Живое Серебро

Глава 58

Меньше чем через десять минут я уже была на другом конце Кантона-J и тихо, чтобы не напугать владельца знакомого мне дома, стучала кулаком в дверь, которая отворилась уже спустя семь ударов.

– Прежде ты открывал быстрее, – с порога произнесла я и, не дожидаясь приглашения, шагнула внутрь перекошенного дома.

Я пришла к тому самому Тиарнаку, в подвале которого в ночь бунта я, Берд, Арден, Арлен, Гея и ещё двенадцать контрабандистов распивали пиво. Это было за сутки до того, как всё моё окружение выкосили со зверской безжалостностью.

Обернувшись и увидев, как владелец дома поспешно закрыл за моей спиной дверь, моё сердце ёкнуло – Тиарнак был не из молодых, но ведь с момента нашей последней встречи прошло не десятилетие, чтобы он так заметно постарел! Отчего можно так быстро состариться?

– Кто ты такая? – обдав меня взглядом, говорящим больше, чем его голос, Тиарнак взял в руку масляную лампу и осветил им моё лицо.

– Не узнаёшь? – с досадой поинтересовалась я: я понимала, что изменилась до неузнаваемости, но мне хотелось быть узнанной тем, кто знал не только меня, но всю мою семью и всех моих друзей, которых больше нет – так я смогла бы почувствовать связь с прошлым, растворившимся дымкой, которая продолжала страшно быстро истончаться…

– Дементра?! Дементра Катохирис?! – словно не веря собственному предположению, с откровенным шоком выпалил старик. – Ты ли это?!

– Я…

Он так резко обнял меня, что из моих глаз едва не выдавилась слеза. Мы, конечно, дружили, но никогда не обнимались, а здесь он остался чуть ли не единственным, кто помнит не только меня, но и моих канувших в Лету родных, и вдруг объятия – как объятия с теми, кого больше нет…

– Проходи! Проходи скорее… – старик подпихнул меня в дальний угол тесной комнаты, ближе к письменному столу, на который сразу же поставил свою лампу. – Стой здесь!

Он отлучился буквально на минуту – своим чутким слухом я слышала, как он поспешно возится на кухне… Старик вернулся с одной большущей деревянной пинтой пива, от аромата которого в моём рту сразу же проступила слюна, а глаза чуть снова не заслезились – вкус навсегда минувшего прошлого!

Я без раздумий приняла подношение и с жадностью опрокинула в себя всю порцию одним махом! В последний раз, когда я удостаивалась чести употреблять эту горечь, я обещала себе, что больше ни капли пива производства Тиарнака не возьму в рот: какой же глупой я была! Это горькое пиво – лучшее, что я когда-либо пила!

Как только я отставила опустевшую кружку на стол, старик, с жадностью наблюдающий за каждым моим движением, заговорил:

– Девочка, что с тобой случилось?! Когда ты пропала без вести, все думали, что ты разделила судьбу Берда, Ардена, Арлена, Геи и всей своей семьи! Ты не представляешь, как все мы горевали о Берде, о каждом из убитых той ужасной ночью! Многие утверждали, будто ты присутствовала на Церемонии Отсеивания и назвалась тэйсинтаем, но некоторые говорили и обратное – будто то была не ты и будто твоё тело лежало на кремационной телеге рядом с телом Берда. Но посмотри на себя, ты ведь сама на себя теперь не похожа, как так?!

К моему горлу подступил ком:

– Распространи новость: жители Кантона-J не должны идти в тэйсинтаи. Это прямой путь к обрыванию жизни, чистое самоубийство.

– Но ты ведь жива.

– Я выжила только благодаря чуду. Лучше спроси, что стало со всеми остальными тэйсинтаями и пятикроваками. Из ста пятидесяти человек, собранных по всем Кантонам, выжило всего четверо.

– Стейнмунн?

– Стейнмунна больше нет… – я судорожно сглотнула резко подступивший к горлу ком боли, и старик сразу же похлопал меня по плечу.

– Я передам… Я позабочусь, чтобы по Кантону распространился слух, обещаю…

– Скажи, как дела в J?

– Дела совсем плохо, девочка. Контрабандистов больше нет. Моран жестоко изничтожил нашу братию – после потери Берда из наших выжили единицы. Собственное производство пива теперь тоже под запретом, – он коснулся пальцами опустевшей кружки, из которой только что пила я. – Один бочонок для себя можно делать, но за большее – казнь через повешение.

– Как твой брат, как Тирон?

Тирон – тот самый контрабандист, на родах жены которого я с Бердом присутствовали, чем и спаслись от ночного конвоя ликторов, тот самый контрабандист, лавку которого разграбили во время бунта, и ради которого мы с Бердом согласились на нашу последнюю вылазку.

– Жив и то хорошо, – покачал головой старик. – Я-то совсем обнищал, скоро есть совсем нечего будет, а у него ситуация и того хуже: пятеро мальчишек по лавкам, скоро проедят всё, так что к зиме Тирону наверняка придется отправиться горбатиться в шахты, а его жена уж подумывает устроиться прачкой.

– Ведь мы со Стейнмунном оставляли ему серебро, в ночь перед Церемонией Отсеивания.

– Мы так и подумали, что Стейнмунн приложил к этому дару руку… Тиарнак хотел восстановить разбитую лавку, но Талбот Моран вышел на новый уровень беззакония: вдвое повысил арендную плату за невыкупленные дома. Чтобы не быть выселенным на улицу вместе со всей семьёй, Тирану пришлось потратить почти всё имеющееся у него серебро на выкуп дома. Теперь он с домом, но без лавки и без возможности заработать на контрабанде – пока что выкручивается как может, на остатки серебряных монет, я ему немного подсобляю, но так мы продержимся до зимы, а дальше… Шахты. Иначе тут не заработаешь. Моран сживает со свету местное население…

– Морана больше нет.

– Что?..

– Я зарезала его менее получаса назад. Отомстила за Берда и за остальных.

– Но… Как ты смогла? В одиночку…

– Это не важно, – с этими словами я расстегнула свою кофту и вытащила из внутренних карманов два увесистых мешочка. Поставив их на стол, я раскрыла оба. – Здесь двести золотых монет – налог, который Моран должен был передать Кар-Хару этой ночью. Ты понимаешь, что это значит: ты и Тиарнак не должны светиться этим золотом как можно дольше, пока его не перестанут искать, и после тоже, чтобы не привлекать к себе внимание.

– Ты что же, отдаёшь мне чистое золото, целых двести монет?! Сумасшедшая! Я не могу этого принять!

– Твоему брату светит шахта, перед тобой маячит нищая старость, твои племянники рискуют не увидеть в своих жизнях ничего чище шахтной пыли… Всё ещё хочешь отказаться от этого золота? Хочешь, чтобы оно отправилось в Кар-Хар?

– Хорошо… Хорошо, я возьму… Но позволь… Позволь мне немного поделиться… С семьями других контрабандистов… Хотя бы тридцать монет пожертвовать – это может спасти жизни многим семьям.

Я резко положила обе руки на плечи старика:

– Тиарнак, я пришла к тебе, а не к Тирану или любому другому контрабандисту, потому что я знаю, что именно ты сможешь распределить эти деньги лучше, чем кто-либо ещё. Этих денег хватит тебе на десять лет вперёд, даже если ты раздашь половину из них. Это золото выплавлено из крови и слёз жителей Кантона-J, так пусть же в дальнейшем оно не послужит злому, пусть послужит во спасение тех, кому уже успело нанести вред. Поступи с этим золотом так, как подскажет тебе твоё доброе сердце.

Перед тем как я ушла, мы снова неожиданно обнялись – последнее моё объятие с моим прошлым, оно было горьким.

Уже направляясь в сторону железнодорожного вокзала по надземной магистрали, я снова бежала на человеческой скорости, чтобы не размывать перед глазами родной пейзаж, чтобы ещё раз ощутить моменты своего утекающего сквозь пальцы прошлого, не ускоряя и не перематывая их, и всё размышляла о том, смогла ли я по итогу помочь этому человеку и семье его брата… Я даже представить себе не могла, насколько сильно я помогла им. Благодаря правильно переданному мной золоту, все пять сыновей Тирона смогут не просто выжить в Кантоне-J, но и пережить грядущее падение Дилениума: пять сильных братьев спасутся в лесах вместе со своими семьями и в дальнейшем смогут продолжить свой род. Тиарнак исполнит мою единственную просьбу и распространит мой слух об участи тэйсинтаев, благодаря чему в Кантоне-J сократится количество добровольцев на Церемониях Отсеивания до критического, по мнению Кар-Хара, минимума. Вместо Талбота Морана в J назначат главнокомандующим ликтором одного из самых лояльных к населению Кантонов человека, который не только повлияет на грядущее процветание J, но и во время своего правления спасёт большое количество людей – именно новый главнокомандующий ликтор упразднит местные казни, сможет добиться снижения налогов для торговцев и облегчить ношу многодетных семей. Нового главнокомандующего все жители J будут уважать и даже любить. В конце концов он сойдётся с жительницей J, с которой после падения Дилениума, по примеру других спасающихся от Стали людей, скроется в лесах, где и останется до конца своих дней. Этой ночью убив зло, я стала злом, породившим добро.

Я уже приближалась к железнодорожной станции, когда в моей голове невольно всплыло неприятное воспоминание из моего недавнего прошлого:

“– Ты только что избавила этот мир от чёрного человека, одним махом отомстив за всех его жертв. Ты сделала этот мир лучше, ясно?

– Как можно сделать мир лучше, убив кого-то?

– Поверь мне, можно. Веришь?”.

Верю. Я верю словам того, кто жестоко обманул меня. И виной тому наркотически-гипнотическая зацикленность.

Необходимо выяснить, каким образом возможно убить Металла. Может, его, а может, себя…