Таганай. Дорога живых

Дракон и Гиппопотам.

Ну что поделать – я и правда очень люблю хорошие стихи. Как и хороший коньяк – примерно в такой же степени. А ещё могу продолжить сравнение: как в коньяке я легко различу самую слабую нотку сивушных масел (да, такое случается, даже среди хороших напитков может попасться вдруг!) – так и в стихах мой слух ужасно режет любая фальшь и всякий пафос. И даже у Гумилёва порой это бывает. Но – пусть.[46]

Кончено время игры,

Дважды цветам не цвести.

Тень от гигантской горы

Пала на нашем пути.

Область унынья и слез –

Скалы с обеих сторон

И оголенный утес,

Где распростерся дракон.

Острый хребет его крут,

Вздох его – огненный смерч.

Люди его назовут

Сумрачным именем: Смерть.

(Тут надо обязательно сделать паузу и обернуться к северу, туда, где Откликной гребень – «острый хребет его крут», но сейчас не виден нам, он за деревьями. И скорее всего, скрыт тучами. Но каждый из сидящих здесь легко вообразит сейчас очертания этого дракона!)

Что ж, обратиться нам вспять,

Вспять повернуть корабли,

Чтобы опять испытать

Древнюю скудость земли?

Нет, ни за что, ни за что!

Значит, настала пора.

Лучше слепое Ничто,

Чем золотое Вчера!

Вынем же меч-кладенец,

Дар благосклонных наяд,

Чтоб обрести, наконец

Неотцветающий сад.

– Ну вот, я же вам говорил, что будет много пафоса. Ладно. Наливайте ещё по одной.

– Мы-то нальём. Но тогда с тебя ещё один стих. – сказал Денис.

– Ладно. Но теперь уж точно последний.

Я принял рюмку, подержал в ладонях. Коньяк не пьют холодным. Чтобы раскрылся букет напитка – его надо немного согреть. А ночами-то уже прохладно. Если у нас дома начало октября – это самое «бабье лето», то здесь – уже глубокая осень…

А почитаю-ка я стихи о далёких южных странах! Тем более, что знаю одно, в котором нет ни смерти, ни пафоса, один сплошной позитив. И даже некоторая самоирония – отличная приправа для этого вечера. Стих называется «Гиппопотам»:[47]

Гиппопотам с огромным брюхом

Живет в Яванских тростниках,

Где в каждой яме стонут глухо

Чудовища, как в страшных снах.

Свистит боа, скользя над кручей,

Тигр угрожающе рычит,

И буйвол фыркает могучий,

А он пасется или спит.

Ни стрел, ни острых ассагаев, –

Он не боится ничего,

И пули меткие сипаев

Скользят по панцырю его.

И я в родне гиппопотама:

Одет в броню моих святынь,

Иду торжественно и прямо

Без страха посреди пустынь.