Таганай. Дорога живых

Закат на Александровской сопке.

Жена права. И насчёт того, что «поделом», и насчёт «стрельбы пониже». Я как знал – первым патроном, прямо в ствол – зарядил пулевой, «стрелу» рекордовскую. Из тех самых, которые в подствольном магазине использовать нельзя. Так и думал, что пригодится, хотя бы на один выстрел. Не ошибся.

Сам-то я «стрелой» не стрелял раньше. Но слышал, что этой пулей можно взять кабана, да и лося, если бить с дистанции не больше пятидесяти. А тут же всего метров двадцать было… Так что можете даже не проверять, и «контроль» этому Стукову не нужен. Чёртов придурок, молившийся мифическому «царю мертвецов», сам даже не станет обычным «синяком» – перебьётся. Такая вот ирония.

А остальные шесть, которые в подствольном – их я зарядил по остаточному принципу, «что нам не гоже». Сначала пару «пятёрок» (зима же на носу, нет дичи на мелкую дробь, даже по перу!) А дальше – вообще номер «семь с половиной». Это, если кто забыл, дробь совсем мелкая. И патроны называются «Спортинг» (они ещё и с малой навеской пороха). Короче – только по тарелочкам стрелять. Так что жена моя права (повторюсь!) – по этим жирным жопам я дал пару выстрелов. Но они уже далековато были, так что я спокоен – уж бабищи-то эти не сильно пострадают. Зато бежать под горку будут шустрее – что нам, собственно, и нужно. Нам же самим ещё надо отсюда спокойно спуститься. И мальчишек забрать. Особенно Тёмку, который непонятно, в каком состоянии, но под какими-то веществами – точно. А врача с нами нет…

Впрочем, мальчиком уже занимаются – Радомир и Лариса (этого я, в общем, ожидал) и Чесс (что меня даже удивило – ведь совсем недавно он «жалел», что нельзя мальцу булавки под ногти!) Но именно он принёс какие-то пёстрые тряпки, оставленные тётками, в них и замотали пацана. Главное – отсюда мы его спустим в целости, не замёрзнет. А там внизу уже Мария. Если надо – вколет ему, что нужно.

Нам же теперь осмотреть ещё раз местность, взять оружие, что было у «стуков» – да и валить вниз, к нашим. Но прежде ещё одно дело. Связь. И вот – уже…

– Жень, тебя Витька вызывает. – говорит Рыжий и Пушистый, и рацию мне протягивает. Ясно. Услышали стрельбу, беспокоятся… Ну что же, беру трубу, надо отчитаться.

– На связи Рыбак. Приём. – говорю в микрофон.

– Все целы? – спрашивает Сосед. Ну и правильно, это самое важное сейчас. Да и вообще всегда. – Приём?

– Да, Вить. Наши все целы. Мальчишку сейчас укутаем и притащим. Пусть Маша посмотрит. Но физически он в порядке, дышит нормально, ранений нет. Просто обдолбаный. Накачали чем-то.

– Ясно. Этих «стуков» – всех положили?

– Нет. Там большинство – бабы, как выяснилось. Мужиков всего четверо было. Этих – обезвредили всех. С ружьями было трое, а один с ножом типа здоровенного свинореза. Чесс кино снимал, всё увидишь.

– Добро. Вы не задерживайтесь там, скоро темнеть начнёт. А нам бы до города ещё…

– Переночуем опять на Базе, у Лесника? – спрашиваю я, а самого уже разбирает смех. Вечное déjà vu! Никак не хочет нас отпускать славный город Златоуст!

– Да, какие ещё варианты? – вопросом на вопрос отвечает Сосед. – В чистом поле, что ли?

– Хорошо. Спускаться быстрее, чем лезть наверх. Полчаса, максимум минут сорок. Без нас не уезжайте.

– Да куда уж без вас… Возвращайтесь. Ждём. Отбой.

– Отбой, Вить. – говорю, а сам думаю, что ещё две минуточки я обязательно должен себе оставить. Две, мать её, последние минуточки! – для заката и для прощания с горами Таганая!

Ведь вы только представьте себе! Какой же вид отсюда открывается в этот закатный час!

Солнце почти село. Уже только краешек его виден над линиями гор. А горы… Если я сейчас просто скажу – «они прекрасны и восхитительны» – это будет всё равно, что сказать, «море мокрое и солёное», «роза красива и хорошо пахнет», или даже (уж простите за пошлость!) – «заниматься любовью приятно». Простите, я просто оправдываю своё неумение найти нужные слова для этой красоты и величия пейзажа.

А горы будто плывут перед нами внизу, как набегающие волны каменного океана, и между хребтами уже ложатся тени, и туман опускается в покрытые лесом долины.

Мне просто не верится, что мы приехали сюда каких-то пятнадцать дней назад. Тогда, помню, я всё ждал встречи с горами. Надеялся разглядеть их ещё с перрона – и жалел, что там мало вижу. Эх, надо было сразу сюда лезть, на сопку царя Александра… Вот откуда весь Таганай, как на ладони!

Пятнадцать дней! Чёртовых пятнадцать дней мы бродили там, по этим горам и долинам, залезали на хребты, ночевали в приютах. Чистили небольшой участок планеты от всякой нечисти. Поневоле, конечно – ведь не за этим мы сюда ехали. Мы же просто шли в турпоход – и вот, попали в такой замес. Просто чтобы выжить самим, пережить это «смутное время зомби», пришлось немножко повоевать. Даже сегодня. И, кажется, мы опять победили. Говорил мне Сосед, не думать много о нашем везении, но приходится. Да, выходит, мы такие везучие. И ещё…

Помнится, читал я одну книжку столь любимого мной жанра «постапокалипсис». Называлась книжка «Дорога», автора Кормака Маккарти. Фильм по ней ещё был, с Вигго Мортенсеном. Там шли по стране, опустошённой неназванной катастрофой (ядерной войной, вероятно) отец и сын… И мальчик всё спрашивал отца: «Папа, мы же хорошие люди?» – а отец отвечал, что «Да, конечно, мы хорошие»… Причём, по факту, никому ничего хорошего этот мужик с мальчиком не сделали. Ну разве что – старику одному дали банку консервов. А в остальном вели себя как тупые эгоцентричные мудаки, озабоченные только собственным выживанием – да и то, не слишком успешно у них получалось «выживать». Убили в итоге папку-то…

Мне кажется – про нас можно было бы снять совсем другое кино. И я не помню, чтобы кто-то из наших задавался хоть раз вопросом: «хорошие ли мы люди». Нет. Мы просто шли вперёд, и старались делать то, что в наших силах. Кого-то спасали. Кого-то… нет, не наказывали, конечно! Мы не судьи и тем более не палачи. Но мы обезвреживали много разных опасных тварей. Просто защищали себя, но и заодно…

– Жень, нам пора. – торопит меня жена. – Все готовы спускаться, тебя ждём.

Я хочу было сказать – мол, пусть спускаются. А мы с тобой постоим тут ещё две минуты, полюбуемся закатом… Но тут же соображаю, что это как раз будет совсем неправильно. Нельзя разделяться в горах, на каменистом склоне, тем более, после заката. Вот, кстати, ещё одна мысль насчёт кино: если что нас и спасло в этом зомби-триллере – так именно то, что мы всегда держались вместе. Не как герои глупых голливудских лент, которые разделяются при первой возможности. И монстры жрут их невозбранно, по очереди…

– Да, пойдём. Одно только, самое последнее дело. Честно, последнее!

– Ну что ещё?

– Этот нож. Ритуальный, который у Стукова был. – показываю Ларисе этот уродский «ицтли», или «туми», – не уверен, как его правильнее называть. По форме и цвету так вообще больше не «аутэм» похоже.[78] Мне вовремя пришла в голову мысль, что не надо нам забирать его отсюда. На этом ноже – кровь людская, не водица. Взять такое с собой – ну уж нет, пожалуй. Лучше его оставить здесь. На том же камне. Но…

– Знаешь, я подумал, что этот нож нам брать нельзя. Но и оставить тут его просто – тоже не хочу. Вдруг «стуки» вернутся, найдут себе нового «гуру», да и продолжат своё мерзкое дело? Нет, хватит. Довольно он попил кровушки. Поэтому надо так…

Я подхожу к дольмену, нахожу подходящую трещину в камне. Забиваю туда этот чёртов клинок. Лезет с трудом. Приходится поднять небольшой плоский камень и добавить ещё им. Ритуальный нож звенит при каждом ударе – это хорошо, он калёный. Уж что что, а закаливать металл в Златоусте умеют отменно! Значит, не погнётся… Вот так, теперь ударим сбоку!

– Дзззынь! – печально пропел «атам». И точно, не погнулся. Лопнул возле гарды, так что почти весь клинок остался в трещине. Экскалибур, чтоб ему… Пусть тут и остаётся навсегда. Бросаю голую рукоять на камень.

– Всё. Вот теперь идём.

Последний взгляд на вершину сопки, на дольмен, на поляну вокруг – не забыли ли мы чего? Вроде нет. Тела «стуков» только не предали огню… Плохо. Они, конечно уже не восстанут. Но если вдруг сюда забредёт живой мертвец – могут послужить кормом для будущего морфа… Нет, к чёрту. Некогда. Всё равно – зима совсем близко, ночи уже морозные. Никаких бродячих мертвецов скоро не останется. И уж тем более – какой зомби полезет сюда, на сопку по камням, по курумам? Так что пусть мертвецы остаются здесь. Если и станут для кого кормом – так только для местных воронов. А их здесь предостаточно, я даже сегодня, пока сюда шли, слышал их басовитые крики «Крук!» – совсем не такие, как у городских ворон…

– Всё, всё. Уже спускаюсь!

Действительно, надо поторапливаться. Дойти до шоссе, пока ещё не совсем стемнело. Наши уже спускаются по склону, так что я теперь не веду отряд, а наоборот, замыкаю. Лариса рядом. Чесс с мальчиком на руках тоже неподалёку. Радомир, и Тимофей, Ильич и Влад… вроде все тут. А ведёт в обратный путь нас… Ольсен. Ну что же, он сегодня сделал хороший выстрел, тут не поспоришь. По-русски, конечно, толком не говорит. Зато понимает, когда самое время нажать на спуск. Чувствуется военный навык. Так что пусть ведёт отряд, а я хоть ещё разок посмотрю вокруг, на эти горные пейзажи глазами простого туриста.

Тут есть на что посмотреть! Скажу ещё раз – закат здесь прекрасен. Но он уже гаснет. Вдоль линии хребтов у горизонта – ещё алеет вечерняя заря. А к северу, где дальние вершины теряются в дымке – там небо уже темнеет. И на этом ясном вечернем небе уже зажигаются первые звёзды. Вон та яркая, скорее всего Венера. А это что за блуждающая звезда? Вон там, в стороне Ицыла? Тоже яркая, и движется так неумолимо ровно? Неужели опять ракета? Нет… Конечно же нет. Никаких признаков «хвоста» от работающих двигателей.

Я готов хлопнуть себя по лбу и рассмеяться, но издаю только какой-то дурацкий смешок.

– Ты чего? – спрашивает Лора. – Поскользнулся, что ли?

– Нет. Просто опять это чувство «дежа ву». Видишь, там, в небе, одна звезда движется? К северу, где Ицыл.

– Ну да. Вижу. Спутник, наверное?

– Больше похоже на МКС, международную космическую станцию. Только она такая яркая бывает.

– Ну хорошо, пусть так. Так что с того? Почему «дежа ву»?

– Да просто вспомнил сейчас. Как в самом начале нашего путешествия сидели мы под утро у костра с Тимофеем… Вторая ночь была, что ли? В общем, ещё у водохранилища. Несли ночное дежурство. И так же над нами плыла эта самая станция, и мы, помню, ещё обсуждали – а как же там космонавты, на МКС? И останется ли кто-то на земле, в ЦУПе, кто поможет им спуститься? Или они навечно обречены кружиться по орбите, пока не кончится кислород, вода и все припасы? Ну и вот… вспомнилось. Мы возвращаемся. А они всё так же крутятся над нами… Правда, теперь я уверен, что всё будет нормально.

– У них? У космонавтов?

– И у них. И у нас тоже. Их вернут на землю. Наверняка в Центре управления полётами уже порядок. Чую. А мы… мы вернёмся домой. Может не в Астрахань, может в Питер. Но куда-то – точно вернёмся.

– Ну вообще-то я с самого начала была в этом уверена. – говорит моя женщина. Причём по её тону понятно, что спорить с ней – даже и нечего пытаться. Она такая! Она всегда знает, когда она права.

– Ладно. – говорю я примирительно. – А вообще, вот это чувство «уже виденного», оно не просто так… Говорят, что это «воспоминание о настоящем» и «память души». А Стивен Кинг вообще шикарно выразился: «Чувство которое можно назвать только по-французски». Рассказ у него такой есть.

– Рассказ не помню. Но чувство такое и у меня бывает. – говорит Лариса. – Только, дорогой муж, я скажу, что всё это ерунда. Это всё глюки, когда тебе кажется, будто всё повторяется вот прям точка в точку. А на самом деле… На самом деле, – точь-в точь ничего не повторяется. Никогда. И ещё…

– Что?

– Ты даже не сравнивай, что было в первые дни, когда вот это всё началось – с тем, что у нас сегодня. Тут не то что, всё вокруг изменилось. Мы сами изменились! Ты не чувствуешь разве?

А ведь она права. Мы, действительно, здорово изменились. Вошли сюда, в эти сказочные уральские леса, одни люди. А спускаются сейчас с сопки – совсем другие… нет, конечно, персонажи-то в целом те же самые! (Ну, нас только больше стало в итоге!) Но мы все изменилась. И заметно. К добру или к худу? Кто я такой, чтобы судить об этом? Но очень хочу верить, что всё-таки, к добру. И не как тот придурочный мужик с мальчиком и револьвером (с последним патроном!) – который отвечал сыну, что «они хорошие». Нет, не так. А по-настоящему. И с патронами у нас, к счастью, неплохо теперь.

– Ты права, моя булочка! – я впервые за долгое время называю её нашим «секретным» домашним позывным. – Я это чувствую!

– То-то, мой батонище! – отвечает она мне в тон.

– Кстати, а ты хотела бы, чтобы про наши приключения сняли фильм? Боевик. Или ужастик.

– Про зомби? Опять? Терпеть не могу кино про зомби. – отвечает Лорик. – Лучше пусть снимут драму.

– А кого в режиссёры? Я думаю, Джеймс Камерон мог бы справиться. Представляешь: эпические виды гор (снимать, конечно, будут в Новой Зеландии!)… и романтическая сцена объятий где-нибудь на вершине… и чтобы камера так облетала вокруг героев…

– Это ты уже финальную сцену придумал! И вообще, тогда уж лучше пусть Люк Бессон снимает.

– Ага. Жан Рено в роли Рыбака. И девочка эта… как её… Натали Портман – в роли тебя.

– Ну… можно. Она, поди, уже не так юна.

– Или… Стой, я передумал: пусть режиссёром будет Такеши Китано!

– Нет! Скажи ещё, что мы в том фильме будем бегать по горам в кимоно и с японскими саблями! Фу…

– Ладно. Отбой Такеши. Всё! Я понял – лучше всех это кино мог бы снять Квентин Тарантино! Так, чтобы и кровища лилась рекой, и отстреленные головы, и закрученный сюжет.

– Тогда пусть Джордж Клуни играет тебя. Бороду отрастит, ему хорошо будет. И не отличить.

– А тебя тогда будет играть Джульетт Льюис!

– Ну… Она не красавица, конечно… Но ладно. А плохишом пусть будет Денни Трехо.

– Тогда придётся снимать где-нибудь на границе с Мексикой. И построить настоящую пирамиду ацтеков!

– Ну, это уже проблемы Тарантино будут, правда?

– Правда, моя дорогая.

Так, развлекаясь болтовнёй про кино, мы и дошли до шоссе. Впереди – наши машины и дорога домой.

Но это уже совсем другая история.