как может женщина настолько сильно любить мужчину?