По большому счету, толкования в нашей книге даются только как раскрытие символического, то есть требуют персонального отклика всей хрупкой души читателя, а не его светских убеждений. Мы говорим о вечных идеях (разумеется, не о платоновских, а о библейских). В этом смысле любое совпадение имен и названий с исторически известными личностями и социальными институтами следует считать случайным.
Имена, которые даны вещам земным, заключают великое заблуждение, ибо они отвлекают сердце от того, что прочно, к тому, что не прочно... Также подобным образом [в словах] Отец, и Сын, и Дух святой, и жизнь, и свет, и воскресение, и церковь, [и] во всех остальных - не постигают того, что [прочно], но постигают, что не прочно, [разве только] познали то, что прочно. [Имена, которые были] услышаны, существуют в мире [для обмана].
(Евангелие от Филиппа 11)
Все имена, названные в Писании, все люди и предметы, описанные в Библии представляют собой символы высшей реальности. В каббале подобные архетипы называются парцуфим. Считается, что они находятся в духовных мирах, а не в нашем мире. Для обычного зрения эти объекты нереальны, а библейские описания событий исторически недостоверны. Однако они весьма реальны для того, кто приобщен к запредельному.
Сердце разумного обдумает притчу, и внимательное ухо есть желание мудрого.
(Сирах 3:29)
Говорить о запредельном можно только в виде притч, которые и представляют собой набор символов. Эти символы универсальны для любой культуры. Часто так необходимая помощь может прийти к нам с совсем неожиданной стороны, будь то Восток или Запад.
Что холодная вода для истомленной жаждой души, то добрая весть из дальней страны.
(Притчи 25:25)
Притчи - события Царства небесного, которые происходят вдалеке, но достигают души человека в виде высоких призывов, небесных звуков и чудесных ароматов запредельного. Ищущий (гностик) - путешественник по дальним странам, по небу и под водой. Эти страны означают этапы учения, специфические системы взглядов, где пребывают части Единого. Важной исторической заслугой гностиков был возврат от попыток перевести Писание на философско-научный язык, начатых эллинистической культурой, к исходному символическому языку мифа, который один способен отразить божественную реальность во всей ее глубине.
Жизнь и событие, не заверенные высшей реальностью, не основанные на священно-знаковом прообразе и не опирающиеся на него, не отражающиеся ни в какик небесных делах и не узнающие себя в них, вообще не жизнь и вообще не событие.
(Т. Манн. Иосиф и его братья)
К сожалению, вся западная философия в дальнейшем пошла по пути вытеснения обидных и неприятных библейских идей, заменяя их человеческими (рационалистическими и гуманистическими) представлениями. Это означало уход, убегание от религии. Восточная же философия, несмотря на ее цветистость и нелогичность, ставит своей целью привлечь человека к Богу. Первое носит название атеизм (даже с именем Бога на устах).
Они: Мой благородный дядя!
Он: Что мне твое смиренье показное?
Не гни колен, согни свою гордыню.
(Шекспир. Ричард III)
Второе - вера (даже с довольно смелыми определениями Бога).
Они: Озлоблен плювиоз на жизнь и на людей.
Струится из его бездонного сосуда
В предместья мрачные смертельная простуда,
И обитатели могил гниют быстрей.
(Ш. Бодлер)
Он: И наконец они совсем смолкали,
Не вымолвив приветствия. Поверь мне,
Я в их молчаньи почерпал привет;
И в боязливой скромности усердья
Мне больше слышалось, чем в трескотне
Крикливого и наглого витийства.
(Шекспир. Сон в летнюю ночь)