Мятежники Гора

Глава 57 Сбор информации

— Будешь стоять на коленях здесь, — сообщил я, помогая женщине, руки которой теперь были связаны за спиной, опуститься на колени на указанное мною место. — Раз уж ты свободная женщина, можешь стоять со сведёнными коленями.

На континенте принято допрашивать рабынь, сначала приказав им встать на колени. Впрочем, рабыни часто стоят на коленях в присутствии свободных людей, если не заняты исполнением своих обязанностях. Хотя некоторые рабовладельцы предпочитают, чтобы их девушки лежали перед ними на животе, на спине или на боку лицом к ним. Тут всё зависит от вкусов каждого отдельно взятого хозяина. Связывая рабыне руки за спиной, мы подчеркиваем её беспомощность и помогаем ей ясно держать в памяти, что она — рабыня, полностью зависимая от свободных людей. Следует добавить, что на континенте подвергнуть такому неуважению свободную женщину было бы чем-то из ряда вон выходящим, конечно, если Вы не планируете надеть на ней свой ошейник.

— Это, друзья мои, свободная женщина, высокая, высокородная леди, одна из тех, на кого вы, при нормальном ходе вещей, не посмели бы поднять глаза, — представил я. — Перед вами Леди Камеко из дворца Лорда Ямады.

— Дворца ненавистного Лорда Ямады, — добавил Таджима.

— Не хочешь ли, чтобы мы тебя раздели, моя дорогая? — осведомился я.

— Нет! — отпрянула она.

— Мы собираемся тебя допросить, — сообщил ей я. — Ты — женщина перед мужчинами, так что выправь тело.

— А если я не захочу отвечать? — поинтересовалась Леди Камеко.

— Ты предпочитаешь так поступить, — усмехнулся я, — до или после того, как будешь раздета и выпорота?

Женщина тут же выпрямила спину.

Мужчины предпочитают видеть женщин красивыми. Разве красота женщины не является для мужчин одним из удовольствий? Например, находясь перед мужчинами, даже если это ненавидимый ею рабовладелец, рабыня обязана выглядеть настолько красивой, насколько это возможно, и одновременно быть естественной, изящной, послушной, почтительной и покорной. И поскольку женщина держит себя изящной, ведёт себя почтительно, если она старается быть послушной и покорной, очень скоро она становится изящной, послушной, почтительной и покорной.

— По мне так, она весьма привлекательна, я бы даже сказал, очень привлекательна, — признался я Таджиме и Пертинаксу, — хотя я, конечно, не слишком большой знаток канонов паньской красоты.

Потом, повернувшись к Таджиме, я поинтересовался:

— А Ты что думаешь?

— Сгодится для второсортного или третьесортного невольничьего рынка, — ответил он, — в какой-нибудь отдалённой деревне.

Я отметил, как глаза женщины вспыхнули от гнева.

— Я тут нашёл верёвку, подходящую для поводка, — сказал я. — Ты не хочешь повязать её на шею Леди Камеко?

— С удовольствием, — ухмыльнулся Таджима.

Несомненно, это был первый раз, когда Леди Камеко оказалась на поводке.

— Итак, дорогая леди, — снова обратился я к женщине, — я и мои друзья в течение нескольких дней, если можно так выразиться, были несколько изолированы от событий, происходящих во дворце, хотя, что интересно, всё это время находились во дворце. Как следствие, многое и случившегося за несколько прошедших дней, прошло мимо нашего внимания. Ты будешь говорить ясно, открыто, полно, правдиво и, учитывая, что Ты — женщина и пленница, скромно и почтительно. Мы хотим знать, во всех подробностях, что именно недавно происходило. Ты будешь отвечать на каждый вопрос, тебе заданный, стараясь вспомнить всё в мельчайших деталях. Если мы заподозрим, что Ты что-либо скрываешь, умалчиваешь или лжёшь, то Ты будешь наказана за любую такую неосмотрительность точно так же, как была бы наказана рабыня. Это понято?

— Да, — кивнула она.

После того как железный дракон атаковал лагерь, уничтожив осадные машины и приготовления, северная армия Лорда Ямады, как мы и предполагали, погрузилась в страх и хаос. Тысячи слухов, один невероятнее другого, поползли по островам. Похоже, Тиртай и его коллега, два тарнсмэна, имевшихся в распоряжении Лорда Ямады, находились во дворце, и первая информация, имевшая отношение к последним, ошеломляющим событиям на севере, появилась благодаря сообщениям, которые принесли несколько почтовых вуло. Конечно, поначалу на юге результатом этих сообщений, учитывая охвативший армию беспорядок, поспешность, с которой они были написаны и ограничения на объём текста, наложенное природой маленьких, быстрокрылых курьеров, а также противоречивым характером некоторых из этих отчётов, казалось, стали немногим больше чем тревога и недоумение. Несмотря на заявления Лорда Ямады о грандиозной победе на севере, вскоре всем стало ясно, что его армии в беспорядке отступали. И это даже не было следствием разрушений, какими бы серьёзными они ни были, нанесённых драконом. Намного больше пугал тот факт, что это нападение имело место. Всё выглядело так, что железный дракон прекратил поддерживать дом Ямады и перешёл на сторону дома Темму. Этот нюанс выходил далеко за рамки простых физических деталей короткого военного контакта. Такая резкая смена ситуации была своего рода космического масштаба тектоническим сдвигом, как если бы сам мир повернулся спиной к Лорду Ямаде. Кости будущего упали совсем не той стороной, какой ожидалось, карты судьбы предсказывали неблагоприятный исход. Это было так, как если бы тысячи бросков костей и раковин единовременно выдали одинаковую комбинацию в тысячах самых разных мест, став похоронным звоном для дома Ямады. Холодный ужас поселился в сердцах тысяч храбрых мужчин, которые до этого с готовностью и решительностью выходили против обычного врага, пусть до зубов вооружённого, но понятного. Но теперь в сердцах этих мужчин не осталось ни капли отваги, чтобы встать против одного единственного противника, непостижимого, таинственного, неестественного и чуждого. В такие сферы не летят стрелы. Не выкован ещё такой клинок, который смог бы остановить наступление темноты, приход ночи. Даймё, один за другим, покидали сёгуна, забирая своих людей и спеша укрыться в своих собственных владениях. Отряды таяли, доставка продовольствия в армию прекратились. Дорогу, ведущую на юг, запрудили толпы неорганизованных, разбитых, отступавших остатков войск и беженцев. К этому времени многие уже не только пришли в центральные территории владений Ямады, но и продолжили своё бегство дальше на юг. Кто осмелился бы пытаться задержать или остановить таких отчаявшихся, испуганных мужчин? Воспользовавшись беспорядком и хаосом, возникшим вследствие внезапного расстройства власти, поднялись крестьяне, многие из которых сплотились вокруг харизматичного лидера, известного как Араси, самого происходившего из среды крестьянства. Голодный монстр, дремавший в сердцах людей, проснулся, сорвался с привязи и теперь рыскал по стране, сметая всё на своём пути.

Лорд Ямада послал на север Тиртая, чтобы из первых рук получить информацию о сложившейся ситуации, но тот, возвратившись спустя несколько дней, вместо успокоения принёс страшные новости. Позже он и его товарищ, исчезли, вероятно, предпочтя дезертировать. Ходили слухи, что они то ли предложили свои мечи дому Темму, то ли всё это время не переставали ему тайно служить.

Пять дней назад гвардия Ямады, большинство его дворцовой челяди, его жены, забрав с собой всё движимое имущество, верров, тарсков и рабынь, эвакуировались на юг. А три дня назад в опустевший дворец ворвались крестьяне, которые грабили и разрушали. Местонахождение Лорда Ямады и некоторых из его самых близких соратников, которые, возможно, остались с ним, было неизвестно. Леди Камеко точно не знала, но опасалась, что войска Лорда Темму продвигались на юг. Разумеется, с точки зрения стратегии это было бы разумное решение, логика войны диктовала такое действие. Вполне ожидаемо, что мудрый стратег разовьёт преимущество, не давая своему противнику никакой отсрочки и передышки. Хотя, силы, имевшиеся в распоряжении Лорда Темму, были немногочисленными по сравнению с армией, осаждавшей его замок, однако переменные, вовлечённые в уравнения войны, резко изменились. Тысячи Лорда Ямады, дезорганизованные и разбитые, беспорядочно отступая на юг, охваченные паникой и суеверным ужасом, были просто не в состоянии даже думать о сопротивлении врагу, имя которого управляло железным драконом. Кто захотел бы остановиться и контратаковать под небом, в котором в любой момент могли внезапно появиться безжалостные крылья орудия судьбы, гигантского дракона, ожившей легенды и мифа, способного сжигать и разрушать всё на своём пути. Мир изменился. Теперь холст палатки мог внезапно вспыхнуть прямо над головой, траншеи словно водой могло затопить огнём, и даже дорожные камни могли запылать и растаять у тебя на глазах. Лично я, конечно, не был уверен, пойдёт ли Лорд Темму на преследование отступающего врага, чтобы реализовать своё преимущество, или предпочтёт воздержаться. Насколько я его знал, он был из тех полководцев, которые склонны к осторожности и действиям от обороны. Кто теперь, в отсутствие Даичи, истолковал бы для него расположение костей и раковин? Лорд Нисида, в этом я почти не сомневался, должен был настаивать на преследовании дезорганизованного противника. А вот Лорд Окимото, на мой взгляд, будет советовать не торопиться с решительными действиями до получения информации, причём каждый раз полагая, что информации недостаточно, и требуя всё больше и больше. В распоряжении Лордов Нисиды и Окимото по прибытии на острова имелось что-то около трёх с половиной сотен воинов пани, и приблизительно тысяча сто варваров, наёмников и моряков с континента. Под командованием самого Лорд Темму было ещё приблизительно две тысячи воинов. Так что, по моим прикидкам, дом Темму в целом мог выставить примерно три с половиной тысяч бойцов. В эти силы, конечно, могли влиться дезертиры из дома Ямады, вновь рекрутированные асигару из северных деревень и, возможно, до настоящего времени нейтральные даймё. Не исключено так же и то, что в свете недавних событий, часть даймё, служивших дому Ямады, могли отказаться от своих обязанностей и перейти на сторону Темму. Роль кавалерии во всём этом пока оставалась неясной, но начиная с того момента, как Лорд Темму передал её командующего своему противнику, дому Ямады, она превратилась в независимую силу. Если с того момента, как мы покинули замок, ничего не изменилось, то она могла единовременно поднять в небо порядка пятидесяти тарнов. Дело в том, что тарны могли быть, как потеряны в бою, так и возвращены, из тех, что были выпущены на свободу в ходе разгрома нашего первого лагеря. Конечно, пятьдесят тарнов могли бы снабдить дом Темму информацией, переоценить которую было бы трудно, а кроме того, они могли совершать глубокие рейды и, пользуясь относительной безнаказанностью громить опорные пункты противника, а вооружившись кувшинами с зажигательной смесью, угрожать любым объектам включая дворец самого Лорда Ямады.

В общем, на данный момент оставалось неясным, воспользуется ли Лорд Темму предоставленной ему инициативой, чтобы переломить ход войны в свою пользу, введёт ли свои войска на территорию врага, и если да, то куда и в каких количествах.

— А как вышло, что Ты осталась во дворце? — спросил я Леди Камеко.

— Гвардейцы и персонал, — ответила она, — уходили в разное время. Нас разбили на несколько отдельных групп. Я должна была покинуть дворец вместе с последней.

— Всё правильно, — кивнул я, — в такой ситуации лучше рассредоточится, уходить малыми группами, а не одной толпой, на случай преследования.

— Возможно, — пожала плечами женщина.

— Так почему Ты не ушла со своей группой? — поинтересовался я.

— Я была напугана и растеряна, — сказала Леди Камеко. — Нас торопили солдаты, которые должны были сопровождать нас. Никаких повозок не было, мы должны были путешествовать налегке. Когда я подошла к воротам, где собиралась наша группа, я вспомнила, что все мои украшения остались в моей комнате, и поспешила назад, чтобы забрать их. На то, чтобы сходить во дворец, собрать украшения, и вернуться ушло время. В результате, когда я снова оказалась у ворот, там уже никого не было, а на дороге я увидела солдат, не выглядевших дисциплинированным отрядом. Я поняла, что осталась одна, и не осмелилась выйти к ним. Я была женщиной, а они не казались мне надёжными мужчинами. В общем, я испугалась и убежала назад во дворец, чтобы спрятаться внутри. А потом я уже боялась оставить его.

— Что-то заставляет меня подозревать, — усмехнулся я, — что Ты сама не захотела покидать дворец, просто боялась сделать это в открытую, соответственно, сделала вид, что забыла своё имущество. Это дало тебе оправдание для того, чтобы вернуться за ними и, кстати, отстать от твоей предполагаемой группы.

— Ну что Вы, конечно же, нет! — воскликнула она.

— А где твои украшения? — спросил я.

— Их забрали крестьяне, — ответила женщина, с горечью в голосе.

— И, похоже, твою одежду тоже, — добавил я.

— Да!

— Большинство рабынь одето лучше, чем Ты, — заметил я.

— А что Вы хотите, — пожала она плечами, — я побывала во власти злобных, жадных животных.

— Подозреваю, Ты предпочла бы иметь предмет одежды, который мог бы скрывать тебя несколько больше, — предположил я.

— Да! — воскликнула Леди Камеко. — Пожалуйста, пожалуйста!

— Рабскую тунику, например, — хмыкнул Таджима.

— Нет! — отпрянула она. — Никогда! Только не это!

Пертинакс рассмеялся, а Леди Камеко, съёжившись, встревоженно посмотрела на него.

— Тело! — бросил я, и женщина немедленно выпрямилась.

Реакция женщины, оказавшейся в плену, должна быть столь же немедленной и несомненной, какая ожидается от рабыни. Немногие из мужчин склонны проявлять долготерпение к своим пленницам, ещё меньше среди них тех, если таковые вообще найдутся, кто согласился бы быть снисходительным с рабыней. Я рискнул предположить, что у Леди Камеко, скорее всего, были рабыни, к заслуженному, за малейшую неточность в исполнении её воли, или просто по причине своего неудовольствия, наказанию которых она быстро проявляла внимание.

В её глазах блеснули слёзы.

— Как по-твоему, что стало с твоими украшениями и, скажем, с твоей одеждой? — поинтересовался я.

Я подумал, что для Пертинакса и Таджимы было бы полезно ознакомиться с некоторыми событиями недавней биографии Леди Камеко, причём лучше всего, чтобы она рассказала это сама. Кроме того, я решил, что и самой Леди Камеко пойдёт на пользу предоставить эту информацию, стоя на коленях и будучи одетой, так, как она была. Пусть она, в такой позе и в такой, если можно так сказать, одежде, несмотря на тот трепет, который она могла бы испытать, открыто и ясно расскажет о том, что она испытала в руках крестьян, о том, что с ней было сделано, о своём унижении, оскорблении и деградации, о том, как с ней обращались как не больше, чем с рабыней, очень хорошо зная, как тем временем могли бы рассматривать её свободные мужчины, особенно свободные мужчины врага, как они могли бы, скажем, разглядывать её, теперь обнажённое, горло, неизбежно рассматривая его как привлекательный пункт, подходящий для установки, круглого металлического предмета, значительно повышающего привлекательность любой женщины.

— Я не знаю, — явно удивилась она моему вопросу. — Возможно, крестьяне продали их в отдалённых городах. Некоторые из украшений могли спрятать, чтобы продать позже. Подозреваю, что некоторые из моих драгоценностей и шёлков теперь украшают неотесанных тарскоматок, простых толстых женщин глупых крестьян.

Мне вспомнилась Айко. Я бы не применял к ней эпитеты вроде простая, толстая, или что-нибудь в этом роде. Безусловно, мне ничего не было известно о её происхождении. В своей деревне она была одной из полевых рабынь Эйто, который объявил о её бесхозности перед Нодати. После этого на неё, как на рабыню, мог заявить свои права любой свободный человек, пожелавший владеть ею. Безусловно, в тот момент очень немногие знали о её бесхозности. Мы передали девушку на попечение Ичиро, поскольку её присутствие никак не входило в наши планы, тем более что оно могло поставить эти планы под угрозу, а рисковать этим у нас не было ни малейшего желания.

— Интересы и аппетиты крестьян, насколько я понимаю, — продолжил я, — вряд ли могли быть полностью удовлетворены простым отъёмом драгоценностей и одежды.

— Нет! — дёрнулась она, как от удара.

— Говори, — потребовал я.

— Пожалуйста, нет! — взмолилась Леди Камеко.

— Живо! — прикрикнул на неё я.

— Моя спина, живот и колени до сих пор ноют, натёртые о пол, на котором меня использовали, — пожаловалась женщина. — Они раздели меня, бросили на пол, а потом передавали из рук в руки!

— Превосходная судьба, — ухмыльнулся Таджима, — для высокой леди ненавистного дома Ямады.

— Тарск! — возмутилась Леди Камеко, о чём тут же пожалела.

Таджима рывком поводка опрокинул её на живот и, подтянув к себе, схватил за волосы и поднял голову, чтобы посмотреть ей в лицо. Сказать, что она была испугана, это не сказать ничего.

— Остерегайся, — процедил он сквозь зубы, — я ведь могу не обрадоваться.

— Я — свободная женщина! — ещё раз попыталась противоречить она. — Ай!

Леди Камеко взвыла от боли. Таджима повернул руку, погружённую в её волосы.

— Простите меня, — простонала она.

Я поднял её и снова поставил на колени перед нами, правда, подальше от Таджимы.

Женщина заметно дрожала. Она немного потянула руки, связанные за спиной в запястьях. Верёвочный поводок свисал с её шеи.

— Тебе ещё повезло, что Ты не рабыня, — сказал я ей, и счёл нужным уточнить: — Пока не рабыня.

Пертинакс рассмеялся, и Леди Камеко испуганно посмотрела на него, но сразу отвела взгляд. Мне даже стало интересно, не хотел ли он обзавестись рабыней из народа пани. Надо признать, что женщина была довольно красива. А если бы она ему быстро надоела, то он всегда мог её продать. На мой взгляд, пренебрежительное предположение Таджимы относительно второсортного или третьесортного деревенского рынка было довольно далеко от реальности.

— Есть ли во дворце другие, такие как Ты, решившие спрятаться здесь? — спросил я.

Мне казалось вероятным, что это могло иметь место. Я предположил, что некоторых могла пугать перспектива, пусть и в составе охраняемой группы появиться на открытой местности, и, конечно они никак не ожидали, что в коридоры дворца сёгуна могут ворваться крестьяне.

— Я думаю, что есть, — ответила она. — Дворец обширен, и в нём много помещений.

— Свободные женщины? — уточнил я.

— Да, — подтвердила Леди Камеко, — рабынь увели в первой партии.

— Ошейников хватит для всех, — усмехнулся Таджима.

— Пожалуйста, отпустите меня, — попросила она.

— Ты слишком красива, чтобы быть свободной, — сказал я.

— Уверен, Ты знаешь, кем Ты являешься, — бросил Таджима.

— Кем? — не поняла женщина.

— Добычей, — пояснил он.

— Нет! — вскрикнула Леди Камеко.

— Попробуй предположить, — посоветовал я, — что замок Темму был захвачен. Как Ты думаешь, что ждало его свободных женщин в этом случае?

— Они — женщины из низких слоёв, — заявил она.

— Уж конечно, из куда как более высоких, чем Ты сама, — процедил Таджима, чьё раздражение, было улёгшееся, вспыхнуло с новой силой.

— Нет! — попыталась настаивать женщина.

— Ты полагаешь, что ошейники не годятся для таких как Ты? — осведомился он.

— Конечно, нет, — ответила Леди Камеко.

— Ты слышали что-нибудь о Леди Сумомо? — спросил Таджима.

— Конечно, — кивнула она.

— Как по-твоему, она столь же высока как Ты? — уточнил мой друг.

— В тысячу раз выше, — признала наша пленница. — Ведь она — дочь сёгуна!

— А теперь та, кто некогда была Леди Сумомо, — сообщил ей Таджима, — рабыня.

— Я не верю этому! — воскликнула она.

— На ней теперь ошейник, — сказал Таджима. — Мой ошейник.

— Не может быть! — ошеломлённо уставилась на него Леди Камеко.

— Возможно, мне стоит отдать тебя в её распоряжение, — задумчиво проговорил Таджима. — Будешь рабыней прислуживающей рабыне.

Леди Камеко задрожала под оценивающим взглядом Таджимы.

— Представляешь, — хмыкнул Таджима, — мужчинам нравится, брать высокорожденных женщин и делать их рабынями.

Что верно, то верно. Даже дочери Убаров не избегали подобной участи, находя на своей шее ошейники, надетые налётчиками и завоевателями.

— Не думаю, что отдавать её в распоряжение женщины, пусть и рабыни, хорошая идея, — вступился за неё Пертинакс. — Давайте позволим ей на животе умолять о жизни у ног мужчины.

— Я свободная! — всхлипнула Леди Камеко.

— Ты слишком красива, чтобы быть свободной, — напомнил я ей.

— В лучшем случае девка чайника-и-циновки, — презрительно бросил Таджима, — а то и кувшинная девка.

— Посерьёзнее, друг мой, — усмехнулся я.

— Да кто её теперь захочет? — осведомился Таджима. — После того, как её пустили по рукам крестьяне.

— Не будь таким чрезмерно скрупулезным, — посоветовал я.

— Если её отмыть, почистить и причесать, — заметил Пертинакс, — то она очень даже ничего.

— Можно отдать её асигару, когда парни Темму доберутся до дворца, — проворчал Таджима.

Лично я сомневался, что воины мужчины заберутся так далеко на юг от замка.

— Нам остаётся только поблагодарить вас, благородная леди, — не скрывая иронии, сказал я, — за информацию, которой Вы с нами поделились. Как я уже говорил, мы были не в курсе тех событий, которые происходили здесь в течение последних нескольких дней.

— Я могу говорить? — нерешительно спросила Леди Камеко.

Пертинакс поперхнулся от смеха, заслужив удивлённый и сердитый взгляд женщины.

Это ведь рабыням, а не свободным женщинам, подобает спрашивать разрешения говорить, прежде чем посметь что-то сказать. Свободные женщины, по крайней мере, на континенте, обычно говорят смело, когда и как они пожелают. Безусловно, среди паньских женщин распространено проявлять почтительность в присутствии мужчин, конечно, предполагая, что это мужчины их собственного уровня, статуса или класса.

— Можешь, — разрешил я.

— Большую часть того, что я рассказала, я знаю с чужих слов, — пояснила Леди Камеко. — Сама я, своими собственными глазами, видела немногое из этого. Скажите, а это правда, что железный дракон взлетел?

— Правда, — подтвердил я.

— И где же он теперь? — вздрогнув, спросила она.

— Он исчез, — ответил я.

— Пропал? — уточнила женщина.

— Да, — кивнул я.

— А он может вернуться? — спросила наша пленница с благоговейным страхом в голосе.

— Об этом можно только гадать, — сказал я.

— Пусть мужчины Ямады живут в страхе, боясь поднять глаза к небу, — процедил Таджима.

— Если он прилетел однажды, — прошептала Леди Камеко, — то нельзя исключать, что он не может появиться снова.

— Посмотрим, насколько удобно теперь будет сёгуну сидеть на своём троне, — усмехнулся Пертинакс.

— Значит, он может прилететь снова, сжигая и разрушая всё на своём пути, — заключила женщина.

— Похоже, что так, — не стал разубеждать её я.

— Но почему он встал на сторону дома Темму? — спросила пленница.

— А почему он должен был поддерживать дом Ямады? — поинтересовался я.

— Кто может заглянуть в сердце дракона? — развёл руками Таджима.

— Я сделала для вас всё, что могла, — сказала Леди Камеко. — Я рассказала вам всё, что знала, ответив на ваши вопросы полно и честно. Уверена, вы удовлетворены. Я думаю, теперь вы можете развязать меня, избавить мою шею от этой грубой неприятной верёвки и позволить мне уйти.

— Будь добр, сними с неё поводок, — попросил я Таджиму.

— Как скажете, — пожал он плечами.

Леди Камеко бросила на него взгляд полный презрения и триумфа.

— И руки ей развяжи, — добавил я.

— Ну хорошо, — не стал спорить Таджима.

— И поспешите, — не удержалась от язвительности Леди Камеко.

— А теперь, — продолжил я, — тот кожаный шнурок, который Ты снял с её запястий, повяжи ей на лодыжки так, чтобы она не могла сделать шаг больше трёх — четырёх хортов.

— Что Вы делаете? — возмутилась женщина.

— Держим тебя рядом, — пояснил я. — Если Ты попытаешься шагнуть шире, чем тебе разрешено кожаным шнурком, даже на чуть-чуть, то Ты поцелуешься в полом. Не волнуйся, Ты очень быстро научишься отмерять свои движения так, чтобы уважать пределы, наложенные на тебя ограничениями. Таджима — воин, так что Ты вряд ли сможешь справиться с его узлами. Впрочем, если Ты попробуешь их развязать, или нам хотя бы покажется, что Ты собираешься это сделать, Ты будешь избита. Если Ты попытаешься убежать или незаметно перетереть кожу, Ты снова окажешься на поводке. Если нам придётся оставить тебя без присмотра, твои запястья будут связаны за спиной, а лодыжки скрещены и связаны. Разумеется, на ночь Ты тоже будешь связана по рукам и ногам, а ещё к чему-нибудь привязана за шею.

— Я поняла, — сердито буркнула Леди Камеко.

— Надеюсь, Ты также понимаешь и то, — добавил я, — что, если с твоих прекрасных губ слетят какие-либо нежелательные или неприятные звуки, мы будем вынуждены, по нашему усмотрению, чтобы предотвратить их повторение в будущем, прибегнуть к подходящему для данного случая, столь же эффективному, сколь и неприятному использованию кожи и ткани.

— Я понимаю, — отозвалась она, на этот раз испуганно. — Я могу говорить?

— Конечно, — разрешил я.

В конце концов, она была свободной женщиной. Пока.

— Для чего всё это? — спросила Леди Камеко.

— Мы — мужчины, — напомнил я. — Мы хотим, чтобы нам служила женщина, заботилась о нас, убирала, чистила, стирала, готовила постели, готовила пищу и так далее.

— Я не рабыня! — возмутилась пленница.

— Но у нас нет рабыни, — развёл я руками.

— Я — Леди Камеко! — заявила она.

— Но Ты же женщина, — констатировал я.

— Но не рабыня! — настаивала Леди Камеко.

— Давайте уже сделаем её рабыней, — предложил Таджима.

— Не надо! — испугалась наша пленница.

— Как по-твоему женщины становятся рабынями? — поинтересовался я. — Конечно, некоторые рождаются таковыми, но обычно посредством присвоения, конфискаций, захвата.

— Я не понимаю, — растерялась она.

— Уверен, мужчины Ямады, — сказал я, — точно так же как и воины Темму, не говоря уже об обычной практике за морем, делают это регулярно.

— Но я — Леди Камеко, — заявила женщина.

— Это не имеет никакого значения, — отмахнулся я. — Ты — женщина. Ты захвачена и можешь быть объявлена рабыней.

— Не надо объявлять меня таковой! — попросила Леди Камеко.

— Я могу сделать ошейник из кожи, или использовать верёвку, — сказал Таджима. — А заклеймить её мы можем позже, как и найти для неё подходящий ошейник с замком или заклёпкой.

— Нет! — отпрянула она.

— Пленниц ведь можно наказывать, не так ли? — уточнил Таджиму.

— Конечно, — подтвердил я.

— Подойди-ка ко мне, Леди Камеко, — потребовал Таджима. — Ближе.

Короткими шажками она просеменила вперёд и замерла перед Таджимой.

— Прижми руки к бокам, — велел он, а потом, погрузив руку в её волосы, продолжил: — Чуть раньше, когда я должен был развязать твои руки, Ты приказала мне спешить. Надеюсь, Ты ещё не забыла об этом. Я рассердился. А теперь, только попробуй оторвать свои руки от боков.

Сказав это, Таджима дважды ударил её по щекам, сначала ладонью, а затем тыльной стороной правой руки. Только после этого он отпустил волосы пленницы.

— Будьте так любезны Леди Камеко, пожалуйста, лягте на живот, — попросил я, — руки держите по бокам ладонями вверх.

— И не вздумай мешкать, — предупредил Таджима.

— Простите меня! — пролепетала она, растягиваясь на полу перед нами.

— Она привлекательная, не так ли? — спросил я.

— Да, — согласился Пертинакс.

— Никчёмный материал, — презрительно бросил Таджима.

— Что до меня, — сказал Пертинакс, — то сырое мясо из комнаты кюров у меня уже поперёк горла стоит.

— Было бы неплохо пожарить его или хотя бы сварить, — сказал я.

— Вероятно, в подвалах дворца можно найти немного риса, — предположил Таджима.

— Будет приятно после такого долгого воздержания поесть хорошей еды, — заметил я.

— Не то слово, — поддержал меня Пертинакс.

— Кухня здесь рядом, — сказал я. — В действительности, именно на кухне я и поймал нашу беглянку.

— В общем, дело за малым, — подытожил Пертинакс. — Нам нужен повар.

— Ой! — вскрикнула Леди Камеко, вздрогнув от удара сандалии.

— Вот наш повар, — прокомментировал Таджима, отступая от распростёртой у наших ног пленницы.

— Я совсем не умею готовить, — испуганно прошептала та.

— Придётся научиться, — усмехнулся Таджима, — иначе будешь наказана.

— Если Ты преуспеешь в этом, — сказал я, — а когда мы насытимся, Ты достаточно красиво и искренне попросишь, может быть, мы позволим тебе съесть, скажем, горстку риса и кусочек мяса.

Со стороны распростёртой женщины донёсся чуть слышный стон.

— А после ужина, — продолжил я, — и после того как Ты отчистишь кастрюли, горшки и другую посуду, и подготовишь, насколько это возможно, что-то вроде постелей, мы ляжем спать. Вставать нам рано утром, на рассвете.

— Нам ещё нужно найти Нодати, — напомнил Таджима.

— Он отправился на поиски комнаты трофеев, — сказал Пертинакс.

— Я думаю, что к настоящему времени он уже нашёл то, что искал, — предположил я, — хотя у нас это не получилось.

— Возможно, нет, — не согласился со мной Таджима. — Дворец очень большой, комнат не счесть, и некоторые из них могут быть секретными.

— У нас теперь будет преимущество, — заключил я. — У нас есть гид.

— Но я не знаю, где находится комната трофеев! — вскликнула Леди Камеко.

— Утром, — сообщил ей я, — мы избавим тебя от импровизированных кандалов, но свяжем и возьмём на поводок, после чего Ты отведёшь нас к искомой комнате.

— Но я, правда, ничего о ней не знаю! — попыталась увильнуть она.

— Уверен, Ты слышала об этом, — сказал я.

— Конечно, — не стала отрицать пленница, — но я никогда там не была. Я даже не представляю, где она может находиться.

— То есть Ты из тех женщин, — хмыкнул Таджима, — которым такие трофеи не интересны, которым эта тема не волнует.

— Конечно, — поспешила подтвердить она.

— А почему трофеи нужно охранять или о них заботиться? — поинтересовался Пертинакс. — Какого рода может быть эта охрана и забота?

— Думаю, к настоящему времени все женщины из дворца должны были сбежать, — сказал Таджима. — Комната, скорее всего, покинута.

— Возможно, её нашли и разграбили крестьяне, — предположил Пертинакс.

— Они могли взять только то, что они могли найти, — напомнил я ему слова Нодати.

— Это намекает на секретную комнату, — заключил Пертинакс.

— И только то, к чему они не боялись прикасаться, — добавил я, снова цитируя загадочный намёк Нодати.

— С какой стати им бояться прикасаться к трофеям? — не понял Пертинакс.

— Тут, мой друг, многое зависит от характера трофеев, — ухмыльнулся Таджима.

— Но Нодати, — напомнил я, — ищет оружие.

— Нельзя исключать, — сказал Таджима, — что среди определённых трофеев можно найти и оружие.

— Что-то я запутался, — удивился Пертинакс, — о каких трофеях идёт речь?

— Если нам повезёт с поисками комнаты, Ты сам всё увидишь, — заверил его Таджима.

— Там что, охотничьи трофеи? — попытался угадать Пертинакс.

— Как человек может добиться сёгуната, а потом ещё и долгое время удерживать его? — спросил Таджима. — Какими средствами устанавливается и поддерживается порядок?

— Силой, войной, террором, — ответил Пертинакс.

— Ну и какие трофеи могли бы даймё или сёгуны держать в подобном хранилище? — намекнул Таджима.

— Догадываюсь, — помрачнел Пертинакс.