Ты задолжал мне любовь (СИ)

Глава 683. Туман рассеивается (часть 2)

В машине.

Я долгое время молчала, чувствуя себя подавленной.

— Не волнуйся, я пошлю кого-нибудь проследить за ним, все будет хорошо! — донесся до меня голос Руслана.

Я искоса поглядела на него и, замешкавшись, промолвила:

— Я волнуюсь не за него, а за Жанну. Это же очевидно, что она все еще очень любит Давида. Почему она вдруг решила отвергнуть его?

Руслан крутанул руль, а затем, положив одну руку на дверную панель, сказал:

— Осень не сразу становится холодной, и листья опадают не одномоментно. Вероятно, она ждала слишком долго, и в итоге потеряла надежду.

Я поджала губы. Мне ли не знать этого.

***

По дороге домой я незаметным для себя образом уснула. Лишь когда мы подъехали к вилле, и Руслан на руках отнес меня в спальню, я приоткрыла осоловелые глаза. Оказавшись на кровати, я с изнеможденным видом посмотрела на него и произнесла:

— Не понимаю, что со мной в последнее время. Я легко утомляюсь и постоянно чувствую себя обессиленной.

Руслан внезапно прекратил раздеваться, обернулся и посмотрел на меня с выражением странной радости.

— А поехали-ка завтра в больницу!

Озадаченная его предложением, я спросила:

— Зачем в больницу? Меня ничего конкретно не беспокоит.

Он подошел ко мне и улыбнулся.

— Нужно каждый год проходить полный медосмотр. Как раз подошел срок сделать это.

Я с большой неохотой, но все же согласилась с ним и закрыла глаза. Я лежала на кровати, чувствуя, что снова впадаю в дремотное состояние. Тем более, мне еще больше захотелось провалиться в сон, когда он, после нескольких сладких минут забытья в машине, уложил меня на удобную, мягкую постель.

***

Первая декада ноября.

В Москве резко похолодало. Руслан помнил о своем намерении отвести меня в больницу, поэтому встал пораньше. Я хоть и встала вместе с ним, но отнюдь не потому, что выспалась. Сидя в гостиной, я постоянно зевала.

Он отправился на кухню, чтобы сварить на завтрак кашу. В какой-то момент он высунул голову из кухни и спросил:

— Добавить сахару в кашу?

Я в очередной раз зевнула, да так, что на глаза накатились слезы.

— Да, можно! — сказала я, кивнув.

Взглянув на свинцовое небо за окном, я подумала, что стоит одеться потеплее.

Когда каша была голова, Руслан вышел из кухни в переднике и с лопаткой в руке и объявил об этом. Затем, глядя на меня, он добавил:

— Может, хочешь оладьев? Я испеку для тебя

Я зевнула, громко шмыгнула носом и осипшим голосом ответила:

— Спасибо, не нужно, каши вполне достаточно. Давай перед больницей заедем к моей маме, заберем Любу и отправимся на медосмотр вместе.

Он согласился, и добавил:

— А теперь — марш завтракать!

Я поднялась с дивана и села за обеденный стол. Он поставил передо мной миску с овсяной кашей и настоятельно предупредил:

— Каша горячая, так что подуй на нее, прежде чем есть.

Когда он так заботился обо мне, я чувствовала себя какой-то неполноценной. Он опекает меня так, словно я какая-то неумеха.

Тут я внезапно вспомнила о приезде Тамары и произнесла:

— Тамара уже в Москве. Нам нужно найти время и пригласить ее на ужин. Как-никак, мы — принимающая сторона. А еще меня немного беспокоит, что она таскается за Яковом.

Руслан понимающе кивнул, подул на свою тарелку с кашей и сказал:

— Ну, если придется, пригласишь ее жить к нам или снимешь ей гостиницу. Не следует ей в одиночку шастать по Москве, это небезопасно.

— Яков ведь не сделает ей больно?

После того инцидента с холодильной камерой мое представление о Якове перевернулось с ног на голову, поэтому я неизбежно беспокоилась за Тамару.

Руслан пододвинул ко мне свою тарелку, на которую до этого дул, и произнес:

— Вот, ешь мою. Она не такая горячая, — а сам забрал себе мою тарелку и стал дуть на нее.

Меня так тронул его поступок, что уголки моих губ невольно поплыли вверх.

Я хотела спросить его еще кое о чем, но он упреждающе сказал:

— Все вопросы — после еды!

Вот всегда он так.

— Окей, — буркнула я и принялась за овсянку.

Наконец, мы поели, и я стала, не торопясь, собираться. Когда я обувалась в коридоре, а Руслан пошел в гараж за машиной, в моей сумке зазвенел телефон. Мне звонила матушка Яны.

Я приняла звонок и, надевая сапоги, кинула:

— Здравствуйте, тетушка!

Прежде чем мне ответили, я уловила какую-то гнетущую ауру, доносящуюся с того конца провода. Наконец, мама Яны тяжело втянула воздух и начала:

— Госпожа Демидова, Ася вчера покинула нас. Перед этим она сказала, что хочет к маме. Сегодня ее тело доставили в Москву. У нас тут нет ни друзей, ни родственников, есть только вы, кто при жизни заботился о ней. Если вы не заняты, я и Асин дедушка в знак признательности хотели бы пригласить вас на похороны, чтобы вы проводили ее в последний путь вместе с нами.

У меня загудело в ушах. Я тупо глядела, как машина Руслана подъезжает к дому, и долгое время не могла произнести ни слова.

Увидев мое отсутствующее, окаменелое лицо, Руслан выскочил из машины, подбежал ко мне и с непонимающим видом спросил:

— Что случилось?

В тот же миг из динамика раздался голос женщины:

— Госпожа Демидова, вы здесь?

— Здесь, — на автомате ответила я перехватившим от волнения голосом. Понимая, что со мной что-то не так, Руслан приобнял меня и нахмурился.

— Мы скоро будем в Москве. Похороны состоятся сегодня же, на Хованском кладбище. Ася сказала, что хочет лежать рядом с мамой, — почти охрипшим голосом сказала матушка Яны. Должно быть, она плакала несколько дней к ряду.

— Хорошо, — отозвалась я таким же осипшим голосом и глубоко вздохнула. — Мы обязательно придем.

— Спасибо вам, госпожа Демидова! — прозвучал на том конце провода слабый, дрожащий голос немолодой женщины.

Я сбросила.

Руслан глядел на меня с нескрываемой тревогой.

— Что случилось?

Я тяжело вздохнула и посмотрела на него со словами:

— Умерла дочка Яны.

Несколько дней назад бабушка с дедушкой вместо того, чтобы повезти ребенка в больницу, решили отвезти ее к какой-то целительнице на Алтай. По дороге она умерла. Сегодня ее тело доставили в Москву.

Руслан помрачнел и, спустя несколько молчаливых секунд, спросил:

— Давай все же сначала съездим в больницу, а потом займемся этим.

Я замотала головой.

— Нет, мы поедем в аэропорт, встретим ее бабушку и дедушку и поедем на кладбище.

Руслан погрузился в молчание и, наконец, согласился со мной.

— Хорошо, поехали.

Столь внезапная смерть Аси повергла меня в глубокий шок. Я-то думала, что нужно просто быть сильной, и тогда все самой собой образуется. Кто бы мог подумать, что тогда я видела ее в последний раз; что когда я повернулась к ней спиной, это был прощальный жест.

Мы сели в машину. Руслан повернул ключ зажигания и взял меня за руку. Его ладонь была настолько теплой, что от этого прикосновение его тепло как будто передалось мне; оно распространилось по всем клеточкам моего тела через кровеносные сосуды и нервную систему.

Я искоса посмотрела на него и беспомощно пролепетала:

— Эта девочка… я…

— Крепись, дорогая, — он погладил меня по плечу и стал утешать. — Не нужно винить себя, ты сделала все, что смогла, но на все воля божья. Жизнь не успела перемолоть судьбу этого ребенка. Она появилась на свет чистой и непорочной, и ушла из него с такой же легкостью в душе. Пожалуй, это лучше, чем жить и постигать всю жестокость этого мира.