Мятежники Гора

Глава 12, Кости, раковины и драконы

— Она красива, не правда ли? — поинтересовался мой собеседник.

— Я бы даже сказал, рабски красива, — не мог не согласиться я.

— Что, настолько красива? — удивился он.

— Несомненно, — заверил его я.

— Цвет её волос, форма и цвет глаз, — заметил мужчина, — необычны для островов.

— Насколько я понимаю, — кивнул я. — Она — рабыня, не так ли?

— Конечно, — подтвердил он.

Девушка очень аккуратно, придерживая правый рукав левой рукой, налила чай из сине-белого керамического чайника в мою крошечную чашку.

— Мне она стоила фукуро риса, — похвастался он.

— Из замка Темму, — добавил я.

— Конечно, — усмехнулся мужчина.

— Интересно, стоит ли она фукуро риса, — улыбнулся я.

Рука девушки дёрнулась, тело напряглось, вспышка гнева на мгновение исказила миловидное лицо, но, почти немедленно, она вернула себе самообладание. Подобная неосмотрительность в рабыне приемлемой не является. И за меньшее её может ждать плеть.

Меня порадовала её реакция. Ошейник не уменьшает тщеславие женщины, скорее он может его увеличить, возможно, к её удивлению, в конце концов, не каждую женщину находят стоящей ошейника. Как хорошо должна думать женщина о своей женственности, когда она находит, что она заключена в ошейник! Ошейник сам по себе — знак качества, гарантия, свидетельство и символ того, что его носительница был найдена интересной, что она достаточно желанна, чтобы быть прикованной цепью в ногах кровати хозяина. Она — животное, владеть которым — удовольствие. Пусть она понимает это. Она, конечно, не свободная женщина и, соответственно, имеет конечную ценность. И она сама прекрасно знает о том, что она — объект, товар, и что её ценность может быть измерена, объективно, на основе состояния рынка и покупателей, с точки зрения монет, как и ценность других объектов или предметов потребления, например, тарсков, са-тарны, риса и так далее. Две свободных женщины, глядя друг на дружку, могут расценивать себя превосходящей соперницу, более красивой, более желанной и волнующей, но если они окажутся в ошейнике и обнажёнными выставлены на торги, как это подходяще для такого товара, маловероятно, что покупатели дадут им такую же оценку.

— У нас таких много, и большинство мы получили столь же дёшево, — сообщил мне он, отхлёбывая чай и глядя на меня поверх края чашки.

— Есть у меня друг по имени Пертинакс, — сказал я. — Даже не знаю, дал бы он за неё так много.

— Пертинакс! — чуть слышно прошептала девушка.

— Берегись произносить вслух имя свободного человека, — предупредил её я.

— Будь осторожна, моя дорогая, — добавил от себя мой собеседник. — Не пролей чай, даже каплю.

— Да, Господин, — испуганно пролепетала она.

Конечно, последствия неуклюжести для рабыни могут быть плачевными. Она ведь не свободная женщина.

Девушка отступила короткими шажками. Её руки теперь были скрыты в рукавах. Глаза она держала опущенными в пол.

— Не слишком ли она разоделась? — поинтересовался я.

Сару, а в прошлом мисс Маргарет Вентворт, теперь была далеко от коридоров, обшитых красным деревом, в которых витали ароматы богатства и власти, тех, в которые она когда-то была вхожа, своим мелким способом, с помощью хитрости и манипуляций. Теперь её местом был далёкий город на далёкой планете, где она носила шёлковое кимоно, подпоясанное оби, и фигурные сандалии. Её волосы были собраны в высокую причёску и держались за счёт булавок и раскрашенной гребёнки. Её одеяние мало чем отличалось от того, что носили контрактные женщины, которых я видел в тарновом и в корабельном лагере, в замке и в других местах, вроде Ханы, Сумомо, Хисуи и так далее.

— Далеко, — сказал он, — по другую сторону широкой сверкающей Тассы, насколько я понимаю, рабыни одеты иначе.

— Как правило, — кивнул я. — Конечно, учитывая тот факт, что рабыня — животное, ей вовсе не обязательно быть одетой. С другой стороны, если её хозяин захочет позволить ей одежду, она должна быть одета так, как та, кто она есть, то есть как рабыня. Тряпки или короткой туники более чем достаточно. Такой предмет одежды предназначен не только, чтобы продемонстрировать её красоту, и ясно дать понять, что это — красота простой рабыни, но и чтобы подчеркнуть и даже усилить её красоту. В таком предмете одежды она выставлена напоказ, как собственность, которой она является. Такие предметы одежды предназначены провоцировать и не оставлять никаких сомнений относительно того, что под ними скрыто. Фактически, подходящий предмет рабской одежды может заставить женщину казаться более голой, чем, если бы она была просто обнажена. Такой предмет одежды, по сути немногим больше чем насмешка над одеждой, словно приглашает удалить себя. В такой одежде у женщины остаётся немного сомнений в том, что она — рабыня. Она существует для работы и удовольствий. И при этом, что интересно, такие тривиальные вещи, попросту тряпки и обноски, могут иметь непередаваемое значение для этих маленьких животных, и часто они отчаянно выпрашивают простой лоскуток ткани, рьяно трудятся, чтобы получить его, и сделают что угодно, лишь бы им позволили сохранить его.

— Похоже, что мы можем кое-чему поучиться у варваров, — заключил он.

— Вы шутите, — улыбнулся я. — Я видел здесь рабынь, причём не только варварок, в ошейниках, туниках и даже меньшем.

Мужчина тоже улыбнулся.

— Это верно, — признал он, — мы тоже знаем, что надо делать с женщинами.

— По крайней мере, с рабынями, — заметил я.

— Со всеми женщинами, — заверил меня пани.

— Но ведь есть свободные женщины, — напомнил я, — а также контрактные.

— Женщины могут быть проданы подрядчикам, — объяснил мой собеседник, — и тогда их контракты, могут быть куплены и проданы.

— Но ведь остаются ещё свободные женщины, — сказал я.

— Верно, — согласился он. — Верно. Но я не думаю наши свободные женщины, здесь на островах, имеют столь же напыщенный, высокий статус, какой предоставлен свободным женщинам на другом берегу Тассы.

— У них нет Домашних Камней, — констатировал я.

— Мы не допустили такую ошибку, — улыбнулся мужчина.

— Я вижу, — кивнул я.

— Женщины — это отнюдь не то же самое, что мужчины, — заявил он.

— Я подозревал это, — улыбнулся я.

— Ещё чаю? — предложил пани.

— Нет, — отказался я.

Мужчина, сидевший напротив меня со скрещенными ногами, справа от низкого столика, сделал еле заметный жест левой рукой, и Сару торопливо покинула комнату.

— Когда-то она была собственностью Лорда Темму, владельца большого замка, — сказал он.

— Я в курсе, — кивнул я. — Её подарил ему Лорд Нисида.

Я внимательно следил за ним, в надежде увидеть, отреагирует ли он на упоминание о Лорде Нисиде, проявится ли это как-то на его лице. Но я заметил даже намёка на интерес, беспокойство или даже признание. Его выражение осталось предельно бесстрастным.

— Лорд Нисида, — решил сделать я ещё одну попытку, — преданный даймё Лорда Темму.

— У Лорда Темму, узурпатора и несправедливого тирана, бедствия островов, есть два даймё, — пожал он плечами, — один — это Лорд Нисида, о котором Вы упоминали. Другой — Лорд Окимото. Вы ведь его знаете?

— Конечно, — ответил я. — Возможно, Вы тоже с ним знакомы.

— Есть в вас простота и нерафинированность варвара, — улыбнулся он.

— Боюсь, мне недостаёт тонкости, — вынужден был признать я.

— У Лорда Темму, — констатировал мой собеседник, — два даймё, а у меня их десять. У него в лучшем случае три с половиной тысячи воинов и солдат.

— Возможно, — уклонился я от прямого подтверждения этого факта я.

— Не надо играть в невежество, — пожурил меня он. — У меня людей в несколько раз больше.

В этом я, кстати, нисколько не сомневался.

— Есть ещё даймё, соблюдающие нейтралитет, — напомнил я.

— Верно, — согласился мой оппонент.

— И много крестьян, — добавил я.

— Мои крестьяне намного более многочисленны, а поля обширны, чем у Лорда Темму, — заявил он.

— Я понимаю, — кивнул я.

— И я держу своих крестьян в руках, — заявил пани.

Относительно этого я, в принципе, не сомневался. Но, с другой стороны, я счёл ценным тот факт, что он сам, по своей воле, выложил мне эту информацию. Это могло намекать, что не настолько уж он их контролировал, как ему хотелось бы это показать. Конечно, во время наших рейдов по сбору продовольствия для крепости, с нами сотрудничали некоторые крестьяне, и я не исключал, что в том числе и его крестьяне тоже.

— А что насчёт крестьян, трудящихся в деревнях и на полях дома Темму? — осведомился он.

— Эти вопросы вне моей компетенции, — ушёл я от ответа.

— Помнится, Вы проявили интерес, — сказал мужчина, — к одеянию рабыни.

— Да, — кивнул я. — Я также счёл его чрезмерным для рабыни.

— У этого была цель, — пояснил он.

— Я какая же, благородный Лорд? — полюбопытствовал я.

— Я не хотел, чтобы её присутствие было слишком отвлекающим, — ответил мой собеседник.

— Я понял, — улыбнулся я.

— Теперь мы одни, — констатировал Лорд Ямада. — Давайте поговорим.

— Конечно, — поддержал его я.

Хотя я был готов, в силу обстоятельств, зная о предательстве в высших эшелонах и отсутствие практической альтернативы, использовать кавалерию как рейдерский отряд, действуя при этом в интересах Лорда Темму, у меня не было никакого желания превращать её во что-то вроде разбойничьей шайки или становиться капитаном независимого отряда наёмников. Кавалерия была сформирована и обучена, да и предназначалась как компонент единой силы, с особой миссией и задачами.

— Ну что ж, — сказал я Таджиме, — кажется, мне ничего не остаётся, кроме как рискнуть прибыть в замок и, в конечном итоге, поучаствовать в предполагаемом интервью.

— Это, практически, вызов на суд, — предупредил меня Таджима.

— Тогда тем более я должен там появиться, — заключил я.

— Я бы этого не делал, Тэрл Кэбот, тарнсмэн, — сказал Таджима.

— Я тоже думаю, что это было бы лучшие всего, — согласился я.

— Вы — командующий, — сказал он.

— Больше нет, — развёл я руками.

— Люди пойдут за вами, — заявил Таджима.

— Они не обязаны, — заметил я.

— За вами они пойдут на смерть, — настаивал мой друг.

— Я им больше не командир, — напомнил я.

— Крикните только «первый повод!», — предложил Таджима, — и через мгновение кавалерия будет в воздухе.

— Я не буду узурпировать власть, правом на которую я не наделён, — сказал я. — Будучи назначен на должность командующего кавалерии и оказавшись в необычных обстоятельствах, надеясь принести пользу дому Темму, я принял решение проявить инициативу, осуществить моё собственное суждение, действовать на свой собственный страх и риск, независимо от цепи командования. Но всё это было в то время, когда я занимал должность и исполнял обязанности командующего, чего в данный момент более нет.

— Люди, — покачал головой мой друг, — ни за кем другим не пойдут.

— Эла, — вздохнул я. — Выходит, как командующий я потерпел неудачу.

— Подождите, — предложил Таджима. — Проявите терпение. Не торопитесь. Не летите в замок немедленно.

— Вылетев сейчас, — пожал я плечами, — я смогу достичь стен засветло.

Лорд Темму не показался мне рассерженным.

Я поклонился, а затем сел, скрестив ноги, перед ним, после чего с интересом осмотрелся. Он принимал меня не на помосте, а внутри замка, в большом зале недалеко задних ворот, где я посадил тарна.

Дежурный, подхватив брошенные ему поводья, увёл птицу в стойло, а ко мне приблизились два асигару, очевидно, ожидавшие меня.

— Моё прибытие связано в требованием Лорд Темму, — доложил я им, после чего они коротко поклонились, а затем повернулись и сопроводили меня в замок.

Итак, я осмотрелся. Ни Лорда Нисиды, ни Лорда Окимото в зале не было. Я счел это странным, поскольку раньше, во время моих встреч с сёгуном, всегда присутствовали оба. Зато не без удивления я увидел в зале Даичи, строгого и аскетичного толкователя костей и раковин. Он сидел слева от Лорда Темму. Но с ещё большим удивлением я увидел стоявшую позади и немного левее сёгуна контрактную женщину. Это была Сумомо, которую Таджима, во время одного из своих ночных бдений на внешнем парапете, заметил бросающей что-то со стены, по-видимому, чтобы это было подобрано неким союзником внизу. Он предположил, и достаточно правдоподобно, что Сумомо действовала от имени Лорда Нисиды, присутствие которого на парапете, даже весьма осторожное, вероятно, немедленно привлекло бы внимание. Я мало что знал о Сумомо кроме того факта, что она была младшей и более красивой, из двух красоток, контракты которых держал Лорд Нисида. Лично я нашёл её неприятной и высокомерной, две особенности, которые, насколько я понял, были весьма необычными для женщин пани и, тем более для контрактных женщин. У меня также были причины предполагать, что она была довольно умна. Кроме того, она была женщиной любопытной и хитрой. Я не забыл, как она однажды попыталась задержаться, спрятавшись за ширмой, хотя Лорд Нисида дал ей понять, что ей следует уйти. Ещё я знал, что Таджиме трудно было оторвать от неё глаза. Похоже, его ноги сами несли его туда, где мой друг мог с ней повстречаться. Честно говоря, я подозревал, что тот факт, что Таджима заметил её деятельность на парапете, вовсе не был удачным стечением обстоятельств. Другой, более праздный или менее прилежный наблюдатель мог пропустить быстрый, как бы случайный взмах руки, возможно, отправивший некое письмо в полёт к подножию утёса, на котором была воздвигнута стена. «Эла, — подумал я про себя, — бедный Таджима». Я подозревал, что все его мечты разбивались в её присутствии. И я полагал, что её поведение могло бы быть менее неблагожелательным и не столь напыщенным. Признаться, я сомневался, что её контракт мог бы быть выставлен на продажу, но даже если это произошло, мне казалось сомнительным, что Таджиме он мог бы быть по карману. Он не торговец, не высокопоставленный офицер, не даймё. Сумомо, насколько я мог судить, хорошо знала о разочаровании и мучениях, которые она вызвала в груди молодого воина, и, зная это, вместо того, чтобы как-то ослабить или погасить их, казалось, делала всё возможное, чтобы раздуть и усилить. Некоторые женщины обожают сыпать соль на раны, но это, как я понял, было необычно для женщин пани. Культурные особенности этого народа имеют тенденцию препятствовать такому поведению. И конечно, это было совершенно неподобающее поведение для той, кто была простой контрактной женщиной. Однако, что было, то было, и несмотря на традиции её соплеменников, и на её относительно невысокий статус, она обычно рассматривала Таджиму с неподобающим неуважением, презрением и насмешкой. Иногда я задавался вопросом, понимала ли она, что такое поведение могло бы вызвать неблагоприятные для неё последствия. В конце концов, она не была гореанской свободной женщиной, вроде тех, что остались по ту сторону моря, прятавшимися за одеждами сокрытия и вуалями, возвеличенными и великолепными в их статусе и достоинстве, пребывающими в безопасности своего положения и облечёнными множеством привилегий, защищёнными своим Домашним Камнем. Она была пани и, кроме того, контрактной женщиной. Безусловно, по её поведению редко можно было догадаться, что она контрактная женщина, кроме, разве что, тех случаев, когда находилась в присутствии Лорда Нисиды. Иногда я даже спрашивал себя, замечал ли он это.

На полу немного впереди и сбоку от Лорда Темму, были рассыпаны кости и раковины. Я не знал, сколько времени они могли лежать там, но предположил, что Даичи уже истолковал их рисунок.

Меня весьма заинтересовало и озадачило отсутствие в зале Лордов Нисиды и Окимото. И мне было непонятно присутствие здесь контрактной женщины.

Двое асигару, следом за которыми я вошёл в замок, отступили назад и теперь стояли позади меня. Признаться, я предпочёл бы, чтобы они отошли к стене.

Мы с Лордом Темму сидели лицом к лицу, друг напротив друга. Я не был уверен, кто из нас согласно местным правилам этикета должен был начать разговор. Но поразмыслив, сообразил, что к сёгуну было бы более уместно обратиться первым. В конце концов, среди пани принято, что первым кланяется тот, чей статус ниже. Впрочем, разве и у нас не младший офицер первым, словом или жестом, признаёт присутствие старшего или высшего офицера?

— Приветствую, Лорд, — начал я. — Насколько я пониманию, Вы хотели видеть меня.

— Да, — подтвердил он.

— Я был вызван в замок, — сказал я.

— Приглашён, — несколько поправил формулировку сёгун.

— Приглашён, — кивнул я.

— В кладовых дома Темму есть рис, — сказал он. — Ворота крепости могут быть открыты. Враг — по большей части изгнан с наших земель. Люди возвращаются на поля.

— Я надеюсь, благородный лорд доволен, — произнёс я.

— Очень доволен, — отозвался мужчина.

— Тогда я тоже доволен.

— Как состояние кавалерии? — осведомился он.

— С ней всё в порядке, мой Лорд, — сказал я.

— Её нет у слияния двух ручьёв, — заметил сёгун.

— Совершенно верно, мой Лорд, — признал я.

Очевидно, эта информация, так или иначе, была доведена до его сведения пешими разведчиками, которые теперь, когда войска Ямады в основном были вытеснены из северных областей, смогли заняться своим делом.

— Кавалерия была использована преждевременно, — покачал головой Лорд Темму.

— Теперь она больше не сможет послужить в качестве оружия устрашения, — констатировал я.

— И мы больше не может воспользоваться тарнами, чтобы опрокинуть врага в решающем сражении, — сказал он.

— По крайней мере, не в силу внезапности их появления, — уточнил я.

— И использована кавалерия была по вашему решению, — добавил сёгун.

— Мне кажется, выбор у меня был невелик, — пожал я плечами.

— Но Вы использовали кавалерию для нападения вдали от крепости, — заметил он.

— Да, мой Лорд, — признал я очевидное.

— И это было сделано, не санкционировано, — сказал Лорд Темму.

— Так и есть, мой Лорд, — кивнул я.

— Кто здесь сёгун? — осведомился он.

— Лорд Темму — сёгун, — ответил я.

— Кто здесь командует? — задал он следующий вопрос.

— Лорд Темму, конечно, — сказал я.

— Вы слышали что-нибудь о костях и раковинах? — поинтересовался сёгун.

— Я слышал о них, — кивнул я, взглянув на россыпь на полу около него.

— Они не лгут, — заявил Лорд Темму.

— Верно, мой лорд, — согласился я. — Они не могут лгать, но, поскольку сами они говорить не могут, они не говорят и правды.

— Варвар! — крикнул Даичи.

— Их можно прочитать, — спокойно объяснил Лорд Темму.

— По ту сторону Тассы, — сказал я, — есть места, где гадают по печени верра, где толкуют форму облаков, полёт птиц и тому подобные вещи.

— Это — суеверие, — заявил Даичи.

— Мне это тоже кажется вполне вероятным, — усмехнулся я.

— Вопиющее суеверие, — добавил толкователь.

— Есть много путей, которыми можно заработать себе на рис, — пожал я плечами. — Пожалуй, чтение костей и раковин, один из самых необычных.

— Для того чтобы научиться читать кости и раковины, требуются годы! — воскликнул Даичи.

— Знаю я одного парня, — хмыкнул я. — Зовут его Бутс Бит-тарск. Так он мог бы научиться этому меньше чем за ен.

— Должно быть, он чрезвычайно одарённый, — предположил Даичи.

— Я в этом нисколько не сомневаюсь, — усмехнулся я.

— Наш посыльный, Таджима, — прервал нашу перепалку Лорд Темму, — вероятно, передал вам отчёт о чтении во дворце Ямады.

— Если не ошибаюсь, — сказал я, — там было что-то о том, что, если дом Темму не уступит дому Ямады, железный дракон взлетит, и возможны пагубные последствия для обоих домов.

— Всё верно, — подтвердил Лорд Темму.

— Лорд Ямада, — предположил я, — несомненно, боится его полета.

— Конечно, — кивнул сёгун.

— Я так понимаю, — сказал я, рассматривая рассыпанные на полу кости и ракушки, — у вас имеется свой собственный толкователь, Даичи-сан, который либо подтвердил, либо опроверг это заключение.

Не думаю, что до сего момента я до конца понимал, или относился с достаточной серьёзностью, к возможности того, что сёгун мог поставить решение важных вопросов в зависимость от того, как легли маленькие предметы, брошенные на пол. Безусловно, я знал, что в истории хватало подобных прецедентов. Разве не было случаев, когда бред сумасшедшего, внезапное затмение солнца, расстановка планет или рождение мутантов, изменяли политику государств, двигали армии, или даже задерживали их отступление до того момента, когда это отступление перестанет быть возможным? И вот теперь, внезапно, как никогда прежде, я начал подозревать каково могло быть объяснение медлительности, колебаний, нерешительности, необъяснимой, аномальной тактики, сидячей стратегии, робости и неподвижности, сдержанности и пассивной обороны. Такая стратегия играла на руку Лорду Ямаде, и я часто думал, что именно он мог её разработать, и теперь, впервые, словно кулаком под дых меня ударило понимание того как именно он смог реализовать эту хорошо продуманную стратегию. Разбросанные на полу маленькие предметы молчат, планеты идут по своим орбитам, птицы летят, куда им вздумается, но такие явления можно интерпретировать. Чем будет бормотание одурманенной испарениями предсказательницы, издающей пугающие стоны и раскачивающейся на своей треноге, без поучительных интерпретаций проницательных священников? В этот момент я со всей ясностью понял, с какой стати здесь присутствовала Сумомо. Не её ли видел на парапете Таджима, бросающей в темноту некий предмет?

— Его толкование подобно, — сообщил мне Лорд Темму, — но несколько более обширно или детализировано.

— Моё толкование, разумеется, свежее, — добавил Даичи.

— Я понял, — кивнул я.

— Совпадение обоих толкований, конечно, — продолжил Даичи, — доказывает их правильность. Такое совпадение было бы сложно объяснить чем-либо кроме как правдой и фактом.

— Конечно, как ещё они могли бы оказаться столь близкими, — согласился я, про себя подумав, что они могли бы совпасть ещё точнее, если бы связь между крепостью и лагерем противника была лучше.

— Рассказывай, — велел Лорд Темму, обращаясь к Даичи.

— То, что дом Темму должен уступить дому Ямады очевидно, — заявил тот, указывая на рассыпанные предметы. — Правда, менее ясно, каким образом это должно быть сделано. Могу только сказать, что это может быть не презренная капитуляция, а некая договорённость.

— Интересно, — кивнул я.

— Разумеется, — продолжил толкователь, — Лорд Темму предпочтёт гибель вместе со своими людьми и разрушение замка в целом позорной сдаче, даже если железный дракон должен будет расправить свои крылья.

— Я думаю, что Лорд Темму смог бы, — не мог не согласиться я.

— Даже если солнце будет проглочено, а земли сброшены в море.

— Я понял, — хмыкнул я, вспомнив о том, что Таджима рассказывал о чём-то вроде этого в лагере.

Конечно, мне никогда не приходило в голову, что Лорд Темму оставит свою твердыню, и сделает какую-либо подобную глупость. Он был готов ответить за последствия отказа сделать это, какими бы неприятными или пагубными они бы ни были.

— Никакого железного дракона не существует, — сказал я. — Это — животное из легенд, мифическое существо. Его не существует. Как можно бояться того, что не существует.

— Кости и раковины не лгут! — пугающим голосом воскликнул Даичи, указывая на рассыпанные предметы.

— Возможно, — не стал спорить я. — Но не может ли быть так, что те, кто прочитал их, могли ошибаться.

— Говорят, — сказал Лорд Темму, — что их иногда бывает трудно понять.

— Это верно, — торжественным голосом подтвердил Даичи.

— А как Вы их читаете? — поинтересовался я у Даичи.

Вопрос был не праздный, особенно учитывая двух рослых асигару, стоявших позади меня.

— Толкования подобны, — заявил Даичи, — в некоторых моментах идентичны, а именно в том, что дом Темму должен сдаться дому Ямады, иначе железный дракон, взлетит и уничтожит дом Темму.

— А Лорд Ямада, значит, боится, что полёт железного дракона может пагубно сказаться на обоих домах? — уточнил я.

— Да, — кивнул Даичи.

— И, насколько я понимаю, у Лорда Темму нет намерения сдаться, — заключил я.

— От Лорда Темму требуется только уступить, — пояснил Даичи, — чтобы избежать полного уничтожения.

— То есть сдаться? — не отставал я.

— Не пытайтесь прочитать прямые ответы в костях и раковинах, — предупредил Даичи.

— Я попытаюсь воздержаться от таких попыток, — пообещал я.

— Я попросил Даичи-сан бросить кости и раковины и поискать разъяснения этому сообщению, — сообщил мне Лорд Темму.

— И он преуспел в этом? — полюбопытствовал я.

— К счастью, — кивнул сёгун. — Не желаете ли глоток саке?

— Не особенно, — попытался отказаться я.

Но Сумомо уже потянулась к столику, на котором стоял плоский лакированный поднос с тремя маленькими чашками. Девушка разлила жидкость из маленького сосуда. Я тщательно следил за её руками и, к своему удовлетворению, отметил, что все три чашки она наполнила из одного и того сосуда.

— Вы хотели видеть меня? — напомнил я сёгуну.

— Да, — подтвердил тот.

Сумомо вежливо, застенчиво склонив голову, сначала поднесла поднос Лорду Темму, затем Даичи. Мужчины взяли по одной из маленьких чашек, после чего осталась одна, которая и была предложена мне.

— Тэрл Кэбот-сан, — мягко сказала девушка, протягивая поднос.

Рабыня, конечно, не посмела бы произнести имя свободного мужчины, дабы не испачкать его своими губами. Само собой, она могла в беседе со свободным мужчиной, своим хозяином или кем-то другим упомянуть его, если было бы подходяще это сделать. Например, если бы у неё спросили имя её владельца, то она, конечно, с подобающим уважением сообщила бы эту информацию. Сумомо, конечно, была не рабыней, по крайней мере, по существу, а контрактной женщиной.

Я взял с подноса предложенный напиток.

Первым поднёс к губам маленькую чашку Лорд Темму. Даичи, толкователь костей и раковин, пригубил саке вторым.

— У меня нет желания напиваться, — ещё раз попытался увильнуть я.

— Пожалуйста, — требовательно посмотрел на меня сёгун.

Я напомнил себе, что все три чашки были наполнены из одного и того же сосуда, о том, что я очень внимательно следил за тонкими, изящными руками Сумомо, о том, что я был в замке сёгуна. А кроме того, за моей спиной стояли два дюжих асигару, вооруженных глефами.

И тогда я тоже пригубил саке. Мне вспомнилось, как в тарновом лагере Лорд Нисида поучал меня, что саке нельзя пить залпом, как мы могли бы опрокинуть кубок паги или кал-да.

— Оно превосходно, не так ли? — спросил Лорд Темму.

— Уверен, что оно таково, — осторожно ответил я.

Безусловно, я сомневался, что смог бы отличить один вид саке от другого. Хотя, надо признать, что вкус и запах этого напитка, действительно, показался мне несколько иным. Были в нём какие-то нотки веминиума.

— Итак, Вы хотели меня видеть, — сказал я.

— Да, — кивнул Лорд Темму.

— Рискну предположить, что Вы рассержены нашими рейдами? — уточнил я.

— Лорд Темму, разумеется, рад, — влез Даичи, — тому, что крепость была обеспечена продовольствием, что осада снята и что враги покинули северные области.

— По-видимому, его не слишком порадовало, каким образом это было достигнуто? — попытался угадать я.

— Остаётся ещё вопрос костей и раковин, — сказал Даичи.

— Наслаждайтесь своим саке, — радушно предложил сёгун.

Сделав ещё один крохотный глоток, я тряхну головой и сказал:

— Кого бы Вы ни назначили командующим кавалерией, я рекомендовал бы продолжать рейды в центральные области владений Лорда Ямады. Следует беспокоить его перестрелками и точечными набегами. Я думаю, что это — ваш оптимальный путь к своего рода перемирию или договорённости. Сомневаюсь, что силы дома Темму могли бы выстоять против армии Ямады в открытом сражении.

— Даже с тарнами? — поинтересовался Лорд Темму.

— Тарнов слишком мало, — вздохнул я.

— Я боюсь, — опять вмешался Даичи, — что это только разъярит Лорда Ямаду.

— Не вижу, что можно было бы с этим поделать, — пожал я плечами. — Возможно, Сумомо стоит зажечь лампу?

— В зале становится темно? — осведомился сёгун.

Я поставил крошечную чашку рядом со своим правым коленом.

— Может, ещё саке? — предложил Лорд Темму.

— Нет, — отказался я.

«Ну конечно, — подумал я, — саке разливали из одного и того же сосуда. Но, что им мешало заранее положить в одну из чашек некий компонент, возможно, всего несколько капель или крупинок, которых для меня было вполне достаточно. Впрочем, успокоил я себя, я всё равно мало что мог сделать в такой ситуации»

Я почувствовал, как асигару, стоявшие позади, взяли мои руки и завели их мне за спину.

— Кости и раковины не лгут, — приговорил Даичи, — однако они брошены, и неважно кто их бросает, и кто их читает, скажем, толкователь Лорда Ямады или я, недостойный, скромный Даичи, преданный служитель Лорда Темму.

Словно во сне я чувствовал, как мои руки связывают в запястьях. В зале быстро темнело. Сопротивляться я не мог, на меня накатила неимоверная слабость и апатия. Не думаю, что смог бы хотя бы подняться. Я едва сознавал происходящее.

— Мы должны сохранить дом Темму, — словно сквозь вату долетел до меня голос Даичи. — Всё говорит о том, что железный дракон зашевелился. Если дом Темму не уступит дому Ямады, то он покинет своё логово, чтобы внушить страх в сердца людей и уничтожить дом Темму.

— Уступить в такой ситуации не будет позором, — сказал Лорд Темму. — Да и уступка незначительна. Лорд Ямада хочет только мира. Он боится железного дракона так же, как и мы, а возможно, даже больше нас. Он хочет немного. Наша уступка подарит нам мир, который Вы так по-глупому отдаляли бы своими тарнами, рейдами, огнём и сталью.

— Рисунок костей и раковин ясен, — заверил его Даичи.

— Теперь мы понимаем характер уступки, — продолжил сёгун. — от нас не требуется капитуляция, на которую мы бы не пошли. Всего лишь уступка, фактически мелочь, от которой мы сами можем извлечь много пользы.

— Это будет малая цена за большой мир, — поддакнул ему Даичи.

— Истребление дома Ямады не кажется мне выполнимой задачей, — сказал Лорд Темму.

— Возможно, Вы сами смогли рассмотреть значение костей и раковин, — сказали Даичи.

Тем временем меня уложили на бок, и я почувствовал, как мои лодыжки скрестили и связали.

— Лорд Ямада, — услышал я Даичи, — был очень недоволен, что ему пришлось отступить, уйти для защиты своих владений, имущества и полей. Его цену за мир нужно считать милосердием.

— Это — невысокая цена, — согласился Лорд Темму. — Конечно, понимая это, видя его мудрость, просто ничего не остаётся, кроме как с радостью согласиться.

Я слабо попытался натянуть шнуры, но быстро осознал свою полную беспомощность. Потом я ощутил, что в зале появился ещё кто-то, вероятно, вошедший через одну из дверей. Я увидел прямо перед собой высокие воинские сандалии, а затем одна из них исчезла из виду, и на меня обрушился жестокий удар. Ударил он сильно, но узнал я об этом только по тому, как дёрнулось пространство вокруг меня. Боли я практически не чувствовал.

Послышался весёлый смех Сумомо.

— Мы воспользуемся двумя посыльными тарнами, — донёсся до меня мужской голос. — Мы вылетим вскоре после того, как стемнеет.

Я узнал этот голос.

Тиртай!

А потом я потерял сознание.

Трудно сказать, сколько я был без сознания. Подозреваю, что за это время мне не раз вводили дозу препарата.

Очнулся я внезапно. Меня просто окатили ведром холодной воды. Резко вынырнув из забытья, потрясённый и дрожащий, я осознал, что лежу голым на грубом, деревянном полу в каком-то похожем на сарай строении. Я попытался подняться, но тут же завалился на бок, поскольку на ногах у меня были кандалы с цепью всего несколько дюймов. Вокруг меня стояли несколько асигару. Мои руки были закованы за спиной в наручники, которые были прикреплены к цепи, охватывавшей мою талию. И это ещё не всё. К моей шее были привязаны две верёвки, футов по пять или шесть каждая, которые держали в руках асигару, вставшие по обе стороны. Кто-то, бывший у меня за спиной, рывком поставил меня на колени, а потом заставил опустить голову на пол.

— Как думаете, что с ним сделают? — спросил один из собравшихся.

— Не знаю, — ответил ему другой, — но нисколько не сомневаюсь, что сделано это будет медленно.

— Он — колдун, — сказал третий, — чьи слова заклинают демонических птиц в небе.

— Он служил непокорному дому Темму, — сообщил четвёртый.

— Никого из офицеров рядом нет, — заметил первый. — Бейте его!

Возникла небольшая пауза, во время которой, насколько я понял, эти парни озирались ро сторонам.

— Назад, парни, — послышался испуганный голос, — Лорд Акио идёт.

Вскоре я услышал рядом с собой шелест шёлка, потом стук открытого, а затем закрытого веера. Похоже, вновь прибывший нервничал. Он ещё дважды хлопнул веером. Судя по звуку, его веер был снабжён металлическими вставками. Таким веером запросто можно перерезать горло.

— Это и есть тот самый пленный мятежник, Тэрл Кэбот, враг законного дома Ямады, Сёгуна Островов, доставленный нам благородным Тиртаем, преданным и доверенным наёмником?

— Да, Лорд, — ответил ему кто-то из асигару.

Признаюсь, мне порой было интересно, как легко, почти безошибочно, по голосу и дикции, по той властности, что в них звучала, можно было определить ранг и статус говорившего пани. Представителя высокого дома или благородной семьи редко можно спутать с простолюдином, человеком более низкого, обычного положения.

Вновь прибывший, судя по его произношению, явно был одним из самых верхов их общества.

Впрочем, такие нюансы не ограничиваются одними только пани.

— Так значит Ты, тарск, являешься Тэрлом Кэботом? — спросил владелец властного голоса.

— Я не тарск, — прохрипел я. — Я — Тэрл Кэбот.

Должно быть, он неким жестом подал сигнал асигару, поскольку на меня тут же обрушились удары и тычки торцов глеф.

— Мы начнём пытки, Лорд? — поинтересовался один из присутствовавших.

Судя по тому, что к вновь прибывшему было использовано обращение «Лорд», я предположил, что это владелец дома, возможно даже даймё.

Я понятия не имел, где я находился, было очевидно, что это была территория, подконтрольная силам Лорда Ямады. Моё теперешнее окружение не показалась мне настроенным ко мне благоприятно. И я не думал, что в этом помещении присутствовал Тиртай.

— Его накормили? — спросил всё тот же властный мужчина.

— Нет, — ответил один из асигару.

— Он только что пришёл в себя, — пояснил другой.

— Ты голоден? — поинтересовался он.

— Да, — прохрипел я.

— Да, Лорд, — поправил меня он.

— Да, Лорд, — принял я правила игры.

— Тебе холодно? — задал он следующий вопрос.

— Да, Лорд, — ответил я.

— Какой он вонючий, — заявил высокопоставленный пани. — И грязный.

— Это от соломы в загоне, — объяснил асигару.

Пани часто озабочены чистоты. Впрочем, большинство гореан к таким вопросам относятся весьма серьёзно. Немного найдётся на Горе городов, в которых нет ванн, общественных и частных, иногда занимающих весьма обширные и роскошные здания, с магазинами и галереями, ресторанами и гимназиумами, библиотеками и так далее.

— Ты причинил нам много неприятностей, Тэрл Кэбот, — заявил вновь прибывший. — Это ведь Ты командовал демоническими птицами, пернатыми драконами, привезёнными с другого конца моря. Ты хорошо послужил непокорному дому Темму, и это именно из-за тебя сорваны планы законного, благородного дома Ямады. Лорда Ямаду, Сёгуна Островов, это не обрадовало. И вот теперь Ты в нашем распоряжении. Мы долго ждали, чтобы увидеть тебя таким, какой Ты сейчас.

— Мы начнём пытки, Лорд? — спросил асигару.

— Что насчёт соломенной куртки? — поинтересовался другой.

— Это уже в конце, — сказал третий.

— А ну помалкивайте, — процедил тот, кого назвали Лордом Акио.

Снова послышался металлический треск раскрытого, а затем снова сложенного веера.

Асигару резко замолчали.

Это было интересно отметить, как какой-либо простой предмет вроде веера может раскрыть эмоции, которые человек старается скрыть.

— У Лорда Ямады, — снизошёл он до объяснений, — есть намерения увидеть пленного.

— Здесь? — спросил кто-то из асигару, и в его голосе я отчётливо услышал страх.

— А Ты что, ожидал, что вот это несчастное, вонючее и грязное существо принесут в его присутствие? — поинтересовался Лорд Акио.

— Нет, Лорд! — ответил мужчина.

— Положите его на живот, — велел их начальник. — Измажьте дерьмом тарска. Избейте до крови. Проследите, чтобы он выглядел перед сёгуном подобающе для беспомощного, грязного и обессиленного, захваченного мятежника, побеждённого врага.

Потом меня бросили на живот, и мне пришлось вынести то внимание, которому Лорд Акио потребовал меня подвергнуть.

Не знаю, как мне удалось удержаться от криков. Не знаю, сколько я провалялся там после ухода своих мучителей. Не думаю, что это был очень долгий промежуток времени, если его измерять в песке, крупинка за крупинкой, пересыпающемся из одной колбы в другую или в каплях воды в клепсидре, но мне, избиваемому, закованному в цепи, измазанному и дрожащему, показалось, что это тянулось бесконечно долго, ведь моё время измерялось на часах боли, отсчитывалось ударами торцов глеф. Впрочем, я быстро сбился со счёта.

— Что здесь происходит? — внезапно раздался грозный голос, и удары, сыпавшиеся на меня с частотой дождя, мгновенно прекратились. — Это и есть Тэрл Кэбот?

— Да, Лорд! — ответил тот, кого звали Акио.

— Что вы с ним сделали? — закричал вошедший в помещение мужчина.

— Лорд? — озадаченно откликнулся Акио, и я снова услышал звук открытия его веера.

— Немедленно освободить его, — потребовал вновь прибывший. — Вы что здесь с ума посходили? Убрать верёвки с его горла. Немедленно! Вымойте его! Обработайте его раны мазью. Обеспечьте ему отдых и уход. А завтра оденьте его, как он заслуживает, в достойные одежды, и сопроводите его во дворец.

— Теперь мы одни, — констатировал Лорд Ямада. — Давайте поговорим.

— Конечно, — поддержал его я.