Медный змей
Подойдя к границам Эдома, евреи надеялись пересечь эту страну и немедленно войти в Эрец Исраэль.
Страшным ударом для евреев стал отказ эдомитов разрешить им пересечь свою страну. Это означало, что
они снова должны будут идти в обход по пустыне. После долгих лет странствий они ощущали огромную
усталость, и им не терпелось скорее достичь Обетованной Земли.
Оставшиеся в живых представители Поколения Пустыни жаловались Моше: "Зачем ты увел нас из Египта?
Чтобы мы умерли в пустыне? Мы уже почти достигли границ Эрец Исраэль, а теперь нам опять надо
поворачивать в пустыню. Мы странствуем уже 38 лет, и нам более этого не вынести".
Предвидя также продолжительность и тяготы будущего эдомитского изгнания, народ был очень этим
угнетен.
"Опять нам придется есть ман, — говорили евреи, — а ведь это совершенно неестественная пища, в конце
концов, она когда-нибудь разорвет наши желудки, ибо не приводит к физиологическим отправлениям".
Жалобы людей были безосновательны и расценивались Ашемом как лашон ара в отношении мана.
Небесный Глас провозгласил: "Неблагодарные! Вы недовольны, несмотря на все совершенные Мною для вас
добрые дела!
Я дал вам чудесную пищу, ман, который полностью поглощается телом, освобождая вас от неприятной
необходимости покидать лагерь для совершения естественных отправлений.
Путь вокруг земли Эдома также должен был стать для вас благом, чтобы вы не пострадали от эдомитян.
Более того, вам предстоит покорить царство Сихона и Ога".
Далее Ашем сказал: "Пусть же змея, которая не жалуется на свою пищу, по вкусу напоминающую пыль,
накажет тех, кто недоволен восхитительной пищей".
Б-г наслал на еврейский народ ядовитых змей, дабы они поразили смертельными укусами часть ропщущих
на ман. Другие недовольные погибли от укусов диких собак и скорпионов.
Раскаявшись в своих поступках, они пали перед Моше на колени со словами: "Мы согрешили, когда
говорили против Ашема и тебя. Помолись Ему, чтобы он избавил нас от змей".
Тотчас же простив их (если у вас просят прощения, надо немедленно простить и не проявлять
жестокосердия), Моше стал умолять Ашема пощадить грешников.
Б-г дал ему такие наставления: "Изготовь большого змея, называемого сараф, чей яд вызывает сильную
лихорадку (сараф означает "жгучий"). Прикрепи его к вершине высокого шеста, чтобы его можно было
видеть с любого конца стана. Еврея, которого укусила дикая собака или скорпион, излечит быстрый взгляд
на сарафа. Тот, кого укусила ядовитая змея, ради исцеления должен глядеть на сарафа пристально.
Конечно же, ни быстрый, ни продолжительный взгляд на змея в действительности исцелять не мог. Ашем
имел в виду, что пораженный человек будет исцелен, если направит свой мысленный взор к Небесам, то есть
будет смотреть на сарафа с мыслями о тшуве. Нечестивец не получит исцеления, сколько бы он ни глядел
на змея.
Почему Ашем даровал исцеление с помощью змея? Вид змея ассоциируется с грехом лашон ара. Змея —
символ лашон ара, ибо первая змея в Ган Эдене оклеветала Создателя. Таким образом, взгляд на змея
пробуждает тшуву.
Ашем не сказал Моше, из какого материала изготовить сарафа. Однако "мудрый человек понимает тонкий
намек". Моше рассуждал так: "Без сомнения, Ашем желает, чтобы рукотворный змей напоминал живого.
Тело и голова живой змеи имеет медный отлив. Более того, само слово нахаш (змея) напоминает слово
нехошет (медь). Поэтому я изготовлю сарафа из меди, а не из золота или серебра".
Взяв шест, Моше подбросил сарафа в воздух, и змей волшебным образом взлетел на вершину шеста.
Слова Ашема сбылись, и тот, кто совершал тшуву, смотря на сарафа, оставался в живых.
Сделанного Моше медного змея Община Израиля хранила почти 700 лет. Его называли "нехуштан". Так как
он сохранил свою исцеляющую силу, в конце концов, к нему стали относиться как к священному предмету.
Когда распространилось идолопоклонство, евреи, впав в грех, поклонялись медному змею.
Царь Хизкияу, который очистил страну от идолопоклонников, в конце концов, сокрушил его. "Он разрушил
медного змея, сделанного Моше, ибо до того времени (его времени) сыны Израиля курили ему фимиам и
называли его именем "нехуштан" (II Мелахим 18:4).