Да будет свет...

Глава 54 Огня в бумагу не завернешь

Бревновская политика однобокости и пристрастности в формировании персонального состава правления РАО «ЕЭС России» привела к тому, что из него стали вытесняться опытные специалисты, профессионалы высокого класса, хорошо знающие энергосистему страны. Для этого использовались старые, как мир, методы. Методы, когда в коллективе поощряется сбор любых компрометирующих материалов, когда не получают отпора морально нечистоплотные люди, дающие волю своим грязным языкам. Дальше — больше. Неугодного сотрудника вынуждают работать в невыносимой обстановке, подвергая бессовестному шантажу и загоняя в хитросплетения из намеков, домыслов и клеветы, что так или иначе расшатывает нервную систему человека, выводит его из равновесия.

Какой может быть естественная защитная реакция любого уважающего себя профессионала с огромным опытом работы, попавшего в унизительную ситуацию? Конечно же, подача заявления об уходе по собственному желанию. Первым такое заявление на стол Бревнову бросил, в полном смысле этого слова, первый заместитель президента, член правления РАО «ЕЭС России» В. А. Стенин. За ним последовал заместитель президента, член правления С. Я. Лащенов. Под нажимом Бревнова еще несколько членов правления «мирно» перешли на другие должности.

На краю пропасти большие деревья, как правило, не растут. Так, в новом правлении не осталось никого, кто бы хорошо знал сетевое хозяйство, хотя развитие межсистемных линий электропередачи оставалось важнейшей задачей РАО «ЕЭС России». Из прежних членов в составе правления удалось удержаться только Федору Яковлевичу Морозову и Владимиру Валерьяновичу Дорофееву, которые, наверное, более всех подходили под определение: «лица, удобные новому руководству». В обстановке того времени убеждать Бревнова в порочности проводимой им политики «выжженной земли» в кадровых вопросах было так же бесполезно, как пытаться извлечь звуки из колокола, колотя по нему соломенным стеблем.

Центральный аппарат РАО «ЕЭС России» с момента своего создания являлся структурой, управлявшей энергосистемой страны с помощью правления во главе с президентом общества, без наделения аппарата управления какими-то особыми привилегиями и преимуществами. Бревнов, ни с кем не советуясь, ввел должность исполнительного директора по административным и правовым вопросам и назначил на нее своего доверенного человека А. А. Саркисяна, которому и поручил вопросы повседневного руководства аппаратом РАО «ЕЭС России». При этом надо учесть, что вчерашний нижегородский банкир, даже не пытавшийся скрывать своего желания блистать «здесь и сейчас», взирал на людей свысока, как петух на просяные зерна. Он совершенно не разбирался в сложных взаимоотношениях, существующих внутри коллектива, сформированного из опытных и знающих специалистов, проявлял глухую дремучесть в области корпоративной этики, был элементарно невоспитан. Новые люди, вошедшие в правление, по его наущению совершенно не считались с мнением совета директоров, полностью игнорировали разработанные им документы.

Бревнов позволял себе пренебрегать мнением членов совета директоров и допускал элементы вседозволенности в осуществлении любых неграмотных действий, поскольку прикрывался действовавшими на тот момент организационно-регламентирующими документами. Дело в том, что Немцов уже 13 июня 1997 года подписал решение Правительства РФ, смысл которого объяснял многое. В этом документе всем представителям государства, входящим в совет директоров РАО «ЕЭС России» (а именно А. Ф. Дьякову, В. Е. Белову, А. К. Белоусову, А. Л. Кудрину, Г. П. Кутовому, П. П. Мостовому, Н. Г. Шамраеву и Е. Г. Ясину), предписывалось голосовать в соответствии с решением коллегии представителей государства по управлению закрепленными в федеральной собственности акциями РАО «ЕЭС России». Повестка дня и дата проведения заседания совета директоров, по чьей бы инициативе оно ни проводилось, должны были обязательно согласовываться с председателем коллегии — после предварительного рассмотрения этих вопросов на заседании коллегии. Находясь на должности председателя совета директоров, я ни с какой стороны не мог воздействовать на решения коллегии, так как в нарушение действовавшего Закона РФ был исключен из последнего состава этого органа. Роль совета директоров РАО «ЕЭС России» фактически была сведена к нулю, поскольку все властные полномочия сосредоточил в своих руках Немцов.

Бревновым и его молодой командой, при внешней приветливости, создавалась нетерпимая обстановка и вокруг моей персоны. Все было направлено на то, чтобы унизить мое человеческое достоинство, ущемить самолюбие и, в конечном счете, вынудить меня написать заявление об уходе по собственному желанию. Вновь появившийся неизвестно откуда исполнительный директор Саркисян, невзирая на наличие контракта, подписанного со мной советом директоров, самовольно приостановил выплату мне зарплаты. Кроме того, вокруг меня была создана — другого сравнения подобрать не могу — своеобразная информационная блокада. Я не имел возможности напрямую работать с департаментами и отделами РАО: все телефоны прямой связи с ними в моем кабинете были отключены. Сотрудницам машинописного бюро было запрещено брать в печать документы от председателя совета директоров без разрешающей визы исполнительного директора РАО.

За мной была установлена круглосуточная слежка. Приезжая на свою дачу в поселке Жаворонки, я видел, как «работали» вокруг нее филеры, зорко следившие за каждым моим передвижением. Без объяснения причин на моей даче были отключены все прямые телефоны с РАО «ЕЭС России». Неизвестно по чьей команде (я так и не смог выяснить) на целую неделю были отключены все три правительственных телефонных номера так называемой «кремлевской связи». Не зная, чем насолить мне еще, организаторы травли объявили номер моей машины «в угоне», и сотрудники ГАИ постоянно останавливали меня на дорогах для проведения долгой и утомительной проверки.

Понимая причины сложившейся ситуации, я старался не поддаваться на провокации, сдерживал себя. Это было необходимо, поскольку мои противники только и ждали, чтобы я сорвался и подал заявление об уходе. Собрав в кулак всю свою волю и терпение, я продолжал выполнять функции председателя совета директоров, нейтрализуя, по мере возможности, последствия неправильных решений, которые бы могли отрицательно повлиять на работу Единой энергосистемы страны. Именно здесь, на профессиональной площадке, которой я посвятил всю свою жизнь, происходили события, способные повергнуть в шок любого, кто мало-мальски разбирался в проблеме.

Большую тревогу вызывал у меня, например, ход выполнения планов капитального строительства и ввода новых мощностей. Принятые Бревновым решения об уменьшении объема инвестиций в связи с исключением из тарифа инвестиционной составляющей — это были еще цветочки. Страшное состояло в другом — в отсутствии у новой команды желания предпринимать практические шаги, которые были бы направлены на повышение надежности работы Единой энергетической системы, выполнение ранее принятых планов и обязательств. Отсутствие у нового состава правления РАО «ЕЭС России» какой бы то ни было технической и экономической политики привело к тому, что при прохождении зимнего максимума нагрузок частота электрического тока в энергосистеме снижалась до критического значения — 49,2 Гц. На грани аварийного отключения оказались атомные станции, что могло привести к лавинообразному разрушению Единой энергосистемы. 17 декабря 1997 года возникла чрезвычайная ситуация с энергоснабжением в Краснодарском крае, вызванная срывом сроков завершения строительства новой ВЛ–500 Центральная — Дагомыс. Во второй половине декабря на грани потери устойчивости оказалась и Объединенная энергосистема Северного Кавказа. Следствием срыва планового задания по вводу участка ВЛ–500 Гусиноозерская ГРЭС — Петровск-Забайкальский стала также чрезвычайной ситуация с энергообеспечением Читинской области и Дальнего Востока.

Все это вызывало огромную тревогу, ибо возникало на фоне неотвратимого процесса исчерпания ресурса большей части оборудования электростанций и сетей. Резко снизились вводы новых мощностей в электроэнергетике. В 1997 году было введено 632 МВт энергомощностей, что в два раза ниже уровня 1996 года. Впервые не было ввода новых мощностей на федеральных электростанциях. Ввод высоковольтных линий электропередачи составил лишь 230 км, что в пять раз меньше уровня 1996 года. Финансирование НИОКР по отрасли снизилось на 30%. Разве всего этого не достаточно, чтобы обжечь горькой болью сердца огромного числа людей, посвятивших всю свою жизнь энергетической отрасли?

Особую тревогу вызывало то обстоятельство, что задолженность самого РАО «ЕЭС России» перед федеральным бюджетом к концу 1997 года составила 550 млрд, рублей. В связи с этим для выяснения причин такой задолженности и для принятия срочных мер по ее погашению к нам приезжал сам Председатель Правительства РФ В. С. Черномырдин. В ходе серьезного разговора он потребовал изыскать деньги во что бы то ни стало.

Для погашения задолженности правление, в нарушение Устава, без ведома совета директоров, взяло кредит в Сбербанке России и Инкомбанке. В качестве гарантий под кредит были заложены активы РАО «ЕЭС России» — акции акционерных обществ Ленэнерго, Свердловскэнерго и самого РАО. В договоре не был определен источник погашения кредита, зато подробно расписан механизм реализации заложенных акций через аукционы. При этом стороны договорились: в случае возникновения споров не обращаться в Арбитражный суд, а разрешать их с помощью посредников.

По стечению обстоятельств в тот же период член правления РАО «ЕЭС России» Кисляков без ведома совета директоров РАО подписал сАО Свердловскэнерго протокол о передаче последнему в аренду с правом выкупа Рефтинской ГРЭС. Эта комбинация по отчуждению собственности стала лакомым кусочком для частной американской инвестиционной корпорации «Access Industries Incorporated», которая с 1996 года владела угольным разрезом «Богатырь» и с которой давно сотрудничал Бревнов. Такая же участь ожидала и суперсовременную Северо-Западную ТЭЦ, пуск которой был заморожен из-за прекращения финансирования.

Все эти вопиющие факты, казалось, только придавали дополнительное ускорение бревновской энергии разрушения. Председатель правления РАО «ЕЭС России» продолжал, как в этом случае говорят китайцы, «выпячивать грудь и надувать брюхо». Складывалось впечатление, что его абсолютно не волнует финансовое положение РАО «ЕЭС России». В июле 1997 года, без ведома совета директоров, он взял кредит на сумму 5,39 млн. долларов для финансирования услуг иностранных консалтинговых фирм по реформированию энергетики. А в августе, прикрываясь подделанным решением совета директоров и в нарушение Устава РАО «ЕЭС России», Борис Анатольевич с помощью посреднической фирмы оформил документы на получение от «Deutsche-bank» кредита на сумму 200 млн. долларов США. При этом только за посреднические услуги было выплачено 1,725 млн. долларов. В нарушение Устава общества не были указаны реальные источники обслуживания и погашения кредита, отсутствовала программа его целевого использования. Кредит в объеме 50 млн. долларов пошел на текущие расходы по ремонтно-эксплуатационному обслуживанию объектов РАО «ЕЭС России».

Любому здравомыслящему человеку известно, что недобросовестное партнерство в сделках, обслуживание кредитов в условиях государственного регулирования цен на продукцию отрасли неизбежно ведут к возникновению недоверия между европейскими и российскими деловыми кругами, возрастанию тарифов, дальнейшему отчуждению собственности РАО «ЕЭС России» и, наконец, к разрушению Единой энергосистемы страны. В конце декабря 1997 года непрофессиональные действия Бревнова и его команды привели еще и к снижению рейтинга РАО «ЕЭС России», индикатором которого стало падение курсовой стоимости акций общества с 0,48 до 0,18 долларов за обыкновенную акцию. Я бил тревогу на всех уровнях, но мои усилия были тщетными. Никто не хотел принимать меры по контролю за расходами, взятием кредитов — все было отдано на откуп новой команде.

Обстановка в РАО «ЕЭС России» становилась все более гнетущей. Ее давление ощущал уже не только я. О ней знали в Министерстве топлива и энергетики РФ, все чаще о необходимости «разруливания» ситуации поговаривал Немцов. Затем эстафету беспокойства за положение дел в РАО подхватил Кириенко, возглавивший Министерство топлива и энергетики РФ с ноября 1997 года. Кириенко также был назначен председателем коллегии представителей государства по управлению государственным пакетом акций РАО «ЕЭС России». У меня складывалось впечатление, что у Немцова начал срабатывать инстинкт самосохранения, и он постепенно перекладывал ответственность за свою бурную деятельность на другие плечи.

Мощным набатом загудели средства массовой информации. Красной нитью через все сообщения проходила мысль о том, что Единая энергосистема страны, являвшаяся основой советской, а затем российской экономики, оказалась на грани краха. Российские и зарубежные средства массовой информации не скупились на предоставление общественности многочисленных фактов из жизни и деятельности молодого председателя правления и его окружения. 15 мая 1997 года в газете «Совершенно секретно» о контактах Немцова с Бревновым говорил в своем интервью предприниматель Климентьев. Журнал «Профиль» 8 сентября 1997 года опубликовал разоблачительную статью «Песня о друге», в которой рассказывалось о связке «Бревнов — Немцов» и некоторых сомнительных операциях «НБД-банка». В конце декабря 1997 года — начале января 1998 года в интернете были распространены материалы, в которых новое руководство энергетикой обвинялось в дилетантизме и в неверной инвестиционной политике.

Повышенным спросом в коридорах власти пользовались статьи экономического обозревателя газеты «Правда–5» (впоследствии — главного редактора газеты «Промышленные ведомости») Моисея Мееровича Гельмана, ставившего под сомнение профессионализм, компетентность и честность Бревнова. Особое внимание журналистов привлекли факты бесконтрольного расходования председателем правления РАО «ЕЭС России» Бревновым значительных средств общества на личные нужды. Как реагировал на эти публикации Бревнов? Да, видимо, как один из чеховских героев, — с пренебрежительной индифферентностью: «…сами знаете, газеты на то и созданы… чтоб лжу бесовскую в людей вселять…»

К выяснению истинного положения дел в этой области вскоре подключилась и Государственная Дума РФ, поручившая своим постановлением № 2029–П ГД от 19 декабря 1997 года Счетной палате РФ проверить факты злоупотребления Бревновым служебным положением в личных целях и рассмотреть деятельность представителей государства в совете директоров РАО «ЕЭС России» по соблюдению интересов государства. Группу проверки, начавшейся 23 декабря, возглавил заместитель начальника инспекции Счетной палаты РФ Анатолий Иванович Салин. В нее вошли заместитель начальника инспекции Л. Я. Хорина, главный инспектор А. Л. Лютый, ведущие инспектора — 3. А. Амарантова, В. В. Веретенникова, А. И. Дятлов, Е. И. Ларина, А. Е. Панин, В. С. Савенков, Н. М. Сальников, Ю. А. Цветков, Н. Н. Феофанова, В. Н. Ивлева, а также старший инспектор О. В. Терехин. Объектами проверки стали: РАО «ЕЭС России», ОАО Авиаэнерго, аэропорт Шереметьево–1, пограничный контроль ООПК «Москва», Шереметьевская таможня АВК Шереметьево–1, ВИП Шереметьевой, гостиница «Балчуг», дача № 15 дома отдыха «Архангельское» Управления делами Президента РФ, ООО «Тропаз».

В результате скрупулезной работы группой А. И. Салина было установлено, что 21 мая 1997 года РАО «ЕЭС России» заключило с домом отдыха «Архангельское» договор на предоставление с 1 июня 1997 года по 1 июня 1998 года (при стоимости аренды 202 940 долларов США в год) дачи № 15 общей площадью более 500 кв. м для проживания в ней неназванного лица. РАО «ЕЭС России» обязалось ежегодно проводить ремонт дачи за свой счет, для чего 8 августа заключило с ООО «Метрикстрой» договор подряда. Стоимость работ и материалов была определена в сумме 386 924 доллара США без учета НДС. От РАО «ЕЭС России» договорные документы подписал Бревнов. При этом ни правление, ни совет директоров РАО «ЕЭС России» не принимали никакого решения о порядке использования дачи № 15. С 1 июня по 30 ноября РАО «ЕЭС России» выплатило за проживание на даче 583,6 млн. рублей. Кроме того, еще 1 217 337 758 рублей необходимо было заплатить за работы по дизайну и подбору мебели, оборудования и выполнению монтажных работ. На момент проверки РАО «ЕЭС России» имело задолженность перед домом отдыха «Архангельское» в сумме 106,9 млн. рублей.

В материалах проверки говорилось, что с 30 мая по 30 ноября 1997 года Бревнов вместе с женой, госпожой Уилсон, проживал в двухместном номере гостиницы «Балчуг». За этот период администрация гостиницы выставила семь счетов на общую сумму 73 252 немецких марки, или 266 млн. рублей. Оплата пяти этих счетов на общую сумму 189,9 млн. рублей была произведена за счет фонда потребления РАО «ЕЭС России» самим обществом и его дочерней фирмой АО ЦДУ «ЕЭС России».

Немало туманных операций, повлекших огромные материальные расходы, было проведено в ходе приобретения для Б. А. Бревнова московской квартиры. По решению жилищной комиссии при правлении РАО «ЕЭС России» Бревнову была выделена шестикомнатная квартира площадью 140,7 кв. м, принадлежавшая на правах частной собственности гражданину США Престону Хэмптону Хэскеллу. При этом Бревнов должен был оформить договор мены квартиры в Москве без доплаты на свою трехкомнатную квартиру в Нижнем Новгороде, но с оплатой подоходного налога «на материальную выгоду». 30 сентября 1997 года РАО «ЕЭС России» заключило с ООО «Тропаз» договор на проведение проектных и ремонтных работ общей стоимостью 150 тысяч долларов США. При проведении встречной проверки оказалось, что ООО «Тропаз» по указанному в договоре адресу не располагается, а в налоговую инспекцию сдает бухгалтерскую отчетность с «нулевыми» оборотами. 16 октября шестикомнатная квартира по Петровскому переулку по договору купли-продажи была приобретена у Престона Хэмптона Хэскелла по цене 250 тыс. долларов. РАО «ЕЭС России» выплатило также 60 тыс. долларов за маркетинговые услуги, оказанные фирмой «HIB Ltd», генеральным директором которой являлся не кто иной, как Престон Хэмптон Хэскелл.

Не меньшие финансовые затраты понесло РАО «ЕЭС России» в связи с использованием Бревновым по личным делам самолета ИЛ–62М авиакомпании Авиаэнерго для полета по маршруту Москва — Цинциннати (США) — Москва. Указанный самолет с 13 членами экипажа и одним пассажиром, председателем правления РАО «ЕЭС России» Б. А. Бревновым, вылет ел из Шереметьево–1 (везде — время московское) в 00.35 6 декабря 1997 года и приземлился в аэропорту Цинциннати в 12.09 того же дня. Обратно самолет вылетел в час ночи 9 декабря и приземлился в аэропорту Шереметьево–1 в 11.15. На борту самолета, кроме экипажа, находились еще пять пассажиров: Б. А. Бревнов, Джордж Бревнов, Гретхен Уилсон, Натали Уилсон и Лорел Гаррет. На момент проверки в авиакомпании Авиаэнерго отсутствовали документы, которые могли бы являться основанием для проведения полета, определения его цели, а также для подтверждения летных расходов. Фактические расходы авиакомпании по данному рейсу на момент проверки составляли 77 340 долларов, но и они не являлись окончательными, поскольку авиакомпании Авиаэнерго не были выставлены к оплате все счета по расходам, произведенным за рубежом. Проверкой было отмечено, что договор на перевозку Б. А. Бревнова и членов его семьи между ОАО Авиаэнерго и Бревновым не составлялся и не был представлен комиссии при проверке. Отсутствовала и калькуляция расходов на полет Бревнова и членов его семьи.

Собранные группой А. И. Салина в ходе проверки материалы были рассмотрены 16 января 1998 года на заседании коллегии Счетной палаты РФ, которая установила, что при попустительстве представителей государства по управлению государственным пакетом акций РАО «ЕЭС России» в акционерном обществе, 52% акций которого находится в федеральной собственности, необоснованно и бесконтрольно расходуются значительные суммы в рублях и иностранной валюте на цели, не связанные с производственной деятельностью. Факт злоупотребления служебным положением председателем правления РАО «ЕЭС России» Б. А. Бревновым был налицо.

Отчет по результатам проведенной Счетной палатой РФ проверки был направлен Председателю Государственной Думы РФ Г. Н. Селезневу 21 января 1998 года. В свою очередь Государственная Дума РФ, рассмотрев данный отчет, приняла постановление № 2295–П ГД от 18 марта 1998 года, в котором предписала материалы проверки Счетной палаты РФ направить в Генеральную прокуратуру РФ для решения вопроса о привлечении к ответственности должностных лиц РАО «ЕЭС России», виновных в нанесении ущерба государству.

Всем, кто наблюдал за развитием этой ситуации, показалось, что зло может быть наказуемо.