Мятежники Гора

Глава 20 Ужин во дворце Лорда Ямады

— Я хотел бы поблагодарить вас, благородный Лорд, — обратился Пертинакс к Лорду Ямаде.

— Это пустяк, — отмахнулся хозяин дворца.

Таджима, сидевший со скрещенными ногами, повернулся к лорду и вежливо поклонился. Мы все сидели с одной стороны длинного, низкого стола, откуда, через большую открытую дверь открывался прекрасный вид на залитый лунным светом сад.

Шеи Пертинакса и Таджимы теперь украшали золотые цепи.

— Такие мелочи, безделушки, — улыбнулся Лорд Ямада, — слишком незначительные символы моего уважения к вам, и не более чем песчинка для богатства Дома Ямады. Это — всего лишь малый и не достойный упоминания символ настоящих сокровищ, которые вас ожидают.

Лорд Акио сидел по правую руку от меня, а слева расположился Пертинакс. Таджиму усадили на место справа от самого Лорда Ямады, что казалось подобающим, поскольку он был не только высокопоставленным офицером, но и пани. Сумомо, разодетая в красочные шёлка, достойные дочери сёгуна, стояла на коленях между Таджимой и Пертинаксом. Признаться, её присутствие за столом меня удивило. Я опасался, что к настоящему времени она могла уже висеть голая на одних из ворот дворца, прибитая к ним гвоздями. Насколько я понял из слов Лорда Ямады, она с его точки зрения подвела своего отца, и даже поставила на грань срыва кое-какие из его планов. Я заключил, что в вину девушке ставили оплошность, допущенную ею на внешнем парапете замка Темму, где она попалась на глаза Таджиме, когда бросала сообщение, украшенное лентами, для того, чтобы облегчить его поиски обнаружение кем-то из людей Лорда Ямады. Таджима ставший свидетелем этого пришёл к выводу, что было достаточно логично с его стороны, что это было сделано от имени Лорда Нисиды, которому предположительно принадлежал контракт Сумомо. В действительности логично предположить, что о её неосторожном поступке рано или поздно будет доложено Лорду Нисиде, что, при его недюжинном интеллекте и его лояльности Лорду Темму, не только покончило бы с её ценностью как шпионки, внедрённой в его дом, но и, как нетрудно догадаться, учитывая её частые, якобы случайные, встречи с Даичи, бросило бы подозрение на толкователем костей и раковин. Но у меня были причины подозревать, что в данном случае принципиальность вопроса для Лорда Ямады могла быть связана даже не с тем, что он опасался, что ему пришлось бы несколько пересмотреть планы, внедрять нового шпиона, способного заменить Даичи на его посту, сколько, зная сёгуна, с тем, что кто-то вызвал его неудовольствие, а этого он никому спускать не собирался. Он принял решение наказать Сумомо за её неудачу, как шпионки. Как он сам мне сказал, дочерей у него было много. Сама Сумомо, похоже, совершенно не сознавала того, какая ей могла грозить опасность. Этим вечером Лорд Ямада даровал ей внимание, интерес, дружелюбие и доброту любящего отца. Едва ли можно было бы представить себе более завидный пример отеческой заботы. Я боялся, что у неё не было ни малейшего понимания той тьмы, что пряталась в его сердце. Я даже сомневаюсь, что она могла хотя бы представить себе истинную причину, по которой она была отозвана во дворец. Я подозревал, что она вряд ли знала о том, что её неосторожное действие на стене было замечено. Возможно, она думала, что её отозвали в виду появления новых планов, возможно, чтобы быть использованной в другом деле, ещё более важном. Если у неё и были некие опасения во время её возвращения во дворец, к этому моменту они, казалось, были развеяны. Лорд Ямада, я нисколько в этом не сомневался, приложил максимум усилий, чтобы у его дочери никаких опасений не осталось. Но вот чего я не мог понять так это её присутствия за этим столом. Возможно, тому было две причины, во-первых, её красота и очарование добавили блеска этому вечеру, а, во-вторых, внезапное и категорическое аннулирование её статуса могло бы стать весьма поучительным для гостей, чтобы они лучше прочувствовали последствия грозящие тем, кто осмелился подвести сёгуна. Впрочем, не исключено, что всё могло быть намного проще. Возможно, сёгуна, который, как считалось, был любителем пошутить, происходящее могло позабавить. Я слышал истории о том, как некоторые из приглашённых во дворец, полагая, что их ожидают милости и награды, окончили жизнь в соломенной куртке.

Три рабыни, прислуживавшие за столом, старались делать это не поднимая головы, чтобы не встречаться взглядом со свободными людьми. Они делали своё дело, как и положено гореанским рабыням, изящно, почтительно, эффективно, тихо и незаметно. Они опускались на колени, чтобы взять блюдо или сосуд со стола распорядителя банкета, стоявшего у стены справа, вставали на ноги, приближались к столу гостей, снова становились на колени, вытянув руки и опустив голову между ними, ставили ношу на столе. Потом они поднимались и пятились, поскольку не имели права повернуться спиной к свободному человеку без его разрешения, и лишь поняв, что их отпустили, они возвращались к столу распорядителя, рядом с которым становились на колени, ожидая, пока их услуги не понадобятся снова. Очевидно, всех их предупредили, поскольку, хотя все они были рабынями для удовольствий на коленях они стояли в скромной, очаровательной позе, о которой на континенте упомянули бы как положение рабыни башни, то есть их ноги были плотно сжаты. У меня не было особых причин сомневаться, что дело было в присутствии за столом свободной женщины, Сумомо. Рабыни держали спины прямо, ладони их рук лежали на бёдрах. Но даже стоя на коленях так, предельно скромно, я нашёл их самым соблазнительным блюдом этого ужина. Конечно, и Сесилия, и Сару, и Джейн были настоящими красавицами. Они были самым лучшим выбором, который можно было сделать в том загоне. Помимо манеры стоять на коленях, подходящей к ситуации, они были одеты так, как подобало рабыням. Понятно, что одежду им выбирали мужчины. Одеты они были совершенно одинаково, и мне доставляло удовольствие видеть их такими, какие они были, рабынями.

— Презираю рабынь, — капризно поджав губы, заявила Сумомо.

— Они не лишены своих приятностей, — улыбнулся Лорд Ямада.

— Их туники мало что скрывают, — поморщилась Сумомо.

— Таково желание мужчин, — пожал плечами её отец.

— Вы можете видеть большую часть их тел, — обиженно проговорила девушка.

— Если бы не твоё присутствие, то их тела можно было бы видеть полностью, — усмехнулся Лорд Ямада.

— Отвратительно, — буркнула она.

— Не обращай на них внимания, — посоветовал мужчина. — Они — животные.

— По крайней мере, они не пани, — сказала Сумомо.

— Уверен, тебе известно, что женщины пани тоже бывают рабынями, — сказал Лорд Ямада.

— Такими же, как эти? — осведомилась девушка.

— Конечно, — кивнул её отец.

— Меня тошнит, — заявила она.

— Какая Ты впечатлительная, — покачал головой Лорд Ямада.

— Что это там, на их шеях? — поинтересовалась Сумомо.

— Уверен, Ты знаешь, — отозвался её отец, — что это ошейники, запертые ошейники, рабские ошейники.

— Я видела рабынь и без ошейников, — сказала она.

— Я тоже, — пробормотал Таджима, бросая взгляд на Сумомо.

— По-моему, в ошейниках не было никакой необходимости, — сказала Сумомо, и пальцами правой руки легонько, явно непроизвольно, коснулась своего горла. — Их одежда говорит сама за себя.

— Но одежду можно и сменить — заметил Лорд Ямада.

— Тогда цвет кожи, — не унималась его дочь.

— Рабыни бывают всех цветов и оттенков, — вставил сою реплику Таджима и добавил: — Так же как и цветы.

— Помимо всего прочего, они заклеймены, конечно, — добавил Лорд Ямада.

— Я не вижу на них никаких отметин, — заинтересовалась Сумомо.

— И тем не менее, они есть, — заверил её Ямада.

— Обычно их надо искать высоко на левом бедре, — подсказал я.

— Почему на левом? — полюбопытствовала она.

— Большинство рабовладельцев — правши, — пояснил я. — К тому же это место является рекомендованным Торговым законом, актом, повсеместно признанным на континенте.

— А ошейник, запертый на шее рабыни, хорошо видим, — добавил Лорд Ямада.

— Соответственно, ошейниковую шлюху ни с кем не перепутаешь, — со своей стороны добавил Таджима, посмотрев на Сумомо и приятно улыбнувшись.

— Кроме того, — продолжил я, — этот аксессуар весьма значим. И девушка отлично понимает его значение, точно так же как это понимают другие, те, кто видит её.

— Но по какой причине здесь, сегодня, этим вечером, — спросила Сумомо, — они в ошейниках?

— По причине того, что они — рабыни, Леди, — ответил Пертинакс, пристально глядя на Сару, отпрянувшую и сжавшуюся под его взглядом.

— Разумеется, не ошейник, — сказал Лорд Ямада, — делает рабыню рабыней.

— Многие рабыни вообще не носят ошейник, — добавил Таджима, снова искоса глядя на Сумомо.

— На континенте, — заметил я, — рабыни, как правило, носят ошейник, это почти универсально.

— Самая превосходная практика, — одобрил Лорд Ямада.

— Как Вы можете! — протестующе воскликнула Сумомо.

— Я даже думаю, что неплохо было бы завести такой порядок в моих владениях, — заявил Лорд Ямада.

Сумомо благоразумно промолчала.

— Признаться, любимая дочь, — решил объяснить Лорд Ямада, — это была моя идея. Мне показалось, что нашим гостям будет приятно видеть их такими.

— Я поняла, — кивнула Сумомо.

— Тэрл Кэбот, тарнсмэн, — обратился ко мне Лорд Ямада, — разве вам не доставляет удовольствие видеть женщин в ошейниках?

— Конечно, — не стал отрицать я. — Женщины хорошо выглядят в ошейниках.

— В рабских ошейниках, — уточнил Лорд Ямада.

— Конечно, — согласился я, подумав, что, какой бы красавицей ни была женщина, в ошейнике её красота увеличивается тысячекратно, как эстетически внешне, так и многозначительно внутренне.

А кроме того, разве сама она, нося ошейник, не сознаёт себя не мужчиной, а чем-то очень отличным, прекрасным животным для труда и удовольствия, игрой и игрушкой, рабыней?

— Дорогой Таджима, — позвал я.

Сказано это было по-английски, спокойным голосом.

Мой друг обернулся, явно озадаченный, но почти мгновенно выражение его лица снова стало невозмутимым. Ещё в тарновом лагере я узнал, Таджима говорил по-английски, хотя он и не был для него родным. Фактически, для этого мира он был таким же варваром, как и я.

— Выслушай, что я тебе скажу, друг мой, — продолжил я на английском, — и как бы тебя ни поразило услышанное, постарайся не показывать признаков беспокойства, оставайся столь же невозмутимым, как сейчас.

Таджима едва заметным кивком дал понять, что понял меня.

— Сумомо, — сказал я, — как Ты теперь понимаешь, приходится Лорду Ямаде дочерью. Само собой, она действительно, как Ты и предполагал, была шпионкой. Насколько я знаю, Лорд Нисида об этом ничего не знал, и обвинять его в измене не стоит. Ты говорил, что видел её на внешнем парапете в тот момент, когда она, очевидно, передавала сообщение врагу. С этого момента она, сама того не подозревая, потеряла свою ценность как агент Ямады и поставила под угрозу его планы.

— Я доложил об этом, — отозвался Таджима тоже на английском, — Лордам Окимото и Темму, поскольку не был уверен из преданности Лорда Нисиды. Было решено сбросить её вниз со стены на камни, причём в том же месте и примерно в то же время, в которые она была замечена сбрасывающей своё сообщение. Предполагалось, что внизу будет ожидать её союзник, или союзники. Таким образом, сброшенная со стены, она доставила бы врагу своё последнее, окончательное, сообщение.

— И как Ты к этому отнёсся? — поинтересовался я.

— Я этого не одобрил, — ответил Таджима.

— Почему? — осведомился я.

— Есть много чего лучшего, что можно было бы сделать с женщиной, даже если она оказалась шпионкой, — пожал плечами Таджима.

— Не могу не согласиться, — улыбнулся я.

— Но асигару, отправленный за тем, чтобы её арестовать, — сказала Таджима, — её не нашёл. Она исчезла из крепости.

— Её доставил сюда Тиртай, — объяснил я. — Привёз на спине тарна.

— О чём вы там болтаете? — раздражённо спросила Сумомо.

— Ни о чём, — ответил Таджима по-гореански.

— Помни, — предупредил я Таджиму, снова говоря по-английски, — оставайся невозмутимым, что бы Ты ни услышал. Лорду Ямаде уже отлично известно о том, что Ты видел Сумомо на парапете в момент передачи сообщения, так что о том, что характер её деятельности в замке Лорда Темму раскрыт, он тоже знает. А вот сама она, очевидно, нет. Сёгуна такой поворот дела не обрадовал. Он опасается, что его планы под угрозой срыва, прежде всего, потому что под подозрение может попасть Даичи, чьё влияние на сёгуна трудно переоценить. Ямада зол. Он намерен казнить Сумомо, и как я понял, самым что ни на есть жестоким способом.

— Она ведь его дочь, — сказал Таджима, на лице которого, не дрогнул ни один мускул.

— У него много дочерей, — повторил я слова сёгуна.

— Но всё выглядит так, что он расположен к ней благосклонно, — заметил Таджима.

— Снисходительность не числится среди недостатков Лорда Ямады, — покачал я головой, — особенно, когда дело касается тех, кто вызвал его неудовольствие.

— Её следует предупредить, — заволновался Таджима, что никак не отразилось на его лице.

— Тебя это беспокоит? — спросил я.

— Нет, — тут же отказался он, — конечно, нет.

— Это проще сказать, чем сделать, — вздохнул я.

— Прекратите лопотать на каком-то варварском наречии, — потребовала Сумомо.

— Простите нас, благородная леди, — извинился Таджима, переходя на гореанский.

— Что происходит? — с благожелательной улыбкой осведомился Лорд Ямада со своего конца стола.

— Ничто достойного вашего внимания, благородный Лорд, отозвался Таджима.

— Запечённые каштаны просто превосходны, — порекомендовал Лорд Ямада. — Макайте их в мёд.

— Действительно, — признал я.

— Я всё время думал, — сказал Таджима, поворачиваясь к Сумомо, сидевшей по правую руку от него, — что Вы были контрактной женщиной.

— Не оскорбляй меня, — сделала обиженное лицо девушка.

— Простите меня, Леди, — поспешил извиниться мой друг.

— Это была роль, ширма, скрываясь за которой я могла помогать отцу в продвижении его проектов, — сочла нужным пояснить Сумомо.

— Надеюсь, Вы не сердитесь на меня за то, — полюбопытствовал парень, — что я оказался не в состоянии опознать под этой личиной, что на самом деле Вы не могли быть такой, что в действительности Вы были благородной и прекрасной Леди?

— Вовсе нет, — заверила его девушка. — Скорее, я воспринимаю это как дань моему таланту и умению, благодаря которым Ты был не в состоянии сделать это.

— Вы достаточно красивы, чтобы быть контрактной женщиной, — сделал ей комплимент Таджима.

— Я ещё более красива, — заявила та, — поскольку я — свободная женщина, к тому же благородного происхождения.

— На мой взгляд, сейчас Вы уже не столь красивы как тогда, — сказал мой друг. — В действительности, Вы могли бы быть гораздо красивее, если бы были раздетой, носящей ошейник рабыней.

— Тарск! — возмутилась Сумомо.

— Простите меня, Леди, — поклонился Таджима.

— И прекрати глазеть на тех рабынь! — прошипела она.

— Не могу, — развёл руками Таджима, — они предназначены для того, чтобы их рассматривали, чтобы ими владели и командовали, их судьба принадлежать и подчиняться, дарить и получать удовольствие, быть объектом для восхищения и наслаждения. Это — то, для чего они нужны.

— Только не думай, что я не видела, как Ты слонялся вблизи покоев Нисиды, — усмехнулась Сумомо. — Стоило мне выйти за дверь, и я могла не сомневаться, что Ты следишь за мной и неотступно следуешь по пятам. Где угодно в крепости! Нисида, Хана, Хисуи и все остальные прекрасно знали об этом.

— Возможно, теперь я смотрю на вас иначе, — улыбнулся он.

— А однажды ночью Ты последовал за мной даже на внешний парапет, — заявила Сумомо.

— Верно, — не стал отрицать Таджима. — И что же вас туда привело?

— Решила прогуляться перед сном, освежиться под открытым небом, — ответила она. — А что Ты там делал?

— Гулял перед сном, — пожал плечами Таджима. — Захотелось освежиться под открытым небом.

— Ты преследовал меня, — рассмеялась девушка.

— Возможно, — не стал запираться он.

— Готова держать пари, — сказала Сумомо, — Ты мечтал о том, чтобы перекупить мой контракт у Нисиды.

— Возможно, — не подтвердил, но и не опроверг парень.

— Бедный глупец, — хмыкнула она, — Ты вожделел дочери самого Сёгуна Островов.

— Откуда мне было знать, что Вы были его дочерью, — сказал Таджима.

— Я хорошо играла свою роль, — похвасталась девушка.

— Я бы даже сказал, превосходно, — похвалил он, и его собеседница расплылась в улыбке, явно польщённая и удовлетворённая его комплиментом.

— Только не пойму, почему же тогда я вижу вас здесь? — поинтересовался парень.

— Сама не знаю, — пожала она плечами. — Возможно, меня забрали из крепости Темму ради моей безопасности. А может быть, учитывая мою ценность, доказанную на севере, мне хотят поручить ещё более важное задание.

— Да, трудно сказать, какова могла бы быть причина этого, — согласился Таджима.

— Верно, — кивнула его собеседница и, бросив взгляд в сторону обслуживавших нас рабынь, в данный момент скромно стоявших на коленях в сторонке, почтительно опустив головы, в ожидании приказа проявить внимание к желанию посетителей, пренебрежительно бросила: — Эти полураздетые рабыни ничего кроме отвращения не вызывают.

— Далеко не все находят их таковыми, — позволили себе не согласиться Таджима.

— На них ошейники, как на животных, — поморщилась Сумомо.

— Они и есть животные, — пожал плечами Таджима.

— Я вижу, какими глазами мужчины смотрят на них, — проворчала она.

— Это естественно, — заверил её Таджима.

— Как ужасно должно быть, быть такими, — сказала девушка, — служить мужчинам, зная, что Ты — их животное и будешь наказана, если им что-то не понравится.

— Они — рабыни, — развёл руками Таджима.

— Неужели у кого-то может возникнуть хоть капля интереса к таким существам? — спросила она.

— На них имеется хороший спрос, — ответил Таджима.

— Эй Ты, рабыня! — окликнула девушка стоявшую на коленях около стола распорядителя Сесилию, которая поражённо повернулась к столу гостей и с опаской замерла в ожидании команды.

— Подойди, — велела Сумомо.

Рабыня, прежняя мисс Вирджиния Сесилия Джин Пим, приблизилась к Сумомо и, низко склонив голову, опустилась перед нею на колени. Невооружённым взглядом было видно насколько она встревожена.

— Первое положение почтения, — бросил я, и рабыня немедленно приняла указанную позу, согнувшись в глубоком поклоне, коснувшись лбом досок между своим, прижатыми к полу ладоням.

В конце концов, она была в присутствии свободной женщины.

— Выпрямись, — потребовала Сумомо. — И подними голову. Я хочу взглянуть на твою смазливую мордашку.

Губы Сесили дрожали. Она явно была напугана. Ведь она была рабыней. И она находилась перед свободной женщиной. Тем, кто не знаком с гореанской культурой, трудно даже представить себе пропасть, лежащую между рабыней и свободным человеком. Это даже не пропасть, это натуральная бездна.

— Госпожа? — срывающимся шёпотом выдавила Сесилия.

— Как Ты здесь оказалась? — поинтересовалась Сумомо.

— Меня выбрали среди других в рабском загоне, — объяснила рабыня.

— Почему? — спросила Сумомо.

— Так захотелось мужчинам, — ответила Сесилия.

— Понятно, — хмыкнула бывшая шпионка.

— Там было из кого выбирать, — сообщил я.

— Ты крала еду? — спросила Сумомо.

— Нет, Госпожа! — испуганно ответила Сесилия.

— Тебя накормили перед ужином? — уточнила дочь сёгуна.

— Нет, Госпожа, — вздохнула рабыня.

— Значит, Ты голодна? — осведомилась она.

— Да, Госпожа, — признала Сесилия.

— Возможно, — усмехнулась Сумомо, — позже мужчины бросят тебе немного еды или покормят с руки.

— Мне остаётся только надеяться на такую доброту, Госпожа, — сказала Сесилия.

— Несомненно, Ты и тебе подобные надеетесь понравиться своим владельцам, — процедила Сумомо.

— Да, Госпожа, — подтвердила Сесилия, — ведь мы — рабыни.

— Ты — шлюха? — не унималась свободная женщина.

— Я ниже шлюхи, Госпожа, — ответила Сесилия, — поскольку я — рабыня.

— Ты знаешь, что мужчины иногда называют таких как Ты секс-тарскоматками?

— Да, Госпожа, — кивнула Сесилия.

— Ну и как, Ты тоже секс-тарскоматка? — спросила Сумомо.

— Да, Госпожа, — признала Сесилия, — поскольку я — рабыня.

— Ну что ж, следует признать, что Ты — весьма соблазнительная маленькая секс-тарскоматка, — сказало Сумомо.

— Спасибо, Госпожа, — поблагодарила рабыня.

На мой взгляд, Сумомо была не намного выше Сесилии, да и во всём остальном недалеко от неё ушла.

— Ты не принадлежишь сама себе, — презрительно бросила дочь сёгуна.

— Не принадлежу, Госпожа, — согласилась Сесилия, — мы — собственность наших хозяев.

— Как это отвратительно.

— Мы — рабыни, Госпожа.

— Конечно, тебя пугает то, что Ты носишь ошейник.

— Нет, Госпожа.

— Как так? — удивилась Сумомо.

— Мы — рабыни, Госпожа, — напомнила Сесилия.

— Я не понимаю.

— Возможно, Госпоже было бы проще понять нас и оценить наши чувства, если бы она сама носила ошейник, — предположила рабыня.

— Что! — опешила Сумомо.

— Ни одна женщина не в состоянии до конца понять свой пол, пока она не принадлежит мужчине полностью.

— Ах Ты, тарскоматка, — завопила Сумомо, вскакивая на ноги. — Никчёмная тарскоматка!

— Простите меня, Госпожа! — пролепетала Сесили.

— Тебя следует пороть и пороть! — закричала свободная женщина.

— Не надо, Госпожа! Пожалуйста, нет, Госпожа! — взмолилась рабыня, которая, как и любое другое ей подобное животное хорошо знала, что такое плеть и была готова на многое, лишь бы избежать её жгучих ударов.

— Ты сама задала ей этот вопрос, моя любимая дочь, — послышался спокойный голос Лорда Ямады. — Она всего лишь ответила на него так, как ей казалось лучше всего. Просто отошли её. Пусть она продолжает прислуживать моим гостям. Пришло время отдать должное рыбе запечённой с водорослями, бамбуковыми побегами, корнями лотоса и грибами.

— Пошла прочь, — сердито бросила Сумомо, возвращаясь на своё место и становясь на колени. — Продолжай прислуживать мужчинам.

— Да, Госпожа, — облегчённо выдохнула Сесилия. — Спасибо, Госпожа. Простите меня, Госпожа!

— Саке, — потребовал Таджима, обращаясь к Сару, которая поспешила принести ему вторую из его трёх маленьких чашек.

Я же встал и направился к восседавшему во главе стола Лорду Ямаде. Подойдя к нему и встав слева, я отметил, что его рука легла на украшенный кисточками эфес его вакидзаси, короткого дополнительного меча, оружия, с которым мужчины его положения расстаются редко. Даже в постели он находится под рукой.

— Благородный Лорд, — сказал я, — позвольте мне выразить свою благодарность. Ужин превосходен.

— Это Вы ещё не попробовали мясо, Тэрл Кэбот, тарнсмэн, — улыбнулся сёгун. — Я проследил, чтобы подали не только дары моря. Повар приготовил прибрежных чаек, вуло, мясо тарска, верра и горного оленя.

— Лорд Ямада внимательный и более чем щедрый хозяин, — сказал я, — но я подошёл, чтобы переговорить с ним по другому вопросу. Обратите внимание на офицера, сидящего за этим столом справа от вас. Это благородный Таджима, он пани, как и Вы сами. И он недавно прибыл из замка Лорда Темму, так что по сравнению со мной он более осведомлён о событиях, которые имели место во владениях вашего врага. Я думаю, эти сведения могут представлять интерес для вас.

— Вы предполагаете, — заключил Лорд Ямада, — что он мог бы не захотеть, обсуждать такие вопросы открыто, особенно в этом месте?

— Да, — кивнул я, — и даже теперь, когда он носит на своей шее вашу золотую цепь.

— Я понимаю, — вполголоса сказал сёгун.

— Но мужчины зачастую оказываются безоружны перед очарованием и красотой, — намекнул я. — Женщине, в надежде заинтриговать и произвести на неё впечатление, они могут охотно и даже нетерпеливо ответить на вопросы, на которые кто-либо другой не смог бы получить ответ даже под раскалённым железом и дыбе.

— Сумомо, — позвал Лорд Ямада.

— Отец? — удивлённо откликнулась та.

— Луны улыбаются над садом, — сказал её отец. — Ручей весело журчит камней. Ночные Певцы радуются ветвям.

— Отец? — ещё более озадаченно спросила девушка.

— Я был бы рад, — продолжил он, — если бы Ты показала наш небольшой, скромный сад нашему гостю, благородному тарнсмэну Таджиме.

— Конечно же, нет! — отпрянула Сумомо.

— Я был бы очень рад, — с улыбкой повторил сёгун.

— Да, — ожидаемо согласилась девушка, — конечно.

— Будет ли это прилично? — осведомился Лорд Акио.

Вероятно, высокородную женщину пани не следовало оставлять без присмотра в подобной ситуации.

— Вокруг полно асигару, — напомнил я.

— Возможно, — не сдавался Лорд Акио, — я мог бы их сопровождать.

— Лучше давайте дадим молодым людям возможность пообщаться друг с другом, — сказал Лорд Ямада.

Мне вспомнилось, что он без колебаний отправил Сумомо, под личиной контрактной женщины в замок Лорда Темму, в самое сердце владений своего заклятого врага.

— А может быть, стоило вначале спросить у меня, интересуюсь ли я осмотром сада? — проворчал Таджима.

— Пожалуйста, благородный воин, — попросила Сумомо.

— Только ему следует связать руки за спиной, — потребовал Лорд Акио.

— Он — наш гость, — недовольно напомнил ему Лорд Ямада.

— При первом намёке на непристойное поведение, великая Леди, — не унимался Лорд Акио, — кричите, зовите на помощь, и асигару немедленно придут к вам.

— Пойдёмте в сад, благородный воин, — позвала Сумомо.

— Ага, теперь я уже «благородный воин», — усмехнулся мой друг.

— Который к тому же носит золотую цепь, — с милой улыбкой добавила девушка.

— Раньше у вас для меня никогда не было времени, — заметил он.

Помнится, Сумомо в бытность в тарновом и корабельном лагерях, на большом корабле, да и в замке Лорда Темму, хотя и предположительно была всего лишь контрактной женщиной, рассматривала его с насмешкой и презрением. В общем, она вела себя скорее как дочь сёгуна, дразнящая и презирающая непритязательного вояку. Мне была не понятна природа её столь непреклонной и явной враждебности. Такое поведение со стороны контрактной женщины, каковой я её считал, казалось мне необъяснимым. Как могла такая женщина не выказывать уважения мужчине пани, и к тому же воину? Можно было бы ещё как-то понять, если бы Сумомо его просто игнорировала. Но она этого не делала.

— Пожалуйста, — пригласила Сумомо, бросая на Таджиму взгляд через плечо и посылая многообещающую улыбку.

Сомневаюсь, что у контрактной женщины получилось бы лучше.

— Ну ладно, — наконец, как если бы неохотно, согласился мой друг и последовал за Сумомо вниз по лестнице, ведущей в залитый лунным светом сад.

Я не знал, правильно ли я поступил, но, по крайней мере, у Таджимы теперь появилась возможность сообщить красотке Сумомо о грозящей ей опасности.

Лёгкий ветерок приносил из сада в зал аромат цветов.

— Я не уверен, что мы поступаем правильно, — встревоженно сказал Лорд Акио.

— Попробуйте золотые сулы, — предложил Лорд Ямада, — их обжарили в масле и сливках с нашей собственной маслодельни.

— Если мы не хотим опоздать на рандеву с Ичиро, — заметил Пертинакс, — то нам не следует засиживаться здесь.

— Времени ещё предостаточно, — успокоил его я. — Кажется, Ты посматриваешь на бока Сару.

— Она — никудышная рабыня, — буркнул он.

— Но бока у неё стоящие, что есть, то есть, — похвалил я. — И ошейник очень неплохо смотрится на её шее.

— Он отлично смотрится на шее любой женщины, — проворчал мой друг.

— Конечно, — не мог не согласиться я. — Они — рабыни, и должны быть таковыми.

— Верно, — кивнул он.

— Несомненно, Ты помнишь её по вашей совместной работе в офисе на Земле, — предположил я.

— Конечно, — признал Пертинакс.

— Но сейчас Ты находишь её куда более привлекательной, чем прежде, не так ли? — спросил я.

— Разумеется, — усмехнулся мой собеседник. — Сейчас она беспомощная рабыня носящая ошейник, ничего не стоящая штучка, каковой она должна быть.

— Возможно, Ты не отказался бы видеть на ней свою верёвку, — предположил я.

— Она не стоит даже той верёвки, который я мог бы её связать, — презрительно бросил Пертинакс.

— Это не отменяет того, что она могла бы прекрасно смотреться у твоих ног, беспомощная и связанная, — заметил я.

— У чьих угодно ног, — буркнул он.

— Что верно, то верно, — признал я.

Не думаю, что прошло слишком много времени с того момента, как пара покинула зал, когда Сумомо с тёмным от гнева лицом, придерживая кимоно плотно запахнутым, поднялась по ступеням и, пройдя позади стола, опустилась на колени на своём прежнем месте.

Её тело дрожало, очевидно, от едва сдерживаемой ярости.

— Мне позвать асигару? — встревоженно спросил Лорд Акио.

Я отметил, что его правая рука скрывалась в левом рукаве.

— Не стоит, большой Лорд, — бросила Сумомо.

Она не должна была говорить таким тоном. Даже при том, что она была дочерью сёгуна, она оставалась женщиной, а он мужчиной и к тому же даймё.

— Что случилось, любимая дочь? — заботливо поинтересовался Лорд Ямада. — Неужели нашему гостю пришёлся не по душе наш сад?

— Для такого хама и варвара, — проворчала Сумомо, — даже бобовые грядки крестьянина были бы слишком большой честью.

— Он был необщителен? — спросил сёгун.

— Он был достаточно общителен, — ответила девушка. — Но он безумен, и не заслуживает доверия. Он ничего не знает. Он невежественный. Он говорит одни нелепости. Я даже не смогу найти в себе силы, чтобы повторить ту смехотворную чушь, которую я услышала. Он не пожелал говорить о замке Темму, а лишь лепетал в темноте какую-то ерунду.

— Великий лорд, — поспешил вмешаться я, — боюсь, красота вашей дочери, ароматы сада, удовольствия вечера, пары саке, свет лун, плеск воды и всё такое сыграли с моим офицером злую шутку, превратив отважного воина в спотыкающегося, не могущего связать двух слов юнца.

— Он молод, — улыбнулся Лорд Ямада. — Саке и красота способны затупить остроумие даже даймё, не правда ли, дорогой Акио?

— Сёгуну виднее, — улыбнулся в ответ его даймё, салютуя своему покровителю одной из маленьких чашек, наполненных саке.

Вскоре в зал возвратился и Таджима, как ни в чём не бывало занявший своё место по правую руку от сёгуна.

— Вам понравился сад? — поинтересовался Лорд Ямада.

— Очень, — кивнул Таджима. — Красивый сад.

— Но Вы не задержались там, — укорил его сёгун.

— Когда красоты слишком много, она угнетает, — пожал плечами офицер.

На лице Сумомо мелькнула улыбка.

— Я имел в виду сад, — пояснил мой друг.

— Конечно, — сказала Сумомо.

— Возможно, он не был уверен в своей сдержанности, — прокомментировал Лорд Акио.

— Мой друг пошёл бы на многое, чтобы ни у кого не возникло ни малейших сомнений в его чести, — сообщил я.

— Я, как отец, могу гордиться, — заявил Лорд Ямада, — что моя дочь столь красива и опасно очаровательна.

— Просто я почувствовал первые капли дождя, — пояснил Таджима.

Негромкий сердитый всхлип вырвался у Сумомо.

— В саду сейчас темно, — констатировал сёгун глядя поверх длинного низкого стола в открытый дверной проём, за которым раскинулся сад, — Небо затянуло тучами.

— Так и есть, — кивнул Таджима.

— Возможно, в следующий раз, — с благожелательной улыбкой сказал Лорд Ямада.

— Возможно, — осторожно пообещал Таджима.

— Нам сегодня подали одиннадцать вариантов риса, — сказал сёгун, — по-разному подготовленного, с тушёным мясом, с лапшой, в пирогах, и по-разному заправленного с дюжиной соусов и специй. Также прошу отдать должное дарам моря и берега, доставленным из четырёх моих рыбацких деревень. Здесь моллюски и устрицы, грунты и сумчатые рыбы, поющие рыбы и акулы, угри и осьминоги, летучие рыбы, парситы и кальмары.

— Спасибо за великолепный стол, — поблагодарил я генерала.

— Я рад, что вам пришлись по вкусу мои скромные угощения, предложенные вам, — ответил сёгун.

— Она мне не поверила, — вполголоса сообщил мне Таджима, перейдя на английский.

— Я на это и не рассчитывал, — ответил я тоже по-английски.

Через распахнутые двери донёсся шорох капель воды, упавших на листья деревьев. Начинался обычный для этого времени года дождь.

— Ночные Певцы смолкли, — отметил я.

— Дождь, — констатировал Лорд Акио.

— Возможно, стоит закрыть двери, — предположил я.

— Позже, — отмахнулся Лорд Акио.

— Зажгите фонари, — велел Лорд Ямада, и дежурившие в зале асигару, бросились к свисавшим с крюков фонарям.

Эти фонари были сделаны из разноцветной бумаги, так что вскоре зал засиял смесью самых разных оттенков, и при этом все эти цвета не смешивались, а каждый, казалось, усиливал другой. Мне это напомнило об архитектуре последовательности деревьев и камней, клумб и цветов в саду снаружи, с их музыкой шелеста и ароматов.

— Двоим из наших уважаемых гостей, — заговорил Лорд Ямада, — после того, как они ознакомились с моими предложениями, ясно дающими понять мою кредитоспособность и добрую волю, пора собираться на рандеву с одним или более своими товарищами, после чего они возвратятся в лагерь своего отряда. Там они заверят бойцов кавалерии в том, что их командующий, Тэрл Кэбот, тарнсмэн, здоров и находится в безопасности. Заодно они отнесут мои наилучшие пожелания и гарантии моей дружбы. И тогда, я надеюсь, кавалерия, в свете того, как вероломно поступили с их командующим, Тэрлом Кэботом, тарнсмэном, предав его в руки предполагаемого врага, но на самом деле друга, поняв ужасную несправедливость дома Темму, благородство моего дела, мудрость и выгоды союза со мной, присягнут дому Ямады и встанут под флаг Сёгуна Островов.

— Это может занять время, великий Лорд, — сказал я. — Вероятно, потребуется уладить некоторые вопросы, обговорить условия, провести переговоры и так далее.

— Конечно, — согласился он. — А тем временем, мы верим, Тэрл Кэбот, тарнсмэн, согласится продолжать наслаждаться нашим гостеприимством.

Я благосклонно кивнул.

— Сесилия, — позвал я.

— Господин? — с готовностью отозвалась девушка.

Зачерпнув горсть рисовой лапши из мелкого блюда, стоявшего справа от меня, я протянул угощение через стол. Рабыня, наградив меня благодарным взглядом, поспешила ко мне, опустилась на колени и склонила голову. Я держал руку так, чтобы она могла взять рисовую лапшу с моей ладони. Девушка набросилась на еду с жадностью голодного зверя, и я заключил, что, скорее всего, прошло уже несколько анов с того момента, как рабынь в загоне кормили. Обычно первый раз полевым рабыням дают пищу на рассвете, а то и раньше, перед тем, как отправить их в поле. В полдень им дают воды и горстку проса. Считается, что им этого достаточно. После возвращения в загон, они получают свою вечернюю порцию. Задерживаться у корыт им не разрешают, ни утром, ни вечером. Сегодня, учитывая запланированный ужин во дворце и предстоящий отбор, рабынь в поле не посылали, а оставили в загоне, так что полуденная порция проса прошла мимо них. Соответственно, вполне вероятно, эти три обслуживавшие нас рабыни не ели с самого утра.

— Рабыня благодарна, Господин, — сказала Сесилия, поднимая и глядя на меня.

Жестом я показал, что она должна вернуться к столу распорядителя банкета, что она и поспешила сделать.

— Джейн, — окликнул Пертинакс, и та поторопилась подойти к нему, чтобы получить свою порцию.

Она, как и Сесилия, была накормлена с руки, после чего, по жесту Пертинакса, возвратилась в своё прежнее место у стола обслуживания.

Посмотрев через зал, туда, где стояла на коленях Сару, я решил подтолкнуть Таджиму:

— Друг мой, твой выбор всё ещё голоден.

— Вообще-то я её не выбирал, — напомнил мне он.

— Что верно, то верно, — вынужден был признать я.

— К тому же, она не практически не обращала на меня внимания, — добавил парень. — Она была поглощена Пертинаксом. Неужели Вы не отметили, как она ошивалась вокруг него, какие она принимала позы, что получше продемонстрировать себя, даже в те моменты, когда она подавала еду?

— Не обращал внимания, — сказал я. — Возможно, я отвлёкся на сладкие каштаны.

— Её не слишком порадовало, — усмехнулся Таджима, — когда Пертинакс накормил рабыню по кличке Джейн.

— Я не удивлён, — отозвался я. — Однако, Ты мог бы подумать о том, чтобы покормить её. Разве Ты не сделал бы такой мелочи для кайилы, верра или тарска? Очевидно же, что она голодна.

— Это не я её выбирал, — отмахнулся он.

Я бросил взгляд туда, где у дальней стены стоял на коленях Сару. Её лицо казалось бледным. Что интересно, как и предположил Таджима, блондинка не отрывала глаз от Пертинакса. Она даже немного склонилась по направлению к нему. Мне показалась, что её покачивает. Я даже испугался, что ещё немного, и она упадёт в обморок. Губы девушки дрожали.

— Вы сами можете накормить её, если вам так хочется, — предложил Таджима.

— Но она же не виновата, что не родилась пани, — сказал я.

— Зато Сумомо — пани, — буркнул себе под нос Таджима.

— О чём вы там шепчетесь? — спросила Сумомо, по-видимому, услышав своё имя.

— Ни о чём, — пожал плечами Таджима.

— Думаю, рабыня голодна, — не отставал я от Таджимы.

— Давайте предоставим решать этот вопрос Пертинаксу, — снова увильнул тот. — Насколько я помню, они были знакомы даже до тарнового лагеря, когда она, глупая рабыня, думала о себе как о свободной.

— Согласен, — кивнул я. — Пертинакс, я думаю, что тебе следует накормить рабыню.

— А разве её выбрал не Таджима? — сразу заартачился тот.

— Конечно, — признал я. — Но я боюсь, что его немного напрягает тот факт, что она не пани. К тому же он сейчас не в настроении. Так что он оставляет этот вопрос на твоё усмотрение. Я думаю, что она очень голодна, в той же мере, как, кажется, были голодны Сесилия и Джейн. Ну как, будем её кормить? Решать тебе.

— Я понял, — проворчал он.

Безусловно, от рабыни куда больше толку на мехах, если она не голодна. Хотя, конечно, у Пертинакса и Таджимы не было времени на развлечения. Им надо было успеть на рандеву со знаменосцем Ичиро, прятавшимся где-то в окрестностях.

— Эй, рабыня, — позвал Пертинакс.

Сару подскочила и через мгновение уже стаяла на коленях напротив него по другую сторону стола. Оказавшись перед ним, она сразу стала выглядеть более уверенной, более оживлённой.

— Я вынуждена упрекнуть тебя, Грегори, — заговорила она на английском языке, причём, не скрывая своего раздражения. — После того, как Ты покинул загон, меня привязали и десять раз ударили плетью.

— Ты заговорила без разрешения, — напомнил он, тоже по-английски.

— Но десять! — возмутилась блондинка.

— Похоже, следовало назначить тебе двадцать, — проворчал Пертинакс.

— Нет! — отпрянула она.

Она явно понимала, что это могло бы быть сделано по одному его слову, присутствовавшими в зале асигару или распорядителем банкета.

— Ты голодна? — спросил Пертинакс.

— Да! — чуть не закричала девушка.

— Очень голодна? — уточнил мой друг.

— Да, — ответила она. — Я очень голодна!

— Я вижу, — кивнул Пертинакс.

Намёк на хитрую улыбку и самодовольность промелькнул на её лице. Я думаю, что она всё ещё воспринимала Пертинакса как Грегори Вайта. Только вот дело в том, что Грегори Вайта в некотором смысле больше не существовало, по крайней мере, в том смысле, который в это вкладывала она, того Грегори Вайт, который был застенчивой, робкой, неуверенной, слабой, управляемой, жалкой, униженной и запутанной жертвой программ обработки сознания и патологической, противоречащей природе и биологической правде культуры. Культурный уровень того Грегори Вайта, оказавшегося в новом мире, повысился многократно, теперь он стал Пертинаксом, воином и тарнсмэном. Такой мужчина больше не станет смотреть на таких как она, как на некий отдалённый и неприступный объект, богиню, обитательницу далёких звёзд, нечто гораздо выше и вне его досягаемости. Теперь она для него стала чем-то очень реальным, чем-то, чем она была на самом деле, живой, дышащей женщиной, прекрасным животным, достойной добычей, самой природой созданной для таких как он, животным, которое должно быть выслежено, поймано, подчинено, приручено и выдрессировано для его удовольствия, животное, которое должно принадлежать.

— Ну накорми же меня, — попросила она, снова прибегнув к английскому языку.

— Говори по-гореански, — приказал Пертинакс.

— Я не осмеливаюсь, — прошептала рабыня всё так же на английском языке. — Я не могу иметь смелость говорить такие вещи здесь по-гореански, ведь меня все поймут, а на мне ошейник.

— И почему же на тебе ошейник? — осведомился он.

— Потому, что я — рабыня, — ответила она, на английском языке.

— Говори, — потребовал Пертинакс по-гореански, — причём в точности так, как Ты сделала это прежде.

— Я не осмеливаюсь, — повторила блондинка.

— Говори, — приказал мужчина по-гореански.

— Накормите меня! — наконец, произнесла она на требуемом наречии.

У Сумомо даже дыхание перехватило. Остальные сидевшие за столом в недоумении уставились на неё.

Пертинакс потянулся к мелкому блюду с рисовой лапшой, стоявшему справа от него и зачерпнул пригоршню. Сару нетерпеливо наклонилась вперёд, но он отправил еду себе в рот и, неторопливо прожевав, проглотил.

— Я не понимаю, — растерянно пробормотала девушка.

— Тебе придётся поголодать, — отрезал Пертинакс.

— Пожалуйста, нет! — простонала она.

— Говори, как тебе подобает, — потребовал мужчина.

— Пожалуйста, нет, — выдавила Сару, — Господин!

— Будет рабыня есть или нет, — напомнил Пертинакс, — решать владельцу.

— Пожалуйста, — взмолилась рабыня. — Я, правда, очень хочу есть! Бросьте немного еды на пол, если вам так хочется, и я съем это на четвереньках, как какой-нибудь слин. Но я прошу накормить меня!

— Прочь, — процедил Пертинакс.

— Господин! — попыталась протестовать Сару.

— Возвращайся в своё место, — велел мой друг. — Другим могут потребоваться твои услуги.

Озадаченная и напуганная Сару направилась к дальней стене, где и рухнула на колени.

— Её нужно выпороть, — заметила Сумомо.

— Возможно, позднее, — отозвался Пертинакс.

— Вы полагаете, что рабынь обязательно следует пороть? — уточнил Таджима.

— Конечно, — кивнула Сумомо.

Снаружи уже совсем стемнело. Моросил мелкий дождь, в каплях которого отражался свет разноцветных фонариков.

— Отошли рабынь, — велел Лорд Ямада, обращаясь к распорядителю банкета.

Мужчине даже не понадобилось что-либо говорить, хватило просто взгляда в сторону задней двери, ведущей из зала в кухню, и три рабыни вскочили на ноги и поспешили прочь. Следом за ними, закрыв за собой дверь, зал покинул и повар.

Я заключил, что сейчас должно произойти нечто, что требовало конфиденциальности, что-то, что вряд ли можно было позволить попасть в уши рабынь. В конце концов, с рабынями редко делятся секретами. Как говорится, сплетни рабынь всё равно что журчание ручьёв. Кто знает, когда и куда может отклониться ручей?

— Возможно, вам тоже следует уйти, — сказал Таджима, посмотрев на Сумомо.

— Это почему? — поинтересовалась та.

— Наши новые гости, благородный Таджима и благородный Пертинакс, вот-вот должны покинуть нас, чтобы вернуться к своим тарнам, — заговорил Лорд Ямада. — Им предстоит передать своим товарищам мои поздравления и предложения, но я также думаю, что было бы неплохо, если бы они проследили за тем, чтобы кое-какие слова дошли до ушей Темму, самозваного сёгуна севера. Позовите сюда Тацу, толкователя костей и раковин!

«Ага, — подумал я про себя, — интересно, какое же сообщение сейчас будет прочитано среди рассыпанных костей и раковин, и передано через Таджиму и Пертинакса в замок Лорда Темму, где, несомненно, это будет подтверждено благородными Даичи? Наверняка это будет иметь отношение к возможной измене тарновой кавалерии». Это может привести подозрительного Лорда Темму к некому скоропалительному решению и необдуманным действиям, которые могут подтолкнуть тарнсмэнов к скорейшему переходу на сторону дома Ямады. Конечно, этот вариант казался мне более вероятным, чем новый бред о мифическом железном драконе или чём-то подобном.

Вскоре после этого в зал вошёл человек, одетый в простые жёлтые одежды. С собой он принёс овальную коробку, в которой, как нетрудно догадаться, хранились кости и раковины.

Насколько я понял, это и был тот самый Тацу, прорицатель Лорда Ямады.

Честно говоря, я был уверен, что сам сёгун в этот церемониальный мусор костей и раковин верил не больше чем я, Таджима или Пертинакс. А вот Лорд Темму, с другой стороны, относился к таким мошенникам более чем серьёзно. И дело даже не просто в том, что толкования могли быть достаточно двусмысленными, чтобы по ним можно было правдоподобно предсказать предстоящие события, но, в случае с Даичи, предсказания могли показаться не только ясными, но и пугающе точными.

— Смотрите, — призвал Лорд Ямада.

Тацу опустился на колени и открыл коробку. Мгновение спустя раздался треск костей и раковин, посыпавшихся на пол. Тацу согнулся и пристально всмотрелся в получившийся беспорядок.

— В саду кто-то есть, — заметил Пертинакс.

— Это асигару, — отмахнулся Таджима, не отрывая глаз от Тацу, чьё тело медленно раскачивалось над костями и раковинами.

Посмотрев наружу, я отметил, что дождь, хотя и ослаб, но всё ещё моросил. Его капли блестели в свете фонарей. Затем я снова перенёс своё внимание на Тацу, который, наконец-то перестал раскачиваться и глазеть на кости, и, не вставая с колен, повернулся к Лорду Ямаде. Лицо прорицателя казалось напряжённым и даже напуганным.

— Кости и раковины легли нехорошо, — сообщил он, — неправильно!

— Насколько я понимаю, — сказал Лорд Ямада, с серьёзным выражением на лице, — они выпали так, что не предвещают ничего хорошего дому Темму.

— Я не понимаю, как они легли, — ответил Тацу.

— Ты что не можешь их прочитать? — раздражённо спросил сёгун.

Я заключил, что Тацу был заранее проинструктирован относительно того, что он должен был увидеть. Тогда в чём у него могли возникнуть какие-либо трудности в вопросе?

— Я могу прочитать их, — заверил его Тацу. — Просто я не понимаю, как они упали.

— Они говорят о тарновой кавалерии, — подсказал Лорд Ямада, — и о доме Темму. Они предупреждают дом Темму об опасности предательства.

— Нет, великий лорд, — дрожащим голосом сказал Тацу, — они говорят о Доме Ямады и об опасности.

Лорд Ямада поднялся из-за стола и сердито шагнул к Тацу. Его рука сжалась на рукояти вакидзаси.

— На кого Ты работаешь? — прорычал сёгун. — Кто тебе заплатил?

— Я верен вам, великий лорд, — испуганно закричал Тацу. — Кости и раковины говорят об опасности для дома Ямады, о мстителе. Тёмная фигура приближается. Потерянный сын. Одна кровь с домом Ямады. Он возвращается. На его левом плече знак лотоса.

— Никаких сыновей с кровью дома Ямады не существует, — заявил Лорд Ямада, вытаскивая из-за пояса короткий меч. — У меня нет сыновей. Их всех задушили сразу после рождения.

— Пустая могила! — воскликнул Тацу.

— Ты лжёшь! — закричал Лорд Ямада. — Нет никакой пустой могилы!

— Простите меня, великий Лорд, — взмолился Тацу.

— Брось свои кости и раковины ещё раз, — предложил лорд Акио.

— Нет, — покачал головой Тацу. — Они уже сказали.

— Ты тоже уже всё сказал! — процедил Лорд Ямада, и его короткий меч пронзил сердце прорицателя.

Тацу ещё несколько мгновений оставался стоять на коленях, словно ничего не произошло, а затем его тело напрягалось и завалилось на бок, прямо рассыпанные атрибуты гадания.

Именно в этот момент Пертинакс, до сего момента, спокойно сидевший со скрещенными ногами, внезапно вскочил со своего места, перепрыгнул через стол, обхватил вокруг талии непонятно откуда появившуюся, одетую в тёмную одежду фигуру, поднял и отшвырнул назад. Раздался крик ярости. Очевидно, незнакомец, воспользовавшись тем, что внимание находившихся в зале было отвлечено, незаметно появился из темноты сада и устремился к Лорду Ямаде, замахиваясь танто, острым кинжалом, зажатым в его руке. Через мгновение асигару набросились на вновь прибывшего, сбили его с ног и прижали к полу лицом вниз. Среди них был и Лорд Акио, в чьей правой руке сверкнул нож, вытащенный из скрытых в рукаве ножен. Этот нож вошёл в шею противника, под самое основании черепа, перерубив позвоночник.

— Он вам больше не угрожает, Лорд! — радостно доложил Акио.

Лорд Ямада впился взглядом в тело нападавшего. Оно больше не подавало признаков жизни.

— Возможно, — сказал Лорд Ямада, — конкретно он не грозит. Но опасность от этого меньше не стала, ведь мы теперь не можем его доспросить.

— Такие люди, — развёл руками Лорд Акио, — ничего не рассказывают даже под пыткой. Это обученные ассасины.

— К сожалению, теперь мы этого не узнаем, — вздохнул Лорд Ямада.

Пертинакс казался ошарашенным.

— Это был смелый поступок, — похвалил я его. — Ты вмешался, даже не будучи вооружённым.

— У меня не было времени на размышления, — попытался оправдаться Пертинакс.

. — Ситуации, когда времени на рефлексию не остаётся, в нашей жизни не редкость, — успокоил его я.

— Как вышло, что Вы единственный из всех, — подозрительно прищурившись, поинтересовался Лорд Ямада, — заметили опасность?

— Когда вокруг не на что смотреть, это — самое время, чтобы смотреть внимательно, — процитировал Пертинакс. — Когда взгляды всех обращены на север, смотри на юг. Когда все уставились на восток, смотри на запад.

— Учитель? — уточнил Лорд Ямада.

— Да, — кивнул Пертинакс.

— Вам принесут ещё одну золотую цепь, — объяви Лорд Ямада. — Никто не скажет, что я не отблагодарил кого-то за спасение своей жизни.

— Я принимаю это, — поклонился Пертинакс.

— Мы в расчёте? — осведомился Лорд Ямада.

— Да, — ответил Пертинакс.

— В таком случае, — невозмутимо сказал Лорд Ямада, — Вы сохраните голову.

— Взгляните, Лорд, — позвал Лорд Акио, стоявший на коленях около трупа врага, который теперь лежал на спине, а его тёмная облегающая одежда была разрезана так, чтобы открыть его левое плечо. — Видите, мой лорд, знак лотоса!

— Похоже, это — тот мститель, о котором говорил Тацу! — прошептал асигару, всматриваясь в рисунок на плече.

Я намочил ткань и протёр кожу убитого. Знак легко стёрся.

— Краска, или чернила, или пигмент некого вида, — прокомментировал асигару.

— Никакой это не мститель, — не согласился другой, глядя на Лорда Ямаду.

— Верно, — кивнул сёгун. — Осмотреть каждого мужчину в моих владениях, не глядя на его статус, высокопоставленный он или простолюдин, воин или крестьянин, торговец или асигару, рыбак или носильщик, независимо от того, кем он может быть, и доставить ко мне любого, на чьём левом плече будет обнаружен знак лотоса.

— А разве нам не следует убивать каждого носящего такую отметину? — осведомился Лорд Акио.

— Нет, — отрезал Лорд Ямада. — Такие люди не работают в одиночку. Где есть один ост, будут и другие. Кто-нибудь слышал о гнезде, в котором живёт один ост?

— Необычный символ, — заметил Лорд Акио.

— Именно такой я ношу на своём левом плече, — заявил Лорд Ямада.

— Мы ждём дальнейших распоряжений, — сказал асигару.

— Идите на кладбище, вскройте могилы моих сыновей, — приказал генерал. — Проверьте, нет ли там пустой.

— А где Сумомо? — спросил Лорд Акио.

— Она слишком чувствительна, — отмахнулся Лорд Ямада. — Она вернулась в свою комнату.

— Я понял, — сказал Лорд Акио, явно успокоенный.

— Благородные гости, — обратился сёгун к Таджиме и Пертинаксу, — пожалуйста, простите нас за это неожиданное вторжение. Я надеюсь, что это ни в коей мере не уменьшило удовольствие от этого вечера. По крайней мере, мне это происшествие настроение никоим образом не ухудшило. Мне запомнилась только гармония и согласие нашей встречи. А теперь заберите свои золотые цепи и заверьте своих товарищей по кавалерии, что их ждут такие же подарки или даже большие, когда они будут сидеть в седле от имени Ямады, Сёгуна Островов.

— Примите нашу благодарность, великий Лорд, — поклонился Таджима.

— Вас ожидают на воротах, — сказал Лорд Ямада. — Вас пропустят, после чего вернут ваше оружие. Никаких трудностей не возникнет. Надеюсь, что, даже несмотря на недавнее вторжение убийцы, времени у вас достаточно, чтобы добраться до того места, где Вы оставили своих птиц, где бы оно ни находилось.

— Ещё нет даже восемнадцатого ана, — вставил своё замечание Лорд Акио.

— Пошёл дождь, — напомнил я. — Дорога может занять несколько больше времени.

— Нам хватит времени, — сказал Таджима, снова кланяясь.

Они с Пертинаксом повернулись, намереваясь выйти из зала в сад.

— Подождите, — остановил их Лорд Ямада.

— Лорд? — повернувшись, откликнулся Таджима.

— Сад перекрыт, — пояснил сёгун, и, указав на коридор, ведущий во двор, добавил. — Выход там.

— Да, Лорд, — кивнул Таджима.

— Кроме того, — продолжил генерал, — мне известно, что у сильных мужчин имеются интересы помимо золота.

— Лорд? — переспросил Таджима.

— Каждый из вас, — сказал Лорд Ямада, — может взять с собой женщину, для вашего пользования, одну из служивших здесь рабынь, или любую другую, возможно, подобрав себе что-нибудь в загонах.

— Лорд Ямада щедр, — констатировал Таджима.

— Я — сёгун, — гордо заявил тот.

— Боюсь, однако, — покачал головой Таджима, — в ночном небе будет холодно, особенно под дождём и на спине летящего на большой скорости тарна. Рабыне, одетой в тонкую тунику, будет сложно перенести такое путешествие.

— Потребуйте, чтобы вам выдали два одеяла, — посоветовал сёгун.

— Позвольте еще раз поблагодарить вас, великий Лорд, — сгибаясь в поклоне, сказал Таджима.

После этого мои друзья покинули зал и исчезли в коридоре, ведущем через дворец во внутренний двор.

Забота Таджимы о рабынях показалась мне интересной. Конечно, он знал, что они были рабынями. Рабыне никто ничего не должен. Если она хочет получить предмет одежды, циновку, одеяло или что-то ещё, то ей следует попросить об этом, а давать ей это или нет, это уже дело рабовладельца. В действительности, на мой взгляд, полёт на тарне в холодном небе, сквозь порывы ветра и струи дождя, для беспомощно связанной или закованной в цепи одетой в одну только крошечную тунику рабыни, мог бы быть поучительном опытом. По крайней мере, это помогло бы ей иметь в виду, что она — рабыня. Рабыню можно кормить или держать голодной, одевать или не давать ей одежду, ласкать или лишать ласки, в зависимости от желания владельца. Она — его животное. Рабыня почти всегда отличительно одета, как правило так, чтобы подчеркнуть и усилить её красоту, и ни у себя, ни у неё, ни у всех других не осталось сомнений в том, что она — рабыня. Предметы одежды рабыни, кстати, почти всегда чрезвычайно удобны, и конечно гораздо удобнее тяжёлых одежд сокрытия, предписанных для свободных женщин на континенте. В типичной рабской одежде движений девушки ничего не стесняет, несомненно, прежде всего потому, что на ней очень мало что надето.

— Как враг смог попасть в сад? — задал вопрос Лорд Ямада.

— Нетрудно предположить, что через дворец, — пожал плечами Лорд Акио.

— Значит, у него должен быть один или даже более сообщников, — заключил сёгун.

— Боюсь, что так, — согласился Акио.