Мятежники Гора

Глава 58 Мы вооружаемся

— Я думаю, — поглаживая катану, сказал Нодати, сидевший со скрещенными ногами в комнате трофеев, — Лорда Ямаду надо искать во дворце.

— Уверен, что это не так, — отозвался я. — Его войска движутся на юг.

— Бегут на юг, — поправил меня Нодати.

— Вы ходили на разведку за территорию дворца? — уточнил я.

— Да, — кивнул он. — Всё указывает на то, что никто даже не думает о том, чтобы остановиться и оказать сопротивление. Я не заметил ничего похожего хотя бы на попытку строить укрепления. Дорогу никто не блокирует. Сейчас по ней идут уже только отставшие.

— Но мастер, — вмешался в наш разговор Таджима, — я уверен, что в отборных частях легендарная дисциплина по-прежнему поддерживается на высоком уровне.

— Несомненно, — согласился Нодати, — местами, там, где остались грамотные офицеры, но этого недостаточно, чтобы сдержать Лорда Темму, если он захочет пойти на юг.

Мы по-прежнему не знали, повёл ли он свои войска на юг, и если повёл, то в каком количестве.

— Я уверен, Мастер, — присоединился к нам Пертинакс, — Ямада….

— Лорд Ямада, — поправил Нодати.

— Да, Мастер, — согласился Пертинакс. — Простите меня. Конечно, Лорд Ямада. Я думаю, что он отступил на юг, чтобы сплотить своих людей.

— Я так не думаю, — покачал головой Нодати. — Железный дракон вылетел из своего логова.

— Почему, — поинтересовался я, — Вы думаете, что Лорд Ямада остался во дворце?

— Он — сёгун, — ответил Нодати.

— Но для него всё потеряно, — заметил Таджима. — Я думаю, он надел чистые одежды и обратился за помощью к ритуальному ножу.

— Я так не думаю, — повторил Нодати. — Он из тех, кто точит нож для других, а никак не для себя.

— Мы, кстати, пришли сюда, следуя за вашими знаками, — сказал я.

— Я и не думал, что вы оказались здесь случайно, — улыбнулся Нодати.

Это происходило спустя два дня после нашей беседы с Леди Камеко. Всё это время мы упорно, но напрасно искали комнату трофеев, пока этим утром Таджима, исследуя четвёртый этаж, не заметил крошечное изображение меча, нацарапанное на полу.

— Нодати! — обрадовался он.

— Точно! — поддержал его Пертинакс, обрадованный не меньше, разглядывая едва заметную, крошечную отметину.

До этого мы, по моему предложению, методично исследовали комнату за комнатой. За эти два дня мы никого не встретили ни в коридорах, ни в помещениях, однако, время от времени, нам попадались свидетельства того, что во дворце мы были не одни. Но-видимому, Леди Камеко была не единственной, кто остался здесь.

— Мелочи иногда скрывают нечто гораздо большее, — явно процитировал Таджима.

— Значит, Ты искал мелочи? — заключил я.

— В поисках нужно обращать внимание на многое, и на мелочи, и на то, что мелочами не является, — сказал Таджима.

— Тоже Нодати? — уточнил я.

— Конечно, — подтвердил Пертинакс.

После этого мы стали старательно осматривать стены и пол, ища крошечные царапины, которые, если догадка Таджимы и Пертинакса была правильной, были оставлены для нас.

Вечером того дня, когда я поймал Леди Камеко, она была достаточно любезна, чтобы приготовить для нас ужин, и уделить внимание ко многим другим маленьким удобствам и любезностям, по которым мы так соскучились за время нашего вынужденного уединения. Всего-то пару раз понадобилось ударить её пониже спины хлыстом, найденным в кухне, по-видимому, использовавшимся для того, чтобы поощрить рабынь, служивших посудомойками, разносчицами, уборщицами и так далее. Таджима проявил внимание к этому вопросу. В конце концов, она была высокой леди ненавистного дома Ямады. Мы даже позволили ей поесть, после того как отужинали сами. Мы сочли, что она заслужила эту привилегию, попросив достаточно красиво и вполне искренне. Правда, есть ей пришлось на четвереньках, опустив голову в кастрюлю. Пользоваться руками мы ей не разрешили. Мы единодушно решили, что это было соответствующим, учитывая, что она была пленной свободной женщиной из дома Ямады. Подозреваю, что, будучи свободной женщиной, она, скорее всего, воспринимала это, как жуткое оскорбление. Будь она рабыней, и она была бы благодарна за разрешение поесть. Большинство рабынь, конечно, питается вместе со своим хозяином, хотя тот всегда съедает первую порцию, и им не запрещают во время еды пользоваться руками. В такой ситуации хозяин обычно ест сидя, либо со скрещенными ногами, либо, реже на скамье или на стуле, в то время как рабыня стоит на коленях. Также, иногда невольницу могут покормить с руки, естественно, в этом случае она берет еду с ладони губами, и не может коснуться её пальцами. Есть сотни маленьких деталей, посредством которых рабыня обучается, и сотни уровней, которых она может достичь, посредством усердия и этих маленьких, но очень приятных деталей, в число которых, к примеру, входит и кормление её хозяином с его руки. Ни одному из нас не пришло в голову воспользоваться телом Леди Камеко, в конце концов, она оставалась свободной женщиной даже несмотря на ту грубую обработку, которой её подвергли крестьяне. Понятно, что в таких вещах легко ошибиться, но мне показалось, что у Леди Камеко были смешанные чувства в этом вопросе. Неужели она была недостаточно привлекательной? Также, казалось возможным, что внимание, которому она была подвергнута ворвавшимися во дворец возбуждёнными мародёрами, встряхнуло её сексуальную спячку и намекнуло на то, чем могло бы быть для неё пробуждение её пола. Конечно, когда мы связывали её на ночь, определённые, хотя и едва заметные движения, выражение лица, широко распахнутые, полные ожидания, испуганные глаза, чуть слышимые звуки, казалось, говорили: «Я здесь, я беспомощна. Я ваша. Делайте со мной всё, что вам захочется. Я не смогу вас остановить. Я ваша. Что Вы собираетесь со мной сделать?»

— Шлюха! — высокомерно бросил Таджима и с презрением ткнул её в бок носком сандалии.

Женщина сжалась и попыталась, насколько позволяли верёвки отстраниться от него.

— Все они рабыни, — прокомментировал Пертинакс.

— К счастью, — усмехнулся я.

«Итак, — подумал я, — теперь этой высокой леди, столь возвышенной, надменной и холодной, придётся начать справляться, возможно, уже начавшему тревожить её осознанию того факта, что её живот — живот рабыни».

Утром следующего дня, позавтракав остатками предыдущей вечерней трапезы, роскошной по сравнению с тем, чем нам приходилось довольствоваться в комнате кюров, мы приступили к нашим поискам, целью которых было воссоединение с Нодати и определение местонахождения комнаты трофеев, в которой, мы надеялись, могло находиться в том числе и оружие. Первым делом, мы связали руки Леди Камеко сзади, взяли её на поводок, рассчитывая, что она отведёт нас к комнате трофеев, поскольку предполагали, что она, несмотря на свои утверждения, должна знать её местоположение.

— В комнату трофеев, — приказал Таджима, замахиваясь хлыстом.

Однако женщина, вместо того, чтобы покорно выполнить приказ, бросилась перед ним на колени, ткнулась головой в пол прямо у его ног и, дрожа всем телом, заливаясь слезами, сказала:

— Я, правда, не знаю, где она, благородный!

Когда, несмотря на угрозы, пинки, оплеухи н несколько ударов найденным на кухне хлыстом, раздражённый донельзя Таджима так ничего и не смог добиться, он, отвернувшись от распростёртой на полу, вздрагивающей от рыданий Леди Камеко, выжидающе посмотрел на нас.

— Похоже, она, действительно, не знает, где комната, — предположил Пертинакс.

— Я думаю, что Пертинакс прав, — поддержал его я. — Лично я не вижу никакой серьёзной причины, почему бы ей, находясь в оставленном всеми дворце, в столь опасные времена, когда законы не действуют, не показать нам дорогу к комнате трофеев, кроме той, что ей просто неизвестно её местонахождение. Что бы ей могло грозить в случае согласия? Ничего. А вот отказ, увиливание с её стороны было бы нецелесообразными, возможно, даже болезненными. Думаю, если бы она могла, то уже давно привела бы нас к искомой комнате.

— В общем, хотим мы того или нет, — подытожил Пертинакс, — нам придётся принять тот факт, что местонахождение комнаты трофеев не было общеизвестным. Фактически, это могло быть тайное помещение, как это имело место в случае с комнатой кюров.

— Похоже, Ты прав, — буркнул Таджима и, засунув хлыст за пояс, повернулся к Леди Камеко: — Вставай. Головы не поднимать.

— Да, благородный, — отозвалась она.

— Намотай поводок вокруг её шеи, — сказал я Таджиме, а когда он это сделал, обратился уже к пленнице: — Леди Камеко, мы уже получили от тебя всё, что можно было получить. Ты не рабыня, Ты — свободная женщина, а свободные женщины не стоят так дорого, как рабыни. Ты можешь идти.

— Идти? — удивилась она.

— Да, — подтвердил я.

— К…, куда? — заикаясь, выдавила Леди Камеко.

— Куда пожелаешь, — пожал я плечами. — Ты — свободная женщина.

— Я не понимаю, — растерялась она.

— Беги, — сказал я.

— Куда? — снова спросила женщина. — Как? Я наполовину голая и совершенно беспомощная, потому что мои руки связаны. Я сразу окажусь во власти любого, будь то крестьянин, солдат или хищник. А если я разминусь с ними, то меня ждёт голодная смерть.

— Правильно, — кивнул я, — но это была бы судьба благородной свободной женщины.

— Из ненавистного дома Ямады, — не преминул добавить Таджима.

— Нам пора заняться своим делом, — сказал я, обращаясь к Пертинаксу и Таджиме, и мы отвернулись от озадаченной Леди Камеко.

Однако, едва мы успели сделать несколько шагов, как услышали её жалобный крик и топот её босых ног по кафельному полу.

— Возьмите меня с собой! — попросила она.

— Нам здесь не нужны свободные женщины, — отмахнулся от неё Таджима.

— За что Вы меня так ненавидите! — всхлипнула Леди Камеко.

— Ты из дома Ямады, — напомнил он.

— Милосердия! — взмолилась женщина.

— Мы должны продолжать наши поиск, — поторопил я своих друзей.

— Но я — беспомощная женщина! — воскликнула Леди Камеко.

— Из дома Ямады, — опять напомнил ей Таджима.

— Но женщина! — заплакала она. — Я меньше вас! Слабее! Я отличаюсь от вас! Совершенно отличаюсь! И мне нужна еда! Мне нужна защита и опора! Я в вашей власти! Пожалуйста, пожалуйста!

— У нас есть неотложное дело, — отрезал я, и тогда Леди Камеко поспешила встать перед Пертинаксом.

Мне это показалось интересным.

— Пожалуйста! — попросила она.

— Нет, — покачал головой Пертинакс.

— Я — женщина, — повторила она. — Я молода! Я красива!

— Сгодишься кому-нибудь в качестве девки чайника-и-циновки, — усмехнулся Таджима.

— Многие искали моей руки, — заявила Леди Камеко, — но я отказала им всем!

— Я не взял бы тебя даже в кувшинные девки, — продолжил издеваться Таджима.

Исходя из её слов, я предположил, что до падения дома Ямады Леди Камеко должна была быть богатой и независимой особой. Дело в том, что у пани за потомством высоких женщин следят едва ли не пристальнее, чем за разведением рабынь на континенте.

— Посмотрите на меня, — предложила Леди Камеко, обращаясь к Пертинаксу. — Неужели я не кажусь вам интересной?

— Возможно, для тарсков, или для крестьян, — в очередной раз поглумился Таджима.

— Пожалуйста, благородный варвар, — не отставала она от Пертинакса.

Почему, задавался я вопросом, она обратится именно к Пертинаксу, да ещё так пылко, с таким рвением. Конечно, он был мужчиной не лишённым привлекательности. Высокий, жилистый и всё такое. Разумеется, он следил за собой, был аккуратно пострижен. Но, может быть, из нас троих она сочла его самым слабым? Если так, ей предстояло узнать, как сильно она ошибалась. Он больше не был жалким застенчивым Грегори Вайтом, готовым пресмыкаться перед офисной достопримечательностью, мисс Маргарет Вентворт, теперь рабыней по кличке Сару, предупредительной и мягкой, отчаянно надеющейся ему понравиться. Теперь это был настоящий гореанин. Он изучил путь воина и дороги войны, а также многое узнал о том, как можно использовать женщин.

— Пожалуйста! — попросила она.

Понятно, что она была в отчаянной ситуации.

— Да прогони Ты её, — не выдержал Таджима. — Пусть он остаётся здесь. Она всего лишь одна из шлюх дома Ямады. Неужели вчера вечером Ты не заметил позорной, немой мольбы её маленького, фигуристого тела? Она позорит свой статус и свободу. Даже стянутая кожаными шнурами она умудрилась хорошо показать, что является простым товаром!

— Нет, нет! — всхлипнула Леди Камеко.

— Перед нами рабыня, — заявил Таджима, — никак не свободная женщина.

— Вообще-то она свободна, — напомнил я.

— Это просто отговорка, — отмахнулся Таджима. — Вы же не могли не заметить, как она двигалась в верёвках?

— Тем не менее, — настаивал я, — по закону она свободна.

— Могла ли шлюха, прикованная цепью к полке, несчастная кейджера, тянущая руки сквозь прутья решётки, предлагая себя покупателям, сделать больше? — спросил Таджима.

— Милосердия! — заплакала она.

— Имей уважение, друг мой, — пожурил я Таджиме. — Не забывай, что она свободна.

— Она, — напомнил Таджима, — не одна из ваших, оставшихся далеко за морем, непонятно за что возвеличенных свободных женщин континента, живущих в могучих башнях высоких городов, закутанных в великолепные, богатые, красочные одежды и вуали, обладающие Домашним Камнем. Это — гололицая шлюха из дома Ямады, прикрывшая короткой тканью своё ничего не стоящее тело.

— Я прошу снисхождения, — опять обратилась Леди Камеко к Пертинаксу, — прошу войти в моё тяжёлое положение.

— Никакого снисхождения для такой, как она, — отрезал Таджима.

— Она свободна, — настаивал я.

— Она — рабыня, притворяющаяся свободной женщиной, — заявил Таджима.

— Ну присмотритесь же ко мне, благородный, красивый, светловолосый воин, — призвала Леди Камеко Пертинакса, — взгляните на меня, беспомощную и обездоленную высокую леди великого дома!

— Павшего дома, — буркнул Таджима.

— Я стою перед вами, — продолжила Леди Камеко, обращаясь только к Пертинаксу, — совершенно беспомощная, босая, едва одетая, со связанными за спиной руками, с верёвкой на шее!

Таджима недвусмысленно потянул хлыст из-за пояса.

— Сейчас, пара ударов, и эта никчёмная шлюха избавит нас от своего присутствия, — процедил он, но жест моей руки остановил его.

— Благородный, — продолжила Леди Камеко, глядя на Пертинакса, — неужели я вам совсем не интересна?

— Возможно, Ты могла бы заинтересовать тарска или крестьян, — не удержался от шпильки Таджима.

— Посмотрите на меня! — попросила Леди Камеко.

— Прочь отсюда! — рявкнул на неё Таджима.

— Посмотрите на меня, — не теряла надежды женщина.

И тогда Пертинакс, некогда застенчивый, робкий Грегори Вайт с планеты Земля, а ныне тарнсмэн Гора, действительно, соизволил опустить глаза на Леди Камеко.

— Разве я не могу представлять интерес? — спросила она и задрожала под его пристальным, оценивающим взглядом.

— Пожалуйста, благородный, — всхлипнула она, а потом, ещё раз, чуть слышным шёпотом, повторила: — Пожалуйста!

В зале повисла напряжённая тишина.

— На колени передо мной, — потребовал Пертинакс, — поцелуй мои ноги, а потом объяви себя рабыней.

Леди Камеко не потребовалось просить дважды. Мы глазом моргнуть не успели, как она стояла на коленях перед Пертинаксом. Затем она решительно согнулась в поклоне, отчего её руки, связанные в запястьях, поднялись над её спиной, и поцеловала ноги мужчины.

— Я — рабыня, — объявила она, подняв глаза на Пертинакса.

«Дело сделано», — подумал я. Свободная женщина может произнести такие слова, но она, уже став рабыней, не сможет от них отречься. У Леди Камеко больше не было имени. Впрочем, и леди она уже не была. Она теперь являлась собственностью, товаром, домашним животным.

— Я заявляю на тебя свои права, — объявил Пертинакс.

— Я принадлежу, — признала она.

— Вот, держи, — буркнул Таджима, протягивая хлыст Пертинаксу.

— Ударь её пару раз — посоветовал я, — чтобы она знала, что теперь стала объектом для твоей плети.

Пертинакс дважды резко стегнул её по плечам, сначала по левому руке, а затем на обратном ходе по право. Судя по слезам, брызнувшим из её глаз, удары были весьма болезненны. Затем мужчина поднёс хлыст к лицу рабыни, и она, подняв голову и немного склонившись вперёд, покорно поцеловала и облизала этот аксессуар, после чего он был возвращён Таджиме.

Бывшая Леди Камеко не поднимала головы. Она больше не была бесполезной, или обременительной. Теперь она была рабыней.

— Ну теперь-то мы можем заняться нашим делом? — поинтересовался я.

— Следуй за мной, — бросил Пертинакс своей новой рабыне.

— Да, Господин, — отозвалась та.

Следуя за крошечными изображениями меча, с разными интервалами нацарапанными на плитках пола, на пандусах и ступенях лестниц, мы спустились с четвёртого этажа на второй и, в конечном итоге, остановились перед крепкой деревянной стеной.

— Больше царапин нет, — констатировал я.

— Следовательно, — заключил Таджима, — именно здесь конец наших поисков.

— Стена выглядит цельной, — сказал я.

— Дворец большой, в нём много узких и запутанных коридоров, — заметил Пертинакс. — Не исключено, что царапины ведут не в комнату трофеев, просто Нодати так отмечал пройденный путь, чтобы случайно снова не пойти уже проверенной дорогой.

— Если это так, — пожал я плечами, — он мог и не найти комнату трофеев.

— Коридоры здесь, конечно, запутанные, — согласился Таджима, — но дворец это всё же не лабиринт.

— Мы даже не знаем, — сказал я, — сделал ли эти царапины Нодати.

— Меч — это его знак, — уверенно заявил Таджима. — Он не знал, где мы находимся, и оставлял их для нас, чтобы мы могли проследовать за ним.

— Но царапины заканчиваются здесь, — напомнил Пертинакс.

— Если бы он здесь повернул назад, или бросил поиски, — предположил я, — последняя царапина была бы параллельна коридору, а не перпендикулярна ему.

— Точно, — поддержал меня Таджима. — Таким образом, мы стоим перед комнатой трофеев.

— Которая просто хорошо замаскирована, — добавил я.

— Но должна быть легкодоступна, — сказал Таджима. — Свободные женщины должны быть в состоянии приходить туда, чтобы ухаживать за трофеями. Сёгун мог захотеть время от времени полюбоваться ими, или показать их гостям.

— Надо обследовать стену, — подытожил я. — Должна быть секретная панель или рычаг.

— И где же он может быть? — поинтересовался Таджиму, расплываясь в довольной улыбке.

— Под последней царапиной, — угадал я.

— Совершенно верно, — ещё шире улыбнулся он, и спустя мгновение стена повернулась.

— Тал, — поприветствовал Нодати, сидевший внутри и явно ждавший нас.

— Тал, — поздоровался я. — Подозреваю, Вы слышали наш разговор с другой стороны стены.

— Конечно, — отозвался он, — Тэрл Кабот, тарнсмэн.

— Вероятно, — предположил я, — Вы могли открыть стену, или сообщить нам, как её можно открыть.

— Нет, Тэрл Кабот, тарнсмэн, — заверил меня Таджима. — Нодати — это Нодати. Он предоставил нам самим раскрывать тайну стены.

— Я понимаю, — улыбнулся я, и мы поклонились Нодати, дружно сказав: — Тал.

В ответ на наше приветствие он вежливо склонил голову.

— Я думаю, — поглаживая катану, сказал Нодати, сидевший со скрещенными ногами в комнате трофеев, — что Лорда Ямаду следует искать во дворце.

Я усомнился в правильности его умозаключения, а Таджима и вовсе предположил, что Лорд Ямада, расстроенный поражением, обратится за помощью к ритуальному ножу. Однако Нодати не согласился с нами обоими.

Если Лорд Ямада мёртв, то игра, если она имело место, на которую предположительно было заключено пари между Царствующими Жрецами и кюрами, была закончена. Правда, я по-прежнему не знал, как это могло повлиять на будущее Гора. Точно так же мне по-прежнему оставался неясен ответ на вопрос, на какую из сторон конфликта, какая из заключивших пари соперничающих сил сделала свою ставку. На кого поставили Царствующие Жрецы, на Лорда Темму или на Лорда Ямаду? Какая их сторон была выбрана кюрами? Конечно, было очевидно, что и кюры, точнее некоторая часть кюров, и Царствующие Жрецы, а может некоторые из Царствующих Жрецов, принимали участие в подготовке и управлении железным драконом. На первый взгляд могло показаться, что кюры, ну или, опять оговоримся, некоторая часть кюров, поставили на Лорда Темму. На это указывал тот факт, что корабль, покинувший стальной мир, высадил меня на северном пляже в пределах досягаемости его людей. С другой стороны, разве это не могло быть следствием соглашения между Царствующими Жрецами и кюрами? Крошечные гирьки доказательств ложились на чашу весов одной версии, и в то же самое время другие гирьки, доказывавшие противоположную интерпретацию, тянули вниз другую чашу. Впрочем, учитывая всё, что мне было известно, я не исключал и варианта, что никакого пари не было, в конце концов, версия пари пока базировалась лишь на подозрениях и ничем не подкреплённых слухах. И даже если пари имело место, где гарантии того, что его результат будет признан Царствующими Жрецами и кюрами? Были ли независимы эти сильные, суверенные представители двух разумных видов и стояли друг против друга, словно в неком природном противостоянии, примерно как могли бы стоять друг перед другом два рычащих ларла, оспаривавших охотничьи угодья, или они действовали в соответствии с неким общим законом, вынужденные подчиняться воле некого общего суверена, способного заставить исполнять свои решения. Но кто мог бы быть в состоянии, диктовать законы дикому ларлу?

Ту, кто раньше была известна как Леди Камеко, мы оставили в коридоре снаружи. Она связанная стояла на коленях, наклонившись вперёд, уткнувшись головой в пол. Она по-прежнему носила имя «Камеко», только теперь оно было наложено на неё как рабская кличка. Способ связывания, который мы использовали, был эффективен и весьма распространён, и назывался рабский галстук. Обычно для этого используется поводок. Рабыне приказывают встать на колени и опустить голову на пол, а поводок пропускают под её телом и между ног, а затем используют, чтобы связать ей лодыжки. Натянутый втугую поводок удерживает голову девушки на полу. Запястья новой рабыни Пертинакса мы оставили, как они были, связанными за спиной. Получилась весьма эстетически привлекательная картина, беспомощная и, так сказать, компактно упакованная рабыня. У связанной таким способом женщины остаётся немного сомнений в том, что она рабыня.

— Мы не нашли Харуки, — сказал я.

— Он в саду, — сообщил Нодати. — Работает.

— Даже в такое время, — удивился я. — Когда мир погрузился в хаос и безумие, когда социальная и военная дисциплина отброшена, когда всё вокруг рушится?

— Что плохого в том, что кто-то ухаживает за садом? — пожал плечами Нодати.

— Он знает, что Вы свободны? — поинтересовался я.

— Нет, — ответил Нодати.

— Значит, Вы думаете, что Лорд Ямада остался во дворце? — уточнил я.

— Да, — кивнул Нодати. — Он — сёгун.

— Возможно, Вы рассчитываете на то, что он придёт сюда, чтобы полюбоваться на свои трофеи? — спросил я.

— Чтобы утешить себя с прошлой славой? — добавил Таджима.

— Лорд Ямада — сёгун, — сказал Нодати. — А сёгуны смотрят в будущее.

— Разве у него есть какое-нибудь будущее, Мастер? — поинтересовался Таджима.

— Почему нет? — осведомился Нодати. — Будущее есть у любого, кто готов ради него умереть.

Честно говоря, в комнате трофеев я чувствовал себя не в своей тарелке, а Пертинакс и вовсе сел рядом с дверью, если можно так назвать, поворотную стену. Мне подумалось, что там, около коридора, дышать было легче.

Прежняя Леди Камеко, а теперь просто Камеко, находилась, как уже было отмечено, снаружи, в коридоре, где она должна была ждать столько, сколько захотят свободные мужчины. Пертинакс, перед тем как связать лишил рабыню её импровизированной одежды. Рабыни — животные, а животным не обязательно прикрывать свою наготу.

В комнате трофеев по моим прикидкам было больше двухсот голов, расставленных по полкам и столам, и даже подвешенных к потолку. В воздухе помещения висел тяжёлый запах снадобий, которыми натирали головы для их сохранности. Длинные тёмные волосы каждого трофея были смазаны маслом и тщательно расчесаны. Зубы у части голов были окрашены в чёрный цвет, что, как мне объяснили, с точки зрения некоторых, особенно высоких леди, считалось красивым, модным и аристократическим украшением, усиливающим очарование, примерно так, как расширенные вытяжкой из белладонны зрачки красавиц эпохи Возрождения, или, в зависимости от культуры, пудры, румяна, помады различных оттенков, тени для век и другие вариации косметического искусства. Глаза нескольких из голов были заменены драгоценными или полудрагоценными камнями, главным образом, нефритом.

— Дворец большой, — вздохнул я.

— Лорда Ямаду мы сможем найти в зале большого помоста, — сказал Нодати, — в главном зале приёмов, где докладывают о собранных налогах и дани, где даймё присягают на верность.

— Он что, не прячется? — удивился я.

— Лорд Ямада не станет прятаться, — заявил Нодати.

— Тогда почему Вы здесь? — осведомился я.

— Я ждал вас, — ответил он. — Подберите себе оружие.