Ты задолжал мне любовь (СИ)

Глава 892. Всегда и везде быть начеку

— Помнишь, что я говорил?

Изящные пальцы Якова скользили по краю кровати. Он искоса глядел на меня, тогда как его губы выдавали еле видную улыбку, от которой меня бросило в дрожь.

Я была в замешательстве и продолжала молчать.

Яков всегда столько всего говорит, как я могу все помнить!

Я не то что запоминать, я даже видеться с ним не желаю!

Глядя на мою игру в молчанку, он отнюдь не злился, а как прежде с большим терпением продолжил:

— Не волнуйся, раньше я желал обладать тобой, но теперь мои вкусы поменялись. Я не могу зацикливаться на одной, когда по земле ходит столько девушек! — приглушенным голосом сказал он.

Я должна была бы обрадоваться, услышав такое, но почему-то внутри меня обострялось лишь чувство страха.

— Что ж, это отлично, — блекло кинула я, изо всех притворившись невозмутимой. — Желаю тебе поскорее найти свое счастье.

— Еще бы! — Яков улыбнулся, вскинув брови, и сменил тему разговора. — Однако для того, чтобы найти свое счастье, мне понадобится твоя небольшая помощь.

Ну, еще бы! Как у такого лиса, как он, может не быть коварного плана!

Вот только я не собираюсь идти на поводу.

— Можем поговорить о чем угодно, если ты вернешь мне ребенка.

Услышав это, Яков опустил глаза и медленно растянулся в улыбке.

— Ты думаешь, я собираюсь с тобой посоветоваться?

Вслед за этими словами улыбка исчезла с его лица.

Тут за мной раздался какой-то грохот. Массивная металлическая дверь открылась, и группа людей в медицинских халатах и масках ворвалась внутрь. Они молниеносно схватили меня за руки и уложили на кровать, связав мои конечности.

Я осознала, что произошло, лишь тогда, когда бесчисленное количество ремней и веревок опутали мое тело, намертво прижимая его к кровати. Единственное, чем я могла пошевелить, — это запястья и щиколотки.

Яков приблизился к изголовью и склонился надо мной, загородив свет лампы, так что над его головой образовался нимб. Снисходительно глядя на меня, он промолвил:

— Не бойся, все случится быстро.

Как только он сказал это, я ощутила неприятное покалывание в бедре, которое стало усиливаться. От этих болезненных ощущений меня бросило в холодный пот, а кулаки сжались так, что ногти впились в мякоть ладоней.

За секунду до того, как потерять сознание, я увидела зловещую улыбку на губах Якова.

***

Как только я открыла глаза, в них ударил ясный белый свет. Кончик носа окутал резкий запах озона.

— Эмилия, ты очнулась! — прозвучал голос Давида.

Я обернулась на звук и увидела брата.

— Где я? — спросила я и из последних сил приподнялась.

— В больнице

Кто-то выбросил тебя на улице. Прохожие вызвали полицию и скорую, а потом уже известили меня.

Давид налил в стакан воды и протянул мне, а затем подтянул к койке стул и сел.

Вероятно, из-за того, что я долго была без сознания, мне до ужаса хотелось пить, и я осушила почти весь стакан.

Окончательно придя в себя, я заметила, что в палате только Давид.

— А где Руслан?

в Германии Руслан имел больше влияния, чем Давид, и было бы логичнее, если бы его уведомили первым.

— Ну как можно быть такой бессовестной?! Я издалека мчался к тебе, я ты желаешь видеть только этого парня!

Давиду никогда не избавиться от дурной привычки сравнивать себя и Руслана.

Я беспомощно протянула ему стакан и оправдалась:

— Я спросила и только! Вы оба очень важны для меня.

— Важны? Что-то я не чувствую этого.

Давид поставил стакан обратно на стол и с сарказмом добавил:

— Ты добровольно сдалась врагу ради ребенка. В тот момент ты даже не думала о нас. Или, может, тебе кажется, что у меня камень вместо сердца, что я не буду переживать? Думаешь, если бы я воочию увидел, как тебе перерезают глотку, я смог бы спокойно жить дальше?

Я знаю, что Давиду, так же как и Руслану, очень больно.

Я протянула руку и накрыла ею его запястье.

— Братик, прости меня, я виновата. Я больше не буду так безалаберно обращаться со своей жизнью, обещаю. Можешь наказать меня за то, что я сделала, я все стерплю.

Должно быть, Давид не ожидал, что я признаю свою ошибку. Подготовленная им нравоучительная речь застряла костью в горле, и он проглотил ее, а затем глубоко и безысходно вздохнул.

— О наказании не может быть и речи, ведь ты признала вину. А что я буду за брат, если все время буду держать тебя в ежовых рукавицах?

Я рассмеялась сквозь слезы.

— Какое же счастье — иметь такого замечательного брата!

— Ты мне льстишь! Но знай, что в следующий раз пощады не будет! Ты же знаешь, что я сумею заставить тебя усвоить урок!

Он притворился свирепым и закатил глаза, глядя на меня.

Но я давно привыкла к таким сценам, поэтому не испытала ни доли страха. В ответ я вскинула брови, всем видом показывая, мол, «проехали».

И тут в моей голове всплыла та загадочная улыбка Якова, которую я видела перед тем, как отключиться. Мне резко стало не по себе. Я взяла Давида за руку и стала допытываться:

— Меня ведь обследовали? Врачи нашли какие-либо патологии?

— Ну, нам известно, что ты пережила стресс, а еще то, что все еще восстанавливаешься после родов, — пристально глядя на меня, сказал Давид и погладил мою руку, как бы успокаивая. — Не волнуйся, ничего серьезного врачи не обнаружили. Но все равно лучше некоторое время соблюдать пастельный режим, иначе можно заработать настоящие проблемы.

Его слова немало успокоили меня, но толика напряжения не покидала меня. Поэтому я настояла:

— Лучше подстраховаться и сделать полное, тщательное обследование, с анализом крови, мочи и тому подобное.

Видя, что я веду себя очень странно, Давид крепко сжал мою руку и с серьезным видом спросил:

— Да что случилось?

— Это подчиненные Якова увезли нашего сына. Перед тем как я потеряла сознание, они что-то вкололи мне в бедро, — сосредоточенно промолвила я.

Нынче меня не особо волновало, пополнятся ли еще на одного ряды обеспокоенных.

Давид замолчал и испустил недобрый вздох, отчего меня словно бы обдало прохладой.

Видеть его таким было хуже любой пытки.

— Не волнуйся, не факт, что мне что-то угрожает, — желая утешить его, сказала я, но таким слабым голосом, что меня можно было расслышать только вблизи.

Однако брат проигнорировал меня, отдернул руку и вышел из палаты.

На этот раз он не по-детски разозлился.

Вскоре в мою палату были вызваны лучшие врачи всей больницы. Они по очереди расспросили меня о моем самочувствии, после чего мне была назначена серия анализов.

Давид со стороны наблюдал за этим процессом, но ни словом со мной не обмолвился.

Ждать результаты анализов — это дело утомительное. Первыми пришли результаты основных анализов, которые оказались в норме. А результаты самых главных анализов — на вирусы и бактерии — нужно было ждать еще два дня; лишь тогда определится, имеет ли место биохимическое отравление.

Поскольку днем я спала как убитая, ночью мне никак не удавалось сомкнуть глаз.

Уже за полночь я встала с кровати, чтобы пойти прогуляться, но стоило подойти к выходу из палаты, как меня остановили телохранители, выставленный Давидом.

Они оглядел меня, вытянув шеи. На этом этаже клиники у каждой палаты дежурил телохранитель, так как здесь лежали влиятельные люди, но меня, в отличие от других, охраняли сразу три человека. Сбежать, опираясь только на собственные силы, не представлялось возможным.

Рядом располагалась еще одна дверь, которую сторожили двое, — больше, чем у остальных, но меньше, чем у меня. Я прикинула, что это может быть комната, где расположился Давид.

Вероятно, московские уроки оказались слишком глубоки, поэтому он предпочел отмести любые случайности и поставил личную охрану.

Этот важный, имеющий влияние человек, который из-за меня попал в немилость и подвергся оскорблению в больнице, теперь всегда и везде был начеку.

Таков уж был Давид. О Руслане даже и говорить не стоило.

Все верно. Моя импульсивность не должна негативно сказываться на тех, кто переживает обо мне.

Нужно не просто «постараться» не допускать подобного, а совершенно прекратить такие выходки.