Химера

Глава 40

Вилдмонд

Мастер Лука, бондарь, бочечник, проснулся. Он лежал в широкой кровати на двоих. Лука уставился на пыльную потолочную балку, перекладины, повернулся в сторону. Кроме него на кровати не было никого. Покряхтывая, он встал, медленно поставил ноги на пол, в тёплые тапочки. Шаркая ногами, подошёл к решётчатому окну, выглянул наружу.

Почти полдень. Город давно проснулся, работает и живёт. Лука вздохнул. Посмотрел на маленькую овальную картину на стене. С неё на него взглянули молодой мужчина и женщина, в простых праздничных нарядах, лишь чуть-чуть дороже обычных. Лука покачал головой. Художник тогда содрал много денег за портрет, но он того стоил.

Лука снова вздохнул, и, шаркая ногами, пошёл по комнате. Он умылся холодной водой из бадьи у другой стены. Вытерся серым льняным полотенцем. Медленно, неторопливо оделся в свой обычный наряд — чуть-чуть дороже, чем у обычного горожанина. Прицепил к поясу кошель, сунул руку в карман, достал корешок, начал его жевать. Он задумался и стоял так целую минуту.

Снизу доносились удары молотка и лёгкий шум. Значит, сын проснулся и работает. Лука кивнул, и так же, не торопясь, пошёл из комнаты.

Его спальня находилась на втором этаже небольшого домика из бруса и камня. Дверь выходила в коридор, к которому примыкала детская, потом ставшая комнатой сына. Он спустился, медленно и осторожно, по скрипящей деревянной лестнице на первый этаж. Здесь был магазин, заставленный боками, с написанными на них мелом ценами. Когда-то у него была книжка с товарами и описаниями, но она не прижилась. Не все умели читать. Лука, когда ещё делал бочки сам, часто торговался, показывал цены на пальцах.

Мастерская примыкала к торговой комнате, и уходила вглубь здания. Неторопливо переставляя ноги, Лука поплёлся туда, к неторопливым, размеренным ударам инструмента, приоткрыл дверь, заглянул внутрь, потом зашёл.

Его сын вырос большим и сильным. Когда-то его назвали Ян. Он помнил, как крошечный, пищащий свёрток тянулся руками к игрушкам. Теперешний Ян стал выше его на полторы головы, и в плечах был шириною с два Луки. Огромный, широкоплечий бородач с крепкими руками, в фартуке и холщовой одежде, Ян стоял в центре комнаты и молотком набивал на бочку очередное металлическое кольцо.

Лука подошёл, к работающему с бочкой гиганту, и внимательно посмотрел на обруч. Ян остановился, замер и молча уставился на отца. Молчал и Лука, просто разглядывая обруч на бочки.

— Говори уже, Бать. — усмехнулся Ян. Он сунул молоток в карман фартука, отряхнул руки и подбоченился. — Что ты видишь.

Лука достал ещё кусочек корня и начал жевать. Потом сказал:

— А зайди-ка ты с этой бочкой к Тармунду. Или вот с той. — Лука указал на маленький бочонок на столе. — Послушай, что он скажет.

— А сам, значит, не скажешь. — усмехнулся Ян. — Отправляешь меня к дворфу-кузнецу.

— А ты зайди. Послушай старика. — сказал Лука, улыбаясь. — Увидишь, что он скажет. Послушаешь.

— Он кузнец, не бондарь. — возразил Ян.

— Он дворф. — ответил Лука. Он всё так же жевал корешок, и осматривался по сторонам. Взгляд его остановился на причудливом предмете сбоку.

— А это что? — ткнул Лука пальцем в странную посудину.

— Чудак какой-то приходил. — пожал плечами Ян. — Грит, хочу чан для воды. Большой, чтоб в него четверо влезло. А зачем не говорит. Заказал, радостный

— Заплатил? — уточнил Лука.

— А то. Вперёд полную сумму. Глазами сверкал, и от радости прыгал. Жду, когда заберёт. — вздохнул Ян. — Как он его по улице покатит, не знаю. Только вот всё нет его.

— Заплатил вперёд — хорошо. — кивнул с одобрением Лука.

Повисла тишина. Лука стоял, молчал, думал, и не уходил. Молчал и Ян.

— Чего ещё хотел сказать, Бать? — не выдержал Ян.

— Жениться тебе пора. — сказал Лука. — невесту ищи. Затянешь — будешь жить один.

Ян выдохнул.

— Кого сватаешь, Бать? — недовольно спросил он.

— У трактирщика две дочки есть. — начал Лука.

— Младшую? Вертихвостка рыжая. — нахмурился Ян.

— Старшую. — улыбнулся Лука.

Ян задумался. Синеглазая, высокая, нескладная дочка трактирщика, почти не появлялась на людях.

— Она ж дома сидит. Зачем ей бондарь? — спросил он.

— А ты глаза разуй. Ты как выпить приходишь, вечером, она иногда помогать выходит. И глазки строит. Тебе. А ты не видишь. — Лука веселился. — а с рыжей младшей тебе не сойтись.

Ян задумчиво кивнул.

— Пойду я. — сказал Лука. — Сказал я всё.

— К кузнецу? — спросил Ян вслед.

— А то. — ответил Лука.

Он вышел из мастерской, неторопливо. Пошёл к входной двери, там остановился, охлопал себя по карманам, вздохнул, и полез вверх по лестнице. Там из тайника взял несколько монет и положил в кошель, снова спустился на первый этаж, и вышел из дома.

Стоял светлый, солнечный день. Сновали туда-сюда люди. Пробегали иногда по улице дети, играли в догонялки. Что-то строили поспешно на городских стенах, вдали. Лука моргнул, и потряс головой. Будто послышалось или померещилось ему что-то. Его окликнули.

— Мастер Лука! — махал ему рукой высокий, светловолосый парень. Помельче его сына будет, отметил Лука.

— И тебе здравия, Келл. — ответил Лука, доставая ещё щепотку корня.

Келл замялся. Смутился, замолчал, переминаясь с ноги на ногу. Повисла тишина.

— Ну что молчишь, Келл? Совет ведь хотел спросить, так? — заговорил Лука. — Я тебе тогда помог, подсказал. Ты послушался. И всё у тебя хорошо стало. Так ведь. А теперь что-то не ладится, и ты решил снова спросить.

Келл кивнул, открыл рот, но Лука его перебил.

— Стар я, Келл. Спросишь совет раз, другой. Послушаешь. Помогут они тебе. А не станет меня, что тогда? Уплывёт твоё счастье. Или послушаешь кого другого, а совет плохой будет.

Лука нахмурился глядя на удивлённого Келла.

— Ум твой тебе зачем? Используй его. А то заржавеет, закостенеет, и будешь подсказок ждать, а сам не сможешь ничего. — серьёзно сказал Лука.

Келл погрустнел и кивнул. Лука усмехнулся.

— Спрашивай, раз пришёл. Но слова мои не забудь. — сказал он, и снова достал из кармана корень.

— В лавке дела не идут, мастер Лука. Товар есть, берут слабо.

— А то. — усмехнулся старик. — ты ж то же самое, что и другие, на прилавок положил. Зелья, травы, инструмент, еду и сладости. А у них у каждого лавка есть. Своя. Зайди, посмотри, что булочник Филитз печёт. Сравни со своим. Пойдут они вместо него к тебе?

Келл раскрыл рот.

— Ты плотник неплохой. Инструмент есть. Попробуй сделать сам что, продать. С авантюристами поговори. Вдруг они хотят чего и найти не могут. И вот то самое продай. Чай гильдия недалеко, а деньги, чтобы им пойло проставить, есть. — улыбнулся Лука. — Думай. Чтоб ум не закостенел.

Келл задумчиво кивнул, поблагодарил, и ушёл. Лука вздохнул, и снова сунул руку в карман, за очередным кусочком корня. Он неторопливо пошёл по булыжной мостовой. Смотрел по сторонам, вспоминал, как когда-то давно гулять было легче, и шёл он быстрее, и не уставал. Только когда это было?

Он дошёл до лавки кузнеца. С интересом посмотрел на дверь, на ступеньки перед ней. Кто-то расширил ступеньки вместе с дверью, с тщательностью и точностью подогнал несколько камней, собрал из них недостающий кусок. Лука наклонился и кивнул. Дворфская работа.

Он тяжело поднялся по лестнице, постучал и потом толкнул дверь. Она открылась с лёгким скрипом. В лавке было чуть темнее, чем обычно. Чуть больше пыли лежало на полках, чем обычно. Не раздавались удары молота. Кузнец, дворф по имени Тармунд, сидел на стуле, сложив руки, и смотрел в стену. Он обернулся к двери и устало кивнул.

— Лука. Иди. Привёз я тебе твой товар, как всегда.

Дворф тяжело вздохнул и уставился в стену.

— Крикеззор привет передал. Сказал, мол, чтоб ты не стеснялся, покупал ящик сразу, один демон оно не портится никогда от времени… только он уехал домой уже, Крикеззор, а то бы встретились, поговорили…

Лука кивнул, медленно зашёл, и аккуратно закрыл за собой дверь. Подошёл к прилавку, и уставился на дворфского кузнеца. Тот ещё раз вздохнул, встал со стула и понуро поплёлся в соседнюю комнату. Оттуда он вернулся с не очень большим холщовым мешком, положил его на прилавок. Лука открыл мешок, посмотрел внутрь, кивнул, и полез в кошелёк.

— Зачем оно тебе, Лука? Пользы от него нет, горькое оно, и не дуреют от него люди. Стоит дорого. — устало спросил Тармунд.

Лука отсчитывал золотые монеты. Первую, вторую стопку монет… большие деньги, для этого города.

— Надо. — спокойно ответил Лука. — Тебе-то что? Часть тебе и Кри-кез-зору в карман идёт. Плохо что ли?

— Не понимаю. — хмуро сказал дворф, посмотрел одну из золотых монет, сгрёб их все и спрятал по прилавок. — Не люблю непонятное.

Лука кивнул, завязал мешок, и перекинул его через плечо. Можно было нести его в руке, но так было проще. В его возрасте.

Тармунд откинулся на спинку стула, и снова уставился в стену напротив. Лука помолчал. Достал из кармана ещё один кусочек корешка, пожевал, и заговорил.

— Чего грустишь, Тармунд? Расскажи, подскажу чего. Из-за свадьбы друга, кота того? — он смотрел внимательно на дворфа. Тот встрепенулся.

— Ну тебя, Лука. Чего там переживать. Клык остепениться решил, сосватал гильдейскую зверокошку, теперь подарки носит. Оленей из леса. Она упирается, говорит недостаточно жирные.

— Для виду, видать. — вставил слова Лука.

Дворф кивнул. Он чуть оживился.

— Ну да. Покочевряжится несколько дней и согласится. А там всё уже готово. Этот дурень нормальный топор купил наконец, перестал все деньги тратить на тот, что адамантином покрыт был. Он его куда-то дел. Потерял, что ли.

Снова повисла тишина и дворф замолчал. На глазах он грустнел.

— Не поэтому переживаешь. — подытожил Лука. — Расскажи.

Он поставил мешок назад на прилавок, и чуть наклонился, вглядываясь в лицо дворфа. Дворф вздрогнул. Ему показалось, что в глазах Луки что-то блеснуло. Он заговорил, сбивчиво.

— Страшно мне. Связался с графиней, а с чем, не могу сказать. Клятву взяла, магичную. Даже дворфа припечёт, если нарушить. А я… работаю я и перед глазами…

Дворф беззвучно открыл рот, но не произносил ни звука. Лука наклонил голову.

— Боишься, что на тебе вина будет… — сказал Лука. Он снова положил в рот корень и начал его жевать. Дворф уставился на него. Почему-то лицо старика оказалось в тени.

Лука заговорил:

— Придёт время, скоро. Придут враги по её душу. Не отступятся, не испугаются.

Свет чуть потемнел. Наверное, облако проходит над городом. Дворф слушал.

— Придут они войском, и окружат город. Будет бой. Будет смерть. Будет страх. На коленях ты увидишь творение рук своих. Но останешься ты жив. Ты, Беррис твой, семья его. Выстоит и этот дом. Разве не этого хотел ты?

Тёмная фигура, с неразличимым лицом и светящимися жёлтым глазами смотрела на Тармунда. Тот вскочил и уронил стул, отпрыгнул. Но перед ним стоял простой обычный, человеческий старик. Лука, которого он знал много лет. Такой же, как и всегда.

— Чего мебель ломаешь? Чай не привидение я. — усмехнулся Лука и выпрямился. С усмешкой он продолжал:

— Ты ж загрустил после того, как тебя к графине увезли? Все соседи видели процессию. И стражей у двери. А тут понятно сразу — что-то наш Тармунд для неё делает.

Лука взял с прилавка мешок, и закинул его на плечо.

— Что кузнец дворф может делать? Оружие али доспех. А что кузнец, у которого друг гном может делать? Доспех или меч магичный.

Лука улыбался.

— Приходишь ты потом домой и грустишь, молчишь? Значит что? Значит, страшен тот доспех, и сомненья гложут. Но рассказать не можешь. Ведь дворяне, они тебя бумажками и клятвами свяжут. Магичными, если могут. Всегда так делают.

Лука поправил мешок.

— Ты лучше что подумай. Убьют графиню, что станет с тобой? Не вернись она тогда, что с тобой было бы? Али не сработает твоя магичная штуковина, что тогда? С тобой, с племянником твоим, с твоей мастерской? И тогда поймёшь, правильно ли ты поступил.

Лука направился к двери. Тармунд вздрогнул, и подбежал к прилавку.

— Стой! Я давно тут живу, и помню… помню, видел я тебя! Давно! Не должно тебя тога было быть!

Лука покачал головой:

— Обознался, может быть? Я просто бондарь. Бочки делаю, всю свою жизнь.

Тармунд сжал кулаки.

— Так что, я сделал правильно? — выкрикнул он.

Лука остановился у самой двери и обернулся.

— Не ведают будущее, ни люди, ни эльфы, ни демоны, ни драконы. Меняется оно. Не вернись её сиятельства, мог бы ты помереть. Но ты тут стоишь — почему? Изменилось что-то, и впереди теперь неизвестность. Живи с выбором своим. Он лишь твой. Ты лишь кузнец, а я лишь бондарь. Как и должно быть.

Лука ушёл. Дворф вернулся за прилавок, поднял стул, и уселся на него. Облокотился руками на прилавок и схватился за голову.

Лука вышел на улицу. Над развалинами Вилдмонда поднимались клубы дыма. Мимо пробежал человек со светлым мечом, оглянулся на него, встретился глазами с ним и побежал дальше. Вслед за ним торопилась эльфийка с древесным посохом. Она тоже оглянулась на него. Вдали раздавались звуки боя.

Лука мотнул головой, закрыл глаза, достал из кармана горький корень, и откусил. Наваждение исчезло. По освещённой солнцем улице шли горожане, на стенах трудились рабочие и торопились, торопились, чтобы закончить вовремя.

Неторопливо переставляя ноги, он поплёлся домой. Осмотрел лавки на своём пути. Остановился взглядом на лавке Келла. Кажется, здесь должен был быть жестянщик. Но вернулась Элиза, и вместо жестянщика был Келл. Келл послушает его совета и примется за ум. Келл обойдёт соседние лавки, будет долго думать, старательно делать заметки, корявым почерком. В гильдии он ввяжется в драку, ему помогут и он найдёт ответы…

Лука дёрнул головой. Он вернулся домой. Его сын, Ян кивнул ему. Ян собирался выходить, с маленькой бочкой под рукой. Он пойдёт к кузнецу, который будет всё ещё думать о словах Луки. Попытается спросить совета, и утащит кузнеца в трактир, где они долго будут говорить за кружкой пива. Он получит ответы завтра. Бочонок останется у кузнеца.

Лука кивнул Яну, и медленно стал подниматься по скрипучей лестнице. Через год одна из ступенек проломится, он упадёт и сломает ногу. Нет, завтра он скажет о ступеньке Келлу, и тот починит её, и ничего не возьмёт за работу.

Лука снял свою шляпу, положил на комод. Запихнул мешок с горьким корнем в один из ящиков. Пересчитал монеты в тайнике. Если Ян когда-то влипнет в проблемы, он поможет ему. Но он не попадёт, если только… снова перед ним стали возникать варианты событий, они ветвились и разбегались в разные стороны. Снова он взял горький корень, и видения и мысли исчезли. Он вздохнул.

Будущее пестрило чёрными пятнами. Клякса из чернил возникла, когда вернулась Элиза. Она расползалась в разные стороны, и стирала ветки событий. Завтрашний день напоминал сыр, с огромными тёмными пятнами в нём, что скрывали неизвестное. Он не солгал кузнецу, но не знал, что точно случится, хотя налоги точно не поднимут.

Лука улыбнулся и лёг на кровать. Однажды чернота скроет всё, и он не будет больше видеть ничего. Быть может, тогда он, наконец, сможет жить как все? Как все обычные "люди". В первый раз за всё это время, примет свои решения сам, без оглядки на возможные пути. Самостоятельно.

Лука улыбнулся, задремал и уснул. День продолжился. Ян действительно потащил кузнеца в кабак, действительно попытался разговорить его, но там он увидел старшую дочь трактирщика, и вспомнил слова отца. События пошли по другому пути, и кузнец вернулся домой рано, один.

День закончился, наступила ночь, и Лука по-прежнему спал. Вокруг Вилдмонда началось странное движение. В лесах мелькали тени. Наблюдатель чуткий и внимательный увидел бы среди них пару теней остроухих. А по дороге, медленно, неторопливо и неумолимо приближалась армия — недоброжелатели Элизы решили поставить точку в её истории.

Под утра армия достигла города, построилась в шеренгу и встала вдали от городских стен.