Люба заметно подросла, и теперь ей все больше нравилось, когда взрослые брали ее на руки и танцевали с ней.
Илья обладал отличной способностью управляться с делами. Менее чем за несколько дней он нашел покупателей квартиры в ЖК «Аквамарин». В тот год, когда я купила ее, она была не такой уж дорогой, однако ремонт и мебель стоили немало.
Покупатели были очень рады. И хотя я очень спешила с продажей, они не стали снижать рыночную цену, и дали мне ту сумму, что я и просила.
На оформление передачи жилья должно было уйти несколько дней. Прежде я уже планировала съездить на кладбище повидаться с бабушкой и дедушкой, но все никак не успевала.
В выходные я вышла из дома очень рано. Люба осталась дома, так как она была слишком мала для того, чтобы идти на кладбище.
Итак, я поехала на кладбище одна.
На дворе стоял март, и хотя солнце еще было не очень ярким, но, возможно, из-за дождя, вся трава уже была покрыта влагой.
Было очень рано, и на кладбище было очень мало людей. Они ступали по гранитным плитам и кланялись умершим один за другим.
Я стояла перед надгробием моей бабушки и оцепенело смотрела на выцветшую фотографию.
— Бабушка, кажется, я потерпела поражение на дороге своей жизни. Вы все ушли от меня, и я осталась одна. Приглядите там за моим малышом…
Подавив боль в сердце, я перевела дыхание и замолчала. Мертвые покоились с миром, а живые продолжали жить.
Когда я заметила, что позади меня кто-то есть, я застыла. Но мне даже не нужно было строить догадки: я знала, что это Руслан.
Не оглядываясь, спустя какое-то время я вздохнула, развернулась и пошла в кладбища прочь, не глядя на него.
Когда я проходила мимо, он схватил меня за запястье. Я оторопела, но тут же стряхнула с себя его руку. Безразлично посмотрев на него, не проявляя ни печали, ни радости, я произнесла:
— Если ты не хочешь подписывать свидетельство о разводе, то ладно
После трех лет раздельного проживания оно автоматически будет аннулировано.
Он поджал губы и опустил глаза:
— Нет ни одного шанса?
Я опустила глаза, собралась с эмоциями, посмотрела на него и улыбнулась:
— Когда ты солгал мне, ты должен был понимать, что рано или поздно все приведет к этому дню.
Он посмотрел на меня глубоким и леденящим взором:
— Ты ненавидишь меня?
Я слегка улыбнулась:
— Нет, Руслан, я не ненавижу тебя. Я просто ничего к тебе не чувствую.
Люди всегда должны уметь в переломный момент развернуться и уйти в другую жизнь.
Я отдалилась от него, и больше не глядя в его лицо, равнодушно произнесла:
— Если ты когда-нибудь что-то почувствуешь ко мне, то, Руслан, прошу тебя, в этот момент отпусти меня. Мы теперь сами по себе, и оба будем счастливы по-отдельности.
Я развернулась и ушла с кладбища, а когда вернулась в квартиру в «Аквамарине», было уже темно.
Прежде, чем открыть дверь, я услышала доносящийся из комнаты голос. Это был голос Татьяны.
Я открыла дверь.
Конечно же, Татьяна Валерьевна и Герман Леонидович сидели в гостиной и пытались поиграть с Любой. Увидев меня, они застыли и выпрямились, словно нахулиганившие дети.
— Ты… Ты вернулась! — Сказала Татьяна, взволнованно глядя на меня. Я поджала губы и едва заметно кивнула. Увидев, что Ильи и Филиппа нет рядом, я просила:
— Они ушли?
— Нет. — Ответила Татьяна, — Мистер Волков в детской, а мистер Ульянов вышел в магазин.
Я кивнула, ничего больше не говоря.
Увидев меня, Люба протянула ко мне ручку, чтобы я ее взяла на руки, и я, подхватив ее, села на диван.
Татьяна и Герман Леонидович многозначительно переглянулись.
Вроде бы, мне было, что им сказать, но я молчала, просто держа Любу и играя с ней.
Спустя долгое время, видимо, не выдержав гнетущей атмосферы, Татьяна, посмотрела а меня, открыла рот и заговорила:
— Слышала, мне мистер Ульянов сказал, что вы с Русланом развелись?
Я кивнула, продолжая сохранять молчание.
Я была словно в ступоре и не знала, что говорить.
Раздался голос Германа Леонидовича, в котором был слышен угрюмый гнев:
— Развелись и хорошо, его идеи рано или поздно разрушили бы нашу семью.
Татьяна слегка нахмурилась, не зная, что ей сказать.
Посмотрев на меня, она слегка вздохнула и сказала:
— Какие у тебя планы на будущее?
Я поджала губы:
— Что вам двоим от меня надо? Хватит ходить вокруг да около.
Татьяна и Герман Леонидович остолбенели, затем переглянулись и сказали:
— Эмилия, ты знаешь, что вы с Сашей поменялись ДНК?
Я кинула на них взгляд:
— Знаю. Вы двое должны знать об этом лучше меня. Я с самого детства росла с бабушкой, и ходила кругами много лет, и никогда даже не думала о своих родных родителях. Когда вы меня бросили, вы должны были понимать, что в этой жизни я вас больше никогда уже не признаю.
Наступила небольшая пауза. Увидев, как Татьяна склонила голову и вытирает слезу, я вздохнула и сказала:
— Кроме того, в этом году произошло много всего, и сейчас, все что я могу сделать, это не ненавидеть и не винить вас. Поэтому, впредь наши жизни не будут пересекаться, и мы каждый пойдем своими дорогами.
Глаза Татьяны покраснели, она смотрела на меня со слезами на глазах:
— Дочь, это я виновата, что обидела тебя, я понимаю! Но ты не можешь не признавать нас, ведь ты родилась в октябре, я была неправа, я не должна была быть импульсивной, но я совсем не знала тебя! Если бы можно было все начать сначала, разве я могла бы причинить тебе боль?
— Поэтому, когда меня заменили на Сашу, ты могла мне причинять боль лишь потому, что думала, что я тебе не родная? У кого в этом мире нет на других обид? — Я пыталась сдержать эмоции, — Если это размолвка и какие-то старые счеты, то ладно, но кем станет человек, из-за ненависти убивший другого?
— Я была неправа! — Татьяна расплакалась, — Я все эти дни думала о том, какой дорогой шла в последние годы. Я сделала так много ошибок, и вот горький результат этого — отмщение!
Лицо Германа Леонидовича помрачнело. Он обнял Татьяну и нежно похлопал ее по спине, пытаясь утешить:
— Ну, ну, все уже в прошлом.
Через некоторое время он посмотрел на меня и слегка нахмурился:
— Дочь, я понимаю твои чувства. Ты не хочешь возвращаться в семью Алешиных. И я не буду принуждать тебя. Но мы ведь все-таки родители, и мы не хотим, чтобы наше дитя страдало на улице.
Он достал черную карточку из своего костюма:
— Держи, ты — наша дочь, и где бы ты ни оказалась в будущем, ты должна хорошо заботиться о себе. На этой карте нет лимита, я не буду тебе говорить, как жить свою жизнь, просто не обижайся на нас.
Татьяна ошеломленно посмотрела на него:
— Что ты делаешь? Куда ты ее отпускаешь? Они развелись с Русланом, и теперь у нее есть только мы, она должна последовать за нами! Я позабочусь о ней! К тому же, как она будет жить одна с ребенком?
Герман Леонидович вздохнул:
— У нее свои планы на жизнь. Мы упустили так много жизней, что теперь не можем втягивать ее в свою семью. У нее есть право выбирать свою жизнь.
Татьяна Валерьевна была ошеломлена и долго молчала, после чего она слегка кивнула и посмотрела на меня красными глазами:
— Дитя, не мучай себя. Если тебе будет плохо, то возвращайся в любое время..