Ты задолжал мне любовь (СИ)

Глава 454. Человек, которого ждут до конца жизни (часть 8)

Я растерялась, и хотела было спросить, как он узнал, но вдруг подумала, что Захар наверняка уже обо всем доложил ему.

Поэтому после небольшой заминки я сказала:

— Цена была слишком высокой, я подумала, что она того не стоит.

— Если она тебе понравилась, значит, стоит. Тем более, у тебя в ее покупке был свой интерес.

Понимая, что он слегка раздражен, я не стала все усложнять, а просто сказала:

— Ее забрал мужчина по имени Кропоткин Юрий. Захар оставил ему контакты. После родительского дня я хочу съездить к нему, чтобы попробовать открыть шкатулку.

Руслан на это лишь хмыкнул и спросил:

— Во сколько завтра выдвигаешься?

— Думаю, рано. До Лужского кладбища еще доехать надо.

— Понятно. Я буду ждать тебя.

У меня вновь возникло это ощущение, что Руслан — большой ребенок, отчего я улыбнулась. Мы закончили разговаривать, и вскоре я легла спать, специально раньше обычного.

На следующий день.

Мы встали довольно рано, так как нужно было ехать на кладбище. Люба так до конца и не проснулась, и когда мы уселись в машину, она уснула на моих коленях.

Нас повез Захар. Он встал еще раньше нас, и от недосыпа у него под глазами было черно.

Таисия Ивановна дала нам кое-что с собой, чтобы мы поели в дороге.

Уже в дороге я посмотрела на Захара и предложила:

— Давай я сменю тебя за рулем, а ты пока поешь.

Он покосился на меня и слегка покачал головой, с улыбкой промолвив:

— Спасибо, но я уже позавтракал.

Так как был родительский день, я не удержалась и сказала:

— По правде говоря, я могла бы сама поехать. Наверное, твоя семья тоже сегодня поехала прибираться на могилках. Ты мог бы сейчас помогать им.

Он улыбнулся и отрицательно покачал головой.

— Не страшно, у меня, благо, родные и близкие живы и здоровы. Старшие, конечно, пойдут на кладбище почтить своих предков, а с нас-то, молодых, что взять? Главное, — чтобы помнили.

Пожалуй, многие люди хотели бы произнести в родительский день фразу «родные и близкие живы и здоровы». Но, несмотря на горечь утраты, любимые люди навсегда остаются в наших сердцах, скорбим ли мы о них сразу после смерти, или вспоминаем ли со слезами на глазах в непогожий, дождливый день. Это и есть наивысшее счастье человеческой жизни, — чтобы тебя помнили.

Спустя пару-тройку километров, Захар вдруг сказал:

— Кстати, я вчера поискал, кто этот Юрий Кропоткин. Информация размытая, кроме того, что он москвич, однако мне все же удалось кое-что раскопать. Я обнаружил, что он несколько раз встречался со Станиславом Максимовичем Ефимовым.

Я немного насупилась

— Так значит, он знаком с Ефимовыми.

Немного помолчав, я высказала смелую гипотезу:

— Возможно ли, что он — родственник Ефимовых? Может ли быть так, что они специально выставили на торги шкатулку, чтобы найти ее вторую половину?

Захар молча глядел на дорогу, но потом хмуро произнес:

— Сложно сказать.

Мы приехали на Лужское кладбище к обеду. Дождь перестал крапать, выглянуло солнце. Над кладбищем вытянулась радуга. Воздух был свеж и прозрачен.

Благодаря своей отличной памяти Люба всего на второй раз на кладбище смогла сама найти нужные надгробья, несмотря на то, что эта территория заметно пополнилась свежими могилами.

Люди едут на кладбище для того, чтобы отдать дань памяти своим предкам. И мы были не исключением.

За пять лет фотография на надгробье дедушки Тихона потускнела, его черты еле-еле различались на эмалевой табличке.

— Мама, мы все когда-нибудь умрем? — внезапно спросила Люба.

Я кивнула. В детстве я тоже не понимала, что такое смерть, но став старше, я обнаружила, что люди вокруг меня уходят один за другим. С некоторыми я успела увидеться и даже поговорить перед смертью. Я с некоторыми не удалось даже попрощаться.

— Да, милая, умрем, но не окончательно.

Люба не поняла моей реплики, да и я, если честно, тоже не осознавала, что говорю. Я в оцепенении уставилась на могилу дедушки Тихона, про себя подумав, что он, наверное, немного разочарован отсутствием Руслана. Когда он покинул мир, в сердце Руслана еще царила обида, и он даже не пошел проводить деда в последний путь. Теперь же, когда обида утихла, в нем как будто утихла и тоска по любимому дедушке. Не знаю, хорошо это или нет.

Перед одним из новых надгробий стояли люди и плакали. Я подумала, что человек, которого оплакивали, должно быть, только недавно умер, и печаль еще не успела оставить в покое членов его семьи.

Мне не по душе, когда люди на кладбище плачут.

Наведя на могиле небольшой порядок, я притянула к себе Любу, и мы вместе попрощались с дедушкой Тихоном, после чего отправились на могилу моей бабушки.

Внезапно Люба потянула меня за руку и спросила:

— Мама, а что этот дядя делает у могилы бабушки?

Я посмотрела вперед и увидела высокую мужскую фигуру в черном одеянии, почтительно склонившуюся над надгробием моей бабушки. Так как человек стоял к нам спиной, я не увидела лица. Я стала судорожно прикидывать, кто же это может быть, но насколько я помнила, у бабушки не было таких знакомых!

С недоуменным лицом я шагнула вперед и кинула:

— Добрый день!

Мужчина слегка вздрогнул и через пару мгновений обратил на меня пронзительно-ледяной взгляд.

Это был суровый, но красивый мужчина. От него так и веяло отчужденностью. Он молча окинул меня взглядом пустых глаз, а затем развернулся и пошел прочь.

Заметив на бабушкиной могиле свежие белые хризантемы и сладкие подношения, я машинально повернулась в сторону уходящего незнакомца и кинула:

— Господин, кто вы?

Мужчина обернулся и с безучастным видом кинул в ответ:

— Просто прохожий! — лишь два непримечательных слова сорвались с его губ.

Глядя вслед этому человеку, я невольно задалась вопросом: когда бабушка успела познакомиться с этим человеком?

Но я не стала забивать себе голову и начала уборку. Вскоре мы попрощались и с бабушкой, и пошли дальше.

Могила Маши была самой новой из тех, что мы навещали. И хотя прошло уже пять лет, она выглядела как новая: не заросла травой и нисколечко не обветшала.

Я никак не могла понять Виктора. Возможно, он никогда не любил Веру, а тем более Машу, и для него каждая из них была лишь очередным приключением. Как же мне обидно за них! Все, что осталось после их смерти, — это всеобъемлющее чувство стыда и сожаление. Если бы они остались живы, боюсь, Виктор продолжал бы относиться к ним так же равнодушно, как к случайным прохожим.

На обратной дороге с кладбища я снова повстречала того мужчину с ледяной гримасой. Его машина стояла у ворот кладбища. Это был вылизанный до блеска черный внедорожник. Увидев нас с Любой, он лишь отстраненно пронаблюдал за нами, затем надел черные очки и скрылся из виду на своем автомобиле.

Когда мы сели в машину, Захар произнес:

— Госпожа, Руслан Артемьевич попросил меня купить обратные билеты на сегодняшний вечерний рейс.

Как вы на это смотрите?

Я улыбнулась.

— Прекрасно!

Билеты были куплены без права возврата.

Наша машина только тронулась в путь, — и внезапно раздался очень резкий звук торможения, от которого у меня чуть не лопнули барабанные перепонки. Машина резко остановилась. Люба прижалась ко мне. Захар сдержал эмоциональный порыв и посмотрел перед собой. Увидев спереди черную машину, он сощурился. Я пришла в себя и тоже заметила эту машину, а также то, что из нее вылезло двое мужчин с битами в руках.

«Бах!» — раздался треск от удара по стеклу нашего автомобиля.

— Госпожа, звоните в полицию! — раздался крик Захара.

Стекло со стороны водительской двери было разбито. Затем дверь машины распахнулась, и двое бугаев вытащили Захара наружу. Они связали его по рукам и ногам и затолкали в салон своей машины.

Сначала я оцепенела от страха, но затем нащупала телефон и уже начала набирать номер полиции, но внезапно телефон у меня отобрали. Я даже отреагировать не успела.

Задние двери открылись, и по обеим сторонам машины я увидела двух крепких мужчин с каменными лицами. Один из них, глядя на меня, сказал:

— Госпожа Афанасьева, вы поедете с нами!

Я крепко обняла Любу, чтобы ей было не так страшно, и ледяным тоном произнесла:

— Что вам нужно?

— Мы займем всего полчаса вашего времени. Прошу, следуйте за нами! — сказал один из них.

Я больше всего испугалась за Любу, и решила не сопротивляться. С дочерью на руках я вылезла из машины, окинула взором обоих мужчин, и как можно более невозмутимо сказала:

— Ну, везите!