Живое Серебро

Глава 27

Сначала Стейнмунн шёл впереди, но вскоре мне надоело смотреть в его спину, так что весь оставшийся день мы прошли бок о бок, и за всё это время с нами не случилось ничего страшного: на нас не напали ни другие участники Турнира, ни дикие звери, ни забытые, ни сама природа. Всё оказалось совсем не таким страшным, как нам рассказывали в Руднике, и всё же, обстановка была откровенно нагнетающей. Для меня и Стейнмунна, выходцев из пыльного Кантона-J, лесная местность была такой же непонятной, необычной, странной и в определённой степени пугающей, какой для нас могла бы быть местность, полностью покрытая водной гладью: мы никогда в своих жизнях не видели ничего больше одного заброшенного бассейна и никогда не сталкивались больше чем с тремя деревьями, одновременно растущими вблизи друг к другу. Здесь же необъятных деревьев, будто подпирающих своими макушками сами небеса, высокой травы с человеческий рост, диковинных птичьих трелей, подозрительных шорохов в кустах, ярких красок и терпких запахов неизвестного происхождения было столько, что поначалу у меня даже голова немного кружилась от такого разнообразия, агрессивно нахлынувшего на нас сразу после удушающих стен подземного лабиринта Рудника. Закинули бы меня в какое-нибудь подземелье или на какие-нибудь крыши, или хотя бы на развалины, и у меня было бы больше уверенности в том, что я смогу выкарабкаться и благополучно финишировать, но попасть в столь чуждую мне местность было всё равно что перенести шахтёра на океан и сообщить ему о необходимости управлять парусной лодкой – стресс, шок, абсолютное непонимание и лишь возрастающее чувство растерянности, порождающее излишнее напряжение и, как следствие, неприсущую моему характеру пугливость.

Мы шли не останавливаясь, словно заведённые роботы. Молодость была на нашей стороне, но всё равно с наступлением первых сумерек я осознала, что нахожусь на своём физическом пределе: больше всего гудели ноги, которые хотя и были облачены в удобные ботинки, всё равно на неровной и местами сильно ухабистой местности напрягались до предела, и ещё заметно устали плечи, хотя мой рюкзак вовсе не был тяжеловесным. За час до захода солнца мы поняли, что шагаем по болотистой местности: под ногами всё чаще попадался пружинящий мох, из-под которого выступала влага, вокруг стало заметно меньше деревьев, и вскоре мы вовсе вышли на местность с редким-редким мёртвым лесом, состоящим из деревьев с голыми стволами и кронами, лесоповала и даже скелетов животных. Мы обзавелись палками, чтобы увереннее ступать вперёд, но почти сразу поняли, что это болото нам не миновать одним уверенным марш-броском, так как ночь уже начинала вступать в свою силу. Наконец Стейнмунн остановился и, немного послушав лесную тишину, признал факт того, что мы оба здорово уморились и что ночное время близится – нам необходимо определиться с местом для ночёвки и обсудить решение вопроса питания, о чём за нас прекрасно говорили наши громко урчащие желудки: как же хорошо, что во время приземления мой желудок всё-таки не вывернуло наизнанку!

На протяжении всего дня мы опасались разговаривать друг с другом, чтобы случайно не выдать своё местоположение потенциальным противникам, что было особенно актуально в первой половине этих странных суток, когда мы ещё видели человеческие тени и слышали людские шаги. Однако в последний раз мы отмечали человеческое присутствие вблизи больше пяти часов назад, так что, наконец выбрав для нашей ночёвки огромную корягу, представляющую из себя корни вывернутого, нереалистично громадного дерева, мы решили немного разговориться. Хотя сумерки с каждой минутой сгущались всё стремительнее, ещё было достаточно светло, чтобы можно было рассмотреть ближайшие к глазам детали, так что мы принялись вытряхивать свои рюкзаки. Я начала первой перечислять содержимое своего рюкзака:

– Небольшой чугунный котелок, две алюминиевые ложки, бутылка с водой, бутылочка с маслом, коробок со специями, хлебцы, коробок со спичками, маскировочный брезент.

– Ничего себе у тебя рюкзак, – едва не присвистнув, справедливо отметил мой напарник – я и сама была откровенно потрясена таким внушительным перечнем добротных подарков.

Я уже чуть было не выболтала о том, как так получилось, что мне достался именно этот рюкзак, но своевременно вспомнила о том, что всё происходящее – это шоу, и хотя я до сих пор не видела здесь никаких видеокамер, отчего теперь откровенно сомневаюсь в их реальном существовании в столь глухом месте, благоразумно решила смолчать и перевела тему на собеседника:

– А у тебя что?

– Давай посмотрим… Литровый термос с чаем, кстати, всё ещё горячим, приличных размеров пакет сухарей, четыре бутерброда и… Смотри-ка, что тут у меня: триста пятьдесят миллилитров алкоголя. Похоже на виски. Согласись, содержимое твоего рюкзака откровенно королевское. Благодаря ему у нас будет и маскировка, и тепло.

– Зато в твоём рюкзаке нашлись продукты питания.

– Нам не хватит этого количества продуктов на две недели. Максимум – на два дня, и то с натяжкой.

– И всё же, это гораздо лучше, чем ничего. Было бы глупо отрицать, что для нас такая местность является невыгодной: мы не знаем, как вести себя в лесу, не умеем читать природу и распознавать её подсказки, и, ко всему прочему, самое главное – ни ты, ни я понятия не имеем, как охотиться и в принципе добывать себе пропитание в диких условиях. Так что твои бутерброды, чай и сухари – лучшее, что у нас есть этим вечером.

– Ну не скажи. Твой маскировочный брезент – просто сказка.

– Сказку на хлеб не намажешь.

– Да понял я, понял. Достаю бутерброды.

– Верный выбор, бутерброды ведь могут испортиться, а сухари вполне можно оставить и на завтра.

– Что будем делать, когда не останется и сухарей?

– Кору грызть… Не знаю. Будем отталкиваться от обстоятельств. Я вот подумала, раз уж у нас есть бесценные спички, может, костёр разведём? Холодает…

– Ни в коем случае. Только не ночью. Ещё днём, чтобы пожарить дичь, которую мы ещё даже не добыли, можно было бы, но ночью – это ведь будет маяком для всех врагов.

И вправду, что это я сглупила. Как же всё-таки хорошо, что мы вместе!

Поднявшись на ноги, Стейнмунн взял мой маскировочный брезент и начал распаковывать его, после чего натягивать на корягу, под которой мы собирались заночевать.

– По оружию у нас что? – в процессе снова первее меня проявил благоразумие он, решив уточнить важные показатели нашего союза. – Я только нож смог выкупить за свои баллы, а у тебя как обстоят дела?

– Пять метательных звёздочек и две перчатки, выпускающие лезвия наподобие кинжальных.

– Да ты издеваешься! Я, конечно, понимаю, что ты приобрела всё это добро за баллы, заработанные в Руднике, но может быть всё-таки объяснишь, по какой причине у тебя не только одежда, но и оружие, и рюкзак – всё на голову выше, чем у других участников Турнира, если не считать Адонию – ту так вообще в роскошь с головой окунули её гаранты. Слышал, вроде как, у неё то ли Франций гарант, то ли Золото кузен? Но ты-то чего вдруг выделилась?

– Золото мой гарант, – совершенно спокойным тоном проинформировала я и в этот же момент поймала на себе резкий, неожиданно напряжённый взгляд друга. – Что? А у тебя кто?

– Молодая кар-харская девица, обожающая всецело отдаваться кантонским парням.

– Ты что… Спал с этой… Девицей? С твоим гарантом?

– А ты с Золотом?

– Нет! Конечно нет!

– Значит, и я нет, – он резко отвёл от меня взгляд и продолжил натягивать брезент на корягу, а я так и осталась стоять слегка ошарашенная, со слегка приоткрытым ртом.

Ситуация была неподражаемая… Он сказал: “Значит, и я нет”, – то есть, значит, всё-таки он спал с той девицей, которая купила его и одарила этим треклятым ножом? Но с чего бы меня должно волновать это? Я ведь сама… Сама хотела, чтобы он заглядывался на ту же Франций, и сетовала на то, что он этого не делал. Я ведь уже поняла, что разлюбила его резко, неожиданно, как по щелчку, что мой фокус сместился на недосягаемого Платину, так что же я… Всё в порядке, получается. Ага.

Я сняла со своей левой руки перчатку и положила её на корягу, прямо перед глазами Стейнмунна.

– Пусть у нас будет поровну оружия, ведь правильный баланс может спасти наши жизни. У меня останется правая перчатка и пять звёздочек, а у тебя будет твой нож и левая перчатка. Она многоразмерная, на регулируемых ремнях… Двойное потряхивание рукой, опущенной вниз, обнажает лезвия, а двойное потряхивание вбок автоматически прячет их обратно в перчатку. Для дальнего боя – полнейшая чушь, зато в ближнем бою – неоценимая вещь.

– Что ж, возьму, чтобы суметь вовремя прикрыть тебя.

– Кто бы сомневался! – почти хохотнула в ответ я.

– Ты о чём?

– Ты бы не принял от меня ничего, что могло бы защитить только тебя, но, конечно, примешь то, что поможет тебе защитить меня. В этом весь ты.

– В этом все мужчины мира, Дема. Ты ещё так наивна… – от этих слов я чуть не вспыхнула: да, он уже далеко не девственник, но он ведь не может быть уверен в моей девственности! – Не верь мужчинам, особенно красивым и особенно знающим о своей красоте, и при этом смотрящим тебе прямо в глаза, – он говорил эти слова, глядя прямо мне в глаза, что окончательно заставило меня растеряться.

– Да я никогда и не верила тебе, придурок, – нервно хихикнув, я отвернулась и отправилась собирать содержимое наших рюкзаков, чтобы ничего не забыть…

Стейнмунн отлично поработал с маскировочным брезентом: натянул его на корягу так, что у нас получилась полноценная полупалатка-полунавес, под покровом которого хватало места как раз на двоих. Тот же факт, что этот брезент полностью скопировал текстуру коряги и буквально стал её продолжением, грел душу ещё сильнее – мы отлично спрятаны на эту ночь, просто замечательно! Но на этом всё замечательное заканчивалось: во-первых, ночь оказалась очень прохладной, во-вторых, спать спиной к боку Стейнмунна было и неловко, и некомфортно одновременно, в-третьих, ночью страшно кричала какая-то наверняка хищная птица, и в ноги мне упирались корни близрастущих кустов… В общем и целом ночь получилась напряжённой и даже выматывающей, хотя я в итоге и смогла поспать в сумме около пяти часов.

Ровно в полночь у нас обоих одновременно сработала вибрация на наших часах-компасах. Проверив их, мы увидели пугающее сообщение: “Количество живых участников – 67”. Три человека этим днём или этой ночью погибли в этом месте. Отчего? Неудачно ли они приземлились, убили ли их другие участники или причиной стала опасная природа? Но разве это важно для нас? Для нас важно только то, что мы всё ещё остаёмся среди живых. Первые сутки вот-вот минут, наступят вторые… Доберёмся ли до четырнадцатых суток? Конечно доберёмся! Конечно… Как же иначе…

Натянув на голову капюшон, стараясь погрузиться в него поглубже, я полночи думала о том, что бы сказали Берд, мама, Октавия, Эсфира, Арден, Арлен и Гея, увидев меня сейчас, что бы они мне посоветовали, как бы помогли, что бы было, если бы кто-то из них спал рядом со мной вместо Стейнмунна… Мой сон стал походить на бред, а бред стал походить на сон. Ужасно холодная и нервная ночь получилась. Однако, эта ночь была одной из двух лучших ночей, что для меня уготовило Ристалище.