Таганай. Дорога живых

Зомбиздец и вечерний трёп.

Мне Натаха тоже предлагала «барбершоп», уже потом, когда мы вернулись с вечерней прогулки на завод. Но я подумал, что готов походить ещё некоторое время в обросшем виде, пусть хоть наподобие Чубакки – но ей на сегодня точно работать хватит. И я отказался. Зато помог прибраться и закрыть «салон».

– Устала, наверное? – спросил её, когда мы шли сдавать ключи дежурной.

– Есть немножко. Честно сказать, столько стричь за один день мне давно не приходилось.

– Ну, теперь, наверное, не скоро повторится такое. Это просто народ долго был в отрыве от цивилизации.

– Да понятно. Я же не жалуюсь. И вообще, мне эта компания всё больше нравится. Девчонки просто классные! Ну и мужики тоже ничего.

– Так-так… С этого места поподробнее. Кто именно так понравился? Я хочу знать.

– Да не ревнуй ты! Я специально дразнюсь. Все они хорошие. Но ты – мой.

Сказать, что моё сердце забилось чаще – ничего не сказать. Но… Есть одна засада. Номер у нас четырёхместный, мы делим его с Ринатом и Анной. Так что поворковать наедине не получится.

– Может, посидим в холле, внизу? А то спать пока ещё рано.

– Можно. Я бы даже вышла на звёзды посмотреть.

– Извини, не получится. Там туман. И страшные морфы!

– Ай! – ну конечно «ай», потому что я ущипнул кое-кого за аппетитную попу.

Так, с шуточками, мы завалились на ресепшен. Сдали ключи от салона Свете-дежурной. И присоединились к компании, что сидела в фойе с напитками. Как водится, Рыбак с Ларисой грели в ладонях бокалы – ну конечно, коньяк. Влад, Денис и Тимофей, кажется, предпочли вино. Пару ящиков взяли сегодня в «Пятёрочке» – в том числе и «Мускат», и даже мой любимый крымский «Херес». Короче говоря – мы присоединились к этому празднику.

– Значит, завтра мы отправляемся. – говорит Владимир. – Даже не верится…

– Угу. Правда, трудно поверить. Знаешь, у меня порой бывает такое чувство… – Тимофей подбирает нужные слова – Будто мы как в дурном сне, всё бродим и бродим вокруг, по одним и тем же местам.

– Дежа-вю. – замечает Денис. – У меня тоже такое было.

– Это всё от того, что зомбиздец смешал все наши исходные планы. И нам пришлось импровизировать. – говорит Рыбак. – И поскольку плана нормального у нас уже не было, и случились эти все метания: сначала окрестности города, водохранилище, турбаза на Центральной усадьбе… Потом Таганай с его приютами – вспомните, мы почти все из них посетили не один раз! Потом снова Центральная и кружение по городу…

– В поисках смысла… – тихо произносит Тим.

– В поисках хабара! – поправляет его уже чуточку захмелевший Рыбак.

– А мне вот это новое слово понравилось. «Зомбиздец». – говорю я. – Очень ёмко описывает всё, что было.

– Только что придумал. Дарю во всеобщее пользование! Без лицензионных отчислений. Только плесните мне ещё «Кизлярского».

– А мне, если можно, хереса.

– И мне тоже. – говорит Натаха.

– Так, Евгений Игоревич! Коньяка мы тебе, конечно, плеснём. Но хотелось бы и традицию поддержать. Как насчёт Гумилёва? – спрашивает Владимир.

– Что же… Это можно. Где там у меня Гошина книжка… – я историю про Гошу знаю понаслышке, это было ещё до того, как я присоединился к отряду «туристов-милитаристов», ныне «гончих». Но книжку эту уже видел пару раз. Значит, будет чтение.

И точно. Рыбак находит нужную страницу и начинает читать. Голос то звучно заполняет пустоту фойе, то стихает почти до шёпота. Умеет, старый чёрт!

Я ничего не понимаю, горы:

Ваш гимн поет кощунство иль псалом,

И вы, смотрясь в холодные озера,

Молитвой заняты иль колдовством?

Здесь с криками чудовищных глумлений,

Как сатана на огненном коне,

Пер Гюнт летал на бешеном олене

По самой неприступной крутизне.

И, царств земных непризнанный наследник,

Единый побежденный до конца,

Не здесь ли Бранд, суровый проповедник,

Сдвигал лавины именем Творца?

А вечный снег и синяя, как чаша

Сапфирная, сокровищница льда!

Страшна земля, такая же, как наша,

Но не рождающая никогда.

И дивны эти неземные лица,

Чьи кудри — снег, чьи очи — дыры в ад,

С чьих щек, изрытых бурями, струится,

Как борода седая, водопад.

Мы слушаем молча. И стихи сильные, и горы нас ещё не отпустили.[66] И лица, «чьи очи – дыры в ад» – мы сегодня только видели. В супермаркете. У морфов. Так что стихи на самом деле пробирают. Но не всех…

– Что борода седая, это не беда – шепчет мне Наталья на ушко. – Покрасить можно. Конечно, если только он согласится. Ты намекни Рыбаку тактично. Он выглядеть будет лет на десять моложе, точно говорю.