Живое Серебро

Глава 70

Утром следующего дня я не отправилась в Рудник, желая отдохнуть от подземной пыли. Платина и Золото заинтересованы Теей, это ясно, а то, что не ясно, подлежит обдумыванию. Готовясь к мозговому штурму в ожидании возвращения Свинца, которому я поручила непыльное задание, я налила себе бокал чистого виски и уже была на полпути к дивану, когда дверь моих апартаментов распахнулась. Распахнулась не так, как обычно: совсем нескромно, нараспашку, как будто порог переступил настоящий хозяин этих стен. Наглец. Узнать этот самовлюблённый шаг у меня не составило бы труда даже на расстоянии километра, так что прежде чем он вошел в гостиную, я успела надеть на лицо маску хладнокровия и приказать своему сердцу практически перестать биться. У меня не было идей, с чего вдруг он решил наведаться ко мне во второй раз в жизни – в первый и до сих пор бывший единственным разом он заявился сюда, чтобы отдать мне приказ навсегда отказаться от идеи суицида. Значит, сейчас будет либо вызов на серьёзное дело, либо вызов на серьёзный разговор… Хм… Посмотрим.

Войдя в гостиную, Платина на металлической скорости оказался у стола, стоящего на полпути ко мне, подле панорамного окна, и вдруг выбросил на него две мелкие штуковины. Переведя на эти предметы свой холодный взгляд, я поняла, что он принёс ампулу и зубную коронку – достаточно примитивные вместилища яда. Такими древними артефактами я не пользуюсь, так как в моём распоряжении более действенные методы. Хочет приказать мне отравить кого-то допотопным образом? Я повела бровью, немо задавая этот вопрос, глядя прямо в глаза наглого гостя.

– Чтобы больше не смела пробовать отравить Тею.

Многие его заявления, за эти годы брошенные в мой адрес, были для меня неожиданностью, но это было что-то новенькое.

– Не понимаю о чём ты, – мой тон обдал его откровенным холодом.

– Не строй из себя невинность. Скарлетт рассказала, что это ты дала ей яд и приказала ей подсунуть его девчонке, надоумить, будто её гарант изнасилует её, если она не подсыпет смертельную дозу отравы ему или сама не отравится.

– Бред, – разочарованно вздохнув от рассеявшейся в ничто интриги, я сделала глоток из своего бокала и добросила, чтобы кое-что проверить: – Я могу отравить её более верным способом.

Он в одну секунду оказался подле меня и схватил меня одной рукой за шею сзади – я даже не моргнула, так как предполагала такую реакцию.

– Хотя бы пальцем коснёшься её, и я обращу тебя в прах. Тебе это понятно?

Я смотрела на него снизу вверх, прямо в его холодные глаза, и впервые совершенно не боялась его – я испытывала восторг.

– Вы все правильно делаете, что боитесь меня. Значит, мозги у вас всё-таки есть, – я процитировала свою мать с вызовом, едва сдерживая победоносную ухмылку.

– От тебя не останется и пепла…

– Можете продолжать опасаться того, что я могу навредить вашей игрушке…

Он сломал мне шею. Одним резким движением обеих рук совершил резкий поворот моей головы влево… Последним, что я услышала, стал хруст моих шейных позвонков.

Когда я вернулась в сознание, Платины в апартаментах уже не было. Наручные часы сообщали о том, что я провела без сознания меньше одной минуты. Резко сев на полу, я увидела стоящий на пушистом ковре бокал с виски, не пролитым ни на грамм, и вдруг рассмеялась. Не знаю, что в этот момент меня смешило больше: то, что Платина ценит дорогостоящие напитки, или то, что он пошёл у меня на поводу, или всё же то, что я наконец нашла его ахиллесову пяту. Мой смех был истерическим, и хотя я не смеялась во всю силу голоса, я никак не могла остановиться, так что даже сделав глоток виски всё равно продолжила смеяться, как вдруг… Резко поднявшись на ноги, почувствовала что-то странное. Внутри… В душе. Как будто звенья невидимой цепи едва уловимо треснули… Забыв не только смеяться, но и дышать, я с замиранием сердца внимательнее прислушалась к себе. Что это?.. Откуда это?.. Странное нечто, подобное вкусу свободы, чувству азарта… Как давно я не ощущала ничего подобного?.. Откуда же это?

Я стала оглядываться по сторонам, словно сейчас передо мной могли бы возникнуть лики Берда, Стейнмунна, мамы, Октавии, Эсфиры, Ардена, Арлена, Геи… Только при их жизни я чувствовала то, что ощутила сейчас, но тогда это чувство было практически безгранично, а сейчас лишь крохотная капля на языке.

Моё подсознание заговорило со мной потусторонним голосом, предвещающим мне странное: “Господин, который боится своего раба – уже не господин”.

Прошёл час. Я выпила пол-литра виски и, как обычно, не захмелела ни на грамм, поэтому продолжала активно пить. Сидя на краю дивана и упираясь локтями в колени, я размышляла-размышляла-размышляла… Скарлетт оклеветала меня перед Платиной в надежде, что он убьёт меня? Нужно быть дурой, чтобы верить в то, что я не явлюсь с отмщением, либо… Либо нужно бояться кого-то больше, чем меня. Кого в Кар-Харе можо бояться больше, чем Ртуть? Даже Ивэнджелин Эгертар с натяжкой подходит на эту роль, и что-то мне подсказывает, что дело вовсе не в правительстве, но варианты никак не приходят. Кто же передал Тее через Скарлетт этот яд? Кто третий игрок?

Я не видела и не распознавала ни сейчас, ни потом, ответа, лежащего на поверхности: Золото. Этот Металл первым догадался, кто́ стал гарантом Теи. Он счёл, что не хочет отдавать Платине то, чем желает владеть сам, счёл, что с него хватит и горького опыта со мной, и к тому же, болезненная для него неудача со мной за эти годы развила в нём желание отомстить тому, кто отравил его мной. Золото был очень и очень небезгрешен, и с учётом тяжести его прошлых грехов, он запросто смог замахнуться и на этот. Вот только его образ в этой картине всё никак не вырисовывался перед моими глазами и в итоге так и не нарисовался.

Наконец, Свинец вернулся с разведки. Стоило двери моих апартаментов захлопнуться, как я, глядя в одну точку, окончательно потеряла уже почти проступивший перед моими глазами образ гипотетического отравителя, в одну секунду рассыпавшийся в золотую пыль.

– У тебя причёска взъерошена… Что-то случилось? – остановившись слева у стены, начал не с того Свинец.

– Докладывай, – отчеканила в ответ я.

– Платина и Золото разыскивают какую-то девочку. Чьего-то ребёнка. Изначально они думали, что Адония Грай могла быть Теей, потому что та, как утверждал Золото, подходила под какие-то внешние описания.

– Какой-то бред. Разве Адония Грай не была родной кузиной Франций?

– Была. Но не кровной. Её удочерил в раннем возрасте родственник Франций, девочка была подкидышем, о её биологических родителях ничего не было известно. Ещё порция непонятного: шла речь о том, что Платина с Золотом не знали, что рождённая “каким-то особенным образом” должна быть пятикровкой, поэтому они и решили, что не являющаяся пятикровкой Адония может являться искомым ребёнком, которым, как они сейчас уверены, является Теа. Но и здесь загвоздка: Адония подходила под возраст необходимого им ребёнка, а вот Теа наполовину младше того возраста, который они ищут, хотя всё указывает на то, что эта существенная нестыковка, которую они сами пока ещё не объяснили себе, является единственной.

Я замерла, пытаясь переварить всё услышанное. Слишком тугой клубок, как распутать?

Задумавшись над решением этого непростого ребуса, я не заметила, что миновало целых пять минут молчания, и наверняка продолжала бы не замечать разлившейся в пространстве тишины, если бы Свинец снова не подал голос:

– Я никогда не говорил тебе этого… – начал он, но как только я сверкнула в его сторону острым взглядом, запнулся. Ещё секунда, и он вновь решился говорить: – Когда мы ещё были людьми и вместе проходили Ристалище, был момент с переходом реки. Ты вскрикнула, и я выглянул из-за дерева, чтобы убедиться в том, что ты в порядке. До тех пор я думал, что влюблён в тебя, но когда увидел твоё идеальное, белоснежное тело обнажённым, я понял, что уже никогда не захочу другого. После Металлического Турнира мы все были растеряны, так что я надеялся на то, что в тот непростой период ты оценишь меня и даже сможешь полюбить. Я думал, что тебе нужно просто время, что я смогу вы́ходить тебя…

Я ничего не ответила, но так красноречиво отвела от него взгляд, что он сию же секунду заткнулся. Он думал, что “вы́ходит” меня! Словно паршивого котёнка! Ха! И почему он всегда не вовремя и не к месту?! С чего вдруг он взял, что может врываться в мои размышления своими нетактичными излияниями?!

– У нас не было близости уже три месяца. Я приду к тебе завтра?

Дело не в его зацикленности. Я тоже зациклена, но я никогда и ни при каких условиях не позволяла себе опускаться до уровня тряпки, никогда не вымаливала у Платины внимания, никогда не позволяла Платине видеть меня именно тряпичной… Я даже добилась того, что смогла заставить Платину бояться меня! А этот парень что смог? Вызвать у меня стойкое презрение к его стремлению биться челом в мои ноги и целовать их при любом удобном случае – вот и всё его неказистое достижение. Он изначально выбрал тактику жалости: сколько помню, неизменно стремился вызывать у меня жалость к своей персоне. И мне было жаль его поначалу. Но жалость непродолжительна, а вот рождаемое ею призрение, уверенно приходящее на смену своему родителю, более устойчиво. Я даже секса с ним больше не хочу, как бы сильно он ни старался и какие бы свои таланты он ни демонстрировал в постели – глаза б мои его больше не видели.

– Встретимся в Руднике. Уходи.

Стоило мне сказать ему, что делать, как он тут же принялся исполнять мою волю. За пятнадцать лет ни одного достойного, стоящего, интересного сопротивления с его стороны. Интересно, что в голове у этого странного парня, что он с такой лёгкостью отдал в моё всецелое распоряжение свою бесценную судьбу? Почему вместо того, чтобы уходить в добровольное рабство, он не подумал, как думала я до своего насильного зацикливания, что, получив в своё распоряжение удвоенную порцию ресурсов, можно сбежать с ними прочь из Дилениума? Почему он не задумался ещё раньше, в Ристалище: отдал в моё распоряжение свой рюкзак и свою одежду, не проработав вероятность того, что я могу сбежать с его запасами, оставив его не с чем, да ещё и голым посреди леса? Чем он в своей жизни вообще руководствуется? Ничем?

Очевидно, он по своей изначальной сути подкаблучник, в то время как я напротив – один сплошной кремень. Я не могу уважать человека, который в моей компании унижается до вымаливания ответных чувств. Не могу подчиниться такому мужчине даже в сексе. Может, Золото прав: зачем мне сдался Свинец – прогнать его, что ли? Может, хотя бы разозлится и наконец начнёт отращивать яйца.

Особенность Свинца: он не способен занять мои мысли надолго – я не люблю рассматривать неинтересное, так что благодарна ему уже только за то, что его персона не отнимает у меня много времени. Мысли от беловолосого быстро перетекли в мысли о недавней бурной реакции Платины. Пора разобрать этот случай детально: Платина убеждён в том, что я хочу причинить Тее зло, но с чего мне вдруг желать подобного? Вывод: он думает, что я ревную. А ревность я могу испытывать только в случае, когда это не беспочвенно. И если Платина считает, что я могу ревновать, значит, он уверен в том, что почва для такого развития событий есть. Бинго: он испытывает к этой девочке нечто большее, чем это прилично или выгодно для его ранга, статуса или положения!

Я вздрогнула, словно ужаленная! С самого начала я думала, что Платина планирует обойтись с Теей по тому же сценарию, который он провернул со мной, отчего мне было жаль эту наивную дурочку, и я всерьёз желала защитить её, и даже защищала! Но реакция Платины открыла мне глаза: всё теперь предстало предо мной в зеркальном отражении… Не ревность, но чувство, вызванное болезненной зависимостью, не поддающейся контролю зацикленностью, начало застилать мне глаза. Дурацкий вопрос навеялся старой психологической ломкой, переживаемой из года в год: чем я хуже неё?! Нет, так: чем она лучше меня?! Точно! Ему ведь нравятся брюнетки! Слабенькие девочки, мнящие себя сильными! Она же совсем малолетка! Мне хотя бы было девятнадцать, когда он взял меня, а Тее только восемнадцать исполнилось перед самым началом Турнира!

Чистая, невинная, совсем юная девочка, достаточно сильная, раз умудрилась выжить в самом бедном и злачном Кантоне во всём Дилениуме, и при этом не костлява и откровенно хороша собой, в придачу ко всему этому не заинтересована в Платине, как в мужчине, исключительно только как в гаранте, без которого она пропадёт в Ристалище – перед моими глазами сейчас ожил портрет идеала, однажды по беспечности описанный мне самим Платиной!

От напряжения бокал с виски в моих руках растрескался на мелкие осколки. Всё ещё пребывая в шоковом состоянии – шок зацикленности, – я посмотрела на свою руку и, продолжая тяжело дышать, замерла. Ртуть начала окрашивать диван, капать на пол… Мои апартаменты давно отравлены – здесь боятся наводить уборку даже клеймёные, только Металлы и не опасаются заглядывать сюда, и те идут на риск изредка, исключительно по нужде…

Свободная Дементра и зацикленная Ртуть продолжали внутри меня ожесточённый бой:

“ – Какой всепоглощающий ужас – он предпочёл её мне!

– Какое безразмерное счастье – он предпочёл её мне!

– Что в этой сучке есть из того, чего он не нашёл во мне?!

– Бедная девочка, на неё обратил внимание самый опасный из зверей!

– Он должен желать быть со мной вечно!

– Он наконец отпустит меня?!

– Он не может любить другую!

– Умоляю, пусть он влюбится в эту девушку!

– Он должен быть только со мной!

– С кем угодно, но только не со мной!

– Ааааа!.. Аааааааа!.. АААААААААА!!!”.