Мятежники Гора

Глава 43 Торговые ворота

— Мы всего лишь женщины, Господин, — простонала она.

— Мы выбрали довольно маленький фургон, — пожал я плечами.

— Мне он не кажется таким уж маленьким, — вздохнула девушка.

— Этот был самым подходящим, — пояснил я.

— Я понимаю, — сказала она.

— Поскольку он пустой, — добавил я.

— Тем не менее, он выглядит тяжёлым, — настаивала рабыня. — Не знаю, сможем ли мы хотя бы сдвинуть его с места. Мы — всего лишь женщины.

— Пустая повозка не должна возбудить подозрений, — объяснил я, — поскольку мы будем покидать лагерь.

— Тем не менее, — насупилась она.

— Мужчины пойдут рядом с фургоном, — сказал я.

— Мы, конечно, постараемся сделать всё, что сможем, — пообещала рабыня.

— Мы с Харуки, — напомнил я, — несколько пасангов тянули в лагерь нагруженную рисом повозку.

— Но мы-то женщины, Господин, — повторила она.

— Но у нас большая часть пути была в гору. Теперь же мы покидаем окрестности лагеря, так что вам в основном предстоит тянуть фургон вниз.

— В основном, — прицепилась она к слову, — значит, не всю дорогу.

— Не всю, — признал я.

— Я не могу поверить, что мы должны использоваться в качестве тягловых животных, — вздохнула девушка.

— Это — одно из использований, подходящих для рабынь, — развёл я руками. — На континентальном Горе зачастую женщин запрягают в фургоны, телеги и даже плуги, и в этом нет ничего необычного.

— Но то крупных женщин, — сказала она, — рабочих или крестьянских рабынь. Боюсь, что мы не такие.

— Но вы прекрасно смотритесь в сбруе, — улыбнулся я.

— Боюсь, всё же, что мы не сможем тянуть этот фургон, — настаивала рабыня.

— У вас всё получится, — заверил её я. — Вы очень хорошо справитесь с этим. Вон, посмотри на Харуки. Знаешь, что он делает?

— Срезаю прут, — пояснил садовник, — на случай, если животных потребуется поощрить или ускорить.

Пертинакс уже заканчивал крепить сбрую на Джейн и Сару. Таджима запряг свою Незуми первым.

— Что ни говори, но Сесилия права, — сказал я, обращаясь к Харуки. — Фургон для четырёх рабынь тяжеловат.

— Не волнуйтесь, благородный, — успокоил меня садовник. — Я обзавёлся прутом.

Сказав это, он резко взмахнул рукой, и прут с хищным шипением разрезал воздух. Рабыни встревоженно сжались в своих сбруях.

Я же, повернувшись к Таджиме, сказал:

— Неплохо было бы запрячь боска, кайилу или, хотя бы, малого тяглового тарлариона.

— К сожалению, на островах не водятся ни боски, ни кайилы, — ответил он. — Но теперь, когда корабль Терсита доказал, что Тассу можно пересечь, хотя это и довольно опасно, такие животные могут появиться и здесь. Правда, не раньше чем через несколько лет. А единственный тарларион, которого я видел здесь, мог поместиться на моей ладони.

— Ничего страшного, у меня есть прут, который решит все проблемы, — заявил Харуки.

— Мы пойдём рядом с фургоном, — решил я. — Если что, подтолкнём. А как только удалимся за пределы видимости из лагеря, мы бросим фургон и продолжим двигаться пешком к месту, назначенному Пертинаксом и Ичиро для рандеву с разведчиками, которые должны появиться там завтра в полдень.

— Достаточно ли тарнов приведут с собой разведчики? — осведомился Харуки.

— Понятия не имею, — пожал я плечами. — Учитывая, что Пертинакс и Ичиро отправлялись на поиски Таджимы и, возможно, Незуми, птиц должно быть достаточно, по крайней мере, для трёх мужчин и одной рабыни.

— Рабыни много не весят, — заметил Таджима.

— Тарнсмэн во время набега, — пояснил я, — может прикрепить двух женщин к седельным кольцам по бокам и одну, если он пожелает, перед собой поперёк седла.

— Разведывательная партия, вероятно, будет состоять как минимум, из пары тарнсмэнов, — предположил Таджима, — каждый на своём собственном тарне и, возможно, ещё по одному в поводу.

— В таком случае, я не ожидаю трудностей, — заключил я.

Рабыни переминались с ноги на ногу, стоя перед тяжёлым фургоном. Они были запряжены попарно. Первыми стояли Сесилия и Незуми. Моя рабыня была слева, если смотреть со стороны фургона. Вторая пара состояла из Джейн и Сару. Джейн стояла слева. Я поставил Незуми в первую пару, потому что не хотел, чтобы со стороны казалось, будто бы я пытаюсь ей спрятать. К тому же, я предположил, что немногие могут ожидать, что дочь сёгуна будет выставлена практически напоказ, да ещё и запряжена в фургон, как самая обычная рабыня, хотя, что и говорить, она теперь и была самой обычной рабыней. Кроме того, учитывая, что она была пани, имело смысл, поставить её впереди трёх других рабынь, которые к народу пани никакого отношения не имели и для всех являлись варварками.

— Смотри, советую тебе тянуть честно, — прошипела Джейн, обращаясь к Сару, — а не то я позову Господина Харуки и расскажу ему о том, что Ты бездельничаешь, а уж он-то позаботится о том, чтобы Ты хорошо запомнила его прут.

— Да, Госпожа, — отозвалась бывшая Маргарет Вентворт.

— Варварка, — презрительно бросила Джейн.

— Да, Госпожа, — сказал Сару. — Простите меня, Госпожа.

Пертинакс недвусмысленно дал понять Сару, что Джейн для неё являлась «первой девкой», а по сему, естественно, Сару отныне, обращаясь к ней, должна использовать слово «Госпожа».

— Значит, я — вторая, Господин, — вздохнула Сару. — Выходит, как меньшая рабыня, более низшая рабыня, я должна больше стараться, больше трудится, чтобы понравиться своему владельцу!

— И твоей госпоже, — поправил её Пертинакс.

— Да, Господин.

— И не смей поднимать голову, — добавил её хозяин.

— Да, Господин, — сказала она. — Простите меня, Господин.

Пертинакс поднёс руку к её щеке девушки, и та, повернув голову, быстро, почти украдкой прижала губы к его запястью.

— Я ваша, — прошептала она. — Я люблю вас, мой Господин!

— Отведи глаза, — приказал ей Пертинакс.

— Да, Господин.

— Остерегайся, рабыня, — предупредила Джейн, — потому что у меня право плети над тобой.

— Да, Госпожа, — вздохнула Сару. — Простите меня, Госпожа.

Я окинул рабынь взглядом. Ошейники были на всех. Женщина в ошейнике красива. Ошейник усиливает красоту женщины эстетически, но в психологическом отношении он делает её тысячекратно более возбуждающей и привлекательной. Она — рабыня. Она может принадлежать. Её можно купить и продать.

Каждая из рабынь высоко на левом бедре чуть ниже ягодицы носила клеймо. Бёдра Джейн, Сесилии и Сару были отмечены обычным кефом, самым распространённым на далёком континенте рабским клеймом. Незуми носила паньское клеймо, выбранное для неё Таджимой, её хозяином.

Теперь эти отметины были видны любому, кто захотел бы посмотреть, поскольку рабыни были раздеты. Около передка фургона мы сняли с шей рабынь караванную верёвку, избавили от наручников, удерживавших их руки за спиной, а перед тем как надеть на них сбрую ещё и приказали снять туники. Женщин, используемых в качестве тягловых животных для фургонов, телег и плугов, обычно раздевают, поскольку такая работа, ожидаемо, будет и грязной, и потной. Так будет удобнее для всех, для самих животных, для их туник, защитив их от грязи, и для хозяина, поскольку на теле рабыни не будет ничего, что защитит их от хворостины или плети.

— Ну что ж, я думаю, что мы готовы, — заключил я.

— Меня кое-что беспокоит, — признался Пертинакс.

— Нас всех беспокоит предстоящее нам дело, — сказал я. — Но что волнует конкретно тебя?

— Полагаю, что ваш план разумен, — отозвался он, — смелый и, я бы даже сказал, блестящий.

— Было бы неплохо, если бы всё сработало, как запланировано, — вздохнул я.

— Однако, — продолжил Пертинакс, — Нодати ожидал бы именно этого. Он говорил: «Ищите врага там, где его не может быть».

— Нодати? — удивился я.

— Да, — кивнул Пертинакс.

— Пожалуй, если бы Нодати был где-то поблизости, — сказал я, — я бы предпочёл сделать то, что от нас больше всего ожидается, поскольку этого он от нас не ожидал бы.

— Но, — хмыкнул Пертинакс, — в вашем случае он мог бы ожидать именно этого.

— В таком случае, что предложил бы Ты сам? — поинтересовался я.

— Пусть решение примет птица, внезапно вылетевшая из кустов, — пожал он плечами.

— Тоже изречение Нодати? — уточнил я.

— Да, — подтвердил Пертинакс.

— Он — мудрец, — констатировал я. — Появление такой птицы предсказать невозможно. Оно не зависит от расчётов тех, кто охотится, и тех на кого охотятся. Нельзя просчитать логику, где логика отсутствует.

— Насколько я понимаю, это намёк на механизм случайного выбора, — сказал Пертинакс.

— Пожалуй, это, — хмыкнул я, — один из самых практичных механизмов в колчане игр, включая игры войны.

— Вперёд, — скомандовал Харуки, стегая своим прутом по борту фургона.

Все четыре рабыни, скользя пятками по грязи, дружно навалились всем своим невеликим весом на постромки. Верёвки, связывающие их сбруи с передком повозки, натянулись втугую. Фургон даже не пошевелился. Харуки ещё раз энергично ударил по борту хворостиной.

Природа отбирала женщин, таких как эти, таких прекрасных, таких красивых и уязвимых, таких очаровательно и беспомощно женственных, не для того, чтобы поднимать камни и тянуть фургоны. Они были выведены тысячелетиями естественного отбора, чтобы быть у ног мужчин, доставлять удовольствие и служить им, своим владельцам.

Одна из девушек, думаю, что это была Сару, начала кричать, помогая себе криком.

— Вперёд, — крикнул Харуки. — Тяните сильнее!

Я зашёл за фургон и, уперевшись в задний борт, подтолкнул его вперёд. Лишь после этого колеса начали поворачиваться.

— Вперёд! — снова приказал Харуки, подкрепляя команду хлёстким ударом прута по борту фургона.

Как только повозка сдвинулась с места, дело у наших рабынь пошло веселее. Естественно, куда проще поддерживать фургон в движении, чем привести его в это движение. Однако я подумал, что время от времени, особенно, когда дорога пойдёт в гору, кому-то из нас, мне, Пертинаксу, Ичиро и даже Таджиме, придётся помогать надрывающимся рабыням.

— Сбруя хорошо смотрится на Сару, — похвалил я.

— Я проследил за этим, — проворчал Пертинакс.

— Разве что, на мой взгляд, затянута туже, чем было необходимо, — заметил я.

— Она — рабыня, — пожал плечами Пертинакс.

— Как бы то ни было, сбруя отлично подчеркивает её фигуру, — признал я.

— Фигуры их всех, — добавил тарнсмэн.

— На Земле, — сказал я, — в своих шикарных, хорошо подобранных, модных ансамблях, в офисах, на встречах и в залах заседаний, в ресторанах и коктейль-барах, в показном блеске и лицемерных обещаниях клиентам, в своём мелком, сальном очаровании, хитроумных ловушках и туманных намёках на удовольствие, которое никогда бы не даровалось, рискну предположить, она никак не могла ожидать, что однажды найдёт себя голой рабыней, запряжённой в гореанский фургон. Такой опыт пойдёт на пользу женщине, конечно, как и многие другие подобные события, вроде мытья пола нагишом и в цепях, в плане помощи в изучении её ошейника.

— Я много раз, возможно, тысячи, представлял себе её в таких ситуациях, — признался он. — В своих фантазиях я даже приковывал её голой под своим столом в офисе, а все остальные, одетые и спешащие по своим делам, едва обращали на неё внимание, разве что, чтобы бросить ей объедки, когда я это позволял.

— Было бы неплохо, — усмехнулся я.

— Много ночей, — продолжил бывший Грегори Вайт, — я воображал её лежащей на полу в ногах моей кровати, голой, связанной по рукам и ногам, ожидающей захочу ли я использовать её. А как часто, в моих фантазиях, я водил её нагой на поводке по знакомым, оживлённых улицам, время от времени останавливаясь, чтобы перекинутся шутками с другими мужчинами, тоже прогуливавшимися со своими рабынями, которые, пока мы беседовали, стояли около нас на коленях, опустив головы, ожидая рывка поводка, сигнализирующего, что пора вставать и двигаться дальше.

— Превосходно, — улыбнулся я.

— И вот теперь, — заключил мой друг, — она — гореанская рабыня.

— И это замечательно, — сказал я.

— Теперь-то я думаю, — подытожил он, — что она всегда была рабыней.

— Но теперь она нашла свой ошейник, — добавил я.

— Да, — согласился Пертинакс, — теперь она носит ошейник.

— Которому она принадлежит, — констатировал я.

— Верно, — согласился он.

— А что если она вдруг вызовет недовольство, — спросил я, — хотя бы малейшее?

— Тогда её ждет наказание, — пожал он плечами, — быстрое и эффективное.

— Хорошо, — кивнул я.

Лагерь был большим, а стоянка фургонов и телег располагалась недалеко от его центра, рядом с рынком.

— Нам туда, — указал путь Пертинакс, вместе с Ичиро за проведённые здесь четыре дня изучивший лагерь вдоль и поперёк, соответственно знавший местонахождение торговых ворот.

До них нам, кстати, предстояло пройти не меньше пасанга.

Скрипели большие, мне по плечи, колёса фургона. Рабыни изо всех сил налегали на постромки. Иногда Харуки понукал из, стегая прутом по борту фургона. Время от времени, нам приходилось присоединяться к рабыням, подталкивая повозку, пока она снова не начинала катиться свободно, хотя и медленно.

— Вон белые камни, — наконец сказал Пертинакс.

— Мы приближаемся к выходу? — уточнил я.

— Да, — подтвердил он. — Надо оставаться внутри двух линий, выложенных белыми камнями. С того момента, как мы достигнем камней, нам нельзя будет повернуть или выйти за них.

— Камни стоят довольно широко, — отметил я.

— Это, чтобы фургоны, прибывающие и убывающие, могли разминуться друг с другом, оставаясь в пределах камней, — пояснил Пертинакс.

Всё больше асигару стало попадаться нам на пути. Я старался не встречаться с ними глазами.

— Асигару, — проворчал я.

— Не обращайте на них внимания, — посоветовал Пертинакс. — Их единственная задача здесь, близ периметра, удостовериться, что те, кто прибывает в лагерь, или убывают из него, делают это в одном и том же месте.

— Через торговые ворота, — заключил я.

— Верно, — кивнул Пертинакс, — только по факту там нет никаких ворот, двери или чего-то подобного. Это всего лишь место на границе лагеря, где каждый прибывающий или убывающий должен пройти проверку, прежде чем войти или покинуть лагерь.

— Как раз это там сейчас и происходит, — указал я вперёд, где навстречу нам двигались несколько пеших мужчин и два фургона.

Один крестьянин нёс клетку с вуло, другой вместе с мальчишкой, вероятно, приходившимся ему сыном, гнали в лагерь небольшую отару верров.

— Похоже, никаких трудностей у входящих в лагерь не наблюдается, — заметил я.

— Боюсь, покинуть лагерь может оказаться не так легко, — покачал головой Пертинакс.

— Что верно, то верно, — согласился с ним Харуки. — Куда легче наступить в капкан, чем вытащить свою ногу из его челюстей.

— Впереди пост досмотра, — прокомментировал я. — Кажется там всего четверо часовых. Три асигару и офицер.

— Зато вокруг полно асигару, — предупредил Ичиро, — которые тут же прибудут на зов.

— Стоп! — прошептал я. — Мы должны вернуться!

— Поздно, — развёл руками Пертинакс. — Мы внутри камней! К тому же за нами уже едет фургон. Мы можем двигаться только вперёд.

— Взгляни туда, — указал я. — Там, впереди! Мой план провалился!

— Почему? — удивился Пертинакс.

— Офицер! — простонал я.

— Что не так, командующий-сан? — спросил Ичиро.

— Мы раскрыты, — ответил я.

— Двигайтесь, — донёсся голос сзади. — Чего встали?

— Вы знакомы с этим офицером? — уточнил Ичиро.

— Да, — подтвердил я. — К сожалению, мы встречались.

— Я его не знаю, — сказал Пертинакс.

— Я тоже вижу впервые, — вторил ему Ичиро.

— Зато мы с Таджимой и Харуки успели с ним познакомиться, — проворчал я.

— Мы должны продолжать движение, — вздохнул Пертинакс. — Будем надеяться, что он вас не узнает.

— Он нас узнает, — заверил его я.

— Почему Вы так уверены? — осведомился Пертинакс.

— Он ждал именно нас, — объяснил я, — потому что здесь наименее вероятное место, где мы могли появиться.

— Почему? — не понял Пертинакс.

— Мы с ним познакомились на постоялом дворе, — сказал я. — Это Ясуси, констебль лагеря.

— Значит, он ждёт нас? — уточнил Пертинакс.

— Да, — ответил я.

— Всё равно не понимаю, почему он ждёт здесь, — проворчал Пертинакс.

— Он — ученик Нодати, — ответил я.

— Ну вы будете двигаться? — снова послышался недовольный голосом сзади. — Шевелитесь!

— Мы не можем повернуть, — вздохнул Пертинакс, сжимая руку на эфесе меча.

— Нам конец, — заключил я.