Да будет свет...

Глава 44 Цель — единство энергосистемы

В первой половине 1992 года западная печать стала активно муссировать тему о надвигающемся в Российской Федерации государственном перевороте, подхваченную высшими должностными лицами страны и ее столицы. Так, мэр Москвы Г. X. Попов в середине мая выступил со статьей, опубликованной во французской газете «Либерасьон» под заголовком «Необходимость сильного режима в России». Признавая очевидный факт, что «большинство русских против рыночной экономики», московский градоначальник сделал вывод, что «заставить страну перейти к рынку сможет лишь сильная власть». В этой статье он подчеркнул, что в «ближайшее время вопрос о том, кто обладает властью в Москве, будет иметь большое значение». Дальнейшие события показали, что новоявленной Кассандре не удалось дождаться исполнения своих пророчеств в уютном кресле городского головы.

В июне 1992 года Попову пришлось оставить свой пост, а мэром Москвы был назначен Лужков. Юрий Михайлович проявил исключительную активность во время работы в Комитете по оперативному управлению народным хозяйством СССР под руководством И. С. Силаева, где он курировал поставки в Россию и СССР иностранной гуманитарной помощи.

В мае 1992 года Б. Н. Ельцин предпринял, пока словесную, атаку на Верховный Совет РФ, заявив во время пребывания в Череповце о необходимости «разгона Съезда народных депутатов». В интервью «Комсомольской правде» он указал даже срок: «Все надо сделать к осени».

С назначением на новую должность я по-прежнему занимался электроэнергетикой, но теперь уже в масштабе России. Это время было богато на всякие законы и постановления: их плодили почти ежедневно. Один из них — Закон о госпредприятиях на территории России, заложивший бомбу под Единую энергетическую систему страны. В соответствии с этим Законом любое государственное предприятие имело право выйти из любого объединения и принять собственную программу действий. Постановление Верховного Совета России о ликвидации всех объединений также вело к развалу ЕЭС, как раз и состоявшей из объединений, базировавшихся на территории областей и республик. Если раньше над нашей энергетикой стояло Министерство энергетики и электрификации СССР, выполнявшее хозяйственные функции, то теперь роль этого ведомства была сведена к минимуму. После передачи всего имущества в ведение Государственного комитета РФ по управлению государственным имуществом (ГКИ), по сути дела, чужому дяде, ничего не понимавшему в энергетическом оборудовании, Министерство топлива и энергетики РФ, в полном смысле этого слова, оставалось не у дел.

Последней каплей, способствовавшей развалу ЕЭС России, был подготовленный в ГКИ Указ Президента РФ от 1 июля 1992 года № 721 «Об организационных мерах по преобразованию государственных предприятий, добровольных объединений государственных предприятий в акционерные общества». В нем говорилось, что любое предприятие принимает решение об акционировании самостоятельно, а в случае противодействия со стороны руководителя трудовой коллектив имеет право сам провести акционирование с выходом как предприятия из объединения, так и структурного подразделения из предприятия. Согласно этому документу, каждое крупное предприятие подлежало приватизации до 2 ноября 1992 года. То есть все отдавалось на откуп трудовому коллективу, который мог теперь действовать по принципу: «Что хочу — то и ворочу!» Так оно и получилось. В течение нескольких месяцев все мало-мальски крупные предприятия подали заветные заявки на акционирование, положив начало процессу ежедневной приватизации десятков заводов и фабрик.

Как видно, советской партийной и административной элите на этом этапе нужна была видимая легитимизация действий, направленных на конвертирование имеющейся власти в частную собственность с целью последующего наследования этой собственности. И то и другое она получила в первые же годы реформ: вчерашний директор становился хозяином-собственником. «Каких-нибудь полдюжины баронов в процессе приватизации 90-х годов, — писала английская «Файнэншл тайме», — выиграли контроль над сотнями компаний и предприятий, заполучив их с невиданной скидкой, в основном благодаря контактам в политических сферах». Однако, прибрав к рукам заводы и фабрики, почти никто из этих «баронов» так и не сумел правильно организовать процесс развития и расширения производства, ради чего, собственно, и замышлялась приватизация. И в этом состояла вся глубина трагедии, поскольку подлинные богатства создаются не спекулятивными сделками, не перераспределением уже созданных ценностей, а прямым созиданием — новыми изобретениями и их воплощением в жизнь через достижения науки, инженерную мысль и произведения рук человеческих. Как тут не вспомнить слова одного из героев А. П. Чехова: «Уж очень вы, господа, умствуете!

Все норовите, как бы это по-умному, да по принципам, да со всякими выкрутасами, а выходит у вас только одно: тень наводите…»

Указ № 721 убивал энергетику наповал. Понимая это, мы все свои усилия сосредоточили на поиске наиболее целесообразных путей, ведущих к сохранению Единой энергосистемы России. Еще до выхода Указа нами был всерьез изучен опыт работы в рыночных условиях энергетических компаний Финляндии, Японии, Франции, ФРГ и США. Взяв за пример французскую государственную акционерную компанию «EdF», работавшую в условиях, близких к российским, мы организовали курсы по обмену опытом работы, приглашали французских менеджеров, которые рассказывали нам, что и как надо делать в рыночных условиях. Мы направляли во Францию своих специалистов, проводили конференции и совещания, то есть вели большую подготовительную работу, направленную на принятие грамотных решений, касающихся существования ЕЭС России в качестве государственной компании в рыночных условиях.

Счетчик времени, установленный президентским Указом, был запущен. Нужно было срочно искать выход, иначе в одно прекрасное утро можно было проснуться и узнать, что, согласно очередному закону, нашей системы больше не существует. Так у нас сложилось, что развитие производительных сил в любой точке России в ближайшей перспективе без Единой энергетической системы невозможно. Рост благосостояния людей напрямую зависит от объемов потребляемой электроэнергии на душу населения. Накануне распада в СССР на одного человека в год приходилось по 6,5 тыс. кВт·ч, в то время как в США — 13–15, а в Швеции — 2024 тысячи. До этих уровней производства электроэнергии нам еще надо было расти и расти.

Беда в том, что многие в нашей стране не понимали чрезвычайной важности наличия Единой энергосистемы. Поэтому-то и раздавались голоса, предлагавшие ее приватизировать, разделив между отдельными собственниками. «Зачем и почему, — заявляли эти люди, — в России необходимо сохранять единую систему энергетики? В США ее нет. Давайте сделаем так, как за океаном!»

Обсуждая эту важную для России проблему, противники целостной энергосистемы вели себя так, как московские актеры в одном спектакле, поставленном однажды по пьесе Метерлинка. По воле режиссера, видимо, полагавшего, что содержание пьесы — дело десятое, что интересна не суть, а сценическая картинка, они то и дело переходили на французский язык, непонятный большинству зрителей. Всякое дело может быть доведено до абсурда. Нельзя нам в строительстве энергетической отрасли переходить на «американский язык» хотя бы потому, что Россия — особая страна во многих отношениях. Здесь на 2,33% населения земного шара приходится 35% природных ресурсов Земли, а 70% нашей территории лежит в зоне вечной мерзлоты и продолжительного холодного сезона.

ЕЭС СССР охватывала всю страну, протянувшись с востока на запад и с севера на юг и пересекая разные временные зоны. Когда на Дальнем Востоке утро, на Москву опускается ночь. Максимальный уровень нагрузки в системе приходился на вечерние и утренние часы. Эти два пика идут с востока на запад с интервалом в два часа. Если предположить такую ситуацию, что ЕЭС окажется разделенной на несколько частей, то сразу возникнет необходимость одновременного возведения электростанций общей мощностью 15 млн. кВт в дефицитных регионах страны, в том числе 7 млн. кВт — в России.

Более того, любая попытка расчленения системы на части приведет к возникновению серьезных проблем в регионах. Ведь из 80 российских энергосистем только 14 были избыточными. Например, Московская энергетическая система имела мощности, превышавшие потребности региона, поэтому она имела возможность передавать излишки энергии другим территориям. А 66 энергосистем фактически являлись потребителями электроэнергии, которая вырабатывалась в соседних энергосистемах. Если отделить, образно говоря, доноров от реципиентов, то первые должны будут решать проблему, как продать лишнюю электроэнергию, а другие — где ее взять. У энергообеспеченных может возникнуть соблазн использования избытка электроэнергии в качестве экономической удавки.

Эффект параллельной работы системы снижает необходимость иметь большие мощности, что не только дает экономию эксплуатационных расходов примерно на 1 млрд, долларов, но и снижает необходимость инвестиционных расходов. Удивительно получается! Когда мировое экономическое сообщество семимильными шагами идет к интеграции, к объединению крупных фирм, у нас реанимируют ярлыки типа «монополизм», призывают к борьбе с ним до последней капли крови. А монополизм можно сделать явлением технологическим, всего-навсего децентрализовав проблему распределения электроэнергии. В разговорах о борьбе с монополизмом я усматриваю попытку посягнуть на безопасность государства. В моем понимании, Единая энергосистема — это кровеносные сосуды одного единого и неделимого организма, каковым является Россия.

Выступая принципиально против приватизации, я не мог не признать, что принятые в спешке, один за другим Законы о предприятиях и объединениях, об изменении роли Министерства топлива и энергетики РФ, а также Указ Президента РФ № 721 лишали нас возможности сохранить энергетику страны в форме единой системы. Тогда я стал искать ответ на вопрос: «А как можно сохранить централизованную систему управления электроэнергетикой при любой форме собственности?»

Как мне представлялось, в каждом субъекте Российской Федерации надо было создать такую структуру, которая могла бы самостоятельно решать проблемы обеспечения электроэнергией на уровне своего региона. А Центр, делегировав большие права регионам, должен оставить у себя возможность управлять ими через финансы, экономику, кадры и другие рычаги.

Обдумав все, как следует, я пришел к заключению, что у нас остается только один путь — через акционирование. Не действовать, когда приходит время, значит, себя погубить. Во исполнение и развитие Указа № 721 нами в срочном порядке был подготовлен проект Указа Президента РФ № 923 от 15 августа 1992 года «Об организации управления электроэнергетическим комплексом Российской Федерации в условиях приватизации». Большую помощь в подготовке проекта Указа нам оказал заместитель председателя ГКИ Петр Петрович Мостовой, который впоследствии длительное время являлся членом совета директоров РАО «ЕЭС России».

В Указе № 923 был заложен основополагающий принцип о принадлежности системообразующих сетей 220, 330, 500, 750 и 1150 киловольт центральному акционерному обществу без права их приватизации. Для завершения этой работы нам надо было перевести в акционерные общества каждую энергосистему и электростанцию, чтобы полученные от них контрольные пакеты акций сконцентрировать в каком-то московском центральном органе. Министерство топлива и энергетики РФ этого сделать не могло. ГКИ мог бы, в принципе, управлять пакетом акций, но это не входило в его функции. Тогда было предложено создать Российское акционерное общество (РАО) «ЕЭС России», передав ему в собственность всю системообразующую сеть, которая до этого времени была государственной.

Для того чтобы все энергосистемы были в равных условиях, было предложено выделить в самостоятельные акционерные общества (юридические лица) все ГРЭС мощностью 1 млн. кВт и выше. То же самое надо было проделать и с гидростанциями мощностью 300 МВт и выше с выведением их из подчинения региональных энергосистем. Эти электростанции стали на оптовом рынке электроэнергии страны самостоятельными юридическими лицами. Параллельно проводилось акционирование региональных энергосистем с предоставлением части акций коллективу и передачей контрольных пакетов (49, 51 или 100%) в уставной капитал РАО «ЕЭС России», которое становилось собственником электросети с системой диспетчерского управления и контрольных пакетов акций своих дочерних компаний — AO-энерго и АО-электростанций. Так мы нашли форму управления, которая дала возможность сохранить Единую электроэнергетическую систему России.

Американские специалисты неоднократно высказывали мне свое удивление: как нам удалось в такое короткое время провести эту гигантскую работу, не дав развалиться Единой энергетической системе? И действительно, в результате напряженной и оперативной работы — всего лишь за две недели! — руководством и специалистами Комитета по электроэнергетике Минтопэнерго РФ, был подготовлен важнейший, можно сказать, судьбоносный для энергетики России закон.

Провал экономической стратегии «команды Гайдара» стал очевиден уже к началу лета 1992 года. По официальным данным, в стране за первые пять месяцев национальный доход сократился на 17%, промышленное производство — на 13%, розничный товарооборот — на 44%, реальные доходы населения — на 40–50%. Тяжелое положение с капитальными вложениями сложилось и в ТЭК России.

К маю 1992 года Владимир Михайлович Лопухин должен был разработать единую концепцию реформ в ТЭК. Согласно предложенной им концепции, правительство должно было оставить за собой право регулирования цен на газ и электроэнергию, а цены на нефть сделать свободными. Против этого предложения выступил министр экономики РФ Андрей Алексеевич Нечаев, считавший правильным осуществление административного регулирования всех цен в ТЭК и плавное их повышение. Ельцин не одобрил концепцию Лопухина, что, по всей вероятности, стало одной из причин его отставки с поста министра топлива и энергетики. В мае мы отмечали день его рождения. В. С. Черномырдин поздравил именинника и подарил ему кейс. А на другой день появился приказ об освобождении Лопухина от занимаемой должности.

Заместителем Председателя Правительства России по топливно-энергетическому комплексу Указом Президента РФ 30 мая 1992 года был назначен Виктор Степанович Черномырдин с возложением на него обязанностей министра топлива и энергетики РФ. Назначение Виктора Степановича породило у нас, энергетиков, большие надежды на изменения в экономике страны в лучшую сторону. Мы верили в него. Он был «наш».

Виктор Степанович управлял нами оперативным способом, появляясь в министерском кабинете лишь для проведения необходимых встреч и совещаний. Месяцев семь или восемь обязанности министра топлива и энергетики РФ исполнял первый заместитель министра Эдуард Вячеславович Грушевенко.

В. М. Лопухин, если не принимать в расчет его непрофессионализм, умел прислушиваться к чужому мнению, стремился найти точки взаимопонимания. В электроэнергетику он не вмешивался: ему больше импонировали проблемы, связанные с нефтегазовой промышленностью. Поэтому я был полностью свободен в выборе главных направлений своей деятельности — как текущей, так и перспективной. Но многих энергетиков раздражала некомпетентность Владимира Михайловича. По сравнению с предыдущими руководителями энергетической отрасли страны выглядел он, конечно, бледно. Вокруг его имени шли разные толки, хотя он был достойным человеком.

Исчерпывающую характеристику Лопухину дал в интервью «Общей газете» (26 августа 1999 г.) Виктор Степанович Черномырдин: «Первоначально министром топлива и энергетики был Лопухин — молодой парень, который до того работал советником в каком-то управлении Госплана России. Вот он нас первый раз собрал на совещание. Там сидят союзные еще министры, обсуждают, как обычно, ситуацию по топливу: что обеспечивать, как заготавливать, куда складировать. Лопухин сидит и, по глазам вижу, ничего не понимает. Я после совещания попросил остаться и говорю ему: «Слушай, хочу тебя откровенно спросить, как ты сюда попал? Как ты мог за это взяться?»

Проект Указа Президента РФ и учредительные документы РАО «ЕЭС России» мы готовили уже после отставки Владимира Михайловича. Прежде чем направить на регистрацию подготовленные учредительные документы по созданию РАО «ЕЭС России» В. С. Черномырдин собрал у себя совещание. На это совещание были приглашены я как заместитель министра — председатель Комитета по электроэнергетике, заместитель министра по экономике Анатолий Иванович Барановский, президент корпорации Росэнерго Олег Викторович Бритвин, президент корпорации Росэнергострой Семен Яковлевич Лащенов. Широко улыбаясь, Черномырдин оглядел нас и спросил:

— Кого будем выдвигать на пост президента РАО «ЕЭС России»?

Все единодушно предложили мою кандидатуру.

— Согласен. Так тому и быть! — завершил разговор, как отрезал, Виктор Степанович.

1 декабря 1992 года за подписью исполняющего обязанности Председателя Правительства РФ Е. Т. Гайдара вышло правительственное постановление «О назначении А. Ф. Дьякова президентом РАО «ЕЭС России».

Не дожидаясь регистрации Общества, мы приступили к формированию структуры и штатов головной компании РАО «ЕЭС России» и ее руководящих органов. При формировании состава совета директоров возник вопрос о его председателе. Согласно Указу Президента РФ, на первых этапах деятельности общества представители государства в совет директоров назначались распоряжением Правительства РФ. Одновременно они образуют коллегию представителей государства по управлению имуществом РАО «ЕЭС России». В соответствии с этим же Указом Президента РФ коллегию представителей государства в совете директоров акционерного общества возглавляет президент РАО «ЕЭС России», который одновременно является председателем правления.

Я предложил Виктору Степановичу Черномырдину самому возглавить совет директоров РАО «ЕЭС России». После недолгих раздумий он отказался от этого предложения. Рассмотрев ряд других кандидатур, мы пришли к выводу, что на данном этапе будет более целесообразным, если и председателем совета директоров будет сам президент РАО «ЕЭС России».

Правительство РФ утвердило пятнадцать членов совета директоров РАО «ЕЭС России» и вошедших в его состав семерых представителей государства: президента, председателя совета директоров и председателя правления РАО «ЕЭС России» Анатолия Федоровича Дьякова, заместителя Председателя Правительства РФ, министра внешнеэкономических связей РФ Олега Дмитриевича Давыдова, первого заместителя председателя Государственного комитета РФ по управлению государственным имуществом Петра Петровича Мостового, первого заместителя министра экономики РФ Андрея Георгиевича Шаповальянца, заместителя Председателя Государственного Комитета РФ по антимонопольной политике Юрия Ивановича Бурлинова, заместителя министра топлива и энергетики РФ Юрия Николаевича Корсуна и заместителя министра финансов РФ Сергея Васильевича Горбачева.

От субъектов Российской Федерации в совет директоров РАО «ЕЭС России» были избраны три человека: генеральный директор АО Дальэнерго Юрий Дмитриевич Башаров, генеральный директор АО Свердловскэнерго Валерий Николаевич Родин и генеральный директор АО Колэнерго Виталий Николаевич Мешков.

Собрание миноритарных акционеров избрало в состав совета директоров РАО «ЕЭС России» пятерых своих представителей: генерального директора АО Тюменьэнерго Валентина Федоровича Богана, генерального директора АО Ставропольэнерго Евгения Андронниковича Желтикова, генерального директора АО Красноярскэнерго Владимира Михайловича Иванникова, первого заместителя Председателя Правительства г. Москвы Бориса Васильевича Никольского, генерального директора АО Колымаэнерго Владимира Алексеевича Пехтина.

Акт о регистрации РАО «ЕЭС России» был подписан 31 декабря 1992 года. На гербе нашего общества изображен двуглавый орел с раскинутыми на фоне расходящихся лучей крыльями. Все это символизирует единство системы, которая словно энергетический мост соединяет европейскую и азиатскую части нашей страны, обогреваемой потоками света и тепла.

Когда древнегреческий философ Эмпедокл высказывал предположение о том, что для прохождения из одной точки в другую свету требуется время, он, скорее всего, не мог и помыслить, что не пройдет и пары десятка веков и на Земле возникнет целая отрасль — электроэнергетика, главной задачей которой станет выработка и доставка этого света человеку. И только работникам этой отрасли очевиднее других станет простая истина: прежде чем в квартирах людей, в общественных зданиях и производственных корпусах загорятся яркие электрические лампочки, заработают бытовые приборы и загудят машины и станки необходимо не только время и даже не материальные расходы, но и огромные затраты душевных сил и физической энергии как отдельных сотрудников, так и огромных коллективов, объединенных и озабоченных одной целью — сохранением единства энергосистемы.

Параллельно с выстраиванием здания РАО «ЕЭС России» происходило становление созданного в 1990 году Электробанка и налаживание деятельности собственной страховой компании Энергогарант, зарегистрированной в декабре 1992 года.

На первом заседании совета директоров РАО «ЕЭС России», состоявшемся в январе 1993 года, был утвержден состав правления РАО в количестве девяти человек. В него вошли: президент РАО «ЕЭС России» Анатолий Федорович Дьяков, вице-президент РАО «ЕЭС России» Анатолий Иванович Барановский, вице-президент РАО «ЕЭС России» Олег Викторович Бритвин, вице-президент РАО «ЕЭС России» Семен Яковлевич Лащенов, начальник департамента экономики РАО «ЕЭС России» Николай Дмитриевич Бойко, начальник департамента финансов РАО «ЕЭС России» Евгений Иванович Борисов, начальник департамента эксплуатации энергосистем и электрических станций РАО «ЕЭС России» Владимир Иванович Городницкий, начальник департамента стратегического управления и контроля Виктор Викторович Нечаев, начальник департамента энергетического строительства РАО «ЕЭС России» Валерий Арташесович Саакян.

Акционирование электроэнергетики России с созданием РАО «ЕЭС России» — фирмы, полностью соответствующей рыночным условиям, было проведено собственными силами, в кратчайший срок и без привлечения каких-либо дополнительных средств. Переход на новую форму управления энергетикой страны произошел без каких-либо коллизий, быстро и незаметно для потребителей. Была проделана огромная работа по созданию оптового рынка электроэнергии, производимой субъектами рынка — электростанциями, ставшими самостоятельными юридическими лицами.

Что помогло нам добиться поставленной цели? Прежде всего, убежденность в своей правоте и твердость в следовании заданным курсом. Наша убежденность базировалась на осознании значимости сохранения единой энергосистемы, а твердость подпитывалась неоспоримостью идеи.