Химера

Глава 49

???

Тёмный коридор тянется вперёд. Он построен из одинаковых, грубых, больших серых плит. Небрежно они подогнаны друг к другу, и так же небрежно они сделаны. Дворф бы скривился от одного их вида и сразу же указал бы на сотни ошибок, долго расписывал бы, что можно было бы улучшить, пожаловался бы на плохую полировку поверхности. А под конец бы задумчиво стал изучать незнакомый ему материал. Если бы дворф тут был.

Коридор тянется вперёд, несколько дворфских метров в высоту и в ширину. Его серый потолок, стены и пол покрывают царапины, выбоины, сколы, следы ударов, некоторые от ударов сильных. В коридоре царит полутьма. Свет сочится вдали позади и впереди. Под потолком тянется шнур. Что-то разбитое висит на нём, поблескивает осколками стекла.

По коридору идёт человек. Немолодой, поседевший, он коротко острижен. Он одет в подогнанный костюм оливкового цвета — брюки, куртка, чистые и аккуратные. Он несёт в руках папку, с бумагами. Он держит спину прямо, и выправка выдаёт в нём военного. Он оглядывается, нервно, по сторонам, и чуть торопится, идёт быстрым шагом.

Лёгкий звук доносится издали, из конца коридора, к которому идёт человек. Далёкий шорох. Далёкий удар. Удар чего-то мягкого по серому камню.

Человек всматривается вдаль. Свет в конце тоннеля мешает разглядеть, что происходит впереди. Шорох повторяется вновь. Глухой пружинящий удар чего-то тяжёлого по камню. Лёгкий гул. Глаза человека расширяются. В далёком освещённом участке появляется чёрный шар, в дворфский метр диаметр. Он падает на пол, ударяется об него с тяжёлым звуком, и подпрыгивает. Величаво, он движется в сторону человек, колеблется в воздухе. Он ещё далеко.

Человек оглядывается по сторонам. Мечется влево, вправо. Шар ударяется об пол и медленно приближается. Вдали, за источником света, нарастает шум. Шелест. Неразборчивый гомон. Звук множества. Быстрые шаги, бег множества существ.

Человек отпрыгивает к стене, бросается на землю, вжимается в угол между стеной и полом, закрывает голову папкой и руками. Он замирает, смотрит напряжённо вперёд. Мяч подпрыгивает снова, с глухим ударом. Из коридора впереди доносится хохот.

Они врываются в далёкий поток света лавиной. Бегут по полу, прыгают, отталкиваются от пола, стен и потолка, сталкиваются в воздухе, мчатся быстрее беговой лошади. Они смеются и что-то выкрикивают. Гвалт и шум заполняет коридор, разносится эхом по нему.

Поток настигает большой и тяжёлый чёрный мяч, сливается с ним. В черном мяче не меньше сотни килограмм, лавина ударяется в него, кто-то наносит сильный удар, и тяжёлый снаряд летит вперёд с новой силой, отскакивает от пола и стен, рикошетит. С серого потолка сыпется пыль. Новый удар, и мяч летит в сторону вжавшегося в пол человека.

Они проносятся мимо за одно мгновение. Чёрный мяч ударяется в стену над человеком, отлетает в сторону. Дюжины ног и рук проносятся мимо с хохотом. В нём можно уловить слова.

"Мячик!". "Человек?". "Человек". "Человек!". "Ой".

Они отталкиваются от пола, стен, совсем рядом с человеком. Кажется, кто-то из них задевает его. Мгновение, и они несутся дальше, вслед за огромным, тяжёлым и смертоносным для людей мячом, и быстро исчезают вдали. Человек поднимает папку с головы и оглядывается назад. До него доносится звук разбитого стекла и в коридоре за ним гаснет свет.

Он смотрит вперёд. Перед ним на полу лежит ботинок. Прочный кожаный ботинок. Толстая подошва наполовину оторвана и ботинок "просит каши". На толстом материале следы зубов, и шнурки разорваны. Из коридора позади приближается шелест шагов. Кто-то подбегает, резко тормозит, и останавливается рядом с человеком.

Существо стоит перед ним, на пути к далёкому освещённому коридору. Оно смотрит на него, уставившись глазами с вертикальными зрачками. Зрачки широко расширены, и в них мерцает на мгновение зелёный свет. Навострив уши, оно размахивает хвостом. На его поджарой фигуре — помятые штаны и рубашка с короткими рукавами, на которой краской грубо нарисован номер "11". Существо улыбается, показывая небольшие клыки, тянется к человеку. Человек замирает.

— Здрасьте. — говорит существо, хищно улыбаясь. У него два ряда зубов. Кошачьи уши смотрятся странно на почти полностью человеческом лице. Оно наклоняется, и медленно, осторожно, тянется к ботинку. Кончики пальцев чуть заострены и напоминают когти. Оно берёт осторожно, двумя пальцами ботинок и тянет к себе. Человек молчит. Он бросает взгляд на ноги существа, и видит, что одна нога босая. Оно смотрит на него, и вдруг прикладывает руку к голове, изображая военный салют.

— До свиданья. — говорит существо. И бежит назад, в коридор, где только что погас свет. Человек оглядывается ему вслед. Оно размахивает ботинком, шлёпает босой ногой по полу, набирает скорость и быстро исчезает вдали. Из коридора доносится далёкое "мячик!". За ним следует далёкий грохот.

Человек медленно встаёт. Он снимает свою куртку, отряхивает её. На крою куртки смазанный отпечаток подошвы. Наступили. Не на спину, вскользь, по боку. Костюм его теперь измят и покрыт пылью. Он надевает куртку, рукой отряхивает погоны и говорит, устало:

— Дурдом.

А потом идёт, теперь уже неторопливо, в освещённый конец коридора. На его погонах две полосы и одна звезда. Леонид Степанович Котов. Майор.

Тёмный коридор закончился, и расширился. Потолок поднялся ещё выше. Засияли лампы дневного света — установленные в выемках, и закрытые толстым, укреплённым пуленепробиваемым стеклом. На одном из таких стёкол красовалась новая трещина. Не было ни одного окна, высоко над головой висел такой же серый, бетонный потолок.

На полу появились полустёртые цветастые линии. Майор пошёл по одной из них. На пути он оглянулся на огромный перевёрнутый ящик. Вокруг не было никого, и стояла тишина.

Он зашёл в небольшую металлическую дверь из толстого куска металла. С трудом открыл и закрыл её за собой, заметил свежую вмятину на ней. Серый коридор стал белым. Покрытый кафельный пол напоминал о медицинских учреждениях. Но по чистому полу бежали грязные следы ботинок. Они доходили до поворота, исчезали. Он присмотрелся и заметил ещё один отпечаток на стене. И один на потолке.

— Дурдом. — повторил он снова, и зашёл в ещё одну дверь, с табличкой "Лаборатория № 1". Там он прошёл небольшой тамбур, где ему пришлось приложить руку к двери, и посмотреть в сканер сетчатки. Замок щёлкнул и он зашёл, наконец, внутрь.

Тёмно-серый пол. Белые стены. Высокий потолок без покрытия, по которому бежали трубы. Часть стены занимало большое окно, с усиленным железной проволокой стеклом, закрытое жалюзи снаружи. Вдоль стен рядами тянулись столы, заваленный невероятным количеством деталей, кусков оборудования, рабочих и не очень рабочих приборов и инструментов. В горах вероятно полезных предметов можно было заметить коробку из-под продуктов, сока, пустую бутылку для воды. На столах жужжали компьютеры.

— Пришли? Ну, здравствуйте, Леонид Степанович. — жизнерадостно сказал хозяин лаборатории, и развернулся к майору, в удобном офисном кресле.

Пожилой, худой, в круглых очках, с поредевшими волосами и небольшой аккуратной бородкой, он был одет в белый лабораторный халат, на котором красовалось несколько неаккуратных пятен. Он сидел в массивном офисном кресле на колёсиках, с подголовником и подлокотниками. Своими размерами оно напоминало трон. В руках он держал чашку с чаем. Виноградов Василий Фёдорович, консультант, исследователь, особый сотрудник. Учёный.

— Проходите, садитесь. — Виноградов приветственно поднял чашку чая. — Вот там стоит стул. Его немного погрызли и погнули, но ваш вес он выдержит. Второе кресло куда-то утащили, уж извините. Сказали, "потом вернут". А папку дайте мне.

Виноградов пребывал в невероятно благодушном настроении, и улыбался с невероятным спокойствием и жизнерадостностью. Он поставил чашку на стол, отодвинул в сторону микроскоп со следами зубов на нём, и указал на стул.

Майор недовольно посмотрел по сторонам. Он протянул папку Виноградову, нашёл упомянутый стул и вытянул его из-под стола. Лёгкий офисный стул кто-то погнул, загнул ножку внутрь. Садиться на него было бы рискованно.

— Бардак. — сказал майор, поднял стул в воздух. Виноградов внимательно листал содержимое папки. Не поднимая глаз, он невероятно спокойно сообщил:

— Там кнопка на сиденье лежит. Подложили. — и продолжил чтение.

Майор перевернул стул вверх ногами, и на пол действительно упала канцелярская кнопка, весело поскакала по полу. Майор вздохнул. Взялся за ножку, и с усилием выпрямил её. Виноградов перелистнул страницу.

— Я могу вам чая или кофе предложить. — сказал он, полным жизнерадостного спокойствия голосом. — На столе чашка стоит, вы её не берите, там что-то лежит. Вот в том шкафу стаканчики, до них ещё не добрались. Вы скажите, если что будете, заварить надо.

Он перелистнул страницу и продолжил.

— В кофейник лимон выжали, в чай перца добавили. Вкус интересный.

Майор оглянулся на чайник и на шкафчик.

— Не надо. — сказал он и уселся на стул. Оглядел стол и снова повторил — Бардак.

С невероятным спокойствием Виноградов поднял взгляд от папки к майору и заговорил:

— Отсутствие видимого порядка не всегда значит хаос. Хаос может быть системой, с неочевидными правилами. Наша цель — понять эти правила…

Он вдруг замолчал, и прислушался. Резко вытянул руку в сторону к своей чашке. Что-то небольшое упало с потолка, и летело точно в чашку. Виноградов поймал объект на лету. Невероятно спокойно он посмотрел вверх, на потолок и сказал.

— Нельзя.

— Вкусно же. — обиженно сказал голос с потолка.

Виноградов раскрыл руку. В руке он держал мышь. Дохлую.

— Люди не едят сырых мышей. — сказал он потолку.

Майор посмотрел вверх и вскочил. Он встретился глазами с ещё одним ушастым и хвостатым существом. Оно было такое же, как в коридоре, только намного более чумазое. С ног до головы оно извозилось в пыли и грязи, но теперь оно сливалось с металлическими конструкциями на потолке.

— А не сырых едят? — предложило существо на потолке. — Сварю. В чайнике. Вкусно ведь?

— Люди не любят есть мышей. — терпеливо и невероятно спокойно объяснил Виноградов потолочному жителю. Майор молчал, чуть приоткрыв рот. — Ни сырых, ни варёных, ни жареных, ни живых.

Оно огорчилось, махнуло хвостом и чуть прижало уши.

— Лови, — сказал Виноградов и подкинул мышь вверх, к потолку.

Оно молниеносно схватило мышь на лету. Задумчиво посмотрело на людей внизу.

— Точно не едят? Вкусно. — сказало существо.

— Точно, точно. Абсолютно. — спокойно сказал Виноградов.

Оно сунуло мышь в рот, и с хрустом слопало её. Шмыгнуло носом.

— А коров едят? Зайцев? — поинтересовалось существо.

— Едят. Но за корову надо платить. А зайцев иногда держат питомцем. Питомцев есть нельзя. — с улыбкой продолжал Виноградов.

— В вентиляцию не пролезет. Корова. — задумчиво сказало существо и со скоростью таракана куда-то поползло по потолку.

Виноградов резко повернулся к майору, и с невероятно широкой улыбкой сказал.

— Не ругайтесь.

— Как… — майор замер.

Глаза Виноградова как-то нездорово блеснули.

— Оно ругательства запомнит. Будет бегать по всему комплексу. И их применять. — с широкой улыбкой сказал Виноградов. В голосе его проскользнула истеричная нотка. — Их очень сложно отучить ругаться. Изолировать приходиться. И уговаривать. Задабривать едой.

Существо на потолке доползло до вентиляционной трубы, сняло с неё решётку заползло внутрь, закрыло решётку за собой. Судя по шороху, оно поползло куда-то в другое место.

Майор мигнул.

— Как оно на потолке держится? У них присоски выросли? — наконец спросил он.

Виноградов отхлебнул из чашки чая. Майору показалось на мгновение, что к аромату чая примешивается запах перца.

— У них сила невероятная, и сила хвата тоже. — объяснил Виноградов. — Держится пальцами за неровности и крепёжные балки, там же металлический каркас. Без неровностей никак. Пытаются когтями поверхность пробить, если не получается, то держаться не могут.

— Дурдом. — сказал майор и сел назад на стул. Он посмотрел внимательно на трубу вентиляции и вспомнил замок на двери.

— Как хаос есть неизвестный способ порядка, так и безумие может быть неизвестной логикой мышления. — философски сказал Виноградов, и поставил чашку на стол, рядом с надгрызенным микроскопом.

— Оно играет и учится. Это практикует маскировку и проникновение. Мышь она принесла в благодарность и чтобы научить меня охотится. — Виноградов задумался — Наверное.

— Здесь закрытая лаборатория. — очнулся майор. — оно пролезло в вентиляцию, обошло датчик. В вентиляции решётки должны быть.

Он оглянулся на дверь, на систему безопасности. Виноградов продолжал улыбаться.

— О, не волнуйтесь так. Они посторонних первыми и без датчиков найдут. За минуты. Почуят. А решётки, наверное перегрызли. Подождите, я вам интересную вещицу покажу… — радостно сказал Виноградов.

Виноградов повернулся к столу, и начал рыться на нём. Экран компьютера вспыхнул. На экране, в серо зелёных тонах, несколько существ смотрели на перевёрнутую кверху колёсами бронированную машину с вмятиной на борту. Неподалёку от машины лежал "мячик". Они оглянулись по сторонам, подошли, и стали переворачивать её назад.

— А, думают, что мы их не видим, и пытаются вернуть, как было. — радостно сказал Виноградов.

Прямо перед объективом возникла ушастая физиономия и уставилась в камеру.

— Камеру нашли. — одобрительно сказал Виноградов.

Существа всполошились и забегали. Двое подбежали к тяжёлой армейской машине, напряглись, перевернули её назад. Кто-то выразительно посмотрел в камеру, сделал извиняющееся лицо. По выражению можно было понять: "Оно само". А потом они укатили мячик за пределы кадра. Виноградов потушил экран компьютера. Он повернулся к майору и показал два небольших предмета.

— Вот видите? Эту согнули, эту откусили.

Он протянул майору две монеты. Одну из них кто-то сложил пополам. На второй юбилейной монете отсутствовал кусок, но края у пропавшей части очень напоминали следы зубов.

— Они ещё и металл жрут. — устало сказал майор, покрутил монеты в руках и вернул их назад.

— Не усваивают. Попробовать на вкус могут, особенно незнакомый. — сообщил Виноградов.

— Дурдом. — сказал майор и откинулся назад на стуле. Тот скрипнул чуть погнутой ногой. Очень хотелось вернуться назад, в обычную часть, с обычными людьми.

— Вы привыкнете. — философски сказал Виноградов. — Всё равно мы других производить не можем.

Он чуть вздохнул и продолжил:

— Вы научитесь предугадывать очередные шуточки, перестанете раздражаться от проказ и разбитого оборудования. Просто это не люди, да и мы всё ещё разбираемся, как работать с ними.

Они помолчали. Майор посмотрел на горы хлама на столах. Испорченные, разбитые и погнутые приборы. Среди хлама он заметил чашку. Ту, про которую Виноградов сказал "там что-то есть". Он взял и посмотрел в неё. Естественно, в фарфоровой чашке лежала ещё одна мышь. Он вернул чашку на место.

— Мне нужен отчёт. — сказал майор Виноградову.

— Под ваше командование перейдёт двадцать четыре единицы новоприбывших. Освоитесь, разберётесь, привыкните. — сказал Виноградов. — Они не старше пары месяцев. Проверите навыки работы с людьми и оборудованием.

Виноградов повернулся к окну. Он сунул руку в кучу предметов и что-то нажал. Зажужжал мотор, и снаружи, за укреплённым стеклом стали подниматься жалюзи.

— А что с аварией? С поисками? Исследованием? — спросил майор.

— Сложности появились, оборудование пострадало. Мы новый зонд собираем. — Виноградов рылся на столе. — Посмотрите сами.

Жалюзи раскрылись полностью. За окном, в огромном зале, заполненном странной аппаратурой, стоял робот. Он напоминал больше всего огромного паука, с мощными лапами. Перед ним возвышалась большая арка, опутанная проводами. К ней шли толстые кабели и трубы охлаждения. На полу пред аркой можно было заметить старые следы гари и пожара. Виноградов пояснил:

— На той стороне произошло что-то очень странное, и мы до сих пор разбираем записи.

Робот выглядел неважно. Толстую, мощную броню покрывали вмятины и следы пламени. Все до единой его камеры были разбиты, а одна из ног неестественно изогнулась.

— На зонд напали. Это не боевая машина, и мы чуть не потеряли его. Еле вывели назад. Сейчас делаем лёгкого разведчика, которого не жалко потерять. Будет маленький летающий дрон с камерой.

Майор встал, подошёл к стеклу и внимательно посмотрел на машину.

— Из средневековой пушки, что ли, обстреляли? — он обернулся к Виноградову.

Виноградов улыбнулся.

— Если бы. Посмотрите вот на этот сувенир.

Виноградов протянул майору эльфийскую стрелу.