Химера

Глава 44

В землях дворфов нет магического фона и именно поэтому у дворфов нет магов. Так говорили учителя. Так учили Тирлаэль, так учили всех эльфийских магов, что не застали войну между дворфами и эльфами. Молодые и нескладные семидесятилетние эльфы обычно послушно кивали остроухими головами и послушно запоминали материал — существам, что помнят всю свою жизнь, почти никогда не нужны были записи.

Иногда среди правильных молодых волшебников попадались эльфы не совсем правильные — чуть более любопытные, прочитавшие чуть больше книг, и не опасавшиеся задавать вопросы. Эльфы вроде Тирлаэль. На одном из уроков она задала вопрос о дворфских артефактах.

Некоторые книги рассказывали про летающий ковёр, который исчез в сокровищнице таинственной «академии знаний». Она прочитала запись про деревянную ложку, которая раз в день превращала чашку невкусного грибного супа в чашку невкусного грибного пива. Она читала про кусок ткани, который никогда не пачкается, но только если им протирать мифрил, адамантин, серебро и золото.

Странные, нелогичные, уникальные, но совершенно точно магические предметы. Они появлялись иногда за пределами дворфских земель, некоторые продавались за медяки, но другие оказывались очень и очень дорогими. Деревянная ложка для пива попала в Эрве Анор. Эльфийские маги потратили несколько дней на её изучение, но потом ложка самопроизвольно разрушилась. Магические творения указывали, что фон должен присутствовать.

Тогда учителя почему-то не ответили на вопросы Тирлаэль, а после пятого вопроса дали ей дополнительную работу — заполнять огромную таблицу магических эффектов, на основе показаний растительных приборов. Таблица была большой, неинтересной, формулы расчёта тяжёлыми даже для эльфа. Тирлаэль усвоила урок и неудобные вопросы больше не задавала. Сейчас же, десятки лет спустя, Тирлаэль получила возможность проверить свои догадки.

Когда они спустились с Нильсом под землю, через пещеру, переходящую в тоннели, она чуть не задохнулась в тоннелях. Фон людских земель просачивался сюда, он не исчез, но ослабел и изменился. Стал немного странным, хотя маг человеческий бы не заметил изменений. Им пришлось остановиться на пару дней в одном из подземных закутков, пока Тирлаэль приходила в себя и привыкала к изменениям.

Человеческий герой не возражал. Он терпеливо ждал, иногда чуть улыбаясь покрытым шрамами лицом, как будто знал, что это произойдёт, и будто знал, сколько времени зайдёт процесс привыкания. «Три-четыре дня, да?» бросил он. Тирлаэль сидела у костра, доедала походные галеты, которые ей отдал Нильс. Нильс же питался мясом, о происхождении которого Тирлаэль старалась не думать. Он бормотал иногда под нос: «Выжать сок, варить половину часа, не прерывать… если остановиться раньше, можно отравиться…». Котелок ему одолжила Тирлаэль. Она пыталась вспомнить, откуда людской герой мог знать, как правильно готовить гигантских подземных жуков, которых видел первый раз в жизни.

На четвёртый день она привыкла к изменениям, и в запахе магических сил почувствовала новую ноту. Магический фон в дворфских землях был. Тяжёлый, он пах камнем, пещерным мхом, застывшей лавой, железной рудой и металлом. Слабый, почти незаметный аромат ощущался как тёмная каменная пыль и казался затаившимся где-то глубоко существом. Существом, которому очень не нравилось присутствие под землёй Тирлаэль.

Тирлаэль не смогла зачерпнуть эту едва заметную энергию. Каждый раз она начинала чихать и кашлять, а невидимые, тёмные кусочки неизвестной силы становились колючими после каждой попытки. Они покалывали кожу, будто приказывая: «уходи», а «запах» фона начинал раздражать нос.

«Маску. Маску из эльфийских трав» с лёгкой улыбкой посоветовал Нильс, глядя на чихающую Тирлаэль. Тирлаэль уставилась на людского героя. Она пришла бы к этому решению сама. Через несколько дней. Она не стала спорить. Из куска ткани и засушенных трав, она сделала тёмно-зелёную маску, и тёмный фон оставил её в покое.

Они шли по подземным коридорам много дней. Эльфы неплохо видят в темноте, но им нужен источник света. Светом послужил её посох — она зажгла навершие, и оно светило серо-зелёным светом.

Нильс шёл по подземельям, как взявшая след ищейка. Легко находил скрытые проходы, сворачивал с широких тоннелей в узкие лазы, и шёл к какой-то цели. Он останавливался ровно на столько, сколько нужно, и всё чаще морщился, потирая виски. У человека снова начинала болеть голова. Она попыталась сварить несколько простых целебных зелий, Нильс спокойно выпил их, но они не действовали долго. Нильс же зло рубил на части попадающихся им гигантских пещерных жужелиц и пауков. Одинокий встретившийся им пещерный волк просто с визгом убежал от него. Несколько раз Нильс остановился, и рассматривал мусор на земле — обломки грубого костяного топора. Сломанный костяной арбалетный болт. Куски пористого материала.

Их путь закончился, и они вышли к дворфскому городу. Огромные ворота поднимались на несколько метров над землёй. Над ними шла стена и она уходила в пещерный потолок. Суровая стража стояла вокруг входа — закованные в металл дворфы с топорами, мечами, щитами и алебардами.

— Ногг-Кальдир — устало сказал Нильс, и потёр виски. Эльфийка удивлённо оглянулась на него. Её голову скрывал капюшон, а лицо — маска.

Нильс поднял руку, подал знак Тирлаэль — «ждать». Он вышел из тоннеля, направился к воротам. Здесь пещерная стена взмывала вверх. Здесь царил полумрак, хотя на стенах горели светильники, освещая пещеру бледным, но тёплым цветом. Дворфы переглянулись, и взяли оружие наизготовку. Их было семеро.

Нильс легко преодолел расстояние, остановился перед строем нахмурившихся стражников.

— Нельзя! Посторонним, без жетона, нельзя — сказал один из дворфов. Он держал топор и настороженно смотрел на светловолосого человека с покрытым огромным числом шрамов лицом. Человека в плаще, нагруднике и очень чистой одежде. Как будто он не шёл через тоннели, а впервые надел её здесь. Где-то неподалёку от входа. Человек улыбнулся. На поясе его висел странный светлый меч, и дворф настороженно уставился на него. Он не узнавал эту работу. Дворфы? Люди? Кто выковал его?

Нильс закрыл глаза. Образы всплыли перед ним. Огромные ворота распахнуты, одна из створок лежит на земле, согнутая могучим ударом. Вместо тёплого света, вокруг зеленовато-золотистое свечение, оно поднимается от земли. Грибы покрывают землю, здания, огромное количество светящихся янтарным светом грибов.

— Ты чего, длинноногий? — насторожился дворф.

Нильс посмотрел вниз, на дворфа. Грибы вырастают из земли, из стен, из кусочков мха, из тел. Множество тел разбросано по улицам разрушенного города. Дворфы и крысолюды. Они пытались драться, бежать, прятаться. «Золотая смерть» настигла всех. Между трупов ходят покрытые грибными наростами крысолюды, шляпки закрывают их глаза, они жалобно пищат, слепо целятся костяным оружием.

— Тебя зовут… — заговорил Нильс.

Видение продолжается. Позади колдует Тирлаэль, она ещё не надела свою набитую растениями маску. Она отгоняет пыльцу, говорит что-то о грибах. Нельзя прикасаться к ним, есть их. Отрава, смертельная отрава, но нужно идти внутрь города, его рука размахивает мечом, с него срывается пламя. Горят грибы и крысолюды, он движется внутрь города, и в конце, находят одного, живого, уставшего, отчаявшегося дворфа, что безостановочно повторяет: «Это моя вина». Он будет повторять эту фразу до конца их путешествия, безропотно следовать за ними, до того момента, как…

Нильс наклонился. Дворф поднял ему топор навстречу.

— Тебя зовут Каррум Маеторн. Тебе сто шестьдесят лет, ты вернулся из тоннелей один, потеряв друзей…

Дворф отступает назад. К нему подтягиваются его товарищи, а в стенах открываются недавно прорубленные бойницы для баллист.

— Я не знаю тебя, — говорит Каррум. После нападения крысолюдов, его назначили в стражу. Пока что, на время.

— Баротир, Дульмант, Белнил, — продолжает человек, которого Каррум видит в первый раз жизни. Его лицо пугает. Глаза смотрят сквозь Каррума, будто не считают ни его, ни других стражников, ни стену, ни закрытую дверь препятствием. Приходит понимание — человек опасен. Очень и очень опасен. Каррум вспоминает Рисску, которую он принял за «пожирателя дворфов», и впервые жалеет, что её нет поблизости.

— Я не знаю тебя, длинноногий, проваливай! У тебя нет жетона, ведь так…? — Каррум чуть толкает в его сторону топор.

Нильс выпрямляется. Он задумчиво смотрит на стражу, на стену со стрелками в бойницах. Они ждут его движения, ошибки. Тогда будет бой. Можно начать бой. Ворваться в город, перебить стражу, но…

В городе нет того, что должно быть там. Нет его цели.

— Я ищу крыс. Они напали на город, ведь так? — он спокойно смотрит на Каррума, и не обращает внимание на других дворфов. Один из них достаёт из кармана зрительную трубку.

— Нету крыс! Отбились. Почти всех перебили! Остатки ушли. — хмуро Каррум.

— Почти. — улыбается Нильс.

Перед его глазами снова заросшие смертельно ядовитыми красивыми янтарными грибами стены и пол пещеры, развалины города и его цель — обезумевшая, покрытая грибами цель, закрытая пологом из смертельно опасной пыльцы. Он сражается с ней, чудом избегая гибели… Он чуть мотает головой и прислушивается. К чуть заметному зову, который меняет направление.

— Куда ушли крысы, дворф? Скажи, и я уйду. Не потревожу твой город. — говорит Нильс, прищурившись.

Дворфы переглядываются.

— Там эльф! Магичка! — вдруг выкрикивает дворф со зрительной трубкой, и охрана начинает окружать его. Человек оскаливается на мгновение. Меч на поясе Нильса вдруг вспыхивает бледным светом.

— Я Нильс. Герой. — говорит он. В голосе проскакивает усталость. — Я клянусь, что если ты скажешь, куда ушли крысы, я уйду, и не потревожу тебя и твой город. И она уйдёт вместе со мной.

Дворфы замирают. Магический меч опасен, как и его владелец. Затем один из них говорит.

— Туда они ушли, человек. Далеко, в тоннели и лабиринты, за старым поселением предков и лавовой трубкой. Там пещера, где они когда-то были. Но там больше не осталось живых.

Человек закрывает глаза, и будто прислушивается. Медленно кивает головой. Обрывки образов проносятся в голове Нильса, и из них он, с трудом, составляет путь. Снова усиливается головная боль.

— А теперь уходи, как сказал. Нет у тебя знака доверия, и пока дворфы живы, ни один эльф не войдёт в этот город.

Человек кивает, отступает назад, разворачивается, делает шаг. Вдруг останавливается, и через плечо, спрашивает:

— Каррум. Хочешь ли ты пойти со мной? Пройти мой путь, до конца?

— С какого демона я… — начинает Каррум, но вдруг бледнеет. Яркое, невероятно отчётливое воспоминание возникает в его голове. Воспоминания о событиях, что не произошли.

Он видит город. Видит нападения крыс. Но нет Рисски, нет механической тарахтелки Гаррама. Йордрик Дардок прорывается с боем к воротам, с криком «есть грибы!» бросает мешочек пыльцы. Янтарные грибы пожирают крысолюдов, прорываются в город. Гибнет Йордрик. Много убитых. Крысолюды отступают. А потом возвращаются, покрытые грибными наростами, распространяя пыльцу…

— Не…

Он отбивается, выживает чудом, в опустевшем зале старейшин сражается, и тогда, тогда он встречает этого человека, и эльфийскую магичку, которая…

— Не надо! Не пойду! — кричит Каррум и садится на землю. Он дрожит.

Срывается со стены арбалетный болт и человек легко отбивает его мечом. Молниеносным движением. Замирает. Медленно возвращает меч в ножны.

— Я ухожу. — говорит Нильс. Поднимает руки, и медленно отступает к коридору. Каррум сидит на земле, и чудом битвы удаётся избежать. Нильс исчезает в тоннеле вместе с Тирлаэль.

— Что за «герои» у них пошли — пробурчал один из дворфов. — Каррум, ты как? Каррум? Эй!

Каррум сидел на земле, дрожал и что-то бормотал про грибы. Дворфы попытались его растолкать. Засуетились. Всполошились. Вскоре его унесли к целителям, где неделю отпаивали питательным медицинским грибным супом, пока он не успокоился и не пришёл в себя. Он вернётся на ворота, потом, и простоит там дольше, чем планировал, прежде чем, наконец, вернётся в группу разведки границ.

Нильс вернулся в тоннель. Раздражённый, оскаленный, он держался за голову.

— Так не должно быть. — бормотал Нильс.

— Они не пускают внутрь? — спокойно спросила Тирлаэль.

— Так не должно быть… — повторил он снова.

Нильс задумался. Он достал меч, вытянул руку и направил лезвие вперёд, закрыл глаза, и снова скривился. Лезвие чуть подрагивало в его руке. Медленно он повернулся в сторону, помолчал и наклонился куда-то вниз. Как стрелка компаса.

Тирлаэль опёрлась на свой посох и взглянула вверх, в потолок пещеры. Если использовать усиленный "взгляд артефактора" сейчас, но она наверняка увидит, как вверх от Нильса тянется нить, и, наверное, такая же уходит вглубь.

— Туда — сказал Нильс, и вернул меч на пояс.

Тирлаэль кивнула. Она подошла к человеку и протянула ему пузырёк с зеленоватой жидкостью. Он схватил его, выпил залпом и вернул назад. Тирлаэль чуть улыбнулась под маской. А если бы она дала ему яд?

— Я… — начала Тирлаэль, но Нильс поднял руку.

— Ты идёшь потому, что так тебе приказали. Я знаю. Тебе не интересен ни я, ни моя цель. — устало сказал он.

Она кивнула. Человек иногда угадывал события, мотив. Когда не прорубал мечом путь через очередное препятствие. Наверное, это было связано с опутавшим его заклятьем.

— Травы для этого зелья заканчиваются. Их хватит на несколько дней, потом придётся искать замену или подниматься наверх. — заговорила она. Спокойным ровным голосом, таким же, каким она поучала раньше Джаертаэля в бою.

— Значит, мы торопимся. Я знаю, куда должен идти. — сказал Нильс, и пошёл вперёд.

— Но не знаешь точно. — сказала она, ускоряя шаг.

— Я знаю, куда должен был идти. — сказал Нильс.

Они прошли через тоннели, и остановились в той же пещере, где Каррум должен был впервые встать с ними на привал. Пока Тирлаэль варила очередное зелье в стеклянной посуде, Нильс смотрел на стену, у которой должен был сидеть Каррум. Закрыв глаза, он слышал слова, которые тот должен был сказать. Как дворф должен был сокрушаться и горевать о потере Ногг Кальдир.

Так должно было быть.

Они прошли по коридорам, которые должны были быть покрыты странной, кожистой порослью. Из поросли должны были расти грибы «Золотой смерти». Но не было ни поросли, ни грибов. Тирлаэль не пришлось выпускать потоки огня, сжигать враждебные заросли и их не поджидала засада из крысолюдов. Чистый каменный коридор бежал в темноте, в нём рос мох, пахло сыростью, а единственный попавшийся им крысолюд был давно мёртв и от него остался лишь скелет.

Они прошли сквозь огромную пещеру из кристаллов, где Каррум должен был поскользнуться и чуть не упасть на острые осколки. Они прошли через лабиринт тоннелей, где их должны были ждать засады. Они наткнулись на завал, которого не должно было быть, и Нильс долго и зло искал обходной путь.

Когда они стали приближаться к цели, Нильс увидел остатки той кожистой поросли. Но поросль, что должна была скрывать стены и пол, пульсировать и пружинить под ногами, давно умерла, высохла, и на её месте разрастался мох. Мох покрыл все заброшенные дома дворфов, в том старом поселении с проломленным полом, и в нём росли причудливые, светящиеся цветы.

Пока Тирлаэль собирала кусочки растений в маленькие склянки, Нильс стоял и смотрел на покрытые мхом заброшенные дома дворфов. Там, за проломом в полу, будет небольшой лабиринт, и после него — лавовые трубки, что ведут в огромную пещеру.

В голове Нильса же крутилась назойливая мысль: Кто мешает ему? Кто идёт впереди его и вмешивается?

Он не нашёл ответов. Они сделали привал, Тирлаэль сварила последнюю порцию зелья, что ослабляло его головную боль, и они спустились в пролом. В лабиринт, в лавовые трубки, что вели глубоко, к огромной пещере, где раньше жили крысолюды.