Мятежники Гора

Глава 7 План готов

— Почему меня не поставили в известность? — спросил я.

— Мы опасались, что Вы можете не одобрить этого, — пояснил Лорд Нисида.

— Я этого и не одобрю, — подтвердил я.

— Как мы и опасались, — развёл он руками.

После того как Тиртай вместе с офицерами и асигару Ямады, сопровождавшими его, покинули крепость, я направился во внутреннюю жилую зону, отведённую для рабынь, и к своему удивлению, нашёл её пустой. В большом очаге лежал только остывший пепел. Помещение было достаточно просторным. Внутри можно было стоять и ходить. Имелось даже два узких окна, расположенных приблизительно в восьми футах от пола. Попасть сюда можно было через одну единственную, тяжёлую дверь. На ночь рабынь приковывали цепью к стене, за шею, лодыжки или, реже, за запястье. Каждой девушке было выдано одеяло. Но теперь цепи пустовали, и, судя по всему, здесь уже давно никто не жил. Неприятные предположения атаковали меня, но я поскорее выкинул их из головы. Я предположил, что из-за одной или нескольких рабынь, возможно, оказавшихся настолько глупыми, что посмели своим поведением вызвать недовольство, всех остальных в качестве наказания перевели в другое место, которое обычно использовалось при лучшей погоде, в конуры под длинным навесом, у внутренней стены замка. Сам я никогда не одобрял наказание сразу нескольких невольниц за проступок, скажем, одной из них, но признавал, что этот метод полезен, когда надо заставить провинившуюся девушку испытать значительное напряжение. Мало того, что она сама по себе была наказана, например, избита плетью, так очень вероятно, что она ещё и станет объектом недовольства, неприязни, презрения и злоупотреблений остальных своих сестёр по неволе. Дело может кончиться дополнительными телесными наказаниями на этот раз уже из рук её, ни в чём не провинившихся, товарок. Однако, наказание нескольких за ошибки одной, как мне кажется, ставит под угрозу сам смысл наказания, которое должно быть связано, скажем, с неумением или нежеланием полностью удовлетворять определённым требованиям и правилам, что неизбежно приводит к ожидаемым и предсказуемым последствиям. Большинство рабынь рьяно стремятся нравиться своим владельцам. Тогда почему такие рабыни должна страдать за проступки кого-то другого? Разве это не встревожит, не обескуражит, не смутит рабыню? Точно так же, по моему мнению, наказание не должно быть беспричинным. Её вселенная должна быть устойчивой и безопасной, с известными границами, ожиданиями, привычками и так далее. В этом отношении её вселенная, вероятно, будет даже более безопасной, приемлемой и привлекательной, чем та, что есть у свободной женщины, пусть та и гораздо выше её. Большинство рабынь обычно начинают с того, что боятся своего хозяина, и стремится всячески ему понравиться, приходя в ужас от одной мысли, что он может быть ими недоволен. Но затем, как правило, по мере того как она изучает свой ошейник, понимает, что он заперт на ней, она сама начинает хотеть нравиться ему, любить его, служить ему всем сердцем. Конечно, приятно видеть у своих ног любящую рабыню. Разве не любовь является самой сильной из её цепей? Безусловно, нужно принять меры против того, чтобы самому не влюбиться в простую рабыню. Иногда её можно даже выпороть, когда это покажется соответствующим, чтобы напомнить ей, что она — рабыня, и ничего кроме этого. И с того момента, как она полюбит свою неволю, она уже ни за что не согласится обменять её на свободу, на узость и узы свободной женщины. Потому что её неволя может вознаграждать и освобождать, даже несмотря на то, что порой через слёзы. Что может лучше сообщить ей о том, что она — рабыня, кроме как понимание того, что она является объектом для плети её хозяина?

В общем, я не обрадовался, найдя внутреннюю жилую зону пустой.

Разумеется, существует множество способов наказания. Хлыст, стрекало, и плеть всего лишь малая часть. Уменьшение порций, короткие цепи, лишение одежды и отправление на улицу голой тоже являются довольно неприятным опытом. Не менее эффективен запрет стоять вертикального или говорить. Пожалуй, одним из самых действенных наказаний может стать отказ в сексе. С того момента как в её животе разожгли рабские огни, яростные, мучительные, периодически вспыхивающие во всей своей мощи, она, возможно, сначала к своему ужасу, тревоге и страданию, становится их беспомощной, отчаянной пленницей и жертвой. Теперь она, в своём ошейнике, испытывает потребность в сексе, такую потребность, которую не может даже представить себе свободная женщина, разве что где-то на краешке сознания. Фактически, жизнь рабыни — это жизнь наполненная сексом, жизнь глубокой и радикальной сексуальности. Она радостно отдаётся тому, кем она теперь является, женщиной и рабыней. В ошейнике она находит свою радость, свободу, значимость и свою личность. Она пришла к себе домой, к тому, кто она есть, радикально, изначально, биологически, глубоко, женщина и рабыня. Так что, вполне очевидно, что, если мужчина отвернется то неё, отбросит от своих ног, то такое наказание может стать для неё самым эффективным. Она возвращается, корчась на животе, чтобы прижаться губами к ногам и сандалиям, скуля и прося о прикосновении. Она — рабыня.

Меня не обрадовало то, что нашёл внутреннюю жилую зону опустевшей. Я гнал от себя признание или принятие, навязчиво приходившего на ум объяснения.

Короче, учитывая отсутствие одеял в жилом помещении, я решил, что наиболее разумным было бы предположить, что рабынь, вероятно в качестве наказания, перевели в конуры под длинным навесом у стены.

Моей первой реакцией на эту возможность, помимо моего неприятия массовых наказаний в целом, была горечь и злость на погоду и на острова.

Я направился к длинному навесу, изо всех сил сопротивляясь не оставлявшим меня нехорошим предчувствиям. Любой хозяин заинтересован в хорошем состояния своей рабыни, что в принципе касается любого другого вида домашних животных. Хотя цена кейджеры на рынке, вероятно, будет меньше, чем у слина или кайилы, уже не говоря о тарне, она всё равно представляет определённую ценность, как и любое домашнее животное, примерно как верр или тарск. Фактически, рабыни — это инвестиции, точно такие же, как в случае с любой другой формой вложения денег. Туника и одеяло предоставляли весьма слабую защиту и убежище от холода, особенно в горах, на той высоте, на которой расположена твердыня Темму.

В вопросах наказаний всё же нужно иметь некоторое чувство меры, практичности и уместности.

День выдался пасмурным. Низкие тучи затянули небо.

К рабыне нужно относиться с той же заботой и исходя из тех же соображений, что и в случае с любым другим домашним животным или просто собственностью. Всяческие действия, которые могли бы ухудшить её качество или понизить её ценность, противопоказаны. Вы ведь со временем можете захотеть выставить её на продажу.

Я был рассержен.

Наконец, я добрался до длинного навеса, пристроенного к внутренней стене крепости.

— Хо! — позвал я.

— Капитан? — откликнулся асигару, спеша ко мне.

Я стоял лицом к внутренней стене крепости, под дощатой крышей, закрывавшей несколько футов внутреннего двора.

— И что всё это значит? — потребовал я ответа.

— Такое решение было принято, — развёл он руками.

Я стоял перед рядами, теперь достаточно кривыми, в которых насчитывалось больше сотни конур. Дверцы, набранные их близко поставленных прутьев, узких, но вполне достаточных, чтобы удержать женщин, были приоткрыты. Все конуры были пусты.

Подтверждались мои самые худшие, самые нежеланные подозрения, те, которые я с такой яростью гнал от себя. Но в конечном итоге, как бы я ни старался, как бы ни гнал от себя эти мысли, я так или иначе знал, что они совершенно обоснованы. Ещё во время встречи с Тиртаем я отметил, что в зале не было ни одной рабыни. Безусловно, я и не ожидал, что они могли бы присутствовать на столь августейшем мероприятии. И всё же меня слегка тревожило их отсутствие. И было отчего. Возможно, им там было не место, но разве не могла та или иная из них проскользнуть вдоль стены, или передать некое поручение? Но в тот момент мне было не до того, чтобы заострять на этом факте своё внимание. Были дела поважнее. Только по окончании мероприятия у меня появилось время, возможность и желание посетить внутреннюю жилую зону, чтобы выяснить состояние одной рабыни, особой рабыни, Сесилии, когда-то известной как мисс Вирджиния Сесилия Джин Пим, на которую я надел свой ошейник в далёком стальном мире, скрытом среди астероидов. Также, специально для Пертинакса, моего друга и коллеги, я решил поинтересоваться, как поживает другая девушка, стройная голубоглазая светловолосая рабыня Сару, прежде бывшая мисс Маргарет Вентворт.

— Не хочешь, чтобы я заглянул к ней? — спросил я Пертинакса.

— Мне всё равно, — пожал он плечами. — Она всего лишь рабыня.

— Вот и не забывай об этом, — посоветовал я ему.

Свой первый ошейник она получила в тарновом лагере, хотя в некотором смысле, сама того не подозревая, была рабыней ещё на Земле. Многие женщины на Земле, в этом смысле являются рабынями, пусть и не знают об этом. Просто гореанские работорговцы их нашли, отметили, идентифицировали и зарегистрировали таковыми. Они продолжают жить своими нормальными жизнями, абсолютно не сознавая, что они уже рабыни. Всё, что требуется, это, если можно так выразиться, собрать урожай. С точки зрения работорговцев их приобретение, цепи, клейма, ошейники и продажа — не более чем детали, следствие данного факта. Сначала она являлась рабыней Лорда Нисиды, который, по прибытии на острова Конца Мира, преподнёс её в дар Лорду Темму, своему сёгуну. Цвет её волос был необычен для островов. Я с нетерпением ожидал встречи с Сесилией, хотя и понимал, что будет она очень короткой. Рабыни, как уже было отмечено, были заперты во внутренней жилой зоне, где они были бы в большей безопасности, но также, указом Лорда Темму, принимая во внимание тяготы осады, дефицит ресурсов и необходимость поддерживать строжайшую дисциплину, в доступе к ним гарнизону было отказано. Лично я считал это мудрым решением, учитывая, что выживание могло зависеть от острого глаза и от неослабного внимания. Кто мог гарантировать, что какой-нибудь скалолаз, воспользовавшись ночной темнотой, столь же тихо как змея, не доберётся до парапета, не порежет горло часовому и не подожжёт склад со скудными остатками припасов? Разве не могло получиться так, что приближение к воротам штурмовых групп по одной из троп, например со стороны причала, будет замечено слишком поздно? Что, если тысячи зажигательных стрел были бы выпущены неприятелем в полночь, а те, кто должен был бы подняться на крыши замка и других зданий крепости, расслаблялись бы на циновках, совершенно не готовые к бою? В общем, не стоило рисковать, предоставляя неограниченный доступ к рабыням, саке, паге или ка-ла-на. Последние, кстати, в настоящее время тоже находились под запретом. Мало того, что присутствие рабынь могло стать отвлекающим фактором, для тех, кто не мог не отметить их привлекательные бока и фигуры, их взгляды и поворот головы, то есть, по сути, для всех мужчин, находившихся в крепости, но также имелись опасения, что, если бы они открыто находились рядом, подобно табукам среди голодных ларлов, наёмники могли бы начать драться друг с другом за их использование. Такие ссоры были не только вредны с точки зрения нарушения дисциплины, но и могли привести к кровопролитию, что могло бы сократить количество мечей, имевшихся в распоряжении крепости. А разве в тот момент, когда враг решится на генеральный штурм, не будет важен и драгоценен каждый меч? Так что, принимая во внимание особенности менталитета пани, их отношение к чести и дисциплине, нет ничего удивительного в том, что даже частные рабыни были заперты во внутренней жилой зоне. Например, сам Лорд Темму отправил туда своих собственных рабынь, разместив их вместе с остальными. Точно так же поступили и другие старшие офицеры. Высокопоставленные пани не освобождали себя от трудностей и страданий, от долгих дежурств, сокращённых порций и от отказа в удовольствиях, которые они наложили на своих подчинённых. И я сам, решив, что в замке Сесилия будет в большей безопасности, чем если бы она находилась со мной в новом лагере, который, я боялся, вполне мог быть обнаружен и подвергнут нападению, как это произошло с нашим первым лагерем, передал её на хранение надсмотрщикам. Таким образом, она жила в одном помещении вместе со всеми остальными рабынями. Теперь-то у меня появилось понимание того, о каких товарах, обменянных на еду могла идти речь во время приёма. По некоторым причинам, в тот момент, мне не пришло в голову, что теми товарами были рабыни. Если бы я задумался над этим вопросом, то почти неизбежно пришёл бы к такому выводу уже тогда. Пани редко уничтожали предметы, представляющие ценность, и большинство таких объектов будет доступно неприятелю, как только замок будет взят. С другой стороны, в условиях дефицита продуктов, уже поставившего защитников крепости на край голода, рабыни, конечно, тоже являющиеся предметами, имеющими определённую ценность, вполне могли, как и другие, скажем, мужчины гарнизона, погибнуть и быть потеряны. В такой ситуации, казалось разумным, если хозяева хотят сохранить их, передать женщин врагу, в надежде вернуть их позже. Это было бы то же самое, как, скажем, с кайилой. Кроме того, удалив рабынь из крепости, можно было бы сохранить ресурсы, избавив себя от необходимости кормить их, переложив эту обязанность на интендантов противника. Также это решение удаляло из крепости объекты, которые могли отвлечь защитников, и даже стати причиной раздоров.

— Когда это произошло? — спросил я асигару.

— Несколько дней назад, Капитан-сан, — ответил пани.

— Мне даже не сообщили, — проворчал я.

— Это вне моей компетенции, — покачал головой часовой.

— Меня интересуют две девушки, — сказал я, — Сесилия и Сару.

— Я не знаю имён животных, Капитан-сан, — развёл он руками. — Я рассматриваю их как верров.

— Они были проданы? — уточнил я.

— Да, — кивнул асигару.

— Скольких из них? — спросил я.

— Всех, — ответил он.

Здесь, прикинул я, было что-то около полутора сотен рабынь.

— За что они были проданы? — осведомился я.

— За рис, — пожал плечами мой собеседник.

— Лорд Ямада щедр, — хмыкнул я.

— Он — великий лорд, — согласился асигару.

— и много вышло риса? — полюбопытствовал я.

— За большинство, — сказал он, — дали по одному фукуро риса, за некоторых — два.

— Не густо, — прокомментировал я, прикинув, что наиболее распространенный фукуро риса, по сути, мешок или сумка, которые я видел в крепости и в лагере, весил меньше половины стоуна.

— Они всего лишь рабыни, — бросил пани.

— Неужели обменяли всех? — спросил я, конечно, больше всего в этот момент интересуясь судьбой Сесилии и Сару.

— Всех, — подтвердил асигару.

Конечно, у меня не могло не возникнуть желания проверить насколько верны были его слова.

— Мне должны были сообщить, — вздохнул я.

— Это вне моей компетенции, — повторил асигару.

Я поклонился на прощание, повернулся и направился к комнатам Лорда Нисида. Встречавшиеся мне мужчины спешили поскорее убраться с моего пути.

— Почему меня не поставили в известность? — возмущённо спросил я.

— Мы опасались, что Вы можете не одобрить этого, — пояснил Лорд Нисида.

— Я этого и не одобрю, — подтвердил я.

— Как мы и опасались, — кивнул он.

— Не хотите ли чаю? — поинтересовалась Леди Сумомо, младшая из двух его контрактных женщин, стоявшая рядом с чайником.

На ней было жёлтое шёлковое кимоно. Длинные, блестящие, тёмные волосы девушки были собраны в высокую причёску и удерживались на месте длинной гребенкой. Таджима хотел выкупить её контракт, однако, чтобы сделать это, ему недоставало средств. С рабынями, как и с другими животными, этот вопрос решается проще. Никто не собирается за них переплачивать. И, как правило, цена большинства из них находится в пределах разумного. Нет никакой сложности, подобрать себе что-нибудь по вкусу и по средствам. Мужчины осматривают их, предлагают цену, а после владеют ими.

— Нет, — отмахнулся я. — мне нужно возвращаться в лагерь.

— Штурм неизбежен, — сообщил мне Лорд Нисида.

— Откуда Вы знаете? — осведомился я.

— Разумеется, мне это доподлинно не известно, — признался он, — но такой исход кажется мне очень вероятным, учитывая результат встречи, произошедшей сегодня утром.

— Будь я Лордом Ямадой, — сказал я, — я бы подождал, предоставив голоду сделать за меня мою работу.

— Несмотря на торжественные заверения нашего друга Тиртая, — усмехнулся мой собеседник, — Лорд Ямада никогда не отличался терпеливостью.

— Вы с ним знакомы? — удивился я.

— Да, — кивнул Нисида.

— Каким образом? — не удержался я от любопытства я.

— Дома Ямады и Темму были врагами на протяжении многих лет, — пояснил он.

— Подозреваю, — сказал я, — у генерала Ямады в замке есть союзники.

— Боюсь, что так есть, — кивнул Нисида. — Чаю?

— Я возвращаюсь в лагерь, — отказался я.

— Не собираетесь ли Вы покинуть Лорда Темму? — осторожно спросил он.

— Нет, — успокоил его я.

— Мы много ожидали от тарновой кавалерии, — вздохнул пани.

— Мне очень жаль, — развёл я руками.

— Значит, Вы улетаете? — уточнил Лорд.

— Да, — кивнул я.

— Положение ухудшается с каждым днём, — признал мой собеседник.

— Что верно, то верно, — согласился я.

— Лорд Окимото уверен, что Вы нас покинете.

— Он ошибается, — заверил его я.

— То есть Вы вернётесь? — спросил Лорд Нисида.

— Да, — ответил я.

— Похоже, Лорд Ямада, — сказал он, — хорошо информирован об обстановке внутри замка.

— Всё указывает на это, — поддержал его я.

— Но как такое может быть?

— Откуда мне знать? — пожал я плечами.

— Значит, есть способы, которыми можно общаться с его павильоном, — заключил Лорд Нисида.

— Несомненно, — не мог не согласиться я.

— Например, — добавил он, — посредством тарна.

— Верно, — не стал отрицать я. — Это возможно.

— Лорд Окимото, — предупредил меня Лорд Нисида, — подозревает вас в измене.

— Я в курсе этого, — кивнул я. — Впрочем, он такой не один. Есть и другие.

— Я уверен, что такие подозрения беспочвенны, — успокоил меня мой собеседник.

— Я надеюсь на это, — улыбнулся я. — А что насчёт самого Лорда Окимото?

— Он — даймё, — вскинулся Лорд Нисида. — Он выше подозрений.

— А разве даймё не может, взвесив все за и против, сменить флаг? — поинтересовался я.

— Это невероятно, — заявил Лорд Нисида. — Прежде чем сделать это, он должен воспользоваться ритуальным ножом.

— Понятно, — протянул я.

— Вы не верите мне? — уточнил он, заметив мои сомнения.

— Нисколько, — не стал отрицать я.

— Просто Вы не пани, — пояснил Лорд Нисида. — Обмана, измены, предательства скорее можно ожидать от других.

— От наёмников, воюющих за деньги? — осведомился я.

— Как ни печально это признать, — невозмутимо сказал Лорд Нисида.

— Таких как Тиртай, — предположил я.

— Совершенно верно, — согласился он.

— А также и других? — уточнил я.

— Возможно, — кивнул пани.

— Таких как Тэрл Кэбот, — усмехнулся я.

— Ваша лояльность вне всяких подозрений, — заявил он.

— Рабынь обменяли на рис, — проворчал я.

— Даже рабынь сёгуна, — напомнил Лорд Нисида.

— На рис! — возмущённо воскликнул я.

— Рис для нас сейчас ценнее золота, — пояснил он.

— Сколько это продолжалось? — спросил я.

— Остатки риса распределялись по жребию, — сказал Лорд Нисида. — Большинству вообще ничего не досталось. Некоторых убили за их порции.

— Даже в этом случае, — буркнул я, — сколько это продолжалось?

— Три дня, — ответил он. — Вы сердитесь?

— Ничего этого бы не произошло, — сказал я, — если бы осада была снята.

— Только у нас нет никакой возможности сделать это, — развёл руками Нисида.

— Тарны, — напомнил я.

— Их слишком мало, — осадил меня он, и мне трудно было не согласиться с этой его оценкой.

— Несколько недель назад, когда у нас ещё были силы, мы должны были сделать вылазку, какой бы рискованной и отчаянной она ни была, — заявил я.

— Не стоит игнорировать численность врага, — покачал головой Лорд Нисида. — Урту немного пользы от того, что он отважно бросается в пасть ларла. Среди асигару Лорда Ямады мы исчезли бы как вода в песке.

— Это был бы благородный поступок, — настаивал я.

— Да, — согласился Лорд Нисида, — но, на мой взгляд, не слишком разумный.

— А теперь люди ослабли, — проворчал я. — Насколько я понимаю, многие просто не смогут оказать сопротивление в случае штурма.

— Боюсь, что нас ждёт гибель, — вздохнул мой собеседник. — Я боюсь, что нас, наконец, накрыла тень железного дракона.

— О каком железном драконе идёт речь? — полюбопытствовал я.

— Фигура речи, — отмахнулся он. — Не берите в голову.

— Но это, насколько я понимаю, имеет отношение к некой легенде, не так ли? — поинтересовался я.

— Так и есть, — кивнул Лорд Нисида. — Дракон — существо из легенд, мифическое животное. Когда он пробуждается и расправляет свои крылья, это предвещает потери и поражение, перемены, затмение солнца, приход тьмы, крушение династий, конец великих домов.

Мне уже приходилось слышать упоминания об этом драконе. В частности об этом, по-видимому, мифологическом животном, каким бы это не показалось странным, упоминал Тиртай.

— Уверен, никто не воспринимает всерьёз такие суеверия, — заметил я.

— Многие это делают, — покачал головой Лорд Нисида.

— Лорд Окимото? — уточнил я.

— Возможно, — кивнул мой собеседник.

— Но такие мысли абсурдны, — удивлённо сказал я.

— То, что прячется в сердцах людей, — вздохнул он, — редко бывает абсурдным.

Я поднялся на ноги, собираясь покинуть Лорда Нисиду.

— Не стоит уходить со злостью в душе, — остановил меня он.

— На рис! — повторил я в сердцах.

— Лучше так, чем они томились бы и погибли взаперти, — сказал Лорд Нисида.

— Я вижу, что Сумомо здесь, — заметил я.

Привлекательная контрактная женщина, услышав своё имя, тут же подняла голову.

— Она не рабыня, — напомнил мне пани. — Контрактная женщина рафинирована, обучена и драгоценна.

— Но её контракт может быть куплен и продан, — хмыкнул я.

— Не сердитесь, Тэрл Кэбот, тарнсмэн, — попросил он.

— Возможно, — раздражённо бросил я. — Мне следовало увести кавалерию.

— Я уверен, что они последовали бы за вами, — вздохнул мужчина.

— И никто не смог бы нас остановить, — добавил я.

— Никто, — согласился Лорд Нисида.

— Ну так вызовите гвардейцев, — предложил я, — и проследите, чтобы я не покинул крепость живым.

— Я не стану этого делать, — покачал он головой. — Я верю вам. Вы — Тэрл Кэбот, тарнсмэн. К вашему выбору подошли с большой заботой.

— Выбору? — переспросил я.

— Да, — кивнул Лорд Нисида.

— И кого же я должен благодарить за этот выбор? — полюбопытствовал я.

— Уверен, Вы не думаете, что то, что Вы когда-то оказались на далёком от всех обжитых мест побережье, в полусотне пасангов к северу от Александры, было простым совпадением.

— Кто? — потребовал я.

— Это мне не известно, — развёл руками Лорд Нисида.

Я вздрогнул. Дело в том, что в том месте, на том далёком холодном, узком, каменистом пляже, я был высажен с приземлившегося там корабля работорговцев, который вылетел шлюзов стального мира.

«Неужели всё же позади войны скрывается другая война?» — снова спросил я себя.

— Вы присоединились к нам, — напомнил Лорд Нисида.

— Мне стало любопытно, — объяснил я.

— По своей собственной воле, — добавил он.

— Да, — согласился я.

— Если бы Вы к нам не присоединились, вас бы убили, — просветил меня Лорд Нисида.

— Я это понял, — буркнул я.

— Вы помните вешки, ларлов, охранявших периметр, судьбу дезертиров? — осведомился Лорд Нисида.

— Конечно, — кивнул я.

— Меры по сохранению тайны была беспрецедентными, — сказал он.

— И не достаточными, — заметил я. — Тайна не была сохранена. Лагерь был обнаружен и атакован. А в устье Александры нас ждала целая армия, чтобы перекрыть нам выход в море.

— Среди нас есть враги, — подытожил Лорд Нисида.

— Это ясно, как день, — поддержал его я.

— Как далеко находится ваш лагерь? — поинтересовался Лорда Нисида.

— Недалеко, если на тарне, — ответил я.

— Я не думаю, что место на слиянии двух ручьёв было удачным, — заметил он. — Потребовалось бы всего лишь следовать вдоль русла на север.

— Выбор делал не я, — пожал я плечами.

— Тэрл Кэбот, тарнсмэн, — прищурившись, посмотрел на меня Лорд Нисида.

— Благородный лорд? — вопросительно уставился я на него.

— Я вам доверяю, — заверил меня он.

— Я благодарен вам за доверие, — поклонился я.

— А вот Лорд Окимото нет, — сказал мой собеседник.

— Мне об этом хорошо известно, — кивнул я.

— Лорд Окимото — старший даймё, — пояснил Лорд Нисида.

— Я так и предполагал.

— И он — кузен сёгуну, — добавил он.

— Возможно, он сам не прочь стать сёгуном, — предположил я.

— Я не понимаю, — вежливо сказал Лорд Нисида.

— Не обращайте внимания, — пошёл я на попятный.

— Не всех рабынь обменяли, — сообщил мне Лорд Нисида.

— Мне сказали, что всех, — удивился я.

— Одна в обмене не участвовала, — продолжил он.

— Сару, рабыня Лорда Темму? — попытался угадать я.

— Она ушла за фукуро риса, — усмехнулся мужчина.

— Тогда о какой рабыне идёт речь? — насторожился я.

— Было бы желательно, иметь что-то, что позволило бы удержать вас, — пояснил Лорд Нисида, — что-то, с точки зрения чего можно было бы гарантировать вашу службу и лояльность.

— Я не понимаю, — нахмурился я.

— Мы должны были принять определённые меры, — намекнул он.

— Моя лояльность не зависит от подобных вещей, — заявил я.

— И я очень доволен этим, — заверил меня Лорд Нисида.

— Тогда почему Вы сразу не сказали мне, что она не была продана, а оставлена в крепости? — спросил я.

— В этом не было необходимости, — объяснил он, — но теперь это вопрос большой важности.

— Значит, даже Вы во мне сомневались, — заключил я.

— Нужно быть осторожным, Тэрл Кэбот, тарнсмэн, — развёл руками мой собеседник. — Трудно заглянуть в сердца мужчин.

— С этим трудно не согласиться, — поддержал его я.

— Не сердитесь, — посоветовал он.

— Где её держат? — осведомился я. — Я хотел бы увидеть её.

— Считается, что это нецелесообразно, — сообщил мне Лорд Нисида.

— Не понял, — нахмурился я.

— В этом нет нужды, — сказал он.

— Не было нужды в том, чтобы отделять её во время обмена, — проворчал я, — поскольку у меня даже мыслей не было о бегстве, дезертирстве или измене. Но я рад, что Вы так поступили. Пожалуй, в этом случае ваши подозрения, если таковые были, сработали в мою пользу. Мне остаётся только выразить вам мою благодарность, и пожалеть, что других обменяли на столь немногое.

— Не берите в голову, — отмахнулся мой собеседник, — они — просто товар, вещи, животные, рабыни, которых можно привлекать к работам, связывать, приковывать и использовать для удовольствия как пожелают их владельцы.

— Тем не менее, я рад, — признался я, — что моя личная шлюха Сесилия, была освобождена от обмена и оставлена в крепости.

— Как раз её не оставили, — ошарашил меня Лорд Нисида.

— Что? — поражённо уставился я на него.

— Она ушла за фукуро риса, — спокойно сообщил мне он.

— Я ничего не понимаю, — пробормотал я.

— Другое животное было избавлено от обмена, — сказал Лорд Нисида, — не ваша Сесилия. Эти меры были предприняты давно.

— Кем? — спросил я.

— Это мне не ясно по сей день, — пожал он плечами.

— Даже до того, как я приступил к формированию и обучению кавалерии? — уточнил я.

— Да, — подтвердил мой собеседник.

— Но это — рабыня? — осведомился я.

— Да, — кивнул он.

— Что за рабыня? — поинтересовался я, совершенно сбытый с толку.

— Это мне не известно, — развёл руками Лорд Нисида.

— Как и мне, — буркнул я.

— Теперь мне это очевидно, — кивнул мужчина.

— Есть ли в ней что-либо особенное? — уточнил я.

— Она довольно красива, — признал он.

— Как тысячи и тысячи других, — усмехнулся я. — Их не выставили бы на торги, если бы они не были таковыми.

— Верно, — согласился Лорд Нисида.

— А Вы уверены, что она — рабыня? — спросил я.

— Конечно, — кивнул мой собеседник.

— Точно не свободная женщина?

— Точнее некуда, — заверил меня он.

Пожалуй, будет трудно объяснить тому, кто не знаком с культурными особенностями Гора, социальное положение гореанской свободной женщины.

— Тогда это не имеет значения, — заключил я. — Тарск есть тарск, а рабыня — это рабыня.

— Я рад слышать, что Вы это говорите, — улыбнулся Лорд Нисида.

— Мне пора вылетать, — сообщил я.

— Уверен, у вас найдётся время для чая, — заметил мой собеседник.

— Тарн осёдлан, — напомнил я.

— Тэрл Кэбот, тарнсмэн, — посмотрел на меня Лорд Нисида.

— Благородный Лорд, — поклонился я.

— Тучи сгущаются, — сказал он. — Лорд Окимото подумывает о ритуальном ноже.

— Я в курсе этого, — кивнул я.

— Лорд Окимото, — продолжил Лорда Нисида, — имеет доступ к уху сёгуна.

— И что? — насторожился я.

— Если Лорд Темму предложит ритуальный нож, — пояснил он, — гарнизон подчинится без колебаний.

— Наёмники не согласятся, — констатировал я.

— Их могут перебить по одному, — вздохнул Лорд Нисида. — Тем более, большинство слишком слабы, чтобы сопротивляться.

— Уверен, у вас тоже есть доступ к сёгуну, — сказал я.

— Конечно, — кивнул Нисида.

— Убедите его, любой ценой, — попросил я, — протянуть до руки перехода.

— Это будет трудно, — покачал он головой.

— Крепость получит продовольствие, — пообещал я.

— Каким образом? — удивился Лорд Нисида.

— Мы искали продукты не в том месте, — пояснил я.

— Я не понимаю, — озадаченно уставился на меня мужчина.

— Быть может, ваша контрактная прислуга мог бы оставить нас наедине, — намекнул я.

Сумомо, стоявшая на коленях у низкого, овального столика, на столешнице которого, инкрустированной ценными породами дерева, стоял сервиз для чайной церемонии. Девушка удивлённо уставилась на меня, а затем перевела взгляд на Лорду Нисида и, после его кивка, поднялась и ушла.

— У вас есть план? — поинтересовался мужчина.

Прежде чем ответить, я направился к большой расписанной ширме. На шёлке были изображены горы, покрытые хвойными деревьями. Резким движением я сдвинул ширму в сторону, столкнувшись с широко распахнутыми, удивлёнными глазами Сумомо. Она тут же, скромно склонив голову, посеменила прочь из комнаты.

— У вас есть план? — повторил свой вопрос Лорд Нисида.

— Да, — ответил я. — Пусть все думают, что я увёл кавалерию, что мы покинули флаг Темму.

— Боюсь, что немногие окажутся в состоянии поверить в это, — покачал головой пани.

— Ну и ладно, — не стал настаивать я.

— Если Вы предоставите мне детали своего плана, — сказал он, — я попытаюсь обеспечить его одобрение сёгуном.

— Который пойдёт искать мудрого совета у кого-нибудь вроде Даичи, толкователя костей и раковин, — криво усмехнулся я.

— Несомненно, — вынужден был признать мою правоту Лорд Нисида.

— Просто убедите его, — попросил я, — протянуть до руки перехода.

— Я попытаюсь это сделать, — пообещал он.

— После того, как в крепость поступит продовольствие, — сказал я, — уберите с внешних парапетов всех, оставив там только своих самых надёжных и доверенных гвардейцев.

— Вы думаете, что сможете наладить снабжение замка? — усомнился Лорда Нисида.

— Уверен, — кивнул я. — И тогда мой план станет реальным.

— Уверен, Вы можете доверить мне детали своего плана, — предположил он.

— Простите меня, Лорд, — развёл я руками.

— Я не достоин доверия? — осведомился он.

— Очень трудно заглянуть в сердца людей, — отплатил ему я его же монетой.

— Что верно, то верно, — улыбнулся Лорд Нисида, — Тэрл Кэбот, тарнсмэн.