Подойдя, Давид сел напротив мужчины и закинул ногу на ногу, показывая, что чувствует себя максимально непринужденно.
— Секретарь Головнев, вы действительно храбры. Несколько дней назад Владимир Иванович отдал приказ, запрещая всем с фамилией Головнев выходить и входить в этот дом, а вы тут же вломились к нам, мое восхищение…
Мужчина услышал это, и в его глазах промелькнуло нетерпение, которое, однако, тут же пропало. Мрачно усмехнувшись, он, не обращая ни на что внимания, произнес:
— А ты похож на господина Афанасьева, тоже любишь пошутить.
— Я не шучу. — На лице брата появилась легка образцовая улыбка, на его лице появилось желание выгнать собеседника.
Но в итоге, в отсутствие такой угрозы, как Владимир Иванович, Игорь не воспользовался намеком на то, что пора и честь знать. Просто приняв проникновенный вид, он сменил тему разговора, сказав:
— Я слышал, что в семье Афанасьевых произошло немало бед. Мы с Владимиром Ивановичем так долго работали вместе, и я всегда восхищался им как человеком, я верю, что он невиновен, что он выдержит расследование. Если вам нужна какая-либо помощь, смело говорите, дядюшка Головнев сделает все, что может, ни в чем не откажет.
Услышав это, Давид поднял брови и дал мне знак глазами — мы оба поняли, что к чему. Тот, кто необъяснимо заботлив, скрывает дурные намерения, и мы должны были быть благодарны уже тому, что он не раздавил нас одной ногой. В час нужды протянуть руку? Возможно ли это?
После недолгого молчания мой брат сменил тему разговора:
— Честному человеку оправдываться не нужно, Владимир Иванович скоро вернется, и с нашей семьей Афанасьевых все будет в порядке. Напротив, секретарь Головнев, вы с такой спешкой явились к нам в дом, может, вы получили какую-то внутреннюю информацию, думаю, с моим стариком что-то случилось, верно?
Едва он сказал эти слова, как атмосфера тут же накалилась. Игорь, прищурившись, смотрел в глаза Давида, и улыбка постепенно исчезала с его лица. Эта группа людей никогда не сможет поживиться за счет Афанасьевых — они ничего не поделают с честным чиновником Владимиром Ивановичем и не переспорят бойкого на язык Давида, поэтому неудивительно, что для Игоря мой брат стал настоящей занозой в одном месте.
Спустя долгое время мужчина, все же подавив свой гнев, отвернулся от оппонента и, обернувшись, посмотрел на меня, с натянутой улыбкой сказав:
— Говорят, вы родили? С ребенком все в порядке?
Спрашивает о том, что ему самому известно. Я сжала кулаки, при виде этой лицемерной физиономии мне не терпелось разорвать его на части, однако я не могла. С вероятностью в девяносто процентов мой малыш был в руках Головнева, поэтому, если он разозлиться, то это навредит только ему.
Почувствовав, что со мной что-то не так, брат, невозмутимо подняв руку, протянул ее через диван и положил ее на мой сжатый кулак, не давая мне действовать необдуманно. Стиснув зубы, я глубоко вздохнула, изо всех сил выжимая из себя легкую улыбку, и сказала:
— Спасибо большое за вашу заботу, с ребенком все хорошо.
Игорь, кивнув, задумчиво произнес:
— Говорят, у вас двойня, а в семье Демидовых осталось мало людей, и теперь, когда у них с таким трудом появился сын, пожалуй, ваши противники так легко не откажутся от права на опеку. Может, я замолвлю за вас словечко людям из суда и подтолкну это дело?
Я смотрела на его доброжелательность и приветливость и, не зная я, как коварно он поступил с родителями Руслана, то оказалась бы действительно обманута им. Я уже открыла рот, собираясь отказаться, но Давид перебил меня, ехидно сказав:
— Судя по всему, в последнее время аппарат действительно бездействует — важный секретарь прибежал в наш дом посплетничать и посовать нос не в свое дело, неудивительно, что ваши подчиненные любят вмешиваться в дела чужих — даже Владимир Иванович осмелился навести справки. Когда я примусь за дело, то пусть эти ребята, не отличающие хорошего от плохого, готовятся к смерти…
Мужчина сделал паузу и, сменив тон, с холодной усмешкой продолжил:
— Секретарь Головнев, вы предупредите своих людей, пусть будут внимательны и не ставят никаких палок в колеса господину Афанасьеву, в противном случае пусть не жалуются на мою безжалостность.
Владимир Иванович — чиновник неподкупный, с безупречной репутацией, он не боялся самостоятельно проводить расследование, не разрешая при этом Давиду использовать связи семьи Афанасьевых и лезть в это дело, однако именно поэтому полмесяца спустя мы так и не знали, что с ним.
Следовать правилам хорошо, однако, если следовать им чересчур, можно самому с легкостью погрузиться в это и впутать в происходящее своих родственников, заставляя их переживать. Конечно, все это — пустяки, самое отвратительное — смотреть на то, как такие люди, как Головнев, хвастаются своей силой
Давид же вырос вне правил, и его отчетливые слова, несомненно, следовало рассматривать как серьезное предупреждение.
Игорь, на мгновение обомлев, тут же встал и, как ни в чем не бывало похлопав себя по куртке, равнодушно произнес:
— Одним словом, вот вам мое расположение, если что-то случиться, можете в любое время связаться со мной. У меня еще есть дела, поэтому я пошел, провожать меня не нужно.
Договорив, мужчина поднялся и покинул гостиную, спокойно выйдя наружу. Глядя на удаляющийся из комнаты силуэт Головнева, я ощущала, как в душе появляется сомнение в собственных догадках. Игорь сам снизил свой статус, раз за разом прибегая к нам выразить свое хорошее расположение — не иначе, как он облюбовал исходившие от меня мощь Алешиных и Афанасьевых, и, если в будущем он хотел заполучить поддержку обеих семей, у него не было причин похищать ребенка. Однако кто это мог быть еще, если не он.
Внезапно лежавший на столе телефон завибрировал. Повернувшись и, опустив голову, посмотрев на экран, я увидела незнакомый номер. В такой момент, пусть даже это был телефонный спам, я бы все равно не отказалась взять трубку, поэтому, не колеблясь, я подняла устройство и, нажав на кнопку, приложила его к уху.
— Алло, кто это?
В трубке раздался знакомый голос:
— Мила.
Это был Тимур! Я инстинктивно сжала телефон и напряженным голосом спросила:
— Тимур, где ты?
— Об этом потом. В аэропорту я видел людей с новорожденным ребенком, неужели у тебя…
Все нервы в теле мгновенно напряглись, я крепко стиснула устройство, которое держала в руках и резко вздохнула. Чтоб меня! Я забыла о корпорации «GW»!
Именно из-за ребенка корпорация «Demigroup» временно аннулировала сотрудничество с этой компанией, и Шон Смит затаил обиду. Пробыв долгое время в Москве, он уехал, и если все это спланировали они, то в этом есть смысл!
— Тимур, где ты? Ты нашел Элизабет и Сережку? Куда эти люди унесли ребенка? Ты помнишь?
— Нет.
— Сделав паузу, мужчина хриплым голосом продолжил. — Я искал целый год, и все бесполезно. На этот раз кто-то намерено распустил слухи и предоставил информацию о местах, где часто бывают люди из корпорации «GW», только поэтому я случайно наткнулся на новость о ребенке.
Я сжала губы и, сглотнув, спросила:
— С ребенком все в порядке?
— Их было много, я не осмелился приблизиться, однако внешне кажется, что ребенку не слишком плохо, так что не беспокойся…
Я перебила его:
— Как тут можно не волноваться? Тимур, малыш недоношен, если ему будет недостаточно питания, если о нем будут плохо заботиться, то он всю жизнь будет мучиться. Так что тем более скажи мне, где ты, я приеду.
— Ты не можешь, тут слишком опасно. Как бы то ни было, мне нужно искать Лизу и ребенка, поручи это мне, верь мне, я обязательно смогу… Бип-бип-бип… — Голос мужчины неожиданно прервался.
Я, на секунду обомлев, наконец, отреагировала и, понизив голос, принялась кричать в микрофон:
— Тимур? Тимур, ты меня слышишь?!
Но ответом мне были лишь звук «бип» и шорох электрических помех. Я поднесла телефон к лицу и увидела, что экран телефона заблокирован, и на нем светиться время — четыре часа дня. Четыре часа дня здесь, в Москве, а Германии только полночь, и из-за того, что Тимур позвонил мне в такое время, после чего связь резко оборвалась, сложно было поверить, что у него все спокойно.
Если в то время у меня еще была причина остаться в своей стране, то теперь я должна была уехать.
.